Академия Пента

Алена Волгина

Академия Пента

Глава 1

Из гондолы дирижабля мир казался совсем другим. В обычные дни ты снуешь по городу, как челнок, двигаясь по привычным маршрутам, и видишь вокруг примерно одно и то же. Но сейчас, отдалившись, город вдруг предстал передо мной единым и цельным, пробудив множество воспоминаний: вот изгиб реки, куда мы в детстве бегали после уроков, вот зеленое пятно старого парка, больше похожего на лес, чуть левее – коричневые крыши меланжевого комбината, где работали родители Вербы, а вон там торчит над парком половинка колеса обозрения, которое уже три года, как не работает. Когда вернусь с лицензией артефактора – починю.

Никогда еще не видела наш город с такой высоты. Зрелище завораживало.

– А ты, Синь? Уже кому-нибудь написала? – послышался капризный голосок Мьюлы, и ее тонкие пальчики подергали меня за рукав.

Из нашего городка в Академию поступили трое. Мы все прошли летние отборочные тесты и отправили документы в Пенту. Я планировала стать артефактором; моя подруга Верба, мечтавшая о собственном косметическом салоне, собиралась учиться на зельевара. Мьюла тоже подала документы на зельеварение, хотя ее истинная суперсила, по моему мнению, заключалась в умении непрерывно трещать, перескакивая с одной темы на другую. С самого начала рейса ее раздражающий звонкий голос просто не умолкал. Все мои намеки пропали втуне. Мьюла у нас не склонна к самоограничениям и, возможно, продолжила бы болтать даже под общей анестезией.

Я постаралась подавить неприязнь – не хотелось портить наше путешествие ссорой. Тем более, что это родители Вербы обеспечили мне место на дирижабле, так-то билет был мне не по карману. Вербин отец был одним из руководителей того самого комбината, который недавно проплыл под кормой гондолы, и занимал в городе видное положение, поскольку ткани и домашний текстиль всегда были основным источником дохода для нашего маленького Ивартовска. После смерти мамы Вербины родители, образно говоря, попытались взять меня под крыло. Заметив это, я стала реже у них бывать. Не люблю, когда нашу семью жалеют. И мне не нужны одолжения! Но когда господин Ремез расплатился за починку прядильного станка билетом на дирижабль до столицы, я не нашла в себе сил отказаться, хотя моя работа стоила гораздо дешевле. Моих робких возражений он не стал даже слушать.

– Незачем тебе голосовать на дорогах. Ловить попутки – еще что придумала! Долетите все вместе, так-то оно лучше будет.

Я чувствовала себя неловко. Особенно потому, что в последнее время наша дружба с Вербой дала трещину, причем по моей вине. Занятая подработками, я невольно пренебрегала подругой. Когда она в очередной раз звала меня погулять, я всегда была занята. Так я пропустила момент, когда в нашей компании появилась Мьюла. Теперь она смотрела на меня с ревнивой подозрительностью:

– Мы с Вербой будем учиться на одной специальности, поэтому нам удобнее поселиться вместе. А ты? Уже написала кому-нибудь? Ты знаешь кого-нибудь из артефакторов?

Вопрос расселения в общежитии волновал меня меньше всего.

– С кем поселят, с тем и буду жить, проблем-то.

– Интересно, как там вообще все устроено? – с любопытством протянула Мьюла. – Все волшебное, поди. Твоя мать ничего тебе не рассказывала?

Верба возмущенно толкнула эту бестактную нахалку локтем в бок и послала мне извиняющийся взгляд. Я пожала плечами.

– Учеба как учеба. Она везде одинакова.

Я снова отвернулась к окну. Если бы мама была жива, то ни за что не разрешила бы мне поехать в Пенту. Она эту академию терпеть не могла. Отучилась там два года, получила степень бакалавра и лицензию, а потом уехала, хотя ее уговаривали остаться. После трех лет обучения можно было получить полноценный диплом, который давал возможность работать в столице. Однако мама считала Академию местом с нездоровой соревновательной атмосферой, а Золотую дюжину наших лучших магов – эмоционально ущербными социопатами, от которых порядочному человеку следовало держаться подальше.

Нет, никогда родители не отпустили бы меня в Пенту по доброй воле. Но у меня не было выбора. С того дня, когда мы вернулись с маминых похорон в наш притихший, погасший дом, все заботы о семье постепенно легли на мои плечи. Папа преподавал математику в городской гимназии. Он старался заботиться о нас и никогда не задерживался на работе дольше положенного, но подступаться к нему с домашними просьбами было почти бесполезно; иногда казалось, что мои слова доносятся до него словно сквозь толщу воды. После смерти мамы в нем что-то сломалось. В результате Лиля с Данкой, два наших мелких чудовища, привыкли обращаться со своими сложностями ко мне. Мои младшие сестры вырастали из туфель со скоростью сказочных троллей. Их колготки постоянно рвались, а учебники куда-то терялись. Наши сбережения таяли, точно снег по весне. К счастью, мне от мамы достался талант артефактора. Своим прозвищем я тоже была обязана маме. Сейчас уже и не вспомню, в какой момент длинное объяснение «дочка той самой Риты Синицы» превратилось в короткую кличку «Синь».

В выпускном классе я начала брать заказы. Без лицензии я не имела права работать с магией, но соседи закрывали на это глаза. Правда, и платили мне меньше: немного овощей, мешочек крупы… На первый взгляд, мы жили неплохо. Вот только овощами крышу не починишь, да и сам дом давно нуждался в ремонте. Данке в этом году исполнилось восемь, и я хотела перевести ее в другую школу, с уклоном в рисование, но на это тоже нужны были деньги. Пятнадцатилетняя Лиля мечтала о шикарном платье и билете на Бал дебютанток – самый красивый танцевальный вечер, который каждый год проводился весной, после школьных выпускных. В этом году он тоже был, разумеется. Я на нем не присутствовала. Безусловно, в своем комбинезоне, испачканном травой и машинным маслом, я произвела бы фурор… но у меня не было времени на танцы, а деньги, сэкономленные на платье, я потратила на велик для Данки.

Наша младшая сестренка – это просто огнище. В отличие от других детей, которые могли часами зависать над «иллюзионом», разглядывая движущиеся картинки, Данка имела массу собственных фантазий и отважно стремилась воплотить их в жизнь. В прошлом году она вообразила себя танцовщицей, этой весной потребовала велосипед и скейт, а неделю назад увлеклась какими-то единоборствами, для которых срочно требовалось купить белый халатик и дорогущую кожаную ракетку. Раньше я понятия не имела, как дорого в наше время растить ребенка, не увлеченного гаджетами!

– Я уже знаю, как использую эту кожаную выбивалку, если Данка опять передумает заниматься, – мрачно обронила Лиля, подсчитывая расходы.

Ее замечание вызвало у меня улыбку:

– Только сильно не свирепствуй, ладно?

Мне было жаль гасить Данкин солнечный энтузиазм. Я хотела, чтобы у моих сестер было больше возможностей в жизни, и поэтому отправилась в Пенту. Вот получу лицензию, как мама – тогда мы заживем! Два года – не такой большой срок. Полноценный диплом мне не нужен, и столица с ее суетой тоже не нужна. Лучше я вернусь к отцу и девчонкам, буду так же работать и брать честную плату за каждый починенный агрегат. Пусть кто-нибудь попробует потом всучить мне пучок морковки за исправленную сенокосилку!

– …Говорят, в этом году просто звездный состав абитуриентов!

Резкий голосок Мьюлы снова ввинтился в уши, вырвав меня из размышлений.

– Аксен Дербник тоже собирается поступать. И Беркуты! Интересно, Злат такой же красавчик, как на газетных портретах? – болтала она.

Надо же, с кем нам предстоит учиться. Мальва и Злат Беркуты – брат и сестра, двое талантливых наследников из династии магов, чье родословное древо было выше двухсотлетних тополей на Дворцовом холме. У меня по спине пробежал холодок.

Как подсказывало название, Академия Пента предлагала обучение по пяти специальностям: артефакторы, зельевары, погодники, предсказатели и кроветворцы. Мальва и Злат были кроветворцами. Вокруг этой магии всегда ходило множество темных слухов.

Понимаю, что это все мои предубеждения, и любая специальность имеет свои достоинства. Например, кроветворцы могли навсегда избавить больного от хронической язвы, вырезав на его теле определенный узор. С другой стороны, взяв всего несколько капель крови, они могли наслать на человека ужасные видения или внушить ему, что он испытывает жуткую боль. А уж если они брались сотрудничать с магами других специальностей, то последствия могли быть вообще непредсказуемыми. Как-то раз один кроветворец вместе с артефактором изобрел нож, который, будучи смазанным кровью жертвы, находил ее где угодно и безошибочно попадал в цель. Это изобретение было немедленно запрещено, а единственный уцелевший экземпляр хранился где-то в столице.

Слушая восторженный треск Мьюлы, я поежилась:

– Знаешь, давай не будем о Беркутах. Ну их.

– Ладно, – покладисто согласилась она. – Поговорим о других. Я слышала, что Кай Ворон тоже приедет!

– Что?

Я встрепенулась, вызвав смешки подруг. Кай Ворон был артефактором, причем не просто талантливым, а лучшим из всех, которых я знала. В прошлом году его проект контактной сети для почтового трамвая занял первое место на Выставке достижений магии, а ведь он почти наш ровесник! Всего на год старше, если не ошибаюсь.

Признаю, что я искренне им восхищалась, несмотря на его принадлежность к отвратительной Золотой дюжине. Мьюла заговорщицки мне подмигнула:

– Представляешь, каково это – учиться с ним в одной группе? Все равно что сидеть в одной аудитории с кинозвездой!

– Вряд ли нам представится такая возможность, – охладила я ее пыл. – Студенты вроде него обычно учатся по индивидуальной программе. То, что мы будем проходить на первом курсе, Ворон знал еще в средней школе. Не думаю, что ему будет интересно посещать общие лекции!

– К тому же, студенты из Золотой дюжины обычно живут в собственных апартаментах, – добавила Верба, – так что мы увидимся с ними от силы два раза: на посвящении в студенты и на экзаменах.

Наши слова никак не подействовали на Мьюлу, наоборот. Она продолжала трещать, перечисляя знаменитостей, с которыми нам предстояло встретиться, и разные увеселения, которым она, похоже, планировала посвятить весь семестр. Я заподозрила, что ее влекло в Пенту не столько желание освоить искусство зельеварения, сколько романтические мечты. В эту версию укладывалось и ее волнение, и второй баул с платьями, который она пыталась протащить в салон под видом косметички. Если бы не строгие ограничения на вес багажа, Мьюла готова была увезти с собой целую гардеробную.

Вне себя от нетерпения, она потянулась к окну, притиснув меня к спинке кресла.

– Долго еще? Мне уже не терпится все это увидеть!

Глава 2

Башни – вот первое, что мы увидели, когда подлетели к столице. Башни Пенты были заметны издалека. Когда пятьсот лет назад двенадцать лучших магов основали Академию Пента, то каждому из благотворителей разрешили возвести собственную башню в память о его деяниях. Естественно, каждый из них стремился перещеголять другого, поэтому все сооружения были на редкость красивы, хотя вместе представляли собой очень странный ансамбль. Например, башня Ворона была построена из необычного темного камня, стройная, как игла, с узким шпилем, пронзающим облака. Башня Ястреба щеголяла «шахматной» кладкой и нарядной черепицей. Высокая шестигранная башня Беркута щурилась навесными бойницами. Башня Ласточки выделялась такими изящными, невесомыми очертаниями, что иногда она словно растворялась в воздухе, делаясь почти невидимой.

Все семьи, владеющие магическим даром, носили старинные «птичьи» фамилии. По легенде, когда-то наши маги умели летать. Сейчас, после изобретения дирижаблей, это умение утратило свою ценность. Небо теперь доступно любому желающему – из тех, у кого есть деньги, конечно.

Академия находилась в некотором удалении от столицы, что было, на мой взгляд, очень разумно, поэтому на вокзале нас ждал черно-оранжевый автобус. Мы сразу узнали его по логотипу Пенты, представлявшему собой семиугольный щит, поделенный на пять частей. В каждой из них были нарисованы символы основных факультетов – кристалл, чаша, котел, молния и песочные часы.

Загрузившись в автобус со своими вещами, мы увидели, что салон был заполнен лишь наполовину. Где же остальные абитуриенты? Я решила, что нам придется час-другой просидеть на вокзале, собирая учеников с других рейсов, но автобус почти сразу тронулся.

– Большинство из них своим ходом приедет, – пояснил водитель в ответ на мое недоумение. – Зачем им автобус? У них и машины есть, и даже личные ковры-самолеты!

В самом деле, я и забыла, что студенты Пенты в основном принадлежали к состоятельным семьям. Когда автобус развернулся на пятачке под аркой каменных ворот Академии, которые охраняли две горгульи, я наконец увидела своих будущих однокурсников. Их было даже слишком много! На площадке перед воротами собралась целая толпа. Интересно, чего все ждут?

– Не иначе, кто-нибудь из магуйской верхушки собирается почтить Академию своим визитом, – усмехнулась Верба, доставая багаж из чрева автобуса.

– Или премьер-министр, – поддакнула Мьюла. – Смотри, столько народу!

Меня больше беспокоил мой чемодан: я не сразу заметила, что в дороге его ручка разболталась и грозила вообще отвалиться. Надеюсь, он продержится до общаги. Взяв багаж, мы постарались протолкнуться поближе к воротам. На нас обращали до обидного мало внимания.

– Мне кажется, я прозрачна, – иронически вздохнула Верба, когда один парень в ответ на ее «извините, можно спросить?» молча проскользнул мимо, даже не взглянув в нашу сторону.

– Может быть, он просто глухой, – утешила я ее. Вообще-то Вербу никак нельзя было назвать незаметной. Высокая, с темными мелкими кудрями и черными смородиновыми глазами, она всегда выделялась в любой компании. По сравнению с ней светленькая Мьюла казалась еще более миниатюрной и хрупкой. Ну а я представляла собой нечто среднее между ними: среднего роста, голубоглазая, с темно-русой косой. Переглянувшись, мы согласились, что три симпатичные девушки вроде нас однозначно заслуживают больше внимания. И, желательно, помощи с багажом.

Пытаясь выяснить причину столпотворения, мы добрались почти до огромных ворот, которые как раз начали открываться. Я решительно устремилась внутрь, но дорогу мне преградил пожилой охранник в темно-серой куртке с тем же оранжевым логотипом, что и на автобусе.

– Цыц, синеглазая, – буркнул он, отстранив меня рукой. – Погоди пока.

– А что случилось-то?

– Сейчас они проедут, потом ваша очередь.

– Кто проедет?

В то же время толпа рядом с нами заволновалась. По мощеной дороге к открывшимся воротам проследовали три автомобиля, глянцево-блестящих, точно камушки, вынутые из реки. Послышались восклицания:

– Кай! Это Кай Ворон!

– Ах, девочки! Я его видела!

– Врешь! Это точно он?

Мы оказались ближе всех к въезду, поэтому нам пришлось худо. Люди прихлынули, маленькую Мьюлу с ее огромным баулом чуть было не затоптали. Дед-охранник, сжалившись, забрал у нее чемодан.

– Давай-ка его сюда, дочка.

Спрятавшись за широкой спиной сторожа, мы немного перевели дух. Верба покачала головой:

– В первый раз вижу такую толпу! Неужели это все студенты?

Люди стояли группами и ходили не только перед воротами, но и в прозрачном осеннем леске рядом с оградой Академии. Чуть поодаль блестела лента реки, а за ней на фоне бледного голубого неба виднелись крыши маленького городка, будто нарисованные акварелью.

Каждый год Академия Пента приглашала по пятьдесят абитуриентов на каждую из пяти специальностей, и то еле-еле могла набрать нужное количество учеников. Волшебный дар встречается не так часто, и не каждый потенциальный маг готов был выдержать тяжелые тесты, чтобы потом потратить несколько лет на изнурительное обучение. Однако в этот раз, вероятно, из-за звездного состава учащихся, желающих поступить оказалось гораздо больше! Ведь Академия – это не только престижный диплом, но и место, где налаживаются деловые контакты. Каждому магу хотелось бы, чтобы его наследник обосновался поближе к кому-нибудь из Беркутов или Дербников. Глядишь, обзаведется значительными знакомыми и со временем сам сделается кем-нибудь значительным.

– Конечно, здесь не только студенты, еще и зевак полно, – ответил словоохотливый сторож. – Но абитуриентов действительно много приехало, прямо наплыв какой-то! – и он негромко рассмеялся, покачав головой. – Господин Коростель уже распорядился подготовить второй тур испытаний, потому что Академия столько не вместит.

Коростель возглавлял кафедру кроветворцев и был ректором Академии Пента. Я насторожилась: еще одни испытания? Только этого нам не хватало! И угораздило же меня приехать в Пенту именно в этот год, когда ее наводнили первокурсники из Золотой дюжины! Им-то хорошо, они не будут соревноваться с плебсом. Спокойно расселятся по своим фамильным башням, носившим имена их предков, а через день-два так же спокойно пойдут на занятия. Тогда как нам, несчастным, предстоит еще раз доказать, что мы достойны учиться в Пенте. Пока мы топтались возле ворот, охранник успел объяснить, что экзамен будет проведен в форме парных состязаний, то есть половину абитуриентов, приехавших сюда с надеждой учиться, завтра с позором отправят обратно. Разве это честно?!

Наверное, все эти эмоции красноречиво читались у меня на лице, потому что он добавил с ноткой сочувствия:

– Сейчас еще один кортеж проедет, а потом вы.

Я отвернулась, мечтая отгородиться от всеобщего любопытства. Не понимаю этого нездорового интереса к знаменитостям.

– Едут! – крикнул кто-то.

– Кто, кто?

– Гриф? Беркуты?

Мьюла, с горящими от возбуждения глазами, вытянулась в струнку, пытаясь разглядеть что-нибудь за чужими спинами. Я поморщилась, потому что она наступила мне на ногу. Если бы не мой чемодан без ручки, я выбралась бы из толпы, чтобы переждать ажиотаж в более спокойном месте. Мои первые впечатления от Академии были далеко не лучшими и портились с каждой минутой.

Вспомнилось, как мы с Лилей сидели в нашей старой детской комнате, где давно пора было переклеить обои, и я посвятила ее в свой план. Поскольку я собиралась в Академию тайком от отца, мне нужна была ее помощь.

– Два года среди этих снобов? – усмехнулась сестра. – Ты не выдержишь.

– Выдержу. Через два года получу лицензию и вернусь. Буду присылать вам стипендию, каждый месяц.

Лиля держала на коленях домашний гроссбух. Пусть ей не досталось маминых волшебных талантов, зато она унаследовала от папы способности к математике, так что я надеялась, что ей можно доверить бюджет семьи.

– А что скажет папа?

Пришлось признаться:

– Я ему наврала. Сказала, что тетя Ника пригласила меня пожить у нее, чтобы помочь ей с магазином. Временно. Она собирается мне платить, так что я надеюсь неплохо подзаработать.

– И он согласился? – удивилась сестра. – Они же с тетей терпеть друг друга не могут!

– Вот и хорошо – значит, он не будет звонить ей и спрашивать, как дела. Я сама напишу вам, когда устроюсь. Только не показывай папе конверты, чтобы он не увидел штемпель.

– Ты будешь жить в столице… – с легкой завистью протянула Лиля. – А мне еще целых три года торчать в этой дыре! Можно, я как-нибудь к тебе приеду?

Наверное, каждый подросток однажды чувствует, что перерос свой город, и ему хочется присвоить себе во владение весь остальной мир. Лиля не исключение.

– От моей общаги до столицы пятьдесят километров, причем все лесом, – возразила я. – Ты забыла, что Пента находится за чертой города? Кроме того, туда очень неохотно пускают чужих. Но я обещаю, что обязательно выберусь в магазин и куплю тебе шикарное платье. Твой бальный наряд будет круче всех в школе!

Перспектива утереть нос одноклассницам заметно подняла сестре настроение. Мне было совестно, что я взваливаю такие проблемы на плечи пятнадцатилетней девчонки, и если бы не плачевное состояние наших финансов, то я никогда не решилась бы на это. С другой стороны, когда умерла мама, мне тоже было пятнадцать.

– Данка пойдет во второй класс, так что с ней должно быть полегче, чем в прошлом году, когда она рыдала и убегала с уроков. Но все-таки приглядывай за ней, ладно?

Я понимала, что в Лилькином возрасте меньше всего хочется взваливать на себя обязанности няньки, поэтому на всякий случай договорилась еще с соседкой. За Данку сердце у меня болело сильнее всего.

– Пожалуйста, пиши мне чаще. Вот адрес.

Лиля, казалось, меня не слушала. Она любовно погладила толстую кожаную тетрадь:

– Значит, теперь я буду рулить нашим бюджетом.

О, а глазки-то заблестели! Я подавила спонтанный порыв отнять у нее гроссбух, продать билет и остаться дома. А может, я зря волнуюсь, и моя поездка тоже пойдет Лильке на пользу? Ей не помешает вкусить немного самостоятельности. Вдруг повзрослеет? Глядишь, и отец вынырнет из апатии, когда кредиторы начнут стучаться к нам в дверь. Конечно, я рисковала, оставляя их одних, но что делать? Без лицензии нам не выбраться из нужды.

Потом Лиля посмотрела на меня, и ее мордашка сделалась грустной.

– Два года, – горько вздохнула она.

– Все будет хорошо, – твердо сказала я, пытаясь успокоить скорее себя, чем сестру. – Время пролетит быстро, ты глазом моргнуть не успеешь. Зато, когда я вернусь, у тебя будет самое красивое платье для Бала, какое только можно купить за деньги!

– И туфли! – строго напомнила она.

Я же говорила, Лиля у нас нигде не пропадет.

Глава 3

Состязания абитуриентов были назначены на следующее утро. Нас разбили на группы по специальностям. Мьюла с Вербой отправились к зельеварам, молясь, чтобы их не поставили в одну пару, так как проигравший должен будет покинуть Академию. Ночь перед экзаменом мы провели в свободной аудитории, потому что два корпуса женского общежития не могли вместить всех желающих. Из-за шума и духоты я не выспалась, а утром пришлось отстоять длинную очередь в душ. Очередь в столовую оказалась еще длиннее, так что вместо завтрака я успела только вдохнуть запах кофе, и все. Короче, на экзамен я шла в самом боевом настроении.

Состязания артефакторов проходили в просторном светлом кабинете, стены которого были по углам отделаны шонгритом. Этот минерал обладал свойством поглощать излишки магии, что было нелишней предосторожностью. В дальние окна врывались потоки света, тогда как ближнее окно все было затянуто серой моросью: на улице соревновались маги-погодники. Из-за этого погода сделалась особенно нестабильной.

Для нас уже были приготовлены двухместные верстаки со стандартным набором: артефакторные пластины, лупа, пинцет, пакет кристаллов и прочие инструменты. На каждом столе лежал конверт с заданием. У входа в аудиторию стояла Гортензия Скопа – декан нашего факультета. Это была строгая дама на полголовы выше меня, с резкими, будто вырезанными бритвой чертами лица и сжатыми в нитку губами. На вид ей можно было дать и сорок лет, и шестьдесят. Такие люди почти не меняются. И улыбаются, наверное, только по большим праздникам. За ее спиной маячила расторопная девушка в серой пиджачной паре с блокнотом в руках – видимо, секретарша или помощница.

– Тяните жребий, – предложила она.

Я протянула руку к шкатулке, накрытой шелковым платком. Только теперь я заметила, что все столы в классе были пронумерованы. Выбирая место, ты в то же время выбирал себе соперника. За некоторыми столами уже сидели студенты, готовые приступить к заданию.

– Номер шесть, – сообщила секретарь и махнула рукой в сторону окон.

Шестой стол располагался в первом ряду, в углу класса. Мой соперник уже был на месте. Весь в золотой пряже солнечных лучей, блестевших в его темных волосах, там сидел темноволосый парень в элегантной черной рубашке и черных брюках. Одна тяжелая темная прядь падала ему на лоб. Он задумчиво смотрел то ли на осенний пейзаж за окном, то ли вглубь собственных мыслей, вертя в руках карандаш.

Разумеется, я сразу его узнала, ведь я читала все его интервью, а некоторые даже хранила в своей папке с вырезками. Но все равно, Кай Ворон, буднично сидевший за столом в артефакторном классе – это нечто невероятное. Я поморгала, надеясь, что эта монохромная галлюцинация развеется. Не помогло. От возмущения мои ноги приросли к месту. Зачем он сюда пришел? Ему ведь не нужно было бороться за место! Абитуриентов из Золотой дюжины зачисляли в Пенту без дополнительных испытаний, и для Ворона место здесь было зарезервировано заранее, вместе с удобными, прекрасно обставленными комнатами в его личной башне, будь она неладна. Ему не обязательно было участвовать – но нет, он явился сюда со своими блистательными талантами, как будто всем назло! Теперь из-за него другому ученику придется отправиться восвояси.