Нур. Дважды рождённый. Дважды король. Книга 1. От незнания. К неизвестности.

Нур: Ты была знакома с Кинатом? Как?

Мама: Позже расскажу, если Вердикт не расскажет сам. Читаем дальше.

Путь из Тикута, что был на северной окраине Йоноранда почти на границе с нейтральными территориями, ведущими к Гамбону до Икоса в центр страны, занял две недели. Не заходя в города и двигаясь тропами и лесами, полями и скалистыми ущельями, Оллиур останавливался дважды в день, чтобы лошадь отдохнула, да и маленький Кинат не выдерживал длительного похода. Всё шло неплохо, они преодолели больше половины пути, пока не случился инцидент.

Оллиур вёл коня, на котором сидел Кинат, за узду. Пробираясь по узкому уступу скалы, они шли через перевал Фристландских гор, что делят Йоноранд почти ровно пополам. Это короткий, но опасный маршрут. Путешественники и караваны редко выбирают его, предпочитая идти в обход и растягивая срок своих странствий на день-другой. Но Оллиур торопился. Ему очень хотелось побыстрее представить Кината Коллегии Икоса. Оллиур шёл первый, ведя коня позади себя на вытянутой руке. Темнело, но остановиться было негде, слишком узка тропа. К концу подходило лето, наступала осень. Ветра усиливались, а на вершине перевала и вовсе бесчинствовали.

Один из порывов надавил и надломил уже давно подточенный дождями валун, обвалив его с вершины одного из пиков. Всё произошло так быстро, что Оллиур не успел среагировать и произнести заклинание. Падал валун с грохотом, да с таким сильным, что конь испугался и встал на дыбы, сбросив Кината. Ударившись, маленький мальчик упал в неглубокую нишу, можно сказать, нору. И был придавлен камнем сверху. Конь упал со скалы в пропасть. Оллиур едва уцелел, отскочив в сторону.

Кинат оказался заперт в каменной тюрьме под слоем грязи, камней и корней деревьев, что слетели вместе с валуном. Оллиур, хоть и был заместителем главы коллегии и достаточно развитым магом предела, не обладал силами в тех направлениях, что позволяли бы сдвинуть камень таких размеров. Да, он мог поддержать с десяток перьев или наслать икоту, он мог даже вызвать дождь в области размером с маленький городок, иными словами, он идеально подходил на должность человека, в обязанности которого входит поиск и подтверждение кандидатов на обучение в Икосе, а никак не на боевого мага или даже лекаря.

Невероятно долго, как показалось Оллиуру, используя предел движения, он пытался сдвинуть валун. Кричал Кинату, звал его. Но тот, ударившись головой, на время потерял сознание. Отчаявшись, Оллиур решает бросить Кината и направиться в Икос за помощью, используя заклинание полёта. Едва он взмыл в воздух, как за своей спиной услышал треск.

Валун дрожал, вибрировал, но не двигался. Оллиур попытался определить направление предела, но не смог. Это направление ему было незнакомо. Его никто не смог бы узнать. То было нечто новое, неизученное, самобытное. То была сила Кината, скрытая, недоступная многим магам, и уж тем более, простым людям.

Оллиур подлетел ближе к валуну, чтобы осмотреть, но это была большая ошибка. Как только он приблизился к камню, как тот взрывом разлетелся на мельчайшие осколки, на самую настоящую пыль. Волна от взрыва отбросила писаря так сильно, что он в последний момент успел зацепиться за ветку дерева по другую сторону от обрыва, в двадцати шагах от места, где стоял только что.

Когда облако каменной пыли развеялось, Оллиур увидел Кината. Тот стоял по пояс в небольшой яме. Рука мальчика была вытянута навстречу испарившемуся камню, излучая голубой свет силы предела.

Бушующий на вершинах Фристландских гор ветер замер. Кинат не двигался и молчал. Испугавшись, что мальчик мог пострадать, Оллиур полетел над обрывом к нему, приближаясь ближе, с каждым мгновением он всё сильнее ощущал вес воздуха. Уже на расстоянии вытянутой руки Оллиур свалился на землю. Неведомой ему могучей силой он был вжат в каменистую почву. Его сил хватало только на то, чтобы поднять голову.

Звенящий гул раздавался в ушах Оллиура, но то не был звук последствия взрыва. Гул шёл от земли, от камней, от перевала целиком. Глаза Кината светились голубым светом, а рука всё так же была вытянута вперёд. И в этот момент писарь всё понял – мальчик действительно посланник предела. Но пока что не умеет контролировать свои силы. Ещё немного и он уничтожит весь перевал, превратив его в пыль, как тот валун.

Приложив все усилия, и безмолвно произнеся заклинание усиления ног, он приподнялся, схватил Кината и прыгнул вместе с ним вверх настолько высоко, насколько мог. Прыжок был высотой в целое здание.

В самой верхней точке прыжка, держа Кината в охапку, Оллиур произнёс заклинание полёта и с максимально возможным ускорением полетел вертикально в небо, подальше от скал Фристландского перевала. Он летел так долго ввысь, пока не услышал грохот. Посмотрев вниз, Оллиур не смог поверить своим глазам. Целый пик скалы размером с небольшой посёлок разваливался на части и летел вниз. Срубая вековые деревья, разрушая всё на своём пути.

В темноте наступившей ночи Оллиур завис высоко в небе, наблюдая в свете луны, как в пыль превращается целая гора, открывая почти прямой проход на поле у подножия. Создавалась полноценная брешь в скалах.

Держа потерявшего сознание мальчика в своих руках, Оллиур посмотрел на него и произнёс.

Оллиур: Ты далеко пойдёшь, Кинат. Полетели же в твой новый дом, юный посланник. В Икос!

Спустя сутки полёта, Оллиур мягко приземлялся на заднем дворе специальной школы-адаптатора. Построенное за стеной столицы здание было из обычного камня с небольшими примесями белого, тем самым, играя роль адаптатора для новоприбывших.

Оставив потерявшего сознание Кината на попечение тамошних учителей, Оллиур, встречая рассвет, перелетал через стену Икоса, направляясь в Коллегию.

Часть третья.

Нет имён у друзей посланника.

Исчисление Памяти Слёз.

Год пятьдесят пятый.

Маленький ребёнок, проживший всё начало детства почти без участия родителей, потерял с ними связь окончательно. Пройдёт намного больше обещанных Оллиуром пяти лет, прежде чем Кинат вновь увидит мать и отца…

На следующий день после прибытия в школу-адаптатор, Кинат очнулся в своей комнате. На его запястьях были надеты оковы, а на шее – ошейник. Специальные артефакты, что создаются мастерами одного из ответвлений предела – магической амфуры. Кандалы на руках ограничивали мага в силе предела, ошейник же не давал произносить заклинания про себя. Предупреждённые Оллиуром опытные учителя заблаговременно поспешили наградить Кината этими устройствами.

Почему наградить?

Потому что даже мельчайшие вкрапления белого камня в состав обычного, из которого была построена школа, крайне сильно влияли на сознание и предел новоприбывших. Что уж там говорить о мощи предела посланника.

Ощупывая своих железных друзей, которые останутся спутниками Кината на последующие четыре года обучения в школе-адаптаторе, он смотрел сонными глазами на маленькую комнатку, убранством которой были кровать, шкаф, стул и стол, со стоящими на нём письменными принадлежностями и комплектом колб и реторт, а так же на неизвестных ему людей, которые с нескрываемым испугом стояли в открытой двери.

Один из них, молодой черноволосый парень лет двадцати, держал наготове посох, направив его наконечник в Кината, второй – старый седой старик, выглядывал из-за плеча черноволосого, с третьим Кинат, хоть и был знаком, но не узнал. То был Оллиур, переодетый из дорожной одежды для путешествий в свою Коллегиальную мантию.

Все трое сохраняли молчание. Поэтому первым его нарушил Кинат.

Кинат: Где я!? Что это за ошейник на мне!? Мама! Мама!

Кинат вскочил с кровати, ошейник и кандалы вмиг почернели, покрывшись тёмной пеленой, пульсирующей и перетекающей по скрытым внутри механизма каналам.

Черноволосый напрягся, приподняв посох, но Оллиур опустил его наконечник рукой.

Оллиур: Позвольте мне. Кинат, ты же помнишь меня? Помнишь, как я исцелил тебя от икоты в Тикуте? Что ты вообще последнее помнишь?

Кинат напрягся, в попытках вспомнить хоть что-нибудь он метался по своим мыслям, наводя в их хаосе подобие порядка.

Кинат: Последнее, что я помню, как мама говорит мне, что завтра я пойду в школу!

Оллиур присвистнул и подумал про себя.

И не мудрено. Разрушить целую гору. Это под силу, пожалуй, только главе Коллегии. Теперь понятно, почему он ничего не помнит, ни из момента моего прихода в его дом, ни из шести дней нашего пути до Икоса.

Обмозговав эти факты и прикусив губу, действие, которое Оллиур всегда невольно повторял, подбирая мысли в голове. Глупая привычка, преследовавшая его всю жизнь, он сказал.

Оллиур: Так вот ты и в школе! Только это особенная школа Кинат. Это начальная школа города Икос! Лучшая из начальных школ всего Йоноранда!

Кинат хлопал глазами. Икос? Отец рассказывал, что в столицу берут только одарённых или тех, кто прошёл испытания. Но чем же он заслужил такое право?

Кинат: А где мои родители? Они здесь?

Оллиур, дав отмашку седому и черноволосому, чтобы те ушли, проводил их взглядом и обратился к Кинату.

Оллиур: Послушай, Кинат. Я тебе всё сейчас объясню, садись на кровать. Ты же не против, если я присяду на твой стул?

Кинат: Мой стул?

Оллиур: Да, это теперь всё твоё. Вся комната. И стул и стол. И даже реторта с колбами. Видишь?

Оллиур переставлял местами колбочки, установленные в специальном поддоне с бортиком для исключения возможности падения. Они побрякивали, ударяясь своим помутневшим от времени стеклом, друг об друга.

Кинат: Где мама и папа?

Оллиур: Они дома. Им сюда нельзя. Но ты не волнуйся. Когда у тебя будут каникулы, ты сможешь отправиться к ним. А ещё ты всегда сможешь написать им письма, а они – тебе!

Кинат: А можно я сейчас напишу? Мне надо рассказать, что со мной всё в порядке. Мама будет волноваться! А папа может пораниться в шахте, если будет думать, всё ли со мной хорошо.

Оллиур: Не волнуйся, Кинат. Коллегия уже уведомила твоих родителей, что ты успешно добрался до Икоса и приступаешь к обучению. У тебя ещё будет время написать им, а сейчас не хочешь ли прогуляться по школе и познакомиться с учениками? Так как ты прибыл в середине учебного года, то лучше бы тебе поспешить и направить свои силы на знакомство с ними и с учёбой. Навёрстывать упущенное.

Кинат: А почему я пришел, когда уже все учатся?

Оллиур опёрся руками на колени и покачался на стуле. Пытаясь собраться с мыслями, он медлил, подбирая слова, чтобы дать Кинату ответ.

Оллиур: Послушай, Кинат. Прежде чем мы выйдем из твоей комнаты, ты должен знать ещё кое-что. Послушай меня внимательно сейчас. Ты попал сюда посреди учебного года, потому что ты особенный. Ты не просто мальчик со способностями к пределу. Ты – посланник. Посланниками называют людей, которые обладают невероятными силами предела, иногда даже почти неограниченными. Ты уже был однажды в школе в Тикуте, на своём первом уроке, но не помнишь этого. Школа Тикута построена из обычного камня, но с примесями белого, который добывает твой отец, помнишь? Так вот, даже тех крохотных примесей хватило, чтобы проявить твои скрытые силы предела. После урока ты потерял сознание и тебя, с согласия твоих родителей, доставили сюда, в школу Икоса.

Про разрушенный хребет Фристландских гор, Оллиур решил умолчать. Правду знали лишь в кругу Коллегии.

Кинат: Круто! Я буду настоящим магом, как мама и папа!

Оллиур: Даже лучше, Кинат. Ты будешь не просто магом. Прикладывай усилия, изучай, учись, старайся, и когда-нибудь ты сможешь стать главой Коллегии Йоноранда.

Кинат: Класс! Я хочу побыстрее начать учёбу!

Оллиур: Всё, всё, подожди. Я вижу, ты успокоился и перестал нервничать. Прежде чем мы пойдём знакомиться с остальными учениками, ты должен знать ещё кое-что.

Кинат: Что? Что?! Говори! Я хочу всё знать!

Оллиур: Ошейник и кандалы, что на тебе надеты. Эти артефакты… В общем, они будут только у тебя.

Кинат: Как это, только у меня? Они очень неудобные, мне голову трудно наклонять.

Оллиур: Кинат, сейчас я скажу очень важные слова. Запомни их на всю свою жизнь. Ты – посланник предела. Это не только большая сила, но и большая ноша, её не сбросить тебе до конца своих дней, в отличие от кандалов и ошейника. Многие будут смотреть на тебя с восхищением, многие с завистью, но так же будут и те, кто испугается и посторонится. Прими это, но не смирись. Развивай свои способности, становись каждый новый день немного умней и лучше, чем был вчера. Покажи всем, что посланник – это достойнейший из магов. И пусть те, кто тебя боялись, те, кто тебе завидовали или сторонились, навсегда станут теми, кто тобой восхищается!

Кинат: Я запомню эти слова!

Оллиур: Отлично! Тогда пойдём знакомиться с твоей новой школой и начинать учёбу!

Часть четвёртая.

Каменное сердце посланника.

Исчисление Памяти Слёз.

Год шестидесятый.

За четыре года обучения в школе-адаптаторе Кинат успешно освоил все базовые направления, те самые, что должен был изучить в школе Тикута.

Как и пообещал Оллиуру, Кинат помнил его слова.

Но сбылись они совсем по-иному.

Пройдя обучение, он столкнулся только лишь с испугом. Все, ученики и даже учителя, сторонились его. Из-за чего Кинат большую часть времени проводил в одиночку. Учёба – всё, что у него осталось. Когда в тёплые летние деньки за окнами звучал смех веселящихся детей, он закрывал ставни и накладывал заклинание предела движения воздуха на всю комнату, создавая прослойку тишины. Когда снежными вечерами ученики играли во дворе школы, произнося заклинания движения и превращая тысячи снежинок в небольшие снежки, закидывая заклинанием полёта друг в друга, Кинат заряжал пределом свою амфуру и наполнял алхимическими веществами колбы.

За все эти пять лет родителям он написал много писем. Но самым важным было первое, то самое, где он красочно описал всё, чему научился. Он рассказал, как легко даётся учёба, и как в особенности, у него отлично выходит работа с магической амфурой.

Письмо было объёмным, на несколько страниц. Закончив писать, перо оторвалось от пергамента и мягко опустилось в чернильницу. Не поднимаясь с кровати и глядя в серый потолок, провожая взглядом маленького паучка, плетущего свою паутину в тёмном углу, своего единственного друга, Кинат произнёс заклинание движения и конверт запечатался.

Но в лежащей на столе бумаге чего-то не хватало. Тогда Кинат вскочил с кровати, распечатал конверт и на оставшемся пустом клочке уже своей рукой дописал «Мама и папа. Спасибо, что разрешили мне отправиться в школу Икоса. Я стану лучшим учеником, и вы будете мною гордиться. А когда-нибудь я стану Главой Коллегии и заберу вас жить в столицу. Мама, я вылечу твой кашель, а папа никогда больше не будет работать в шахте! Я очень хочу увидеться с вами по окончанию обучения в школе-адаптаторе. Надеюсь, у вас всё хорошо. Ваш сын, Кинат».

Едва уместив стопку исписанных листов в конверт, он запечатал его повторно, обильно смазав липкой мастикой, ибо конверт то и дело намеревался раскрыться, не выдерживая такого объёма.

На следующий день, выждав поток выезжающих из Икоса караванов, Кинат нашёл среди них тот, что направлялся куда-то далеко, но прокладывал свой путь через Тикут. Заплатив караванщику и взяв с него обещание, обязательно доставить письмо по адресу своего дома, Кинат отдал конверт.

Караванщик дал слово, что письмо будет доставлено через несколько недель и отбыл.

Долго ждал Кинат ответа. Ежедневно по окончанию учёбы он выходил к воротам школы-адаптатора и ждал караваны, спрашивая про тот самый караван и того самого караванщика. Спустя несколько недель из-за холмов на горизонте появлялся нужный. Не выдержав медленного хода повозки, Кинат, произнеся заклинание лёгких ног, помчался к нему навстречу.

Караванщик с уверенностью сказал, что нашёл дом Кината и даже описал его в деталях, чтобы доказать, что не врёт. Но в тот момент дома никого не было, и караванщик просунул письмо под закрытую дверь, предусмотрительно оставив дополнительную записку с информацией о следующем караване, через который можно передать ответ.

Караваны – важная часть жизни всего Йоноранда. Не смотря на то, что существует и заклинание лёгких ног, и заклинание полёта, переносить тот объём вещей, что возит караван, собственноручно не под силу было никому. Поэтому караванами пользовались все, передавая через них, в том числе письма родственникам, которые частенько занимали чуть ли не половину всего того, что везла повозка. Сеть караванов была хорошо развита и, нередко случалось так, что два каравана, следовавших в противоположных направлениях встречались где-нибудь посередине, в таком маленьком городке, каким и был Тикут.

Караванщик сказал, что ответ должен был уже давно вернуться к Кинату, как раз с таким караваном. Едва ли не неделю назад.

Но ответа не было.

Тогда Кинат написал ещё одно письмо. За ним ещё два. Три. Десятки.

Все остались без ответа.

Маленький мальчик, оторванный от своих родителей и ведомый глупостью своей юности, затаил на них обиду, решив, что не нужен им. Что мама с папой и без него живут хорошо. И, возможно, даже рады, что теперь у них нет сына.

Эту обиду, эту глупейшую из ошибок, Кинат сохранил в своём сердце и пронёс через все четыре года обучения в школе-адаптаторе. И как часто бывает свойственно всем людям, обида осела на дне сердца посланника. Как мутный ил оседает в стоячем водоёме. Он лежит там себе спокойно и служит основанием для живности, но стоит только человеку шагнуть в мутную воду, как ил поднимется. Срываясь после десятилетий покоя, он разрушит и всё то, что было построено на нём.

В последний раз Кинат дал своим родителям шанс, написав письмо под конец пятого года обучения. В нём, он кратко просил их приехать, хотя бы на выпускной, перед поступлением в старшую школу Икоса.

В выпускной день, выходя из ворот школы адаптатора, так как закончил её на год раньше остальных, Кинат в одиночку подходил к большим белым воротам города Икос. В последний раз он обернулся и посмотрел на дорогу, по которой шли караваны. Она была пуста. С момента отправки последнего письма прошло два месяца – достаточный срок, чтобы родители могли передать ответ.

Но их молчание осталось неизменным.

Первый из двенадцати засовов, символизирующих двенадцать законов Йоноранда, с глухим ударом отомкнулся. За ним последовал второй, третий. Ударами они отсчитывали последние секунды, что Кинат дал своим родителям.

Ранним утром того дня, солнце восходило и освещало пустую караванную дорогу. На ней не было никого. Ни караванов, ни пеших странников. Кинат смотрел на протоптанную сотнями, тысячами колёс и ног дорогу, сжимая в руках свою сумку. В ней хранилось немного вещей: записи из дневника для исследований, который Кинат завёл ещё на втором году обучения, десяток перьев, реторта и два артефакта. Те самые наручники и ошейник. Сила, вложенная в них амфурой, давно иссякла, да и Кинату они перестали быть нужны ещё на втором году обучения, однако он не снимал их до самого конца. Замечая ещё более испуганные взгляды своих одноклассников и преподавателей, едва он появлялся в коридорах и залах школы без своих ограничителей, он надевал их вновь, лишь бы поменьше людей обращало на него внимание.

Последний, нижний засов, с глухим ударом разомкнулся.

Кинат отвернулся от дороги и посмотрел на раскрывающуюся щель меж двух дверей. За ними он увидел Оллиура. Он стоял в своём коллегиальном облачении – белой мантии с зелёным пятиугольным знаком на левом плече и символом пера, обозначением занимаемой должности писаря Коллегии. В своих руках он держал ещё одну мантию, серую.

Четырнадцатилетний Кинат никогда более не направлял взгляд на горизонт. Не послав по скрытым за холмами дорогам ни одной мысли и ни одного письма вслед, он заключил: «Оллиур забрал меня от родителей четыре года назад. Он единственный не испугался меня и поддержал в первый день. Теперь, так же он один встречает меня в мой выпускной. Теперь он – моя семья. Другой у меня нет. И никогда не было»

Оллиур стоял, распахнув руки в ожидании.

Не проронив ни одной слезы, Кинат кинулся к нему в объятия.

В последний раз он позволил себе побыть маленьким мальчиком.

Часть пятая.

Град белый – Икос.

Исчисление Памяти Слёз.

Год шестидесятый.

Оллиур: Ты чего меня так обхватил, Кинат? Так рад поскорее закончить школу-адаптатор или меня видеть?

Кинат: Ни то, ни другое. Это мантия для меня?

Оллиур: А то!

Кинат: А размер?

Оллиур: Как раз твой! Ты же не забыл, что я мастер предела искажения?

Оллиур щёлкнул пальцами, и мантия, поднявшись в воздухе, зависла, сжалась в размере и подлетела к Кинату.

Кинат: Это как так?!

Оллиур: Это простейшее заклинание предела искажения. Подгонка.

Кинат: Меня этому не учили.

Оллиур: Тебя много чему не учили в школе-адаптаторе, на то она и начальная. Пусть и углубленно, но там изучают всё те же самые направления предела, что и в остальных школах всего Йоноранда. И искажения среди них нет.

Кинат: Немедленно научи меня!

Оллиур: Всему своё время, Кинат. Кстати, на счёт времени. Видишь эту башню?

Оллиур указывал рукой на башню из белого камня. Выше всех зданий на главной площади, она стояла на противоположной от входных ворот стороне.

Кинат: Ну, вижу.

Оллиур: Колеус на ней показывает десять утра. Кстати, ты ведь знал, что Башня Вечного Колеуса показывает всегда самое точное время в мире?

Кинат: Пф, прям уж самое точное?

Оллиур: Конечно! Вам должны были рассказывать на уроках истории в школе.

Кинат: Я как-то не очень с историей. Слишком скучно. Все эти события, названия годов, циклов и исчислений. Меня всегда это мало интересовало.

Оллиур: Это крайне плохо, Кинат. Ты должен знать историю, если хочешь быть главой Коллегии. Знать и помнить опыт поколений, их ошибки очень важ…

Кинат: Опыт, шмопыт! Я стану самым лучшим главой Коллегии, и это мой опыт будут помнить!

Оллиур: Эх, Кинат. Ты всё ещё слишком юн. Но время успеет тебе всё разъяснить. Пойдём, я покажу тебе ту часть города, что по пути в район Коллегии.

Кинат: Подожди, поясни мне на счёт башни. За ней следят маги?

Оллиур: Никто за ней не следит. Башня была построена одной из первых в момент основания Икоса ещё при первом посланнике. Часть новоприбывших магов, что заселяли Икос в те времена, экспериментировали с созданием новых направлений предела. Это сейчас их двенадцать, а раньше-то было всего четыре. Так вот, известно точно, что это была группа магов, но кто именно, как их звали – в летописях не сохранилось, они-то и открыли пятое направление. Из него, кстати, впоследствии, появилось направление амфуры. Пятым направлением, как ты уже наверняка знаешь, было направление жертвы. В первое время башня и правда функционировала только благодаря механизму внутри, движению его шестерней и кулачков, но для обеспечения работы всё равно требовался человек. Башня была построена уже после того, как Икос окружили стеной. Изначальной целью, собравшихся на площади в тот день группы магов, было заставить врата Икоса открываться самостоятельно. Ведь они огромные и тяжёлые, открывать и закрывать их каждый раз, чтобы впустить караван было затруднительно и долго. Так вот, стоя у врат и обсуждая варианты, даже пробуя различные заклинания из существующих в то время четырёх направлений предела, комбинируя их все, маги не имели успеха. Они потратили почти весь день и уже собирались разойтись, пока один из них, задумавшись, не сказал остальным: «Врата не человек. Они не обладают силами предела. Не могут накопить его, ни восстановить. Мы трое – одни из лучших выпускников школ Икоса. На троих у нас достаточно большой запас сил предела. Как на счёт того, чтобы попробовать влить часть своего предела прямо в двери врат?»

Маги задумались, идея была неплохая, но рисковая. Никто ранее так не делал. Но, посовещавшись, они всё же решились. Прислонив свои руки к поверхности двери, они сосредоточились, пытаясь передать свой предел. Но именно в этот момент совпало так, что с обратной стороны врат, их открытия ожидал караван. И верный своим обязанностям привратник запустил механизм. Пробегая по девяти засовам сверху вниз, предел магов столкнулся с механизмом в противовращение, и троицу раскидало прямо по площади. Их руки разлетелись в последний момент, выпуская небольшой объём предела, который они собирались пожертвовать. Один из магов попал в механизм колеуса башни. С тех пор он идёт самостоятельно, без участия конструктора или механика, а устаревший механизм давно разобрали. Вот и вся история.