Сборник. Верианские хроники

– Вот прикидываю, – отозвалась я. – Не особенно хотелось бы встречаться с этим вашим еще одним принцем. Но поход в столовую соблазняет. Надоело сидеть тут, безвылазно. Какие у вас там правила на счет женщин? Как мне дать ему понять, что не хочу видеть?

– Эм-м… – замялся Рэм, пальцы его продолжали нервно потирать внутренние стороны ладоней: – По идее, три месяца он имеет право искать твоего присутствия. С другой стороны, ты можешь заявить, что не желаешь общаться. Честно говоря… – принц пожал плечами. – Мне с таким сталкиваться не доводилось. Обычно женщина дает мужчине три месяца. А чтобы сразу отвергать…

– На этот случай у вас нет традиций, я поняла, – вздохнула невольно, едва сдержавшись, чтобы с досады не всплеснуть руками.

Стены каюты давили. Желание вырваться наружу крепло с каждой минутой. Возможно, виной тому вчерашний инцидент, после которого фраза «мой дом – моя крепость» рождала лишь грустную иронию.

– Я могу сходить в столовую и принести все, что попросишь… Если конечно, – принц замялся, осекся и замолчал.

Я вгляделась в лицо Рэма. Когда он вел себя как подросток, действия верианца нередко ставили в тупик. Теперь же, принц все больше походил на взрослого мужчину, и я терялась рядом с ним еще чаще. Не мудрено! Прежде лицо Рэма было открытой книгой – читай не хочу, сейчас оно выглядело непроницаемым, хотя и очень напряженным.

– Договаривай уж, – предложила верианцу.

Раньше я инстинктивно вела с ним себя как преподаватель со студентом. Сейчас такое не пришло бы и в голову. Зато Рэм и его реакции оставались за семью печатями, и складывалось впечатление, что знаю принца еще меньше прежнего.

– Возможно, мое общество тебе порядком надоело или наскучило, – выпалил верианец – глаза странно сверкнули, губы чуть поджались и тут же снова вытянулись в жесткую полоску. – Тебе стоит сказать об этом в лицо.

Ах вот он о чем! На губы сама собой просилась улыбка.

– Нет, пока твое общество не надоело и не наскучило, – призналась откровенно. – Напротив, вчерашняя беседа в оранжерее была крайне познавательной. Ты весьма интересный собеседник…

Он кивнул так, словно отдавал честь.

– Но я, правда, теряюсь при мысли о встрече с вашим Меем. С одной стороны, совершенно не хочу его видеть.

Рэм снова кивнул в прежней манере, сродни тому, как воин принимает приказы главнокомандующего.

– С другой… ужасно боюсь очередной…

– Драки, – закончил за меня принц. Некоторое время помедлил, покрутил ручку двери и переступил с ноги на ногу. Наконец, выдавил, отчеканивая каждое слово: – Милена. Я не посмел бы смотреть тебе в глаза и перестал бы уважать себя, если бы пообещал, будто драка не грозит в любом случае. Если Мей снова к тебе прикоснется… – лицо Рэма резко ожесточилось, скулы проступили, но прежнего выражения подростковой злости, как в момент, когда он кинулся на сородича возле столовой, не было. Скорее эдакая сухая мужская ярость: – В общем… я не могу позволить ему делать то, что тебе не приятно. Это неприемлемо в принципе…И особенно, учитывая, – он осекся, чуть помолчал и все же закончил. – Учитывая то, что ты моя единственная. Я могу попытаться договориться с Меем, если он появится. Но не вправе ручаться за соседского принца. Готов поклясться из кожи вон лезть, дабы избежать ситуации, подобной вчерашней. К несчастью, не все зависит от меня, – в голосе Рэма слышался металл. Впервые за наше знакомство.

И опять же впервые мне не хотелось погладить его по голове, словно расстроенного ребенка.

– Сам что думаешь? – спросила я принца. Возникла острая потребность услышать его мнение, как разумного и серьезного существа. Мое отношение к Рэму менялось с каждой минутой.

– Честно? – он приподнял одну бровь.

– Угу, – кивнула я.

– Милена, если ты будешь всякий раз бояться выйти из каюты из-за какого-нибудь… эм-м-м… субъекта, который тебя не достоин… А если и достоин, все равно… Как по мне это нечестно, – Рэм расправил плечи: – Я буду рядом, сделаю все, чтобы он к тебе даже не подошел… В смысле все, чтобы он не подошел, стараясь не драться, – поправился верианин, похоже, заметив мою реакцию на фразу «сделаю все»…

Что ж… разумно и достойно. Я опять вгляделась в лицо Рэма… Он все еще держался за ручку двери, предельно выпрямив спину. На открытом лице принца застыло выражение решимости. Как раз того, чего не хватало мужчинам, с которыми я в последнее время строила отношения.

– Ладно, жди меня через час возле номера, – кажется, решительность верианца заразила и меня. Внутри зрело странное, незнакомое чувство защищенности, убежденности, что он разрулит ситуацию.

– Я буду у каюты через час, – Рэм еще раз качнул головой, отворил дверь, двинулся вперед… Секунду помедлил, зависнув на полушаге, но вдруг повернулся, на лице мелькнула улыбка.

– Спасибо, что доверила решать твои проблемы. Это многого для меня стоит, – выпалил и поспешно выскочил наружу.

Глава 9

(Рэм)

Кажется, ко мне потихоньку возвращалась былая личность.

Малейшая ласка Милены, упоительные секунды ее близости – и гормоны ударяли в голову сладким туманом. Стоило нашим телам, пусть даже недолго, соприкоснуться, мое мгновенно напоминало о том, что единственная – самая желанная женщина во Вселенной. Желанная до боли, до исступления.

Однако в остальное время я наконец-то рассуждал здраво, спокойно, как до встречи с землянкой. С той лишь разницей, что на передний план неизменно выходила потребность видеться с ней, помогать, оберегать.

Даже проигрывая в голове переговоры с Меем, я обязательно акцентировался на том – какое место займет в делегации Милена. В каком качестве, виде поприсутствует на встрече, если послы Исканды вздумают опередить нас.

Планируя действия по прибытию, держал в уме – куда поселю землянку, получится ли убедить остаться в гостевых покоях дворца, какую гостиницу предложу, если она наотрез откажется.

Направляясь к себе в каюту, чтобы освежиться и переодеться, мысленно прокручивал возможные маневры, на случай столкновения с Меем в столовой. Даже в этой ситуации главной для меня оставалась Милена. Ее пожелание не общаться с соперником, от которого внутри разливалось предательское тепло. И ее безумно трудно выполнимая просьба не драться.

Тем не менее, я не забывал и о том, что будоражить правящую династию соседей новыми петушиными боями – не самый удачный метод добиться процветания Нийлансы – нашей державы.

Я не уставал радоваться, что наконец-то веду себя более-менее подобающе. Не как глупый мальчишка, которого Милене останется лишь сторониться, а то и вовсе устыдиться в приличном обществе.

Закончив с моционом, переоделся в свежее, сунул в сапог джи – землянка назвала его планшетником-раскладушкой – и отправился к единственной.

Ходики, на стене искомого этажа, напоминавшие старинные часы с кукушкой – гордость одного из крупнейших земных музеев – беспардонно расстраивали. Подсказывали, что до назначенной встречи около пятнадцати минут.

Сердца ускорили ритм. В голове опять стаей ворон кружились дурацкие мысли. Вдруг она передумает? Вдруг вообще не выйдет? Я обещал не преследовать и не ломиться в каюту. И… значит… значит, не увижу единственную бог знает сколько времени! Но самым страшным казалось не это. Лишала почвы под ногами шальная мысль о том, что с землянкой в мое отсутствие могло стрястись неладное. Вроде бы не должно. К ее силовому полю подключились во сне и, логично предположить, что пока Милена бодрствует, опасаться нечего. Однако сомнения глодали душу почище каких-нибудь диких кошек с миорилльских равнин, с упоением срывавших мясо с еще теплой тушки копытного.

Пытаясь унять беспокойство, выудить хоть немного трезвости мысли из густого тумана волнения, обычного для предвкушения скорой встречи с единственной, я сбрасывал эмоции в мерные шаги по коридору. Взад-вперед, взад-вперед, взад-вперед. Стража у королевской резиденции обзавидовалась бы нарочитой отточенности движений.

Окружающий мир снова обретал очертания. В последние два дня Вселенная сузилась до Милены, ее каюты, шансов встретиться и собственных переживаний. Они напоминали взрывы, которые ослепляют вспышкой, оглушают грохотом, выбивают почву из-под ног.

Но если с землянкой что-то происходило или нашим рандеву грозил срыв, окружающее пространство мгновенно сжималось до этой, одной-единственной проблемы.

Кажется, я достиг последнего этапа зрелости, как его описывали в учебниках. Следом обычно предполагаются два варианта. Либо полностью соединиться с единственной, и тогда к чувствам добавится шестое – слабое, но отчетливое ощущение ее состояния здоровья, ее эмоций. Либо заработать от ворот поворот и навсегда утратить добрую половину красок мира и радости жизни. С упорством земного осла столетьями выковыривать осколки былой личности из-под глухой депрессии.

Мимо засеменила горничная-креанка – высокая, лысая, нескладная, как и вся ее раса. Хотя, возможно, они считают непропорциональными большинство остальных гуманоидов. Девушка склонила голову в знак приветствия.

Год назад я возглавлял делегацию на Крийю, так что аборигены частенько узнавали в лицо. Пребывание на упомянутой планете поразило до глубины души.

Аборигены селились только на очень жарких материковых участках, потому что тамошнее оборудование для отопления жилищ безумно дорого и малоэффективно. Использование инопланетных аналогов тоже обошлось бы в копеечку. Крийя не богата железной рудой, да и вообще металлами, так что все запчасти пришлось бы закупать на других концах Галактики.

Расслоение общества скорее напоминало его раздвоение. Наверху, где-то там, в облаках – в роскошных замках, с множеством этажей, оснащенных по последнему слову технологии, обитали сливки общества. Главы государств, чиновники, полиция и другие силовики.

Внизу, в грязных коморках, по шесть-семь существ на четыре-пять квадратных метров – после знакомства с Миленой земное счисление прочно поселилось в мыслях – ютилась беднота. Антисанитария, ужасные условия, невозможность даже нормально помыться – во многих районах влагу привозили не чаще раза в сутки – провоцировали масштабные эпидемии. Они то и дело победоносно шествовали по планете, сея панику и смерть.

«Небожители», оккупировавшие жилища на естественных возвышенностях, ежедневно по нескольку раз летали на соседние обитаемые планеты. Искупаться в диковинных морях, побродить по цветущим лесам-долам. Три соседствующих с Крией небесных тела укутывал ворс роскошных лесов. Синь океанов и морей из космоса напоминала о драгоценных кристаллах, голубизна рек – о лазурных лентах, вплетенных в косы материковой зелени.

Разумной жизни там не обнаружили, так что «небожители» распоряжались щедротами природы, как заблагорассудится.

Беднота же едва наскребывала гроши, чтобы добраться до работы и назад, прокормить детей, оплатить дорогущие коммунальные услуги.

Потрясенный увиденным, я организовал фонд помощи малоимущим Крийи. Средства перечислялись строго по прошению семей из самых неблагополучных районов.

Покидая Крийю, я наконец-то в полной мере понимал детский восторг аборигенов, получивших приглашение работать на содружество. В обслуге кораблей, телепортов, гостиниц для инопланетников, посольствах кормили на убой. Вода в служебном жилье – хоть залейся, отношение туристов или послов – уважительное. Так самые бедные крианцы могли испытать радости жизни, вдосталь попользоваться благами цивилизации.

Мало того! На Крийе гравитация чуть больше земной, в портале – ближе к миориллевской. Физический труд на кораблях для расы, привыкшей в поте лица работать при заметно большем давлении атмосферы, оказывался легким и неутомительным.

Я боролся с желанием постучаться в каюту Милены, пренебрегая тем, что до назначенного времени еще несколько минут. Сказать по правде, давно не испытывал таких душевных метаний. Скорее даже – никогда.

Секунды неторопливо, лениво стекались в минуты, сродни прозрачной смоле. Наблюдаешь за ней и вроде бы ждешь, что капелька упадет столь же стремительно как вода… Но вместо этого она тяжелым шаром неспешно сползает вниз. Трепещет на тонкой вязкой нитке и лишь потом, когда та обрывается, начинает свободный полет.

Наконец, дверь каюты отворилась, и на пороге появилась бодрая Милена. Я понимал – слишком уж любоваться ею неразумно. Изысканное удовольствие посмаковать красоту единственной чревато новой потерей ясности мысли. Но удержаться не сумел.

Землянка одевалась не так, чтобы выставить все напоказ, скорее умело драпируя соблазнительную фигурку. Свободные брюки, вроде женских восточных шаровар, висели на бедрах Милены. Блузка облегала высокую грудь и тонкую талию. Темно-синий цвет наряда удивительным образом оттенял рыжие волосы землянки. Кончики самых длинных прядей нескромно касались того места, где еле угадывалась ложбинка между ягодицами.

Мне нравилось, что, в отличие от многих соплеменниц, Милена не носила обувь на каблуках, обходясь либо туфельками на невысокой подошве, либо кедами, либо балетками.

На Миориллии большинство женщин предпочитали сандалии, мужчины, впрочем, тоже. Наши сапоги – дань официальному костюму монархических династий.

Я чуть заметно тряхнул головой – волны сладкой истомы продолжали накатывать, заставляя тело меняться вслед за наблюдениями. Милена кивнула в знак приветствия, закрыла дверь и приблизилась.

Мне стоило немалых усилий не приобнять ее, не взять за руку. Этикетом вериан подобные вольности не особенно поощрялись. Но разрешались, и многие мужчины злоупотребляли ими, обнаружив, что единственная к ним неравнодушна. Мне безумно хотелось вести себя с Миленой самым лучшим, самым правильным образом. Во всяком случае, теперь, ежеминутно расплачиваясь за предыдущие «гормональные ошибки».

Землянка сама должна либо принять мою руку, либо проигнорировать.

– Ты такой серьезный, – улыбнулась Милена.

– Не нравлюсь таким? – уточнил настороженно. Мне плохо удавалось прогнозировать ее реакции. В груди неровным пульсом колотился страх, что землянка пожалела меня, когда вел себя как влюбленный мальчишка. А теперь, мужчиной, каким был многие столетья, я ей совсем не понравлюсь.

– Ну почему же, – развеяла страхи Милена: – Приятно иметь дело с серьезным, решительным, но сдержанным спутником. Мне нравится, что в последнее время… ты не столь импульсивен и… хм… эмоционален как прежде.

Я не менее эмоционален, Милена. Просто лучше себя контролирую. Из уважения к тебе, из природной склонности, которую ненадолго задавило созревание. Так и подмывало пояснить, но я сдержался. Опять скользкая тема особенностей вериан, на которую землянка нервно реагировала.

– Рад, что тебе нравится, – вместо этого качнул головой. – Идем в столовую?

– Ага, – улыбнулась она.

Мои губы непроизвольно тоже растянулись в улыбке.

– На завтрак у вас что-то иное, чем на обед, надеюсь?

– Разумеется, – охотно подтвердил я. – Все расскажу.

Мы пересекли длинный широкий коридор, с десятками каютных дверей и вышли в очередной холл. Эргономика корабля была стандартной для суден, отматывавших расстояния галактического масштаба.

Округлую сердцевину каждого этажа земляне прозвали «палубами». Имя так прилипло, что теперь и инопланетники, не задумываясь, им пользовались. В документах на судно палубы значились как «холлы». От каждой лучами расходились коридоры с каютами. Самый нижний – нулевой этаж – целиком занимали генераторы третьего силового поля. Гигантские машины стабилизировали портал и задавали курс.

Верхний отводился под оранжерею и несколько ресторанов, где выборочно подавали блюда кухонь разных планет. Итого – восемь ярусов, скользящих сквозь пространственные дыры, или, как выражались аджагары – коридоры.

Выйдя вместе с Миленой на палубу, я предложил:

– На лифт? Пешком по лестнице? Или?

– Или что?

По хитрому выражению ее глаз читалось – землянка разгадала намек. Вдохновленный улыбкой единственной, я подхватил ее, закинул на плечо и в несколько прыжков поднялся на два этажа.

Аккуратно поставив Милену на четвертую палубу, едва сдержал расстроенный вздох. Мейлордин выпрямился возле дверей столовой, неотрывно наблюдая за нашей парой. Видимо, соседу тоже удалось немного обуздать гормональную бурю. Он не прыгнул навстречу, не попытался схватить землянку, на лице которой отразилась вся безнадежность положения, и даже не бросился в очередную драку со мной.

Чуть отодвинув Милену, придерживая ее рукой, я шагнул к дверям, церемонно приветствуя искандца приложенной между сердцами ладонью. Он ответил тем же, после чего в два широких шага поравнялся с нами. Не слишком хорошо.

– Милена, я хотел бы принести извинения за свое вопиющее поведение вчера, – произнес сосед и усугубил навязчивость ошибкой – попытался взять землянку за руку. Она шарахнулась от искандца как от чумы. Я давно понял – Милена не любит лишних контактов, если только сама не ищет их или не нуждается в моральной поддержке.

– Принц… Ме…

– Мейлордин, – подсказал я.

– Принц Мейлордин, – произнесла землянка, очень ровно, но в голосе так и мелькало напряжение. – Я убедительно прошу вас оставить попытки со мной пообщаться и ограничить наши контакты положенным по этикету приветствием.

Я ненадолго потерял дар речи. Мей, похоже, тоже. Мы обменялись пораженными, пускай и отчетливо неприязненными, взглядами. Даже на королевском приеме речь землянки показалась бы уместной.

– Милена, я хотел бы… попытаться загладить неприятное впечатление, произведенное вчера, а также попросить о возможности продемонстрировать себя ничуть не хуже, нежели принц Рэммильер, – выпалил Мей.

Землянка выставила вперед руку, запрещая ему приближаться. Напрасно. Я опередил ее жест, и почти уперся ладонью в грудь соседа.

– Дама высказала свое пожелание, принц Мейлордин, – начал официально. – С вашей стороны было бы невежливо игнорировать его и продолжать настаивать вопреки ее воле.

– Моя настойчивость, принц Рэммильер зиждется на том, что Дама не знает, от чего отказывается, а вы делаете все возможное, чтобы и не узнала.

Не успел я деликатно унизить собеседника убийственным возражением, как это принято на королевских приемах, Милена снова удивила нас обоих.

Шагнула к Мею, гневно сверкнула глазами, вздернула детский носик. Такая маленькая рядом с исканцем и такая решительная. Я невольно залюбовался.

– Послушайте, принц Мейлордин! – процедила сквозь зубы Милена: – Не принц Рэммильер, а я сама выбираю с кем и когда общаться. Давайте поясню на пальцах. Не то складывается впечатление, что вы слушаете и слышите только себя. Принц Рэммильер в день нашего знакомства повел себя ничуть не лучше вашего.

Сердца екнули и замерли от равнодушно озвученной землянкой правды.

– Однако стоило лишь сообщить, что я не желаю видеться с ним впредь, принц Рэммильер принял мое требование.

Я снова задышал – все не так ужасно и тоскливо, как представлялось секунду назад.

Милена, меж тем, продолжала и в ее спокойном голосе звенело куда больше силы, нежели в самых яростных боевых кличах моих соперников по эн-бо.

– Принц Рэммильер нашел в себе достаточно уважения, чтобы не настаивать на встречах. И предложил их лишь тогда, когда сама выразила готовность. Вы же действуете, откровенно пренебрегая моими просьбами и комфортом, что лишний раз подтверждает правильность моего выбора спутника. А теперь позвольте нам спокойно позавтракать или в вашей стране это неприемлемо?

Мей обалдело смотрел на землянку, судорожно моргая. Я, кажется, тоже. Милена взяла меня под руку.

– Рэм? Мы идем или нет? – кивнула в сторону двери столовой.

– Конечно, – улыбнулся я и завел ее в помещение, оставив пораженного соседа у дверей.

Немудрено, что Милена – единственная для двух верианских принцев. Эта женщина справилась бы с ролью королевы без особых усилий, затмив манерами и величием сотни монарших дочерей.

Предательская улыбка не желала сходить с лица, когда мы подошли к анаконде столов с верианскими блюдами. Еще недавно я полагал, что согласию Милены общаться со мной и категоричному отказу – с Меем – обязан исключительно первенству знакомства. Мы увиделись днем раньше, а землянка предпочитала компанию одного принца компании двух. И только после знаменательной встречи с исканцем дошло. Не случай пофартил мне, Милена сознательно выбрала того, кто прислушивался к ее пожеланиям и требованиям. Почему я вел себя иначе, чем Мей? Я и сам не знал. В те минуты действовал на инстинктах, почти не соображая. Эмоции созревания затмили разум.

– Рэм? Ты в порядке? – озаботилась Милена, обнаружив, что сжимаю в руках поднос и молчу.

– Да, – расплылся я в глупой улыбке. Она обо мне тревожилась! – Давай расскажу про блюда, – поспешил предложить то, что должен был сделать еще пару минут назад. – Вот смотри. Все кушанья разделены на три группы. Легкий завтрак – вроде ваших мюсли и йогуртов. Калорийный завтрак – вроде ваших яичниц, каш, омлетов, сосисок… Ну ты поняла. И сладкий – булочные изделия. Какой предпочитаешь?

– Уж точно не каши, – хмыкнула Милена, призадумавшись. – Я так поняла «вроде ваших омлетов и котлетов» это белковое?

Я кивнул, так и не сумев стереть с лица глупую улыбку, которая, наверняка, напоминала землянке о моем идиотском подростковом поведении. Меня переполняли новые эмоции, никак не желая признать верховенство самоконтроля. Милена общалась иначе, чем прежде. Выглядела куда более раскованной, шутила, обсуждала проблемы, спрашивала совета. Волнение в обществе землянки неминуемо усиливалось. Хуже того – я тешил себя крохотной надеждой, что она хотя бы рассмотрит бешеного верианца в качестве спутника.

– Мне нравится мучное… Напоминает наши булочки… – Милена подошла к столу и принялась изучать выпечку.

– Вот, эти, розовые – старгоды, похожи на круассаны, – пояснил я. – И там все отлично совместимо с твоим организмом. Вон те, местреллы – очень сладкие, с цветочным нектаром, у вас он называется медом. Тоже подходят землянам полностью.

Милена чуть скривилась.

– Ой, я не хочу слишком сладкое. А вот слоеное очень люблю.

– Какое еще тесто любишь? – поинтересовался я.

– Хм… Сдобное, но редко.

– Тогда давай пройдемся по слоеному, – сориентировался я и перечислил дюжину видов выпечки. Милена даже рот приоткрыла. В итоге, взяла четыре типа булочек, три чашки мятного чаю и вчерашний набор ягод.

– Опять забыл про себя! – возмутилась, подняв на меня глаза.

Я усмехнулся. – С тобой почему-то и впрямь об этом не думаю, – признался честно.

– Так не пойдет, – посерьезнела землянка. – Либо ты будешь нормально питаться, либо придется мне есть в каюте! Одной! И да, это шантаж!

– Милена… Мне безумно приятна твоя забота в любом виде, включая шантаж и требования, – кивнул я, прилагая все больше усилий, чтобы не улыбаться во весь рот.

– Ты просто меня плохо знаешь, – чуть вздернула носик она. – Еще на стенку полезешь от моей заботы.

Меня накрыло… Желание обнять ее, прижать к себе и не отпускать вынудило дернуться навстречу землянке. Милена выражалась так, словно планировала наше общее будущее.

– Возьмешь белковое? – она склонила голову вбок.

Оставалось лишь согласно кивнуть. Я положил себе несколько эрров – что-то вроде сосисок из разных видов мяса, но с примесью овощей, и омлет из яиц наших птиц. На вкус они ближе всего к перепелиным. Из напитков выбрал травяную настойку.

Перехватил у Милены поднос – она опять намеревалась тащить его сама – и лично выбрал столик. Не совсем в углу, но и не в центре. По лицу землянки становилось ясно, что она довольна.

Я расставил блюда и подвинул Милене стул. Она усмехнулась.

– Давненько не общалась с интеллигентными мужчинами, – откомментировала, присаживаясь.

В груди кольнуло. Уж мне-то сам бог велел блистать в присутствии Милены отличным воспитанием! Но я слишком «поплыл» в эйфории от ее близости, и вел себя не лучше иного базарного торгаша. Тоже мне принц!

Много лет назад, когда мне исполнилось сто, отец, вместе с кузенами, отправил в школу зрелости. Там нам объясняли, как обходиться с женщиной, как ублажить ее в постели, как справляться с первыми днями гормонального бунта. Честно говоря, большую часть науки благополучно прослушал, играя с кузеном Эйзленгейром в паднургу – нечто вроде земного морского боя. Казалось – к чему все это? Настанет день встречи с единственной и каждый из нас непременно поразит ее царственной красотой, обаянием, королевскими манерами. Что мы понимали, глупые мальчишки? Я подавил вздох, взявшись за завтрак. Несколько дней почти без пищи – я перекусывал лишь в обществе Милены – вернули хороший аппетит. Землянка с удовольствием следила за тем, как поглощаю блюда, неспешно отрывая тонкими пальцами кусочки выпечки и отправляя в ротик. Я старался не фокусироваться на нем, чтобы снова не выпасть из реальности.

– А что делают ваши женщины, если обнаруживается, что они единственные для нескольких мужчин? – вдруг полюбопытствовала Милена.