Полная версия
Струны судьбы
Неожиданно для нас, в этой бездне пространства, полетели искры. Мы с Максимом одновременно замерли, чувствуя, как воздух вокруг стал заряжаться напряжением. Неподалеку от нас стоял трансформатор, а линия ЛЭП тянулась вдоль дороги, почти незаметная в темноте. Искры осветили вечернюю тьму, и на мгновение мир вокруг нас стал почти нереальным. Они казались такими яркими, такими мощными, как будто сама природа решала проверить нас на прочность. В тот момент всё, что мы обсуждали, все наши мысли, вдруг показались чем-то мелким и незначительным. Вижу, как Максим, не ожидавший такого, застыл, его лицо побледнело от неожиданности. Мы стояли, не зная, что делать. Улицы были пустыми, мир вокруг напоминал немую сцену, а искры, казалось, говорили о каком-то скрытом, давно незаметном напряжении, которое было под поверхностью. Время снова остановилось, и казалось, что мы в этот момент застыли в кадре фильма, не зная, что будет дальше.
Вглядевшись в мрак, мы вдруг заметили падающий силуэт, стремительно приближающийся к земле. Это было что-то темное, какое-то движение в ночи, и через секунду я понял, что это человек. Силуэт был одет в темную куртку, его фигура расплывалась в тени, но он летел вниз с трансформатора. Все произошло быстро, без всяких предупреждений. Мы оба замерли, не веря своим глазам. Он падал, как подстреленный, и моментально оказался на земле с сильным звуком удара. На мгновение все вокруг погрузилось в тишину, лишь слабое потрескивание электрических проводов и тихие шаги в темноте поднимали напряжение. Максим первым пришел в себя и подскочил к упавшему человеку. Я не знал, что делать – что-то внутри меня замерло, а потом рвануло наружу. Страх и беспокойство охватили меня одновременно с реальностью того, что произошло. Подбежав к Максу, я увидел, как он, дрожащими руками, пытался повернуть тело лежащего на земле человека лицом к небу. Мы оба не знали, что нас ждет, но действовали инстинктивно, словно во сне. Я наклонился и помогал ему. Куртка упавшего была грязной и пахла паленым. Когда мы наконец повернули тело, свет фонаря озарил его лицо.
Это был Костя. Его глаза были закрыты, лицо бледное, а вокруг виднелись мелкие ожоги от удара электрическим током. Его грудь едва заметно поднималась – он был жив, но в каком состоянии, мы не могли сказать. В этот момент мир вокруг остановился. В голове гудело, ноги подкосились, и дыхание стало тяжелым. Максим, видимо, испытал то же самое, но взял себя в руки быстрее. Он заорал:
– Нужно звонить в скорую!
Мы не могли просто убежать домой, оставив его здесь. Это было бы предательством. Несмотря на страх и панику, мы остались рядом. Время словно растянулось, каждое мгновение казалось бесконечным. Максим пытался как-то привести Костю в чувство, хлопая его по щекам и выкрикивая его имя, а я судорожно пытался дозвониться до скорой. Но в дачном массиве связь была плохой, и гудки не проходили. В этот момент я чувствовал себя беспомощным, как никогда раньше.
– Он дышит? – прошептал Максим, с трудом сдерживая панику.
Я наклонился ближе, стараясь услышать, как поднимается его грудь. Дыхание было слабым, но оно всё-таки было. Это вселяло хоть какую-то надежду.
– Да, дышит, но мы ничего не можем сделать! – ответил я, борясь с удушающим страхом.
Я опустился на колени рядом с ним, чувствуя, как дрожат руки. Холодная земля пробивалась сквозь джинсы, но я этого не замечал. Его лицо было бледным, глаза закрыты. Дыхание едва уловимое, словно ветер, который мог утихнуть в любую секунду. Поднял его голову своими руками, чувствуя, как липкая кровь оставляет следы на пальцах. Горло сдавило так, что не мог говорить, но из меня вырвался крик:
– Не смей! Не смей умирать, ты слышишь меня?!
Голос дрожал, срываясь от отчаяния и ужаса. Я смотрел на него, пытаясь поймать хоть малейший знак жизни. Мои пальцы пробирались к его шее, нащупывая слабый пульс. Он был там. Это была надежда, но такая хрупкая, словно готовая сломаться в любую секунду.
– Ты обещал! – закричал я, забывая, что он ничего мне не обещал. – Мы не можем закончить всё так!
Максим стоял рядом, растерянно перебирая телефон, снова и снова пытаясь набрать номер скорой помощи. Его лицо было серым, как пепел. Он бросил на меня взгляд, полный беспомощности.
– Дышит? – спросил он срывающимся голосом.
– Да, но этого мало! – выкрикнул я, крепче прижимая Костину голову к себе.
Слёзы застилали глаза, но я продолжал кричать, словно мог своим голосом вытянуть его обратно, вытащить из этой пропасти. Вся наша жизнь пронеслась у меня перед глазами: детство, смех, споры, планы. Всё это не могло закончиться здесь, в этом чёртовом СНТ, под темнеющим небом.
– Ты слышишь меня?! Ты не имеешь права так просто уйти! – орал я, чувствуя, как боль сжимает грудь.
Время остановилось. Минуты тянулись, как вечность. А я продолжал держать его, боясь отпустить, боясь, что он исчезнет, как тень в ночи. В какой-то момент все изменилось. Его тело, которое до этого хоть и слабо, но всё же дышало, стало совершенно неподвижным. Я держал его голову на своих руках и вдруг понял, что больше не чувствую тепла. Его грудь не поднималась, дыхание исчезло.
– Нет… Нет, только не это… – прошептал вслух, а затем крик вырвался из моей груди, словно это был последний звук, который мог издать своим телом.
Максим стоял рядом, но его голосов, его слов я не слышал. Всё растворилось. Только тишина, в которой слышал своё собственное дыхание и дикий стук сердца.
– Ты не можешь уйти! Ты не можешь оставить нас! – я тряс его за плечи, как будто мог встряхнуть его жизнь обратно.
Смотрел на его лицо, ещё совсем недавно живое. Оно стало бледным, глаза закрыты, губы посинели. Это не мог быть конец. Это не могло случиться с ним.
– Вернись… пожалуйста… вернись… – шептал я, не в силах поверить в то, что происходит.
Слёзы катились по моим щекам, падали на его лицо, оставляя на нём крошечные мокрые пятна. Казалось, что если я просто буду плакать сильнее, кричать громче, то он услышит меня. Что это только ошибка, сон, из которого он вот-вот проснётся.
– Не оставляй нас… Костя… я не могу…
Но его тело оставалось неподвижным, тяжёлым, мёртвым. Это слово резало сознание, как нож. Я не мог смириться, не мог отпустить. Боль внутри стала невыносимой. Тишина, такая плотная и вязкая, что казалось, воздух нельзя было вдохнуть. Мы стояли, поглощённые собственным ужасом, когда вдруг, словно из другой реальности, раздались торопливые шаги. В эту безысходность ворвалась сторож СНТ – женщина в возрасте, с испуганным взглядом и обветренным лицом, знакомым всем дачникам. Она остановилась за спиной Максима, замерла, будто наткнувшись на что-то необъяснимое. Её глаза расширились от увиденного: я стоял на коленях с телом Кости на руках, а Максим, словно каменный истукан, молча смотрел на нас.
– Что… что здесь происходит?! – наконец, выдавила она, но голос её дрожал, будто боясь потревожить эту пугающую картину.
Её взгляд метался между нами. Я срывался, тяжело дышал, мои руки всё ещё поддерживали голову Кости. Максим пытался что-то сказать, открыть рот, но у него словно отнялись слова.
– Он… он… – начал было Максим, но замолчал, потрясённый происходящим.
Сторож СНТ женщина подбежала к нам, но её движения были медленными, осторожными, как будто она боялась того, что видела перед собой – её глаза наполнились дикой смесью страха и шока.
– Господи… да вы что наделали?! – почти выкрикнула она, хватаясь за голову.
Её руки дрожали, губы беззвучно шевелились, как будто она пыталась что-то сказать, но не могла найти слов.
– Это… это он… упал с трансформатора… мы пытались… – произнёс я, задыхаясь, словно каждое слово требовало невероятных усилий.
Она вскинула руки, то ли отмахиваясь от реальности, то ли не зная, как ей быть дальше. Лицо её исказилось гримасой ужаса.
– Что ты говоришь? Господи, это же… это же мальчишка! Как же так?! – её голос сорвался на крик, который эхом разнёсся по пустым улицам.
Она, шатаясь, отошла на шаг назад, будто хотела уйти, но что-то удерживало её на месте. Секунды растянулись в вечность. Казалось, мир замер, впитывая весь ужас того, что случилось. Эта сцена словно запечатлелась в моей памяти: я, сидящий на земле, Костя, который уже ушёл, Максим, потерявший дар речи, и сторож, сжавшая голову руками, как будто могла таким образом сдержать поток мыслей и эмоций, захлестнувших её. Все это казалось сюрреалистичным кошмаром, который не мог быть реальностью. Однако реальность была беспощадной. В какой-то момент вокруг начали собираться люди: врачи из скорой, полицейские, все с каменными лицами, от которых веяло холодной отчужденностью. Они осмотрели тело, молча обменялись несколькими фразами и, словно по отработанному сценарию, запаковали Костю в черный мешок. Это зрелище окончательно выбило меня из реальности. Глаза, наполненные слезами, смотрели на то, как его, моего друга, моего брата по духу, погружают в машину, которая увезет его навсегда.
Полицейский подошел к нам с Максимом, взглянул пристально, словно выискивая в наших глазах вину.
– Руки за спину, – коротко бросил он.
– За что?! – выдавил из себя Максим, но его голос звучал неуверенно.
Он не ответил. Щелчок наручников эхом разнесся по пустым дачным улицам. Я не сопротивлялся, мои руки сами повиновались. В голове была пустота, только одно слово звучало: «Почему?» Нас посадили в старый, потрепанный УАЗик. Внутри пахло пылью и сыростью, на полу валялись окурки, как будто машина только что закончила перевозить подвыпивших задержанных.
– Сидеть тихо, – бросил водитель, заводя мотор.
Мы с Максимом переглянулись, но слов не было. Кажется, я даже не мог думать. Голова кружилась, мир сужался до замкнутого пространства УАЗика. Каждый поворот казался слишком резким, каждый звук двигателя – слишком громким. Это был не просто конец дня. Все изменилось, и я еще не понимал, насколько глубокими будут эти перемены.
Глава 2.9 Страшные проблемы
Оказавшись в отделе полиции, нас с Максимом завели в небольшой кабинет. Там было несколько старых деревянных столов и несколько сломанных стульев. Стулья скрипели и шатались, сидеть на них было практически невозможно. Ощущение, что нас поместили в это помещение специально, чтобы дестабилизировать. Обстановка давила на нас: тусклый свет, затхлый запах старой мебели и давно немытых полов. Время как будто остановилось, каждую минуту ожидания казалось вечностью. Мы молчали, погруженные в свои мысли. Максим был бледен, его руки заметно дрожали. Через какое-то время в кабинет вошел мужчина в форме. Он смотрел на нас внимательно, с неким холодным интересом. Его голос был строг, но не груб.
– Рассказывайте, что случилось, – сказал он, садясь за один из столов.
Мы начали говорить, перебивая друг друга, вспоминая детали. От напряжения становилось только хуже, слова путались, а внутри росло ощущение бессилия. Мы оба были несовершеннолетними. 13 марта мне исполнилось 17 лет, а Максиму было всего 16, так как его день рождения выпадал на лето. Это осознание немного успокаивало – по закону полиция не могла предпринять никаких серьёзных действий без участия наших родителей. После недолгой, но напряжённой беседы с офицером, нас попросили назвать домашние телефоны. Мы диктовали номера, стараясь не сбиваться от волнения. Полицейский записал их в блокнот, поднял трубку телефона и сразу начал звонить.
– Ваши родители сейчас будут здесь, – сказал он, отложив трубку.
Мы с Максимом молча переглянулись. Ожидание становилось ещё более тягостным. Мы понимали, что объяснять произошедшее родителям будет сложнее, чем даже полиции. В голове крутились вопросы: как они отреагируют? Что подумают? Как нам оправдаться за то, что оказались в этом кошмаре? Каждая минута до их прихода длилась вечность. Время приближалось к восьми часам вечера. Сумерки за окном сменились полной тьмой, и единственным источником света в кабинете была тусклая лампа на потолке. Её желтоватый свет отбрасывал странные тени на стены, усиливая чувство тревоги. Мы сидели с Максимом молча, не в силах даже перекинуться словом. Казалось, что воздух в комнате становился всё плотнее, давя на грудь. В голове крутились мысли, которые не давали покоя: как всё могло так обернуться? Какой теперь будет наша жизнь? Каждый звук за дверью заставлял нас вздрагивать. Шаги полицейских в коридоре, приглушённые разговоры, телефонные звонки – всё это смешивалось в единый гул, который резонировал в голове.
Когда часы пробили восемь, это звучало как гром среди молчания. Мы не знали, сколько ещё времени потребуется, чтобы наши родители приехали, но каждую секунду ожидание становилось всё невыносимее. Первыми в кабинет вошли родители Кости. Их лица были искажены смесью страха и беспокойства, а глаза искали ответы, которых не было. Отец Кости, высокий и худой, с виду измождённый, сразу подошёл ко мне, пытаясь узнать, что произошло. Мать стояла чуть поодаль, её руки сжались в кулаки, и видно было, что она держится на грани. Следом за ними вошли родители Максима. Мать Максима была молодой женщиной с тревожным взглядом, её голос дрожал, когда она пыталась понять, как Макс оказался здесь. Все мы, сидя в этом полумраке кабинета, ожидали неизбежного: как полиция будет реагировать, что будет дальше, но это не уменьшало того ужаса, который мы все переживали.
Первым в кабинет зашел отец Кости. Он стоял на пороге, его взгляд был полный недоумения и тревоги. Прямо в глазах был вопрос: что случилось? Я сидел напротив дознавателя на табуретке, не зная, как реагировать, как объяснить, что произошло. Вся ситуация казалась нереальной, словно я оказался в каком-то кошмаре. Дознаватель молча посмотрел на отца Кости, после чего произнес те слова, которые я не мог осознать до конца: "Ваш сын умер". Эти слова повисли в воздухе, как тяжёлый груз. Отец Кости, казалось, не сразу понял, что ему сказали. Его лицо исказилось от боли, но он не успел даже пошевелиться, словно это всё было частью чьего-то другого мира. Через несколько минут, или может быть секунд, в кабинет вошли мои родители. Ожидание было мучительно тяжёлым, словно каждый миг тянулся бесконечно. В этот момент всё вокруг потеряло свою значимость. Звуки, которые раньше казались обычными, теперь были как отголоски из другого мира. Всё внимание сосредоточилось на словах дознавателя, на этом тяжёлом моменте, который мы теперь все переживали.
После всех процедур, когда мы наконец покинули отделение, я и мои родители молча шли домой. Время словно остановилось, и каждый шаг казался отдалённым, почти незаметным, как если бы мы перемещались через пустое пространство. Сердце было тяжёлым, но мир вокруг оставался прежним, даже если всё внутри меня было разрушено. Я не мог понять, что произошло. Как это случилось? Почему всё закончилось так? Мы шли по знакомой улице, но всё было не так. Даже в этом тихом квартале, где всё казалось обыденным, теперь царила чуждая тишина. В голове всё смешивалось, и каждый шаг сопровождался внутренним эхом пустоты. Мы шли, но не было ощущения движения. Мы были как будто в другом времени или месте, где смерть перестала быть чем-то абстрактным. Просто шли домой, как будто ничего не случилось, как будто жизнь продолжалась по своим законам. Но в этот момент чувствовал, как тяжело нести тот груз, который не мог уйти. Весь этот «текущий момент» был лишь иллюзией, потому что внутреннее состояние было настолько разорванным, что даже привычные вещи казались чуждыми. Тот день, тот момент, те события… всё это нельзя было забыть, но оно уже стало не частью нас, а чем-то далеким. На улице не было суеты, и даже в нашем доме всё было, как обычно, но я знал, что мир больше никогда не будет таким, как раньше.
После всех пережитых событий мы собрались за столом на кухне, как обычно, но теперь всё было не так. Словно мир стал серым, и привычные действия, такие как питьё чая, казались неуместными и лишёнными смысла. Мы сидели в тишине, как свидетели чего-то, что не поддаётся объяснению, не имея сил или желания обсуждать произошедшее. Мои мысли путались, и я ощущал, как это давление внутри меня не отпускало. Когда меня отправили спать, просто пошёл в свою комнату, хотя понимал, что это не принесёт облегчения. Сон не был для меня способом уйти от реальности, ведь мысли и переживания терзали меня даже в тёмные часы ночи. Школа, как ни странно, казалась мне самым тяжёлым бременем в тот момент. Мне не хотелось возвращаться к этому месту, к этим лицам, ко всему тому, что было связано с повседневной рутиной. Не знал, что меня ждёт. Всё вокруг, казалось, потеряло прежний смысл. Школа перестала быть чем-то важным, каким-то ориентиром, а жизнь, как и раньше, требовала от меня действий. Но в тот момент не был готов к этим действиям. Я стоял на пороге чего-то нового, и, хотя это будущее было темным и неопределённым, я знал, что уже не могу вернуться назад.
Глава 2.10 Страсти и мордасты
На следующий день я проснулся в 11 часов утра. Это был один из тех моментов, когда я не хотел вставать, когда мир за окном казался чуждым и отдалённым. Всё происходившее – и события с Костей, и общение с родителями – накладывало на меня тяжёлую вуаль, не давая ощущения нормальности. Школа, которая казалась когда-то частью моего повседневного мира, теперь была чем-то ненастоящим. Я не хотел туда идти, не знал, как смотреть в глаза одноклассникам, учителям, как существовать в том же мире, где продолжалась моя привычная жизнь. Жизнь круто встала на месте. Всё, что казалось привычным и понятным, утратило свой смысл. Время перестало течь, как прежде. Ощущал себя, как бы застывшим в какой-то пустой точке. Каждое утро начиналось с того, что теперь просыпался, не знал, куда идти и зачем. Школа больше не вызывала тех привычных эмоций, одноклассники и учителя стали чуждыми, как будто я оказался в совершенно другом мире, где не было моего места. Тот день, следующий, ещё несколько дней – всё казалось одним большим мгновением, в котором не было будущего. Чувство, что жизнь остановилась, и что время теряет свою цену, стало частью повседневности.
В 4 часа дня 3 апреля 2001 года ко мне зашел домой Максим. Не ожидал увидеть его на пороге своей квартиры. Он выглядел растерянным, но в его глазах был какой-то особый, напряжённый взгляд. Он не говорил много, просто сказал, что пришёл, чтобы обсудить то, что произошло с Костей, и предложил пойти вместе к его родителям, поговорить с ними о случившемся. Мы не знали, что ожидать, но оба чувствовали, что нужно найти какой-то выход из этой ситуации. Мы пошли вместе. Тишина, которая нас окружала, была гнетущей, и каждый шаг казался тяжёлым. Костин дом был рядом, но расстояние, которое нам пришлось пройти, казалось огромным. Мы оба понимали, что разговор с его родителями не будет лёгким.
Когда мы подошли к дверям квартиры Кости, в воздухе повисла тяжесть, почти как предчувствие. Я был в таком состоянии, что даже не знал, что думать, что чувствовать. Максим тоже молчал, его лицо было напряжено. Мы нажали на звонок, и через некоторое время дверь открылась. Перед нами стоял отец Кости. Его лицо было изможденным, из глаз не сходил тот самый взгляд, который я никогда не забуду – взгляд, в котором было столько боли, что с ним невозможно было не столкнуться. Он не сказал ни слова, просто встал в стороне и жестом пригласил нас войти. Мы вошли в квартиру, сняли обувь, но куртки и шапки не стали снимать – казалось, что в этом месте воздух был слишком холодным для каких-либо лишних движений. Отец Кости молча проводил нас в комнату. Я почувствовал, как сердце сжалось от волнения и ужаса. И вот, мы оказались в комнате, где было собрано много людей – родственников Кости, друзья и те, кто пришёл, чтобы попрощаться с ним. В центре комнаты стоял гроб. Он был на двух табуретках, как-то слишком хрупко, неестественно. Мы подошли ближе, и моё сердце стало биться быстрее. Я не мог поверить своим глазам. В гробу лежал Костя, но это был уже не тот Костя, с которым мы разговаривали ещё недавно. Его лицо было неподвижным, в глазах не было жизни. Он выглядел так, как будто просто спал, но я знал – это не сон. Это было настоящее. Всё происходящее, этот момент, казалось, был каким-то кошмаром, из которого невозможно было проснуться. Мы, как два человека, оказавшиеся в неправильном месте в неправильное время, стояли перед его телом, будто сжимая друг друга, но не зная, как дальше двигаться.
Нам сообщили, что похороны намечены на 4 апреля, в 9 часов утра. В это время, как будто всё вокруг стало ещё более нереальным, нам сказали, что гроб с Костей будет выноситься из квартиры, а затем он отправится на кладбище. Все эти слова звучали как нечто чуждое, будто они не касались нас, а где-то там, вдали, в другом мире, происходили события, к которым мы не имели отношения. Но в какой-то момент я понял, что это действительно так. И перед нами была реальность, с которой никак не можно было справиться. Я не знал, что делать. Вся эта информация, все эти действия, подготовка к похоронам – всё это просто ударяло по голове, как глухие удары молота. Как можно было принять, что твой друг, с которым ещё вчера был живой и говорящий, теперь стал этим безжизненным телом? Не было ни слёз, ни криков, только оцепенение, которое невозможно было растерзать. Время потеряло свой привычный ход, и мы оставались в каком-то вакууме, пытаясь найти хоть какое-то объяснение, но ничего не получали взамен.
Я не помню точного потока событий, как я добрался домой. В голове всё смешалось, и чувства будто ушли в пустоту. Всё было не реальным, словно я оказался в каком-то сне. Вечером мы снова сидели на кухне, в нашем привычном деревянном уголке. Атмосфера была глухой, напряжённой, и ни слова не могло по-настоящему утешить. Мы просто сидели и молчали, каждый в своём мире, пытаясь осмыслить произошедшее, но не находя слов для этого. Позже я лёг спать. Как-то это произошло машинально, без осознания. Тело требовало отдыха, но душа продолжала кричать, не давая покоя. Пытался закрыть глаза и забыться, но мысли о Косте, о том, что произошло, не отпускали меня. Каждая минута тянулась, и казалось, что вся эта реальность была чуждой. Этот день был лишён всякого смысла в жизни. Всё происходившее казалось бессмысленным и бесцельным. До сих пор он остаётся для меня самым пустым и бессмысленным днём в моей жизни. Ночь врывалась в наш дом стремительно, заполняя всё вокруг густой темнотой. Она словно поглощала последние остатки тепла и уюта, оставляя только холод и тревогу. Я смотрел в окно, где на фоне редких огоньков соседних домов колыхалась непроглядная тьма. Внутри меня бурлил страх перед завтрашним днём, который обещал быть ещё тяжелее, ещё беспощаднее. Не знал, что меня ждёт. Это неизвестность цеплялась за меня, как ледяные руки, сковывая каждую мысль и каждое движение. Завтра казалось чем-то неизбежным и пугающим. Эти мысли, эта тишина, казалось, прожигали меня изнутри. Я хотел уснуть, забыться, спрятаться от всего, но глаза никак не закрывались, а сердце не отпускало. Ночь становилась моим единственным спутником в этом хаосе, погружая меня в свои мрачные объятия.
Глава 2.11 День похорон
Вот и наступило утро, 4 апреля 2001 года. Часы показывали 6 утра, но я не чувствовал, что день начался. Всё вокруг казалось статичным, словно время застыло, не давая мне ни малейшего шанса сбежать от хаоса, который разрывал меня изнутри. Я лежал в кровати, смотря в потолок, и пытался осознать, что происходит. Каждая мысль была обрывком, каждая эмоция – словно тяжелый камень, который невозможно было сбросить. События последних дней всплывали перед глазами, накрывая волной отчаяния. Школа, обязанности, ежедневная рутина – всё это теперь казалось ненужным, словно выпавшим из моей жизни. Никто не мог заставить меня туда вернуться. Ни упреки, ни угрозы – всё это стало неважным. Страх, апатия, бессилие. Всё это смешивалось во мне, образуя холодный коктейль эмоций, которые невозможно было проглотить. Трагедия не оставляет места для логики. Она накрывает, как цунами, лишая ориентиров. Каждая минута того утра была пропитана пустотой. Такое ощущение, что даже свет за окном потерял свои краски. Мир, который казался таким понятным и стабильным, вдруг превратился в лабиринт без выхода. И я не знал, как жить дальше, как двигаться, когда каждый шаг давался с трудом.
Время ускорилось, словно кто-то нажал на перемотку. Я даже не заметил, как стрелки часов дошли до восьми утра. Механически собрался, но внутри всё было опустошено. Состояние слабости и апатии, словно меня лишили всех сил. Мы договорились с бывшими одноклассниками встретиться во дворе Кости в 8:30, чтобы вместе направиться к его дому. Когда я пришёл, нас уже собралось около пятнадцати человек. Атмосфера была напряжённой, но никто не говорил лишнего. Вся компания молчаливо двигалась в сторону подъезда Кости, как будто понимала, что слова здесь бессильны. Подойдя к дому, мы увидели, что уже собралась толпа – человек сорок из его колледжа. Они стояли плотной стеной, не подпуская никого к подъезду. Всё казалось нереальным, как сцена из чужой жизни. В какой-то момент мы заметили движение. Через окна подъезда стало видно, как с пятого этажа аккуратно несут гроб. Это зрелище приковало внимание всех. Казалось, что время замедлилось, а звуки приглушились.