Иголки и кружева

С верхней частью платья дела обстояли не лучше. Заказчица хотела всё и сразу, обижалась, что её не понимают с полуслова, постоянно повторяла, что ей нужно платье, достойное её высокого положения.

Аврора только улыбалась, кивала и продолжала рисовать эскиз. Как она держала себя в руках, Софи могла только догадываться. Сама Софи чувствовала себя зажатой в угол. Перед такими людьми она теряла себя, а Ари выглядела вполне обыденно и весьма профессионально.

Когда разговор был закончен, Софи посмотрела на эскиз с восхищением. Вышло красиво, но в этом была заслуга одного только таланта Ари. В остальном всё было спорно. Платье выглядело перегруженным, однако после тщательного изучения, сопровождаемого хмурым взглядом, женщина одобрила такой вариант.

– Думаю, что на мне всё сидит хорошо, – сказала она. – Так что осталось лишь хорошо сшить.

С каждой минутой уровень надменности в её тоне увеличивался. Софи стало интересно, стала бы вести себя так же заказчица, будь перед ней Аделина.

Аделина не терпела вольностей и неподобающего тона, но касалось ли это клиентов, Софи не знала. Зато она знала, что Аделина обладала вкусом в одежде куда большим, чем эта женщина, считающая себя королевой внешнего вида. Каждое платье Аделины было произведением искусства. Возможно, строгим, но при этом изящным, знающим меру, приковывающим внимание к каждой детали. Несложно было догадаться, что свои наряды хозяйка мастерской шила сама. До такого уровня мастерства и вкуса Софи было далеко, но она стремилась именно к нему.

Тем временем Аврора предложила пройти в соседнее помещение и снять мерки. Заказчица согласилась.

– Побудешь здесь? – спросила у Софи Аврора. – На случай, если заглянет кто-нибудь ещё. С мерками я справлюсь одна.

– Останусь, конечно, – ответила Софи и тут же поняла, что вот-вот останется наедине с мужчиной, которого она продолжала опасаться.

Ари с заказчицей удалились, а Софи прошла к прилавку и сделала вид, что ей нужно что-то посмотреть в ящиках. Ей требовалось чем-то занять себя, бездействие свело бы её с ума.

– Симона умеет быть сложным клиентом, – улыбнулся мужчина, отвлёкся от окна, возле которого стоял последние несколько минут, и подошёл к Софи.

– Клиенты имеют право на пожелания, – смутилась Софи. Она надеялась, что с ней не заговорят.

– Да, но пожелания и жёсткие требования – это разные вещи. Я правда не большой знаток швейного дела, но подозреваю, что это дело, в котором важные двое. Заказчик, само собой, вместе с пожеланиями, но и швея тоже. Всё же работу делает она. И она занимается своим делом давно, имеет навыки, понимает, как и что делается. И наверняка обладает хорошим вкусом.

– Надеюсь, с пошивом всё пройдёт хорошо, и заказчица останется довольна.

Софи старалась не смотреть на собеседника. Она не могла отвечать иначе, кроме как шаблонами.

– Не думаю, что это возможно, – рассмеялся мужчина. – Но в любом случае это будет вина не мастерской, так что не переживайте. Капризному человеку в принципе не угодить. А некоторые и вовсе не хотят, чтобы им что-то нравилось. Ведь тогда им придётся делать комплименты.

Он немного постоял и помолчал, а Софи попыталась сосчитать, сколько времени потребуется на снятие мерок. Аврора не возвращалась. Наверное, процесс затянулся. Вероятно, из-за характера клиентки.

– Вообще-то… – после паузы продолжил Эдмунд. – Мы с Симоной много слышали об этой мастерской. И о том, что здесь шьются чудесные наряды.

– Вот как… – протянула Софи.

– Да, – Эдмунду приходилось одному работать на поддержание беседы. – Думаю, это Симону и привлекло. Это и необходимость перемен. Швея, которая шила Симоне одежду раньше, последнее время не берёт новые заказы. Так что Симоне пришлось искать кого-то нового.

– Уверена, она найдёт здесь всех и всё, что ищет.

Софи и сама понимала, что диалог так не ведут. Она злилась на себя, но ничего не могла с этим поделать.

– А Вы тоже шьёте? – спросил Эдмунд. Он не подавал вида, что говорить тяжело. Может, он так и не считал.

– Я пока только учусь, – не соврала Софи.

– Значит, Вы здесь новенькая? – продолжал вопросы мужчина.

– Можно сказать и так…

Эдмунд не сводил с неё взгляда.

– А где Вы работали до этого? – этот вопрос прозвучал слишком настойчиво. По вздоху Софи мужчина понял, что со стороны он кажется чрезмерно любопытным. – Прошу прощения… Пожалуй, я слишком много спрашиваю. Просто никак не могу избавиться от ощущения, что мы уже где-то встречались. Вы не бывали на приёмах в местной мэрии?

– Нет, не бывала, – снова не соврала Софи.

– Надо вспоминать дальше… – Эдмунд задумался, но это уже не имело значения.

Аврора и Симона, наконец, вернулись. Симона выглядела слегка раздраженной, а Ари закатила глаза, как только встретилась взглядом с Софи и убедилась в том, что больше никто на неё не смотрит. Аврора тоже устала от заказчицы.

– Будем считать, что мы всё решили, – начала подводить итоги Симона.

– Я начну работать над платьем для Вас сегодня же, – снова улыбнулась Аврора. – Пусть оно будет готово поскорее. А Софи мне поможет.

Софи ждала, что Эдмунд не промолчит. Он мог напомнить о том, что Софи – новичок. Но он промолчал.

– Я хочу контролировать все этапы, – заявила Симона, снова проигнорировав Софи. – Поэтому не сшивайте всё слишком плотно. Я буду всё примерять. Важно, чтобы в любой момент можно было переделать, не вспарывая слишком сильно.

– Как Вам будет угодно, – отозвалась Ари.

– Тогда мы прощаемся с вами, – Симона готова была идти.

– Всего доброго и до новых встреч, – Ари, похоже, была намерена продержаться с улыбкой до самого ухода посетителей.

– До новых встреч, – сказал Эдмунд, глядя на Софи.

Та тоже тихо попрощалась и вскоре осталась в магазине только в компании Ари. Ей стало легче, но ненамного.

– Бедный молодой человек! – сказала Аврора, глядя на дверь, которая только что закрылась.

– Что? – не поняла Софи.

– Я про спутника этой дамочки с завышенным мнением о себе, – Ари вернулась к своему обычному виду. – Представь, что мы пообщались с ней совсем недолго, и уже не рады. С ней невозможно разговаривать. Ещё минут пять, и я бы сорвалась. А он явно видит её чаще. Бедняга…

– Да, пожалуй, – на всякий случай согласилась Софи.

– Как думаешь, он ей родственник или жених? – Ари занялась делами, что не помешало ей продолжить беседу.

– Не знаю, – Софи избегала даже мыслей об этом. Эдмунд был таким приятным молодым человеком. Он заслуживал большего, нежели Симона.

– Вы не разговаривали, пока нас не было? – задала ещё один вопрос Аврора.

– Разговаривали, – ответила Софи. – Но он о себе ничего не сказал.

– Жаль… Надеюсь, он всё-таки родственник. Родственников ведь не выбирают. Хотя… Мужей и жён тоже выбирают не всегда. Если он жених, то наверняка женится не по своей воле. По своей воле на такой женщине может жениться только сумасшедший.

– Ну… – задумалась Софи. – Может, она очень богата…

– Думаешь, это был охотник за богатыми невестами? – Аврора восприняла эту мысль как что-то новое несмотря на то, что Софи просто пыталась уйти от темы хоть как-то. – Не похож он на такой тип мужчин… А впрочем… Что я в этом понимаю…

Она закончила с делами и уставилась на лежащей перед ней эскиз платья.

– Надеюсь, что я успею сшить немало в ближайшее время, – сказала она непривычно тихо для себя. – Не хочу, чтобы тебе пришлось дошивать больше половины.

– Что значит «дошивать»? – удивилась Софи. – Я думала, что просто буду помогать тебе.

– Да, но может случиться так, что я буду не в состоянии шить.

– Что такое может с тобой случиться? – Софи почувствовала испуг.

– Будем верить, что ничего не случится, – Ари нахмурилась на мгновение, но тут же снова заговорила своим задорным тоном. – Так что ты думаешь насчёт Ребекки? Придёт она сегодня вовремя или опоздает?

Глава 7. За подкладкой

– Вы что, следите за мной? – Ребекка нахмурилась и уставилась на Тею и Бри.

– Мы не собирались заниматься ничем подобным, – Бри сохраняла хладнокровие. – Но заметили тебя здесь, удивились и решили подойти.

– Интересное у тебя место для прогулок, – усмехнулась Тея.

– Кто бы говорил…

Когда Ребекку настигли её коллеги по ателье, она шла по малолюдной улице на самом краю города. До встречи с девушками, она не видела в округе ни одного человека, поэтому не без оснований считала, что здесь её никто не найдёт. Однако у совпадений на этот счёт нашлось своё мнение.

– Ну так… – Бри не стала терять время и приступила к главному. – Что ты здесь делаешь?

– А вы что здесь делаете? – вопросом на вопрос ответила Ребекка.

– Платье доставляли, – Бри и не подумала смутиться.

– Вдвоём? – наигранно удивилась Ребекка. – Оно что, из камней? Или размером с дворец? Одна бы никак не донесла?

– Что за ерунда? Вес и размер ни при чём. Посмотри, где мы. Это не самый безопасный район. По одному здесь ходить просто нельзя, можно нажить неприятности. Особенно девушкам.

В ответ Ребекка лишь хмыкнула.

– Хотя мне кажется, что мы с Бри как раз могли бы и по одиночке дать отпор, – не без иронии заметила Тея. – Бри знает, как защищаться. Я, конечно, не видела, но представляю, как она может врезать. Ну а я на таких улицах почти как дома. Для меня здесь всё привычно и понятно.

На узкой улице не было совершенно ничего примечательного. Окна домов были тщательно зашторены или грубо заколочены досками. Кое-где торчали гвозди. Дорога давно требовала обновления, бесконечные ямы так и намекали на то, как легко сломать на них ногу. Дома мрачно нависали над дорогой, не давая большому количеству света добавить этому месту жизни.

Тея была права. Она и Бри вписывались в обстановку куда лучше, чем Ребекка. Но всё же они пришли сюда по рабочему делу, а Ребекка, очевидно, по личному.

– Не хочу казаться назойливой, но ещё раз спрошу, – Бри не сводила глаз с Ребекки. – Что ты здесь делаешь?

– Гуляю… – без тени искренности ответила та.

– Верится с трудом.

– Да чего тут спрашивать… – Тея зевнула. – Она не ответит. Да и ладно. Сами знаем. У неё здесь свидание.

– С чего ты это взяла? – изумилась Бри.

– Так очевидно ведь. Глухое место, на улицах никого. В здешних домах наверняка сдаются комнаты, где можно интересно провести время и не попасться на глаза…

– Так ты о таком свидании, – Бри сказала это с разочарованием в голосе. – Но на Ребекку это совсем непохоже.

– Шли бы вы отсюда, – не слишком вежливо попросила Ребекка. – Незачем вам во всё это вмешиваться.

– Шли бы мы отсюда, чтобы ты совершила ошибку? – уточнила Тея.

– Почему сразу ошибку? Может, меня ждёт лучшее время в моей жизни? – Ребекка начинала злиться.

– Ну самое увлекательное – это точно, – не подумав, сказала Тея.

– Ну хоть ты не усложняй, – бросила на неё недовольный взгляд Бри. – Это явно не та увлекательность, к которой стоит стремиться.

– Много ты понимаешь, – Ребекка сказала это сквозь зубы. – Сами-то… Сами-то знаете, как хорошо чувствовать свободу, не подстраиваться под чужие правила. С вами такое случалось. Вы видели жизнь, вы можете позволить себе дальше жить скучно, а я…

Она не договорила.

– А ты? – спросила Тея.

– Можно подумать, вы не знаете…

– Мы знаем только то, что твои родители воспитывали тебя в излишней строгости, – Бри пожала плечами. – Ничего другого ты не рассказывала. Думаю, Ари знает больше. Но она честно хранит твою тайну.

– Вот поэтому с ней и не страшно говорить. Она чудачка, но честная чудачка. И понимающая. А вы только и умеете, что насмехаться и строить из себя королев морали.

– Только не надо оскорблений, – попросила Тея.

– Да можешь ты молчать или нет? – прикрикнула на неё Бри, а потом снова повернулась к Ребекке. – Может, мы и не всегда ведём себя так, как тебе хочется, но мы беспокоимся за тебя. От всей души. И не хотим, чтобы ты наделала ошибок.

– Не делаю я никаких ошибок. Я всего лишь живу свою жизнь. То есть занимаюсь тем, чем не могла заниматься долгие годы.

– Значит, тебя и правда воспитывали строго?

– Воспитывали? – рассмеялась Ребекка. – Это не то слово. Вы себе даже представить не можете…

– Здесь за углом есть одна неплохая таверна… – Тея кивнула головой в сторону ближайшего поворота. – Предлагаю зайти туда. А то кричим тут посреди переулка…

Бри засомневалась.

– Это почти всегда безлюдная таверна. Нам там ничто не будет угрожать.

Через пару минут они прошли к столику, сделали заказ и дождались, пока хозяйка таверны отойдёт туда, откуда разговор слышен не будет.

Когда я была совсем маленькой, мама говорила, что имя Ребекка принесёт мне счастье. Имя, может, и могло привести, а вот сама мама… Да уж…

Я иногда злюсь на Аделину, потому что она любит, когда её правилам подчиняются. В этом она похожа на обоих моих родителей. Но всё же до их уровня ей далеко. Да кому угодно до него далеко, если честно.

С ранних лет меня учили манерам, за ошибку в выборе вилки могли ударить по руке, за лишнее слово – отчитать и унизить. Но это всё мелочи по сравнению с тем, что родители устроили мне потом.

У меня была старшая сестра. Подозреваю, что она есть до сих пор, но мы не видимся. Я не хочу знать, где она и как её дела. Хватит с меня и того, что она постоянно была рядом в детстве.

Пока мы были детьми, сестру всегда ставили мне в пример. Она старше, красивее, умнее, вежливее, на пианино играет лучше, чай пьёт грациознее. Причин хвалить её была масса, причины хвалить меня никогда не находились. Правда одно общее между нами всё же существовало. Нас обеих готовили к тому, что однажды мы выйдем замуж за лучших мужей. Они обязательно будут иметь высокий чин и несметное богатство. Только так и никак иначе. Но для таких мужей мы сначала сами должны были поработать над собой.

Однако выходить из дома лишний раз нам не разрешалось. Сестра выходила чаще, потому что она якобы лучше себя вела и не позорила семью. А я то и дело сидела у себя в комнате или в гостиной под присмотром гувернантки. Мне не разрешалось делать ничего, что выходило бы за рамки списка занятий для будущих леди. Считалось, что я ещё ни на что не способна.

Сестра вышла замуж в восемнадцать. Мне тогда было двенадцать. Мужа ей выбрали родители. Он был богат, красив, имел вес в обществе. В момент подбора кандидатур он казался безупречным. Только ожиданий он не оправдал. Вместо того, чтобы остаться жить на прежнем месте, он взял жену, всю прислугу и переехал в столицу. Там ему предложили высокую должность. Он даже не колебался, когда принимал решение.

Родители были в ужасе. Любимую дочь увезли далеко. Не знаю, нарочно или нет, но сестра не приезжала навестить нас. Письма писала, но родителям этого было мало. По сути, у них осталась только я. Тогда отец принял решение искать мне мужа тщательнее. Второго права на ошибку у него не было. А мать добавила, что мне нельзя всё испортить. Им казалось, что я точно спугну потенциального мужа. И что на мне никто не захочет жениться в принципе.

За моё воспитание взялись ещё жёстче. Мой день состоял из уроков манер, заучивания каких-то бессмысленных стихов. Мне нравилось играть на пианино, но родителям не нравилось, как я играю, и пианино из моих занятий исключили. Зато меня всё время заставляли притворяться, что я веду светские беседы. Погода, шляпки, любимая музыка, любимые книги. При этом мнения моего на самом деле никто не спрашивал. Я должна была говорить то, что мне диктовали.

Через год я попыталась оказать сопротивление. Я взрослела, мне хотелось наслаждаться жизнью, а не смотреть, как она проходит мимо.

Я всего лишь сказала маме, что мне хотелось бы иногда заниматься чем-то, чем обычно занимаются дети и подростки. Хотя, по правде говоря, я понятия не имела, чем занимаются обычные дети. Просто догадывалась, что они более свободны.

Само собой, иногда я видела других детей из окна. Они бегали по улице перед нашим домом. Дурачились, смеялись, обсуждали всякие глупости. В их действиях не было никакого смысла, но мне хотелось к ним.

Мама выслушала мою просьбу быть со мной чуть менее строгой, но не прислушалась. А когда увидела, как я смотрю на других детей, то тут же побежала к отцу.

Я подслушала тот их разговор. Догадывалась, что он грозит мне последствиями. Мама говорила, что некие голодранцы специально встали под окнами дома. А я поддалась и выбрала путь греха.

Отец немедленно приказал перенести мои вещи в помещение, которое раньше было кладовкой.

Окна там отсутствовали. Я не могла с этим смириться даже спустя месяц. Места было немало, но стены давили на меня. Особенно ночью. Было слишком темно и слишком страшно.

Но, видимо, новая комната действовала на меня так, как хотелось родителям. Они остановили моё сопротивление в самом начале. Наверное, очень гордились собой. Дети больше не влияли на меня, я была полностью под властью семьи.

Рано утром я выходила из комнаты, завтракала, потом были занятия по этикету и грамоте, потом обед. А дальше я шла к себе и читала. Когда через несколько часов меня снова выпускали из-под замка, я должна была пересказать прочитанное. Если случалось так, что я прочитывала недостаточно, меня ругали. Когда чтения стало мало, меня перевели на следующий уровень. Я стала писать письма воображаемому жениху. Им положено было быть в меру романтичными, очень интеллигентными. По мнению мамы, это подготовило бы меня к будущему.

Так прошли годы. Однажды отец объявил, что нашёл мне жениха, но до замужества мне нужно подождать ещё несколько лет.

В тот вечер я расплакалась. Впервые за долгое время. Мне давно хотелось вырваться из дома, но не для того, чтобы сразу оказаться под надзором мужа. Вряд ли отец выбрал мне кого-то добросердечного. Когда я представила, что муж будет таким же как папа, слёзы потекли сами собой.

– При муже ты плакать не должна.

Это всё, что сказал тогда отец. Он и мать оставили меня под надзором слуг, а сами ушли совещаться. А я всё рыдала и рыдала. Никто не проявил ни капли жалости. Полагаю, слуги боялись родителей… И не зря.

Когда они вернулись, то велели мне идти в комнату. В ту самую, без окон. Когда я зашла и проследовала к кровати, я ещё не понимала, что меня ждёт.

А ждало меня то, что я осталась в этой комнате на… Я даже не знаю, сколько прошло времени. Не один год. Меня не выпускали даже в другую часть дома. Я жила в одной комнате, не видя солнечного света. Учителя продолжали ходить ко мне, но всё реже и реже. Наверное, они не одобряли решения моих родителей. В конце концов они перестали появляться. Заходили только слуги. Только двое. Те, которым было безразлично, что творится вокруг. Мне приносили поесть. И всё. Душ я тоже принимала в комнате. Над тазом. Мне чудилось, что я перестаю быть человеком.

Отец продолжал заниматься со мной, но его так раздражало, что я не могу сконцентрироваться на уроках, что он быстро уходил.

Как-то раз, когда я не смогла решить задание по математике, он разозлился и сказал, что я сидела и ничего не делала вместо того, чтобы совершенствовать себя. В наказание он привязал меня короткой верёвкой к ножке кровати. Он не хотел, чтобы я ходила по комнате.

Я могла бы развязать верёвку, но это не имело смысла. Отец нашёл бы цепь и посадил меня на неё. Я боялась его. И матери. Не знаю, кого больше. Иногда я слышала, как они принимают гостей. В доме шли приёмы, а я сидела у себя, привязанная к кровати. Я разговаривала сама с собой. Когда я начинала смеяться, ко мне заглядывала мать и велела вести себя тише.

Позднее я узнала, что знакомым они рассказывали, как я уехала учиться. Они обещали всем, в том числе моему якобы жениху, что к совершеннолетию я вернусь идеалом.

– И как ты вырвалась? – спросила Тея.

Ребекка умолкла. Она говорила долго и без остановки, но теперь сбилась с нити повествования. Она несколько раз моргнула, но не произнесла ни слова.

– Не надо было её перебивать, – сказала Бри, глядя на пустой взгляд Ребекки.

Та уставилась куда-то в стену. Бри даже посмотрела в ту же сторону, но ничего интересного там не увидела.

– Ну извините… – Тея поджала губы. – Я не специально. И так было сложно так долго сдерживаться.

Ребекка продолжала хранить молчание.

– Слушай, – заговорила с ней Бри. – Спасибо, что рассказала всё это. Наверняка было тяжело. Как будто снова проходишь через это. Но всё позади… И ты справляешься со своими воспоминаниями. Это видно. Ты молодец. И не переживай. Мы никому ничего не расскажем. Да, Тея?

Тея кивнула.

– Да я всё меньше и меньше переживаю, что об этом будут знать многие, – наконец отозвалась Ребекка. – Я в своём прошлом не виновата. Кто поймёт, тот поймёт. А кому подумается, что всё это повод для шуток и осуждения… Пусть сами попробуют прожить мою жизнь. С меня довольно моих родителей и их осуждения.

– Не понимаю, чем ты их не устраивала, – задумалась Тея. – Ты красивая, способная, быстро учишься. Вон сколько всего в мастерской уже освоила. И у тебя явно есть манеры. Ты хорошо говоришь. И это при том, что ты много лет мало с кем общалась. Да это же вообще потрясающе! А что до твоих родителей, то они просто сумасшедшие. Это их надо было под замок посадить, а потом провести тщательные исследования на тему того, чем они душевно больны.

– Да, возможно, так и стоило бы поступить.

В голосе Ребекки скользнуло равнодушие.

– Так как ты вырвалась? – повторила свой вопрос Тея.

– Долго рассказывать, – Ребекка посмотрела на часы, висящие на стене. – А мне пора.

– Куда? – спросила Бри.

– Это по-прежнему не ваше дело.

Бри и Тея переглянулись.

– Ты пойми меня, пожалуйста, правильно, – взяла на себя роль говорящего Бри. – Я, как и Тея, считаю, что твои родители вели себя неправильно. Да что там неправильно… Это слишком мягкое слово. Но это всё не повод сейчас принимать необдуманные решения. Твоё детство испорчено. Лучше прожить оставшиеся года, не усложняя себе жизнь.

– Только не надо мне указывать, – не попросила, а скорее приказала Ребекка. – Я сама разберусь с тем, как мне жить. И не вам меня судить.

– Сейчас судить тебя Аделине, – спокойно напомнила Бри. – Нравится тебе это или нет. Не забывай, что ты работаешь у неё, она даёт тебе кров над головой и шанс встать на ноги.

– Тоже мне истина в последней инстанции.

– И тем не менее…

Ребекка посмотрела сначала на Бри, затем на Тею. Возможно, она жалела о том, что рассказала о себе. А возможно, ждала какой-то другой реакции.

– А теперь мне точно пора, – Ребекка больше не медлила. Она встала.

– Пожалуйста… Не делай глупости… – чуть настойчивее попросила Бри.

– Сама решу, что мне делать. А если мне понадобится твой совет, я обращусь за ним.

Она развернулась и пошла к выходу. Обе её знакомые проводили её взглядом. Бри выглядела более обеспокоенной. Она побарабанила пальцами по столу и допила чай, поставленный перед ней ещё до того, как Ребекка принялась за свою историю.

– Как думаешь, что у неё на уме? – спросила у Теи Бри.

– А что тут думать… – отозвалась та. – Всё яснее некуда.

– Для меня нет. Я не понимаю, почему она так скрытничает. Никто не запрещает знакомиться с мужчинами.

– Видимо, не всё так просто. В общем пойдём и проверим.

– Что проверим?

– Мою теорию.

– А в чём она состоит?

– Придём и узнаем.

– Я не понимаю…

– Да шевелись ты.

Тея встала, быстро расплатилась с хозяйкой таверны и направилась к выходу. Иногда она становилась такой стремительной, что окружающие не успевали ничего понять. Останавливать её умела разве что Аделина, да и то с переменным успехом.

– Если продолжишь сидеть и ничего не делать, мы упустим Ребекку из вида и не узнаем, куда она идёт и зачем, – Тея бросила это Бри уже через плечо.

Бри встрепенулась, вытянулась в полный рост и устремилась за Теей. Ещё минуту назад она пыталась отговорить от необдуманных поступков одну девушка, а теперь в них пустилась другая. Только на этот раз Бри не возражала.

– Как же с вами сложно… – лишь пожаловалась она в пустоту. – Никакой дисциплины. Сплошной бунт.

– Не все же выросли рядом с тобой, – хмыкнула Тея. – Ребекка вон в принципе выросла, и это немало. Я бы на её месте повесилась на простынях.

– Так… – на улице Бри оглянулась. – Вон она… Сворачивает.

Она хотела пойти следом, уже сделала первый шаг, но Тея остановила её.

– Подожди… А лучше спрячься… Быстрее!

Они едва успели прислониться спинами к двери таверны. Проём помог им не выдать себя. Ребекка обернулась, не без подозрения осмотрелась, но всё-таки не заметила грозящего ей преследования и продолжила путь.