Академия Пента

Самое ценное для любого мага – это его резерв. Пополнить его можно было разными способами. Медитациями, например. Или, еще лучше, практикой. Чем чаще ты обращаешься к магии, тем увереннее будешь ладить с источниками. За последний год, регулярно занимаясь починкой бытовых артефакто-приборов, я подняла свой резерв почти вдвое. Правда, похудела сильно, и волосы начали сыпаться, и вообще… Неумеренным колдовством можно было довести свой организм до полного истощения.

Был и другой способ пополнить свой запас магии – оказать услугу другому магу, а потом востребовать долг. Желательно, с процентами. Такие случаи выпадали нечасто, потому что другие волшебники тоже держались начеку и всячески избегали оказаться в положении должника. Вот и сейчас я осторожничала, не спрашивая дорогу. Иначе тебе кинут в руки светлячок-проводник, а потом перед зачетной неделей напомнят: «за тобой должок, не забыла?» В результате ты должен будешь отдать столько магии из резерва, сколько требовалось для создания магического проводника, плюс еще бонус, если помощь была оказана в критической ситуации. Два-три раза расплатишься, и растратишь весь свой запас, а экзамены потом как сдавать?

Поэтому маги всегда очень осторожны с просьбами. И вообще со словами. Слова можно истолковать двояко… С другой стороны, опаздывать мне тоже не хотелось, потому что я и так была на плохом счету у госпожи Скопы – непонятно, правда, за что. Я прибавила шагу, надеясь, что успею отыскать нужную аудиторию за оставшиеся восемь минут. Бегом завернула за угол – и едва не налетела на парочку, стоявшую в коридоре.

Кажется, я испортила кому-то утреннее свидание. Моим первым побуждением было отвести взгляд и пробежать мимо, но зачарованный вид девчонки мне не понравился. Это была Майя Завирушка из нашей группы, скромница и тихоня. Скорее всего, бедолага тоже заблудилась в переходах, и тут ее подстерег Беркут. Злат Великолепный, чтоб ему пусто было. После памятной вечеринки в колонном зале я старалась его избегать.

Он навис над девушкой, почти прижимая ее к стене, в позе «хотя бы взглядом изнасилую, если по-другому нельзя». Их лица почти соприкасались. Майя завороженно глядела на него, приоткрыв губы. Беркут говорил что-то мягким вкрадчивым тоном, что было совсем на него не похоже.

– Хочешь, я помогу все уладить? – шепнул он. – Меня в Пенте хорошо знают. Поначалу учеба всегда буксует, в этом нет ничего страшного. Пойдем со мной. Мы со всем разберемся.

Он явно наслаждался ситуацией и самим собой. Майя молчала. Она, похоже, вообще забыла, как дышать.

– Тебе стоит только попросить, – намекнул он.

Девушка слепо улыбнулась, не замечая, как хищно блеснул его взгляд. Зато я заметила.

– А потом счет предъявишь? – гневно вырвалось у меня.

Обычно мы все избегали связываться с Беркутом, но его подлый поступок настолько меня взбесил, что я забыла об осторожности. Вряд ли он нуждался в дополнительном магическом резерве – с его-то потенциалом! – просто ему нравилось чувствовать свою власть над кем-то. Мерзко так поступать! Майя уже готова была согласиться на что угодно, но мой окрик вывел ее из оцепенения. Ойкнув, она отступила на шаг, вся вспыхнула пунцовым цветом, оттолкнула Беркута и убежала. Злат проводил девушку тяжелым взглядом. Его лицо стало холодным и жестким, как камень. Потом он медленно обернулся ко мне:

– Нарываешься, Синица?

Он двигался со зловещей неторопливостью, уверенный, что жертва никуда не сбежит. Я незаметно активировала браслеты. Теоретически драки в Академии были запрещены, но мы здесь одни, и ничто не помешает Беркуту устроить правдоподобный несчастный случай с моим участием. Не думаю, что моя судьба всерьез кого-то обеспокоит.

– Я не Ворон, со мной такие фокусы не пройдут!

Внезапно дверь одного из кабинетов открылась, и оттуда, привлеченный шумом, выглянул преподаватель. «Или старшекурсник», – подумала я, когда он улыбнулся. Улыбка очень его молодила. Его рыжеватые волосы были растрепаны, словно он часто ерошил их пальцами в моменты задумчивости. Добрые карие глаза за круглыми стеклами очков внимательно осмотрели нас обоих.

– Астра Синица, если не ошибаюсь?

Я обрадовалась. Ну вот, хоть какая-то польза от моих сомнительных подвигов на экзамене! Меня уже узнают в коридорах. Если повезет, это даже спасет меня от драки.

– У вас сейчас практикум в триста третьей аудитории. Идемте, я провожу. А ваша группа занимается на первом этаже, – добавил он, обращаясь к Злату.

– Одну минуту. Она сейчас подойдет, – властным тоном сообщил Беркут.

Старшекурсник кивнул и снова скрылся в кабинете. Лучше бы он не был так деликатен! Злат навис теперь уже надо мной, опершись ладонью о стену. Не знаю, может, у него проблемы с позвоночником? Или это его любимая поза – изображать из себя пьяное дерево?

Помня о свидетеле за приоткрытой дверью кабинета, он невольно понизил тон:

– Люди должны знать свое место, Синица. Усекла? Не советую путаться у меня под ногами.

– Твое место сейчас на первом этаже, – холодно напомнила я и вывернулась из-под его руки.

До двери в спасительный кабинет было пять шагов – и каждую секунду я ждала какого-нибудь заклятья, которое прилетит мне в спину.

Не следовало мне так вести себя с Беркутом… Да что там, мне вообще не следовало встревать, но чужая подлость всегда мгновенно выводила меня из себя. Так ведь можно докатиться до второго Шубожора… Ой, нет! – одернула я себя. Только не это. В прошлый раз я обещала себе, что больше никогда не буду действовать такими методами, так что забыли.

***

«Старшекурсника», который спас меня в коридоре, звали Питер Травничек, и он оказался нашим преподавателем по зельеварению. Еще большей неожиданностью стало то, что его практикумы в первом семестре понравились мне больше всего. Верба даже подшучивала надо мной – мол, не ту специальность ты себе выбрала, Синь!

Несмотря на то, что мы с ней учились на разных специальностях, в первом семестре у нас было много общих предметов. Ведь любой артефактор должен худо-бедно разбираться в зельях, потому что некоторые из них применялись для обработки материалов. И любой зельевар должен знать, какие снадобья нельзя варить в новолуние или в грозу, даже если он не владеет такими подробными сведениями, как погодники. Поэтому мы с Вербой на многие занятия ходили вместе.

Мои профильные предметы, такие как артефакторика и кристаллография, вела Гортензия Скопа, с которой у нас сложились напряженные отношения. Я так и не поняла, за что она меня невзлюбила, но каждый раз, когда ее взгляд находил меня в классе, ее лицо делалось колючим и строгим. Прямо не Гортензия, а Чертополох.

Хотя не мне бы насмехаться над чужими именами, конечно. Мое имя тоже не очень мне подходило. Астра – это имя для девушки с амбициями, готовой к большим свершениям. Я была старшей среди сестер, и, наверное, в то время родители еще питали большие надежды насчет нашего будущего. Собственно, мне могло достаться имечко и похуже. Учитывая, сколько времени мама проводила в своей мастерской, мне повезло, что она не назвала меня какой-нибудь Гайкой!

Кроме госпожи Скопы, в присутствии которой нельзя было расслабиться ни на минуту, меня нервировал Ворон. Непонятно зачем, но он ходил на все семинары по артефактам, ни одного не пропускал. При каждой встрече он приветливо кивал мне и, кажется, один раз даже пытался заговорить. Я быстро проходила мимо, старалась сесть подальше от него и сразу заводила разговор с кем-нибудь из студентов. Верба закатывала глаза, называя меня «собакой-подозревакой», но моя подозрительность выросла не на пустом месте. Я знала, что от таких, как Ворон или Беркут, следует ждать подвоха.

Таким образом, почти на всех занятиях я сидела в напряжении, точно взведенная пружина, и только на уроках Питера Травничка могла отдохнуть душой. Его кабинет с зелеными шторами напоминал пронизанную солнцем поляну в лесу. Запах трав еще больше усиливал это впечатление. Мы с Вербой садились за одну парту со своими пробирками и котлами и снова будто бы возвращались в школьные дни, когда у нас не было больших проблем, чем сбежать с последнего урока или собрать побольше «сердечек» в свой девичий дневник-анкету. Мьюла обиделась, в первый раз увидев нас вместе за одной партой, но потом остыла. У нее была своя жизнь. Она познакомилась с артефактором Остришем, учившемся в моей группе, и, кажется, у них даже намечался роман, так что ей было не до нас.

Глава 6

Перед кристаллографией я тщательно выучила заданные на дом семь предельных групп симметрии, чтобы у Скопы не было повода ко мне придраться. Почему-то мои домашние работы она всегда проверяла более въедливо, чем у других. Не считая этого досадного обстоятельства, в остальном мне нравились ее семинары. У нее был богатейший практический опыт и неистощимый запас рассказов.

Однако вышло так, что этот урок запомнился мне по другой причине. В этот день Ворону, видимо, надоело издалека следить за мной взглядом, и он решил перейти к более активным действиям. Когда я шла по проходу между столами, он не ограничился коротким кивком, как обычно, а улыбнулся и убрал рюкзак с соседнего стула, приглашая меня сесть рядом. С извинением покачав головой, я выбрала другое место, подальше от доски. Тут же на соседний стул плюхнулась модная сумка из коричневой кожи. Рядом со мной воздвигся Злат Беркут, почти два метра самоуверенного нахальства. Я нахмурилась: вот же принесла нелегкая!

– Эй, – сказал Ворон, успевший подняться на ноги.

Злат издевательски приосанился, сунув руки в карманы.

– А ты не щелкай клювом. Это место мое.

– Твоя пронырливость до добра не доведет, – нехорошо усмехнулся Ворон, но Злат только хмыкнул:

– Передай этот совет одному нашему общему знакомому… из Рузы.

Ворон, казалось, заледенел:

– Ну-ка уточни.

В их перепалке чувствовался подтекст, который я не улавливала. Все, кто был в кабинете, тут же развернулись к нам, выразив желание полюбоваться неожиданным шоу. Мне хотелось сгореть от стыда. Беркут с Вороном про меня уже позабыли, между ними и так хорошо полыхало – возможно, еще со школы. Я в их ссоре была только предлогом. Просто переходящий приз.

Никто и оглянуться не успел, как от подначек эти двое перешли к угрозам.

– Не плюй в колодец, вылетит – утонешь, – намекнул Ворон.

Беркут только ухмыльнулся:

– Я всплыву.

– А, ну конечно, – зло усмехнулся Ворон. – Тебе напомнить, что всегда всплывает?

Они так увлеклись, что не заметили появления в классе госпожи Скопы, которая, скрестив руки, вместе с нами наблюдала за представлением.

– Кай, – тихо позвала я.

На Злата мне было плевать с самой высокой башни, если его вышвырнут с семинара – пускай, не жалко. Но к Ворону я относилась иначе. Почему-то мне не хотелось создавать ему неприятности. Услышав свое имя, он замер на полуслове, глядя мне в лицо. Я глазами показала в сторону двери.

– Если продолжите в том же духе, всплывете оба. В фонтане, – предупредила госпожа Скопа, неторопливо прошествовав в сторону кафедры. – Что у вас следующей парой? Метеорология? Я предупрежу господина Буревестника, чтобы он с особым вниманием проследил за вашим поведением.

Действительно, круглый фонтан в саду Академии был как будто нарочно придуман для удобства преподавателей. Если верить слухам, многие из них отправляли туда изгнанных с лекций студентов – слегка остудиться. Господин Буревестник, как и большинство магов-погодников, отличался взрывным темпераментом, а кроме того, он был специалистом высокого класса и мог по щелчку пальцев создать такой ветер, который выметет вас из аудитории вместе с тетрадками без всякой посторонней помощи.

Написав на доске тему «Векторные свойства кристаллов», Скопа снова обернулась к притихшей аудитории.

– Я вижу, что некоторым из вас вскружил голову факт поступления в Пенту, – говоря это, она почему-то смотрела на меня. – Хочу сказать, что вы рано расслабились. В декабре состоится еще один отсев, по итогам сессии.

По классу пронесся разочарованный вздох. Что, опять?! Сколько можно жить под угрозой отчисления? Неужели у нас такой избыток первокурсников, что даже после второго этапа испытаний все равно остались лишние студенты?

До самого звонка я добросовестно записывала лекцию, не поднимая головы от тетради. Злат несколько раз пытался ко мне подъехать, но я упорно притворялась глухой, а под тяжелым взглядом госпожи Скопы он не отваживался на более смелые шутки. Мне же и без него было тошно. Еще один отбор! Мало того, что нам предстояло сдать три сложных экзамена, так, оказывается, даже хороших оценок может быть недостаточно, чтобы тебя оставили в Академии! На каждом факультете будут отбирать самых лучших… Я задумчиво посмотрела в сторону кафедры. Уж Скопа точно постарается, чтобы меня выгнали за ворота, еще и двери изнутри подопрет.

В этот момент Злат локтем подтолкнул ко мне сложенную записку. Я щелчком сбила ее на пол. Да чтоб им пропасть!

Нет, в одиночку с этими двумя мне не справиться. Мне срочно требовался союзник. В двух партах впереди от меня маячила темноволосая голова Ворона, склоненная над тетрадью. Тяжелая прядь снова упала ему на нос. Он машинально убрал ее, проведя ладонью по волосам. Я поймала себя на том, что просто сижу и смотрю на него, в то время как мое перо бесцельно зависло над строчкой, а лекция ушла далеко вперед.

Кай Ворон. Почему бы и нет, в конце концов? Если ему что-то нужно от меня, мы могли бы договориться. Поэтому, когда Кай в конце занятия искоса бросил на меня осторожный взгляд, я улыбнулась ему так тепло, как только умела. Мне нужно было выжить. И не просто выжить, а проучиться здесь целых два года. Раз уж первоначальный план «сидеть тихо и не отсвечивать» потерпел фиаско, придется действовать по-другому.

***

Вернувшись вечером к нам домой, я угодила на спонтанную вечеринку.

– С новосельем! – пропела Верба, встретив меня в коридоре, и сунула мне в руки кружку с какао.

Я отхлебнула горячий напиток:

– Что, неужели к нам еще кто-то въехал?

– Нет, но мы ведь так и не отметили наш приезд! Хотя живем здесь уже две недели. Будь другом, захвати с кухни чашки, а?

Из нашей комнаты доносились взрывы смеха и гул девчоночьих голосов. Это все Верба. Она у нас человек-праздник. Где бы она ни появлялась, вокруг нее сами собой образуются скандалы, шум, вечеринки и фейерверк.

В крошечной кухне с желтым плиточным фартуком имелась небольшая плита, работавшая на кристаллах. Здесь можно было сварить себе кофе или какао в кастрюльке. Холодильный ларь барахлил, когда мы сюда въехали, но я пересобрала схему, и теперь он ровно гудел, сохраняя внутри наше масло, яйца и молоко.

Кроме Вербы, сидевшей на подоконнике с кружкой, я обнаружила в нашей комнате Гайлу Камышницу, Майю, Пеночку и даже Мьюлу, которую девчонки хором расспрашивали об Острише.

«Вот она – истинная цель вечеринки», – весело подумала я. Сплетни! Мы все только начали осваиваться в Академии, а Мьюла уже завела отношения с парнем. Конечно, всем было интересно про них послушать!

Несмотря на то, что мы с Остришем учились в одной группе, я о нем почти ничего не знала и едва могла вспомнить его лицо. Он был невысокий, угловатый, с крупными жилистыми руками. Его волосы всегда топорщились ежиком, и я заметила, что он всегда держался где-то позади остальных. Старался быть как можно более незаметным.

Передав девчонкам чашки, я сняла кожаный рабочий пояс с инструментами, доставшийся мне от мамы. Некоторые артефакторы ездили на вызовы со специальными кейсами, но лично мне было удобнее держать все под рукой. Раскрасневшаяся Мьюла тем временем отбивалась от расспросов. Подозреваю, что девчонки уже вытянули из нее все самое интересное, и больше ей пока нечего было рассказать.

– Пусть лучше Синь расскажет, куда они с Вороном сегодня смылись после уроков, – кокетливо заявила она.

Четыре пары любопытных глаз тут же нацелились в мою сторону.

– У нас был сугубо деловой разговор, – поспешила я их разочаровать.

– Правда? Совсем-совсем деловой? – невинно заметила Гайла, накручивая на палец один из своих фигурных локонов. – Может, ты тогда нас познакомишь? Я бы поговорила с ним о чем-нибудь поинтереснее!

– Ну попробуй, – пошутила я. – Только учти, что девушки для него – это просто говорящие обложки модных журналов. Чтобы заинтересовать Ворона, нужно быть нетипичной артефакторной схемой.

Мьюла заметила неожиданно серьезным тоном:

– Ты с ним поосторожнее. Остриш как-то сказал, что в академии у всех есть свои секреты. А секреты магов из Золотой дюжины могут быть такими, что за них тебе голову оторвут. Они все под колпаком у Надзора. Так что мой тебе совет: держись от них подальше, и от Ворона, и от Беркута.

«Именно таков был мой первоначальный план, но увы, он бесславно почил».

– А ничего более конкретного тебе Остриш не говорил? – спросила Верба с подоконника.

При упоминании о Надзоре мы все немного притихли. Так называлась специальная организация, состоящая из магов, в обязанности которой входило присматривать за коллегами, чтобы те не наворотили чего-нибудь неподобающего. Я знала, что Беркут-старший занимал в Надзоре одну из высоких должностей, а отец Ворона, наоборот, часто конфликтовал с ними. Очевидно, соперничество этих двух семей началось еще в те времена, когда Кай со Златом даже не родились. Не удивительно, что они так сцепились на семинаре у госпожи Скопы.

Действовать наперекор Надзору было опасно. Многие маги успели ощутить на себе его тяжелую руку. Кто-то получил штраф, у кого-то изъяли изобретение под предлогом, что оно было признано небезопасным. Было разрушено несколько лабораторий… Поговаривали, будто вся их вина заключалась в том, что они отказались от кураторства Беркута. Ходили также слухи о магах, пропавших без вести, но об этом говорили только шепотом и полунамеками. Короче, Надзор показался мне слишком мрачной темой для вечеринки, так что я поспешила сменить тему.

– Ценю твою заботу, – улыбнулась я Мьюле, – но ты опережаешь события. Мы с Вороном не встречаемся. И вообще, с чего это вдруг вы с Остришем вздумали его обсуждать?

Она пожала плечами:

– Ну, мы в первый раз сидели вместе в кафе, и нам надо было о чем-то поговорить.

Мне стало смешно:

– То есть, желая заполнить неловкую паузу, ты спросила своего парня о другом парне?

Определенно, мне пора было расширить мои представления о том, что люди делают на свиданиях.

– А что такого? Они же учатся в одной группе!

Мы с Вербой переглянулись. Она укоризненно покачала головой:

– На месте Остриша я бы обиделась.

– Да ну тебя! Про Ворона все судачат, – засмеялась Мьюла. – Угадайте, что он сделал у них в общаге на прошлой неделе?

Я понятия не имела, и меня больше волновало другое: мы собрались здесь, чтобы обсудить отношения Остриша с Мьюлой. Как так вышло, что мы весь вечер говорим о Вороне?

Глава 7

На занятие по зельеварению мы ввалились прямо с физподготовки, все красные, чуть дыша и с трудом переставляя ноги. Верба всю дорогу ворчала на тех гениев, кто придумал ставить физру первой парой. Эх, заставить бы его самого отмахать бегом пять кругов ада, а потом на контрольную по кристаллам отправить!

Наш физкультурник не был магом, но это не мешало ему лихо справляться с оравой сонных и злых первокурсников. Когда он рычал на нашу растянувшуюся в беге колонну, то с травы даже роса сыпалась, а у меня гудело в ушах. Таким голосом можно было валить деревья.

Я знала, что среди преподавателей Академии были и обычные люди, не владеющие никакой магией. Мой отец тоже когда-то работал здесь. Он вел в Пенте семинары по математике в те времена, когда мама была студенткой. Здесь они и познакомились. А потом, когда маме пришлось уехать, отец поддержал ее, уволился и уехал вместе с ней.

– Синица! – мощный рявк над ухом заставил меня подпрыгнуть. – Не сачковать! Еще круг.

Взбодрив меня таким образом, физрук приосанился, потому что мимо нас безупречной трусцой пробежала изящная Мальва Беркут, с яблочным румянцем на щеках. Бывают же такие девушки, которые даже после кросса выглядят свежими и цветущими! Увы, я не относилась к числу этих счастливиц. Мы с Гайлой кое-как закончили круг и повалились в траву, жадно хватая ртом воздух. Плевать нам было на сырость и на штаны, мокрые от росы. Плевать вообще на все! Я закрыла глаза. В висках пульсировало.

– Подъем! – тут же прогремел рык. – Нельзя лежать! Походили, размяли ноги – и вперед, к отжиманиям. Это была разминка.

Что? Это только разминка?! Мои колени тут же ослабли, как масло. Сделав жалобное лицо, я вытянула перед собой дрожащие руки:

– Господин Клоктун, я же артефактор! Мне на следующем уроке со схемами работать! А я теперь даже кристалл пинцетом не поймаю, мне для этого нормальные руки нужны…

– Не ной, Синица, выносливость тебе тоже не помешает, – проворчал физрук, но все-таки сбавил тон. – Ладно, посиди вон там на скамейке, а то еще отморозишь себе что-нибудь… нужное. Чай, не лето.

После всех этих физических подвигов до кабинета Травничка мы едва добрели. Там, сидя за дальним столом, нас встретил счастливый Остриш, у которого было освобождение. На прошлой физре он упал с бруса и рассек бровь так сильно, что Мьюле пришлось вести его к медсестре.

– Ненавижу тебя, – вздохнула Верба и бросила на стул свою сумку, в которой, как всегда, что-то звякнуло. Зельевары постоянно носили при себе всякие порошки и мази, пробовали их, обсуждали и менялись рецептами. Я не раз удивлялась, как Вербе удается возвращаться в общагу в том же виде, в каком уходила утром: без пятнистой сыпи, ослиных ушей или еще чего-нибудь в этом роде.

– Так, сегодня готовим сонное зелье! – возвестил господин Травничек, ворвавшись в класс со стопкой распечатанных листов.

Его белый халат летел за ним, точно парус. В два шага оказавшись возле окна, Травничек хлопнул ладонью по раме. Сверху тотчас же начали опускаться сложенные рольставни. Мы все радостно оживились. Приготовление сонного зелья требовало, чтобы в комнате был полумрак, и у многих появилась надежда, что хотя бы на этой паре удастся немного выспаться.

На столах расставили фонарики из гнилушек, пропитанных специальным составом. Маленькие шарики света, мерцающие в глубине кабинета, были похожи на болотные огоньки. В воздухе расплывался аромат трав – валерианы, пустырника, сон-травы… Их насыщенные пары и без всякого зелья вызывали у меня дремоту. Мышцы ныли после физических перегрузок. Умиротворенно подперев кулаком щеку, я смотрела, как Верба сосредоточенно заполняет таблицу, вычисляя пропорции. К зельеварам у Травничка требования были выше. Мне, как артефактору, достаточно было получить зачет, а Вербе нужен был хороший балл, поэтому работала она очень тщательно.

Пока Травничек у себя за столом разбирал бумаги, остальные ученики тоже приступили к делу. Я лениво водила ложкой в котле, наблюдая, как мое зелье переливается разными оттенками коричневого и бирюзового. Мне было уютно и сонно. Верба, наверное, тоже разомлела, потому что ее потянуло поговорить.

– Что-то Ворона сегодня не видно, – с намеком сказала она.

– И слава богу. Не понимаю, зачем он вообще ходит на все практикумы!

Придвинув к себе разделочную доску, я принялась измельчать корень валерианы.

– Он ходит не на все практикумы, – многозначительно возразила подруга. – А только на те, на которые ходишь ты.

Мой нож соскользнул на доске, отрубив слишком большой кусок.

– Твоя смесь должна быть вдвое мельче, – заметила Верба, доставая очередную пробирку. Изредка она бросала взгляд на мою работу, в то же время успевая помешивать в своем котле. Вдруг она вздрогнула и схватила меня за кисть: – Куда, бешеницу не трогай! Ты же не «омут кошмаров» варишь, а нормальное сонное зелье!

Так я узнала, что некоторые снадобья могли наслать на тебя ужасные сновидения, от которых, к тому же, было очень сложно очнуться. А я-то считала зельеваров мирными, благонадежными людьми, в отличие от кроветворцев! Я поспешно отдернула руку от подозрительной травки.

– Но они так похожи! А вдруг кто-нибудь их перепутает?

– Не перепутает, если у него с обонянием все в порядке, – успокоила Верба. – Во время готовки бешеница так воняет, что слезы из глаз. Главное правило: никогда не вари зелья во время насморка!

– И не переводи разговор, – добавила она с лукавством. – Эх, ты! Обидела парня. Бегаешь от него. Что между вами вообще происходит?

– Ворон сделал мне предложение.

Вытаращив глаза, Верба застыла от изумления и машинально вылила всю пробирку в котел. Жидкость взбурлила гейзером. Из котла потекли струйки густого белесого дыма с резким запахом, от которого у меня зачесался нос. Все головы тут же повернулись в нашу сторону, и даже господин Травничек поднял взгляд от стола.