Октябрический режим. Том 2

Прежде всего Председательствующий предложил исключить Гегечкори и Тимошкина за слово «мерзавец» на 2 заседания каждого. Предложение поддержали представители двух противоположных лагерей: гр. Бобринский 1, кому рукоплескали центр, слева и справа, и председатель Г. Думы II созыва Головин, впервые вышедший на кафедру за все три года существования этой Думы. Он отметил, между прочим, что благодаря несдержанности некоторых лиц нижняя палата превращается в «такое учреждение, состоять членом которого иногда бывает совестно признаться».

Напротив, трудовики высказались против обоих исключений, причем Булат повторил слово «мерзавцы» по отношению ко всем трем председателям, которые потакали Пуришкевичу. Кн. Волконский предложил исключить и Булата на 5 заседаний. Тот пояснил, что, подумав, не берет свое слово назад в отношении рукоплескавших Пуришкевичу. Ввиду того, что новое оскорбление было совершено спокойно, а не сгоряча, кн. Волконский повысил меру наказания до 15 заседаний. Все трое были исключены.

Пуришкевичу оставалась 1 минута для окончания речи по личному вопросу. Справа и в центре депутата попросили отказаться, но благоразумный совет оказался тщетным. Тогда крайние левые устроили обструкцию, стуча «барабанным боем» по пюпитрам.

– Вы не будете говорить!

– Нет, я буду говорить, – возразил Пуришкевич.

– Он больше не будет говорить по этому вопросу! – крикнул Чхеидзе.

– Ошибаетесь, – заявил оратор.

Чтобы навести порядок, кн. Волконский прежде всего обратился к Пуришкевичу:

– Если вы позволите себе сделать указание кому-нибудь, хоть одним словом, я буду обязан вас лишить слова.

Тот понял дружеский совет и замолк. Председательствующий принялся за крайних левых. Они кричали, что не позволят оратору говорить, тем самым нарушая его свободу слова, а значит нарушая закон. Кн. Волконский предложил исключить наиболее выделявшихся обструкционеров – Захарова 2 и Чхеидзе. Выяснилось, что их мнение разделяется целым рядом левых, которые просят применить к ним ту же меру наказания.

«Бледный и взволнованный председатель не находил выхода из затруднительного положения, в котором он оказался», – писал сотрудник «Нового времени». Однако стенограмма свидетельствует об обратном. Кн. Волконский прекрасно справился. Он произнес восхитительные слова:

– Покорнейше прошу всех занять места и тех, кто присоединяется к этому заявлению, встать. Это будет короче.

Кадеты действительно присоединились, выразив свое мнение не вставанием, а устами лидера. «Когда будет исчерпан тот материал членов Думы, который сейчас предлагает себя к исключению, – заявил Милюков, – члены фракции народной свободы, в свою очередь, предложат себя и посмотрят, до каких пределов Г. Дума солидарна с тем низменным уровнем, на который спускает Думу ее президиум».

Всю фракцию кн. Волконский исключать не стал, ограничившись ее лидером.

«Крики, переходившие в сплошной гул и стон, не прекращались». Дума неистовствовала. Черницкий только во время перерыва узнал, что вел себя так, что соседи держали его за руки. Сломали два пюпитра, причем принадлежавшие исключенным и покинувшим зал депутатам, – ведь расходы по починке этого предмета относились на счет владельца!

Последовавший получасовой перерыв не охладил горячие головы левых. Они решили сражаться до последнего. Следующим исключенным оказался Кузнецов.

Тем временем вновь занявший кафедру Пуришкевич поменял тактику. Он смирился с тем, что за шумом его не слышно, прочел остаток своей речи и бросил ее текст стенографисткам. Правые окружали трибуну, готовясь защищать товарища.

«Если бы Пуришкевич не догадался под общий шум прокричать то, что ему во что бы то ни стало хотелось поведать миру, церемония исключения левых могла бы с успехом продолжаться до позднего вечера», – отметил сотрудник «Нового времени».

Когда воцарилась тишина, кн. Волконский ответил на многочисленные упреки левых в том, что он будто бы потакает Пуришкевичу. Оказалось, что Председательствующий дважды призвал оратора к порядку и, кроме того, сделал ему строгое замечание.

Тем не менее оппозиция внесла протест по поводу действий всех трех Председательствующих, обвиняя их в «умышленном потакании деп.Пуришкевичу в его гнусной клевете на учащуюся молодежь».

Заседание закрылось под бурные рукоплескания центра и правой по адресу кн. Волконского. Такая же овация ждала его в кулуарах и сопровождала до ухода из Думы. В этот день князь превзошел самого себя. «Настоящее избиение думских младенцев, за которое нельзя было не приветствовать кн. Волконского от души», – восхищался корреспондент «Света». «Трудно было держаться на председательском месте с большим достоинством, большим беспристрастием и большей твердостью, чем держался вчера князь», – писала «Земщина».

А вот «Рославлев» осуждал Председательствующего за его пунктуальность, поскольку весь сыр-бор произошел из-за одной-единственной минуты, оставшейся Пуришкевичу. «Говорить о минуте в стране, где валяются и гниют дни, месяцы и годы, из-за минуты лезть на стену, ссорить между собой две непримиримые и без того части Думы, вызывать всероссийский, всемирный скандал, – странно. … В крайнем случае, кн. Волконский мог бы сослаться и на неточность своих часов». На столь хитроумную уловку, конечно, Председательствующий был не способен.

Пуришкевич на сей раз вел себя спокойно, но, конечно, в скандале виноват прежде всего он. Его откровенные рассказы о студенческих непотребствах шокировали не только левых. «Еще раз пришлось подивиться: к чему народный представитель, имеющий сказать так много и умеющий говорить так красноречиво, не щадит ни себя, ни слушателей ради ошеломляющего непристойностью словца, – писал референт «Света». – Это нужно предоставить тем, кто ни на что другое не способен и смотрит на правый или левый «протест» с точки зрения комаринского мужика».

Но сам депутат был убежден в целесообразности своих разоблачений. «Делать можно, а называть нельзя?», – спросил он левых, возражавших во время его речи. Тот же «Свет» уже в передовой статье почти согласился с депутатом: «Жалки и смешны эти разъяренные вопли по поводу непристойной фразы Пуришкевича. Какое, подумаешь, несчастие по сравнению с тем, о котором он говорил!». Газета отметила, что на приведенные факты у кадетов не нашлось других возражений кроме скандала.

Сходки многих высших учебных заведений ответили Пуришкевичу протестующими резолюциями. В Петербургском университете к протесту присоединился даже лидер местного отдела Союза русского народа Шенкин. Совет профессоров того же учебного заведения решил выступить с официальным опровержением.

Прекрасным фельетоном откликнулся на действия Пуришкевича Wega:

Дайте, дайте мне полено,Высшей наглости урок,Череп, голый, как колено,Побрякушку и свисток!Дайте мне язык болтливый,Безответственность притом!Наглый, дерзкий и игривый,Я бы в Думе стал шутом!Поднимая шум искусно,Женской чести не щадя,Занялся бы сплетней гнуснойИ интригой черной я!Для отчизны благороднойНе щадя ни средств, ни сил,Я ругался бы свободноИ скандалы заводил!Балаганную аренуЯ б из Думы сделать мог…Дайте ж, дайте мне полено,Череп, лысый как колено,Побрякушку и свисток!

Оппозиция тоже хороша. «Новое время» справедливо отметило, что учиненный левыми «всероссийский скандал с членами Г. Думы, как школьниками, «выставляемыми» из зала», только поддержал их оппонента.

«Пуришкевич, как Антей, черпает свои силы из скандалов, – писал сотрудник газеты. – И сегодня оппозиция всячески старалась влить в его скудную и истощенную кошницу все новые и новые средства».

– Вот мы вас ругали, Николай Алексеевич, а скоро, может быть, пожалеем о вашем отсутствии, – сказали социал-демократы Хомякову 9.III.

– Ничего, брань на вороту не виснет. Милые бранятся только тешатся, – ответил тот.

В другой раз бывший Председатель сказал, что теперь он спокоен за словечко «постыдно»: «Милюков меня оправдал теми скандалами, которые не могут быть названы никаким иным именем».

Поведение левых возмутило и крестьянина Дворянинова, который с думской кафедры попросил их «заниматься делом». «…если здесь оскорбляют некоторые члены Думы невинное студенчество, то применяйте наказание к ним, но не делайте такой канители – выходить поодиночке, – это безобразие. Убедительно прошу сделать порядок».

Пусть Россия твердо знает,Что иного нет исходаИ шутов не посылаетВ представители народа! -

писал тот же Wega о 7 исключенных депутатах.

Снова о скандалах

Все это, конечно, пустяки по сравнению с венгерским парламентом, где 8.III.1910 депутаты кидали в министров тяжелыми томами законов, чернильницами, тетрадями, справочными изданиями и другими предметами. Однако, кажется, новогоднее предсказание «Света» сбывалось. «Масленичный балаган» и речь Пуришкевича в трех актах вновь заставили всех задуматься: да что же это такое? Теперь уж буянили не только крайние правые, но и оппозиция. «…тот ползучий лишай, что называется тактикой скандала, уже расползся с правой стороны на левую», – отмечало «Новое время». Зато октябристы остались в выигрыше: Громобой отметил, что они ни разу не устроили ни одного скандала и что трудно представить себе Гучкова и фон Анрепа ломающими пюпитры и вопящими на Пуришкевича не своим голосом.

Меньшиков находил, что скандалы означают конец Г. Думы: «Это треск непрерывнго разрыва Думы, треск расползания ее по всем швам, признак внутренней нелепости соединения всей этой колючей компании воедино. … В последние недели до чего дошло: правые объявляют обструкцию левым, левые – правым. Просто-напросто и левые, и правые берут на себя обязанность жандармов и затыкают рот противнику, заглушая его физическим шумом и площадной бранью. … Раз Г. Дума вступила на путь насилий, на путь взаимной обструкции двух лагерей – дни ее сочтены».

Прочитав это пророчество, редакция «Нового времени» так испугалась, что поспешила оспорить мнение своего же публициста в редакционной статье.

В одном из следующих номеров газеты Рогдай успокаивал читателей: «Пора скандалов – юность. Наш юный парламент скандалит. Печально. Но пожалуй было бы хуже, если бы он съежился и завял, как мышиный жеребчик».

Среди либералов было, однако, и более определенное мнение: бесчинства не просто означают конец Думы, а искусственно создаются, чтобы ускорить этот конец. «Господа Пуришкевичи и Марковы, поощряемые извне, стараются погубить Думу путем непрерывных скандалов». Так заявил Хомяков корреспонденту «Times». В «Голосе Москвы» появилась статья И. Никанорова «Гробокопатели» о тех, кто скандалами хочет уничтожить Думу – «народное святилище». Позже петербургский корреспондент «Times» написал, что реакционеры нарочно делают «замечания, которые не могут не возмущать воспитанных людей», чтобы «доказать, что Россия еще не доросла до народного представительства, и что монополия власти должна быть возвращена инициаторам этой кампании провокаций».

Мнение о преднамеренности скандалов промелькнуло и в «Новом времени» – дескать, крайние фракции таким путем старались свалить Хомякова, демонстрируя его неспособность водворить порядок.

А «Земщина» подозревала, что оппозиция нарочно провоцирует скандалы, чтобы отвлечь внимание общества от разоблачений, которые делают правые ораторы.

Борей (В. А. Шуф) разразился стихотворным фельетоном о том, как пюпитры думского зала заседаний якобы обращаются к Председателю с петицией:

Пострадав при общем шуме,Основательно избиты,Говорят пюпитры в Думе,Просят слова и защиты.При каком-нибудь пассажеБьют их справа, бьют их слева –Нестерпимо это дажеДля бесчувственного древа.Чем пюпитры виноваты,Что порой, придравшись к слову,Побранятся депутатыИ не внемлют Хомякову?

На заседании фракции правых один из ее членов попросил своих ретивых товарищей впредь сдерживать «свой горячий темперамент».

Уход Хомякова

После заседания 3 марта нервы Хомякова окончательно сдали. Оценка поведения Милюкова как постыдного и передача слова Товарищу Министра народного просвещения были последними словами, произнесенными Хомяковым в председательском кресле. Он официально уведомил Государя – всеподданнейшим докладом – и кн. Волконского – письмом – о сложении своих полномочий. Объявил о своем решении и в сеньорен-конвенте. Уговоры и даже отправка депутации от фракции «Союза 17 октября» не помогли.

Причины ухода

В чем причина ухода Хомякова? Скандалы и протесты против действий Председателя случались и раньше. Но 3 марта произошло два из ряда вон выходящих события. Хомяков объявил перерыв, заткнув рот Министру народного просвещения, и назвал поведение Милюкова постыдным. В тот же день состоялся телефонный разговор между председателем Совета министров и Хомяковым по поводу эпизода со Шварцем, закончившийся заявлением Хомякова, что он больше не председатель. Кроме того, пошли слухи об открытом письме, которым оппозиция будет протестовать против слова «постыдно». Впрочем, кадеты и другие левые депутаты опровергли этот слух.

Орган крайних правых «Русская Земля» острил, что вот, мол, сколько было нареканий против Хомякова со стороны правых и Правительства, и «все ничего», он, «как говорится, в ус не дул», однако стоило Председателю «дать надлежащую оценку поступку Милюкова» – «и крышка!».

Кого же Хомяков испугался – Столыпина или Милюкова? «Новое время» поддерживает первую версию, «Голос Москвы» вторую. Первая правдоподобнее. Орган октябристов как будто старается выгородить Столыпина, сваливая ответственность на кадетов. Это они, по мнению газеты, хотят «затравить г. Хомякова, а потом уверить почтеннейшую публику, что г. Хомяков пал жертвой козней правительства».

Трудно поверить, чтобы Председатель так близко к сердцу принял слух об открытом письме. Правда, осенью 1908 г. Хомяков отказывался выставлять свою кандидатуру, если ему не обеспечат голоса кадетов. Это значит, что для него решающее значение имела поддержка всех фракций, в том числе и оппозиции. Но год спустя кадеты воздержались от участия в выборах, а Хомяков все-таки был избран.

Возможно, что на его нынешнее решение повлиял не каждый отдельный факт, а все в совокупности, и Хомяков не вынес одновременного давления с трех сторон – справа, слева и сверху. «Я потерял равновесие, я более не могу, когда сама Дума не желает серьезно смотреть на дело, а правительство показывает явное недоброжелательство».

Недоразумения между председателем и его товарищами тоже сыграли свою роль. При недавнем конфликте в библиотечной комиссии они, по мнению Глинки, «предали» Хомякова. Кроме того, однажды они так построили расписание, что Хомяков спросил: «А когда же я буду председательствовать?» и вечером уехал в Сычевку, где как раз заболел его сын.

Вернувшись в Петербург и, вероятно, не отойдя еще от семейных неприятностей, председатель сразу напоролся на протест правых о посланниках и послах, неприятный эпизод с Министром и большой скандал, чуть не окончившийся дракой. Психологически чувство Хомякова очень понятно. В кулуарах говорили, что ему «все надоело». Так же его решение объяснял Шидловский.

Нельзя исключать и того, что попросту длительная травля Председателя крайними правыми могла добиться своей цели. Эта версия как будто подтверждается письмом Хомякова крестьянским депутатам: «Сложить с себя председательство в Г. Думе я счел своим долгом не по прихоти или ради личного спокойствия, а потому, что вижу, что не могу, не в силах исполнить своей задачи, наладить Думу на мирную и спокойную работу на пользу родине».

Но и собственная фракция была недовольна Хомяковым, ставя ему в вину, что он будто бы недостаточно освещал перед Государем точку зрения Г. Думы, иными словами, не в полной мере пользовался своим правом Всеподданнейших докладов. Бюро фракции пыталось воздействовать на председателя в этом смысле, и как раз на днях Хомяков намеревался ехать в Царское Село для доклада о тормозе Г. Совета.

Однако нынешний Председатель Г. Думы плохо годился на роль, которую навязывала ему фракция. «Хомякову органически были противны подпольная борьба и дрязги политических противников, с которыми ему нужно было бы бороться, если бы он пошел по пути, на который его толкало бюро. Он поступил как избалованный барин – ушел, отряс прах с ног своих». Неспроста «Новое время» писало, что Хомяков ушел, поскольку «не находит в себе сил для борьбы с тайными и явными врагами Г. Думы», к числу которых того и гляди присоединится и Правительство. Осведомительное бюро опровергло слух о недоброжелательном отношении кабинета к Думе. Однако мысль газеты любопытна: Хомяков ушел потому, что плохи дела народного представительства. Чтобы уступить место более сильной личности? Как крыса с тонущего корабля? Сам Хомяков объяснил корреспонденту «Times» Вильтону, что пожертвовал собой, чтобы устроить «встряску».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.