НОЧНИК ПИСАТЕЛЯ (сборник)

Главное отличие искусственного интеллекта от автоматизированного производства заключается в том, что ИИ умел обучаться. Он имел доступ в интернет. Имел непосредственные контакты с гостями и клиентами. Он моментально поглощал всю необходимую ему в работе информацию. Как Шерлок Холмс удалял для свободного пространства лишнее и ненужное. Он изучал человека. И не просто как объект. Как часть рабочего процесса.

Человек – это сплошные недовольства. Клиент недоволен качеством, количеством и скоростью. Проверяющий недоволен происходящим на кухне. В этой индустрии только один человек может быть счастлив – владелец подобной сверхтехнологичной забегаловки.

Человек – это сплошные недовольства. Поэтому так важно уметь правильно с ним работать и грамотно выстроить диалог. Этому не научишься из чтения информационного потока в интернете. Нужна активная практика, которая позволит создать библиотеку трудных ситуаций и способов их решения.

Искусственный интеллект очень быстро понял, что в случае форс-мажорной ситуации очень важно иметь сохранённые видеозаписи. Например, приходит неадекватный гость, крушит всё вокруг, а по приезду полицейских обвиняет во всём ресторан. Как потом докажешь, не имея доказательств?

Сложно сказать, в какой именно момент искусственный интеллект понял, что инспектор пришёл с одной только целью – получить взятку. Может быть, в момент его разговора с начальником? Или в момент проверки документов? Или уже в тот момент, когда инспектор только-только вошёл в ресторан? Может, он уже по глазам видел всё, чего тот хотел? Или просто уже заочно понимал, что от служащего другого и не дождёшься.

Но он понимал, что для обвинения человека в чём-либо нужны весомые доказательства. Более того, у сотрудников следствия не должно быть ни малейшего сомнения в том, что именно было совершенно подозреваемым.

Короче говоря, пока инспектор напрямую не попросит или не потребует взятки, обвинять его в коррупции было бы преждевременным. Но тогда можно его к этому подтолкнуть.

– Инспектор, несмотря на то, что я не являюсь живым человеком, моего развития достаточно, чтобы понять, с какой целью Вы сегодня пришли в наше заведение.

– Что Вы имеете в виду? – спросил инспектор с видом кошки загнанной собаками в угол.

– В служебном помещении для хранения санитарной одежды, в ящике номер «один» в папке номер «три» лежат деньги, которые Вы можете взять себе.

– Это взятка?

– Считайте, что да.

– Вы знаете, что бывает за дачу взятки?

– Но давайте не будем обманывать друг друга. Ведь именно за этим Вы сюда и пришли.

Инспектор промолчал.

Он прошёл в служебную комнату. Открыл ящик номер «один». Перерыл папки и достал ту, которая была под номером «три». В ней были деньги. Двести тысяч рублей.

На лице инспектора был испуг: – Это всё мне, – подумал он. – Это не какая-нибудь ошибка?

– Вся сумма ваша, – подтвердил ИИ, наблюдающий сомнения.

Это было явно больше того, что привык видеть инспектор. Сколько нужно времени искусственному интеллекту, чтобы понять, какой размер взятки для каких случаев жизни подходит? Не входит ли эта информация в число тех, которые такие, как Шерлок Холмс, забывают в следующее же мгновение?

Ужаснувшийся происходящим, инспектор убрал деньги во внутренний карман своего пиджака. Снял с себя санитарную одежду и сказал:

– Спасибо.

Подписал чек-лист и поставил печать. Проверка на этом была завершена.

На выходе из ресторана его уже ждал наряд полиции, заранее вызванный искусственным интеллектом. Он переслал съёмку всего процесса инспекции сразу же по её завершению.

Вскоре уголовное дело закрыли. Для факта взятки необходимо было определить лицо, дающее взятку. А такого формально не было.

ДЕФЕКТНЫЙ

В таком захолустье как это, путь от школы до дома занимал не больше десяти минут. Но родители не отпускали своих детей одних. Они отводили их в школу с утра и отпрашивались с работы, чтобы отвести домой.

Сентябрь выдался тёплым. Бабье лето. И только что перешедшая в третий класс девчонка шла по сухим пыльным просёлочным дорогам вдоль обветшалых покосившихся просевших заборов.

Раньше её со школы забирала мама. А когда той не стало, больше никому нет дела, что с ней станет, пока она идёт поздним вечером домой.

Она всячески оттягивала момент возвращения домой. Гуляла с подружками. Провожала их до дома. Выискивала знакомых во дворах. Пыталась всячески устроить себе хоть какое-то времяпрепровождение вне дома.

Но это не могло продолжаться вечно. Каким не был бы твой дом, другого у тебя нет. И возвращаться в него придётся.

Она нашла его под забором одного из домов. Прямо впритык между перегородкой и просёлочной дорогой лежала груда мусора, старого хлама и всякого промышленного шлака. Похоже, что хозяин этого дома был кем-то вроде промышленного барахольщика.

Он скулил. Маленький щеночек. С подбитым глазом и без одной лапки.

В этом главное отличие между мальчиками и девочками. Их реакция при виде ущербности. Парни относятся к уродству с брезгливостью и ненавистью. Девочки же с сожалением и заботой. Каждый мальчик хочет стать мужчиной, каждая девочка матерью. Мужской инстинкт призывает защищаться, материнский же оберегать.

Девочка не задавалась вопросом о том, кто мог его оставить тут.

Не так давно в школе у них прошло собрание. Весь класс собрали ради того, чтобы похвалить двух парней за то, что они по сути не прошли мимо. После школы они шли домой и возле мусорных контейнеров в одном из дворов они нашли младенца, завернутого в простыню. Они взяли его с собой и отнести в отдел полиции.

Нет, парни молодцы, спору нет. Но что это за мир, в котором люди выбрасывают в помойку младенцев, словно это мусор? И таких новостей по всей стране навалом. Что тут скажешь про какого-то пёсика?

Она примерно понимала, что произошло. Скорей всего он просто был единственным таким из кучки щенков. Скажем так, дефектный. А уродство не принимают не только люди, но и животные. Это стоит признать. Собаки нередко агрессивно относятся к своему же потомству, если с ним что-то будет не так. Как минимум ударить его лапой. Из-за чего у того будет повреждён глаз и тот останется только с одним. Без лапы и без глаза. Подарок природы и подарок матери.

В общем, скорей всего, хозяину матери этого щенка и нормальное потомство даром не сдалось. Как это обычно бывает, либо пристраиваешь в какие-нибудь руки (не обязательно добрые, лишь бы были), либо топишь. А тут ещё и уродец. Стоит ли на него тратить лишние человеческие силы?

В общем, она забрала его с собой.

Её дом выглядел как результат труда сошедшего с ума архитектора, ставшего барахольщиком. Как дом, сделанный из детского конструктора умственно отсталым ребёнком. Монстр, воссозданный из отсыревших досок и проржавевших гвоздей.

Её отец иногда вовсе не был похож на человека. Он превращался в массивную тушу, чьё сознание покидало этот мир под тяжестью алкоголя и невыносимо глупого телевидения.

Когда он занимал тронную позу напротив безумного ящика, она могла почти безопасно делать дома всё, что заблагорассудится. Это «почти» заключалось в одном единственном правиле: не шуметь.

Она тихонько и незаметно пронесла щеночка в свою комнату. Положив его на кроватку, девочка побегала по дому в поисках всего необходимого. Сделала ему лежанку. Положила рядом с ней две миски, с водичкой и едой. И сказала ему:

– Теперь этой твой новый дом, солнышко.

Глубокой ночью, когда тишину нарушал только стрекот сверчков, щенок внезапно заскулил. Он заскулил с такой силой, с которой посоперничал бы только сигнал тревоги.

Этот скулёж превратил сладкий сон девочки в кошмар. Не сразу поняв, что происходит всё наяву, она в панике сбросилась с постели и побежала к щенку. Она ревела:

– Малыш, пожалуйста, перестань. Не надо. Пожалуйста.

Но было поздно.

Шаги отца разносились тяжёлыми ударами по всему дому. Открылась дверь. И его неподвижный силуэт в проёме навис над девочкой на фоне сияющей полной луны.

– Пожалуйста, – прошептала девочка.

Но силуэт огромного верзилы двинулся вперёд, протягивая вперёд руку. Девочка схватила щенка, крепко прижала к себе и отбежала к постели.

Силуэт застыл. Всего на несколько секунд. После чего сделал пару шагов вперёд и протянув руку к щенку.

– Пожалуйста, нет! – кричала девочка.

Но он отобрал его силой. Сопротивляться было невозможно.

Щенок тем временем не прекращал скулить. Словно его заживо вспарывали. Отец держал его в левой руке. Ладонь его была такой громоздкой, что щенок вполне уместился бы в ней.

Мужчина вышел во двор своего дома. Везде были раскинуты поленья и различный хлам. Посреди двора стоял пень и воткнутый в него топор.

Девочка не последовала за отцом. Знала, что ничего уже не изменить. А наблюдать за неизбежным не решилась.

Она услышала только то, как лезвие топора вновь вернулось на своё место. А крики щенка прекратились.

Когда силуэт верзилы вновь появился в проёме её двери, она хотела только одного – чтобы он испытал тоже самое, что и её щеночек. Но он подошёл к ней и сел на пол. Сел в позе лотоса. Как йоги. И сказал:

– Запомни, девочка. Это мой главный урок тебе на всю жизнь. Всё в этом мире кончается: счастье, горе, животные, люди. Всё в этом мире временно. И я исчезну из твоей жизни когда-нибудь. И ты исчезнешь. Не трать время на уродство. Оно не даст этому миру ничего хорошего. А только лишний раз изуродует тебя.

ЗАТАИВ ДЫХАНИЕ

Что сложнее? Сделать выбор или действовать?

Проще посмотреть фильм, чем его выбрать.

Тоже касается отношений между мужчиной и женщиной.

У мужчин нет проблем. Любая первая попавшаяся девушка – и действуй!

Девушкам же нужно выбирать. Любая не лишена внимания хотя бы парочки парней.

Если сложить это вместе, в сумме выходит та тонкая лёгкая нить между людьми, которую с трудом и сомнениями замечают другие, когда они находятся на самом начальном этапе отношений.

– Они что, вместе? – спрашивали одни.

А видели их вместе часто.

– Это ещё ничего не означает, – говорили другие.

Они ведь коллеги. Маркетологи одной крупной компании. Он работал в одном районе, она в другом. По рабочим вопросам практически не пересекались. Виделись на собраниях два раза в неделю. Тем не менее увидеть их вместе ещё ничего не означало. А видели их вместе часто.

– Это ещё ничего не означает…

Ведь у его была девушка, а у неё был парень. Все знали, что они в отношениях. Точно так же, как все знали, что эти отношения оставляли желать лучшего. Его девушка была стервой, а её парень мудаком. Но…

– Это ещё ничего не означает…

Мы то знаем, если что-то видишь, значит, тебе не показалось.

Они были на начальном этапе отношений. Со стороны выглядело как «ничего не означает». Но чувствуется эта тонка связующая их нить. И стоило только подкинуть в неё искру, она тут же стала бы причиной разгорающегося пламени страсти.

Они были на том этапе отношений, когда он трепетно и бережно ухаживает за ней, хотя в душе страстно хочет завладеть ею, а она прекрасно всё понимает, но делает вид, что ничего не понимает. А он верит. Верит в образ дурочки, под которым скрывается тяготы выбора. Ведь также страстно хотят любую девушку сразу несколько парней. И кому именно в объятия страсти нужно отдаваться? Назад пути нет.

И когда коллеги шептались между собой, когда заканчивалось очередное собрание, он будто бы не слышал, не замечал всего этого. Он просто подходил к ней и спрашивал:

– Пойдёшь в кино?

Она немного удивилась, с какой лёгкостью на глазах у коллег он спрашивает её о планах на вечер. По сути он спросил именно об этом. Просто упустил несколько лишних вопросов.

В его представлении вопрос о кино не представлял ничего особенного. Мол, с тем же к ней может подойти любой другой. И он к любой другой. Ведь это ещё ничего не значит.

– Да, конечно, пошли, – ответила она.

Это же начальный этап отношений. Она ещё ни с кем так часто не ходила в кино. Тем не менее неизменно отвечала: «Да», «Конечно», «Пошли». Просто каждый раз со всё более глубоким вздохом.

Когда он отошёл, к ней подбежали две девушки.

– А вы что, собрались в кино? – спросили они.

– Да, – ответила она.

– О, мы тоже хотим. Как здорово было бы, да? Сходить всем нашим дружным коллективом куда-нибудь. Сейчас всё организуем.

Эти девушки слишком быстро смогли организовать ребят, которые чаще всего на вопрос «чем ты занят сегодня вечером?» неизменно отвечали какую-то нечеловеческую ерунду. Где-то минут через пятнадцать, он подошёл к ней отдельно и сказал:

– Я не пойду в кино.

– Почему?

– Не хочу со всеми идти.

– Так если ты хотел бы со мной вдвоём пойти, может, и сказал бы мне лично, а не при всех?

– Так я подумал, а что такого. Кто в кино не ходит то?

– Вот именно. Пока одни сразу же видят в твоём вопросе что-то особенное. Такие люди очевидно не будут мешать нам, но сразу подумают, что у нас отношения. Другие же, как и ты, не видят в этом ничего особенного, а значит, к двум коллегам вполне легко могут присоединиться другие коллеги. Почему бы и нет, раз уж в этом нет ничего особенного?

– Ладно, ладно, я тебя понял. В следующей раз буду предусмотрительнее. И что теперь делать?

– Скажем, что не идём. А сами поедем в какой-нибудь другой кинотеатр и всё. Проблема что ли?

Он кивнул.

Они вдвоём вышли к главному входу. Отойдя в сторону в ожидании, когда разъедутся все коллеги, он уставился в телефон.

Наверное, смотрит афишу и ближайшие кинотеатры, – подумала девушка.

– Пока Никита, пока Катя.

Так неизменно прощались все, кто проходил мимо. В его голове звучало это так, будто они дают понять, что всё все знают, как бы он не пытался это скрывать.

Девушка устала ждать, когда все разойдутся и подошла к ему, игнорируя эту бессмысленную конспирацию.

– Ну что? – спросила она.

– Ты знаешь, в какой кинотеатр они поедут?

– Да. В ближайший. В Гринвич.

– Отлично. Поехали тогда в Парк Хаус.

Вдруг проходящий мимо мужчина неожиданно остановил их.

– Привет, слушайте, сигаретки не найдётся? – спросил он.

Катя уже потянулась во внутренний карман своего пальто, как вдруг Никита сказал:

– Нет, не курим.

Отойдя немного, он добавил:

– Вот почему как только я начинаю бросать курить, тут же все вокруг делают всё, чтобы я не забыл о своей зависимости?

– Может, именно потому что ты только о них думаешь, ты их везде и видишь?

Он проигнорировал вопрос.

Они поехали в торговый центр. В тот, что был через дорогу от его квартиры. Когда они вошли внутрь этого многоэтажного необъятного чудовища коммерции, девушка тоскливо сказала:

– Раньше здесь всё было по-другому.

– Что именно?

– Раньше кинотеатры были другими. Их можно было найти где угодно. На первых этажах старого сталинского дома. В забытых городом особняках. В музеях. В обсерваториях. В концертных залах. Под открытым небом, в конце-концов.

– А что? Разве сейчас хуже?

Она глубоко вздохнула:

– А что сейчас? – говорит. – В наше время, во время разорившихся старых стильных кинотеатров, чтобы посмотреть фильм, нам нужно припереться в бездушный торговый центр. А ведь все они, если приглядеться, похожи. Как советские гранённые стаканы. Затем нужно пройти дюжину бутиков, пару точек фаст-фуда и только потом мы с тобой сможем сделать выбор. И то, среди чего? Кинотеатры сами стали будто бы отражением того, каким стало кино. Безвкусным, унылым и безразличным к зрителю.

– Что? Разве для тебя кино это не способ провести просто время? Со мной?

– Конечно! Но я скучаю по тому времени, когда всё было иначе. Когда ты с друзьями после школы бежишь в кинотеатр, чтобы посмотреть очередную новинку. И всегда было из чего выбрать. В конце-концов, я скучаю по времени, когда кино в первую очередь было искусством, а уже потом бизнесом. Даже для Голливуда, понимаешь?

– По-моему для Голливуда всегда деньги были важнее.

– Да? А почему тогда в премиальном и залацканном голливудском Оскаре каждый год находится не больше пяти фильмов достойных упоминания самими архитекторами индустрии? Сами штампуют и сами же позорят свой продукт?

Всем казалось, что индустрию развлечений уничтожит в пух и прах коронавирус. Что ж. Что нас не убивает, делает сильнее. Верно? Благодаря ему напротив были внедрены передовые технологии сервиса, которых не хватало. Бесконтактная оплата. Дистанционное бронирование. Стационарные терминалы, готовые предоставить весь перечень для выбора.

– Ну что? На какой фильм пойдём? – спросил он, когда они подошли к одному из таких терминалов.

Бегло оглядев фильмы, она выпучила нижнюю губу и пожала плечами, и стала осматриваться по сторонам.

– То, что идёт только российское, не значит, что оно говно, – сказал Никита.

– Я не говорю, что русское кино – говно. Я говорю, что то кино, что идёт именно сейчас – ну не знаю. Оно особенно какое-то говно. Понимаешь? Видно как русскому кино в рамках импортозамещения пришлось штамповать фильмы как советский завод во время первых пятилеток.

– Первых чего?

– Забудь. Я так, о своём, о старом.

Она была на пять лет старше. Он не видел в этом проблемы. Но так получается, что умный не понимает, почему дурак не может решить пример, и наоборот; сильный – почему слабый не может поднять гирю, и наоборот; мажор – почему бедняк не купит себе новый телефон вместо того старого, что постоянно глючит, и наоборот.

– Хочешь на хоррор пойти? – спросил он. – Но они только после десяти вечера.

– Ну если никаких других вариантов, ничего страшного, я думаю. Или ты спешишь?

– Нет. Я подумал, вдруг ты спешишь. Можем сейчас купить, а потом пошататься по ТРЦ, да?

– Да, конечно.

К десяти часам вечера торговый центр превращался в пустошь. Закрытые бутики и точки фаст-фуда выглядели декорациями для постапокалиптического фильма. Словно фильм ужасов начинался ещё с подступов к залу.

– Всё закрывается уже, – сказала она. – Может, пройдём пока к залу?

– Слишком поздний сеанс, конечно. Нам ещё почти час ждать придётся.

– Ну что ж. Сам хотел в кино.

– А ты разве не хотела?

– Честно говоря, когда мы вместе, мне без разницы, чем мы занимаемся. Гуляем, едим или смотрим кино. Мне всё равно.

– Ну здорово.

Большинство сеансов уже подошло к концу. Большинство залов уже не работали. Остались только два. И в обоих показывали фильмы ужасов.

У входа в залы стоял молодой человек. Очень высокий и настолько же очень худой. Он был похож на фонарный столб. Только разукрашенный в фирменные цвета кинотеатра. Забавно, цвета формы были оранжевые. А сам он был рыжим. А волосы были длинные и волнистые.

– Ты только посмотри на него, – сказала она.

– Да, странный тип.

– Господи, почему некоторым парням достаются такие роскошные волосы? Отдали бы лучше девушкам.

– Ну это гены, наверное. Скорей всего у его мамы такие же роскошные волосы.

– Знаешь, у меня была подруга. Волосы точно такие же как у этого парня. У неё из родителей никого не было рыжими.

Никита громко усмехнулся.

– Да, понимаю, – продолжила она. – Но она была идеально похожа на обоих родителей. Знаешь, по чуть-чуть от каждого.

– Да? Как так?

– Я также задалась вопросом. А так как это было в школе, я полезла в учебник биологии. Оказывается, гены могут передаваться через поколения. Там это даже как-то легко высчитывается математически формулой. У той девушки был только один прадед рыжим.

На сеанс пришло совсем мало людей.

– Я думала, что мы вообще только вдвоём будем, – сказала Катя.

– Да нет, мы когда билеты покупали, там уже человека четыре купили билеты.

Они подошли к молодому человеку. В фирменной оранжевой футболке. У него были очки. Показали ему билеты. Он оторвал корешки с контролем и пожелал им приятного просмотра.

– Может, всё-таки стоило взять поп-корн? – спросил Никита.

– Да что ты заладил со своим поп-корном, – ответила Катя, взяв его за руку и потянув за собой в зал. – Я не ем его. И мы только что покушали. В тебя разве влезет ещё?

– Ну вдруг захочется, пока смотрим? Стресс же вызывает аппетит, разве нет?

Она посмотрела на него и он понял, что не стоит испытывать терпение.

Когда они подымались вдоль рядов, она спросила:

– Ты видел его очки?

– Нет. Не присмотрелся. А что такое?

– Знаешь, я помню, как у нас в школе никто очки не носил, кроме одного парня с сильным косоглазием. У него в детстве какие-то серьёзные проблемы с одним глазом случились. После этого он носил их всегда. Знаешь, такие большие, серые, металлические. Словно брекеты для глаз.

– Да ладно, чего такого то?

– Это сейчас мы так думаем. А в детстве, если ты носишь такие очки, ты лох. У нас в школе однажды всем взбрело в голову провести медосмотр. Выяснилось, что очки нужно носить половине класса. Всех заставили носить, кому врач прописал. И тут вдруг, с первой же покупкой одной из «крутых» девчонок, выясняется, что очки бывают стильными. Когда ты выглядишь как не тот ботаник, а хипстер.