Тень, ключ и мятное печенье

– Куда мы едем?

– В особняк советника Эшту-Кальво.

Видя, как на глазах мрачнеет лицо сыщика, сюретер с недовольной гримасой кивнул:

– У нас ещё один труп.

Глава 7. За миг до смерти

Господин советник Теодор Эшту-Кальво в ширину был больше, чем в высоту, и походил на типичного добряка-повара: щёчки-яблочки, нос картофелиной, абсолютно лысая голова и большие оттопыренные уши. В его внешности было на первый взгляд даже что-то трогательное и беззащитное, и казалось странным, почему этот человек одет не в белую куртку и колпак, а в строгий серый сюртук.

Но стоило чуть внимательнее присмотреться, и можно было заметить, что в маленьких щёлочках глаз советника кроется взгляд отнюдь не добрый, но цепкий, холодный и расчётливый. Что его губы над тройным подбородком навсегда изогнула гримаса пренебрежения, стерев даже саму память о добродушной улыбке. И что единственное блюдо, которое страстно любит готовить этот «повар» – его недруги в собственном соку.

Советник сидел за огромным письменным столом, сделанным из дерева кете и стоившим целое состояние, и нетерпеливо барабанил короткими толстыми пальцами по столешнице. Если смерть дочери и произвела на него какое-либо впечатление, внешне это никак не отразилось. Галстук был аккуратно завязан и сколот булавкой с крупным алмазом, ещё более крупный алмаз блестел в массивном персте на мизинце правой руки. Не забыл советник и про петличку: её украшала веточка сирени. Такие веточки выпускали только несколько городских аптек – чтобы навсегда запечатлеть цветок на пике его красоты, требовались продолжительные сложные манипуляции, и выдержка в нескольких специально подобранных составах. Вечно цветущая мёртвая красота, последний писк моды у высшего света города.

– Господин советник, если вы не намерены позволить нам осмотреть тело и место происшествия, зачем тогда вы звонили в Канцелярию? – Ла-Киш сидел в кресле для посетителей, положив на колени свою трость. Лайош, которому кресла не предложили, стоял чуть позади сюретера.

– Звонил не я, а жена, – голос у Теодора Эшту-Кальво был низким, басовитым, будто вдруг заговорила пустая бочка. – Я же вовсе не уверен, что ваше присутствие здесь необходимо.

– Почему? – позволил себе включиться в разговор Шандор.

Советник бросил недовольный взгляд на сыщика и поинтересовался у Ла-Киша:

– Для чего здесь он?

– Господин Шандор – мой независимый консультант.

– Консультант?

– Именно так.

– Проныра и ищейка, – без обиняков буркнул Эшту-Кальво. Сюретер улыбнулся – так мог бы улыбаться волк, ненароком демонстрируя клыки.

– Это наша работа – искать и находить.

Советник поморщился, пожевал губами, но промолчал. Потом, поразмыслив, спросил:

– Вы считаете, это было убийство?

– Я должен сначала произвести осмотр. Невозможно делать какие-либо выводы только на основании услышанного. Могу лишь заверить вас, что все процедуры будут выполнены в соответствии с законом и максимально деликатно. Я захватил с собой своих лучших констеблей.

– Дуболомы, – прокомментировал советник.

Глаза Ла-Киша недобро полыхнули. Сюретер чуть склонил голову набок, словно ему вдруг стало страшно интересно повнимательнее рассмотреть собеседника. Щёлочки заплывших глазок господина Теодора встретились со взглядом Ла-Киша. Толстые пальцы перестали барабанить по столу. Советник вдруг заёрзал в кресле, отвёл взгляд и нехотя пробасил:

– Я буду присутствовать при осмотре. Я буду решать, станут ли ваши констебли обыскивать комнату Беатрис, и что именно там можно будет обыскивать, а что – нет. И я буду решать, как именно поступить с найденным – если вы, разумеется, что-либо отыщете.

– Разумеется, господин советник, – голос Ла-Киша был спокойным и даже вкрадчивым, однако господин Эшту-Кальво заёрзал в кресле ещё сильнее. Потом с трудом поднялся и прошёл к двери – но не главной, через которую слуга провёл гостей в кабинет, а к небольшой боковой, ведущей во внутренние покои дома.

– Сюда.

* * *

Покои Беатрис Эшту-Кальво запросто могли бы включить в себя два-три домика из тех, в которых ютилась городская беднота. В особняке, в плане похожем на букву «Ш», дочь советника имела в своём распоряжении левое крайнее крыло, с окнами на восток и юг, и с видом на ухоженный парк имения. Центральное крыло занимала супруга господина Теодора, а правое крайнее – он сам.

Тело обнаружила горничная, когда утром явилась разбудить молодую госпожу и помочь ей одеться к завтраку. Беатрис Эшту-Кальво утонула в собственной ванной, и если бы не звонок истерически рыдающей матери в Канцелярию, ни Ла-Киша, ни Шандора не было бы сейчас в поместье.

Вопреки самоуверенному тону и категоричным заявлениям, сделанным в кабинете, господин Теодор не вошёл в ванную комнату. Он остался в спальне, остановившись в нише окна и рассеянно разглядывая лужайки своего парка. Ла-Киш наполовину прикрыл за собой дверь, и тут же услышал тихий шёпот Лайоша:

– Вы думаете, этот случай связан со смертью мадемуазель Санду?

– Я пока ничего не думаю. Но две девушки из высшего света, погибшие за одну неделю – это уже многовато. И я хотел бы сразу узнать, если между их смертями есть что-то общее.

– Мятное печенье?

Ла-Киш покосился на дверь: советник теперь расхаживал по спальне, под грузными шагами поскрипывали доски пола.

– Именно, – кивнул сюретер.

– Вы не хотите рассказать подробнее?

– Непременно. Когда закончим здесь. Сколько времени вам нужно?

– Не больше пяти минут. Вы можете пока занять господина Эшту-Кальво?

Ла-Киш вышел в спальню и до Лайоша донёсся его спокойный голос, задававший какие-то уточняющие вопросы. Затем тихо прожужжал электрический звонок: кто-то нажал на кнопку, и теперь в комнатах прислуги в мансарде должен был заливисто звенеть колокольчик. Видимо, в спальню вызывали горничную, обнаружившую тело.

Шандор опустился на одно колено возле огромной бронзовой ванны. В ней всё ещё была налита вода, а под водой, сантиметрах в десяти под поверхностью, лежало обнажённое тело Беатрис с широко раскрытыми глазами. Лайош легонько провёл пальцами по бортику ванны и ощутил корочку, оставленную мыльной пеной. Затем положил на бронзу ладонь, и некоторое время прислушивался к своим ощущениям, прикрыв глаза – но металл оставался холодным и совершенно безучастным.

Вздохнув, сыщик снял пальто и сюртук, положил их рядом с собой на пол. Затем аккуратно подвернул рукав рубашки и опустил руку в воду, остановив ладонь в миллиметре-двух от тела. Вода была холодной, и по коже тут же побежали мурашки. Глаза сыщика, как прежде на причале, быстро мутнели. Голова склонилась на грудь, тело начала бить мелкая дрожь. Шандор дышал глубоко и при этом очень часто, как будто с каждым вдохом силился, но всё никак не мог набрать достаточно воздуха. Дрожь стала сильнее, глаза закатились вверх, он невольно подался вперёд – и ладонь, скользившая под водой над телом погибшей девушки, коснулась трупа.

Шандор отдёрнул руку так резко, словно ванну вдруг заполнил кипяток, и отпрянул назад, неловко плюхнувшись на пол. По счастью, в спальне в этот момент господин Теодор за что-то распекал явившуюся на вызов горничную, и всплеск воды за прикрытой дверью или не услышали, или не обратили на него внимания. Судорожно сглатывая, Лайош сидел на полу, бессмысленно рассматривая мокрую руку. Мелкая дрожь, сотрясавшая Шандора, отступала понемногу, будто нехотя. Потом он медленно поднялся, взял лежащее на этажерке возле ванны полотенце и тщательно вытер с кожи холодные капли. Отвернул рукав рубашки, надел сюртук и пальто – и лишь после этого решился снова взглянуть на тело. Тёмные глаза сыщика несколько мгновений всматривались в безжизненные глаза мёртвой девушки. Наконец, Лайош тихо произнёс:

– Мне очень жаль.

Дверь в ванную комнату открылась, внутрь заглянул Ла-Киш.

– Господи Шандор, я собираюсь допросить горничную. Не желаете послушать? А парни тем временем займутся осмотром помещения.

За спиной сюретера маячили его секретарь и четыре немолодых констебля с серьёзными сосредоточенными лицами. Позади них, в нише окна, стоял советник с недовольной гримасой на лице.

* * *

– Что скажете?

Из-за шума колёс кэба по булыжникам мостовой собеседникам приходилось наклоняться друг к другу практически вплотную. После осмотра покоев Беатрис Эшту-Кальво сюретер отправил обратно в Канцелярию констеблей и секретаря. Констебли, дождавшиеся труповозку, забрали с собой тело погибшей. Секретарю было поручено доставить прямо в кабинет Ла-Киша изъятые дневники и письма.

Когда господин Теодор попытался возражать, сюретер отвёл его в сторону, и с минуту или две что-то тихим шёпотом объяснял на ухо. Лайош подозревал, что Ла-Киш прибег к своему главному аргументу: рассказал о деле Санду. После этого удивлённый советник уже не возражал ни против изъятия бумаг, ни против вскрытия, ни против того, чтобы сюретер прямо из его кабинета позвонил доктору Гершу и попросил того немедленно приехать в морг Канцелярии.

– Скажу, что это точно мятное печенье.

Ла-Киш хмыкнул.

– Это я и так знаю.

– Значит, я вам не нужен, – попытался устало пошутить Шандор.

– Не забывайтесь. Вы можете сказать, тут было то же самое, что на пристани?

Сыщик задумался. Потом отрицательно покачал головой.

– Нет. Похоже, но не совсем то же самое. Девушка съела мятное печенье незадолго до смерти, съела его немало, но не так, как мадемуазель Санду. Та словно обезумела. А тут… Ну, я бы сказал, что так можно есть печенье за чаем, или за бокалом вина.

– Горничная сказала, что госпожа велела приготовить ванну около одиннадцати часов вечера. И подать в комнату чай и терновую настойку. Но никаких сладостей она не заказывала, – напомнил сюретер.

– Значит, сладости были уже у неё, – предположил Лайош.

– В дом ничего не доставляли, из кухни в тот день в комнату госпожи ничего не приносили.

– Бросьте, Гарольд. Вы ведь не хуже меня понимаете, что это мятное печенье не пекли в доме. Ну а касательно того, что в дом ничего не доставляли… Уверен, любой из слуг или домочадцев Эшту-Кальво знает ни один способ пронести что-нибудь в дом или из дома, и так, чтобы про это не узнали другие.

– Согласен, – Ла-Киш задумчиво барабанил пальцами по набалдашнику трости. – Что-нибудь ещё?

Шандор, скрестив руки на груди, какое-то время молчал, будто раздумывая, говорить или нет. Потом спросил:

– Давайте сначала вы мне расскажете, что показало вскрытие Эвелины Санду? Кстати, кто его проводил?

– Доктор Хаим Герш, – Ла-Киш усмехнулся, видя, как удивлённо вскинулись брови сыщика. – Да, я решил не рисковать.

– И что сказал достопочтенный доктор?

– Что с большой вероятностью в печенье было какое-то вещество. Но какое именно – установить не удалось. Возможно, в этот раз нам повезёт больше, всё-таки прошло не так много времени с момента смерти. К слову, вы совершенно правы – Эвелина Санду словно обезумела. Она съела столько этой дьявольской выпечки, что её начало рвать как раз тогда, когда она изображала из себя запутавшуюся в сетях русалку.

– То есть?.. – Лайош ошарашенно потёр шрамы на своей переносице.

– То есть она сама это с собой сделала. Задушилась в сетях и одновременно захлебнулась. Что было первично – в общем-то уже не важно.

– Действительно, уже не важно… – задумчиво откликнулся сыщик. Сюретер покосился на него, затем легонько ткнул набалдашником трости в бок.

– С каких пор вы стали ходить при оружии?

– Что? – рассеянно отозвался Шандор, всё ещё погружённый в свои мысли.

– Я спрашиваю, какого лешего вы нацепили кобуру? К слову, что у вас там?

– Девятизарядный «Даву». Насколько мне помнится, законы не запрещают иметь личное оружие.

– Вы кого-то боитесь?

– Нет. Я просто предусмотрителен.

– Ну-ну, – Ла-Киш отвернулся к окошку. Кэб, выбравшись из квартала Сен-Бери с его безлюдными бульварами и прячущимися среди огромных парков особняками, теперь катил по улочкам Дубового Холма, вдоль которых тесными рядами выстроились трёхэтажные домики под островерхими черепичными крышами. – Надеюсь, что ваша предусмотрительность не имеет никакого отношения к нашему делу.

– Совершенно никакого, – заверил его Шандор. – Скажите, Гарольд, а ваши констебли пробовали отыскать место, где Эвелина Санду могла купить мятное печенье?

– Конечно.

– И?

Сюретер безнадёжно махнул рукой.

– Дорогой Лайош, даже с вашим подробным отчётом о слежке, которую вы вели за мадемуазель, а потом за ней и господином Тропсом, это бесполезная затея. Вы ведь сами сказали, что единственное заведение, которое посетила убитая – «Флора», где они с кавалером встретились за ланчем. Мы были там.

– И там не подают мятного печенья, – закончил сыщик.

– Именно что. Там, правда, подают миндальное, кокосовое и имбирное, а ещё предлагают мятный чай, но это явно не то, что нам нужно. И если даже мадемуазель после того, как они с Тропсом расстались в тот день, вернулась по своим же следам обратно – в округе не меньше десятка кафе, бистро и кофеен, куда могла зайти приличная девушка, не вызывая любопытных взглядов.

– Вряд ли это вас остановило.

– Не остановило. И знаете что? Ни в одном из этих заведений не подают мятного печенья. Более того, в ближайших пекарнях его также не готовят.

– Любопытно, – задумчиво протянул Лайош. – Не думал, что у нас это такая редкость. Кстати, господин Тропс уже сознался в убийстве?

– Нет, – мрачно проворчал Ла-Киш.

– И что теперь?

– Посидит неделю в «тёмной».

– Не слишком ли жестоко для человека, который, возможно, невиновен?

– Ему надо было думать несколько раньше. До того, как спутываться с дочерью городского советника.

– А вы его спрашивали о том, как вообще завязалось это знакомство?

– Спрашивал. Господин Тропс уверяет, что это мадемуазель проявила к нему интерес.

– И?

– Что – «и»? Вы его видели. По-вашему, такое возможно?

– Ну, у всех свои вкусы и предпочтения, – заметил Шандор.

– Возможно. Но я всё больше склонен согласиться с вашими словами. Во всём этом есть что-то неправильное, – Ла-Киш повертел в пальцах трость, потом вздохнул. – Придётся проверять все возможные связи обеих девушек. Знакомых, друзей. У меня хватало забот с одним советником, а теперь они насядут вдвоём.

– Сочувствую вам.

Сюретер усмехнулся. Потом вдруг повернулся к сыщику и спросил:

– Может, дело в воде?

– Что-что?

– Вода. Эвелину Санду нашли на пристани. Беатрис Эшту-Кальво в ванной.

– Но Эвелина ведь не утонула. Она вообще не касалась воды. И потом, мы живём в одном из крупнейших портов мира, тут везде вода. Вы полагаете, что вещество, о котором говорил доктор Герш, вступает в реакцию с водой?

– Пожалуй, нет, – подумав, ответил Ла-Киш. В голосе сюретера проскользнули нотки разочарования.

– Хотя теория интересная.

– Не будем списывать её со счетов. Впрочем, возможно, присутствие воды – лишь совпадение. Однако какая-то связь между этими событиями должна быть. И я не склонен считать ни первую, ни вторую смерть случайностью или самоубийством. Кто-то позаботился об особой добавке для мятного печенья и о том, чтобы оно попало в руки жертв. Это убийство, а значит, у него должен быть мотив. И убийца, скорее всего, всё ещё где-то там, в городе.

Они помолчали, глядя, как последние домики Дубового Холма уступают место строениям Сити. Кэб, миновав крутой поворот на спуске, теперь катил по главному проспекту делового района, запруженному клерками и посыльными. Промелькнула в окошке и осталась позади одна из станций пневмопочты, сооружённой специально для нужд контор в Сити.

– Я согласен с вами, – заговорил, наконец, Шандор. – Речь идёт об убийствах, и у них должен быть мотив. Но пока я его не вижу. Смерть этих девушек не принесёт никому выгоды – они ещё не вышли из-под отцовской власти, не имели ни положения в обществе, ни собственных состояний. Насколько мне известно, ни одна из жертв не была помолвлена и не готовилась к свадьбе – значит, это не попытка расстроить брак или помешать матримониальным планам конкретных семейств. Ни одна из жертв не подвергалась насилию, не была ограблена, не была похищена ради выкупа. Остаётся, пожалуй, только одно: эти убийства – удар не против самих девушек, а против членов их семей. Скорее всего, против отцов.

– Кто-то имеет зуб на городских советников, – Ла-Киш поморщился. – Под такое определение попадает едва ли не половина города, начиная докерами и заканчивая самими же советниками.

– Согласен, слишком широкий круг подозреваемых, – легонько улыбнулся Лайош. Потом, посерьёзнев, добавил. – Вы ведь спрашивали, что ещё я могу сказать об этом случае. Главная деталь, которая отличает вторую жертву – если вы верите моим ощущениям – это то, что Беатрис Эшту-Кальво за миг до смерти, скорее всего, осознала происходящее. Но она уже ничего не могла поделать.

Глава 8. Пули и вопросы

– Господин Шандор! Давненько, давненько вы не заглядывали!

Оружейник Гордон Харрис, на звонок дверного колокольчика поднявший голову от конторской книги, приветливо улыбнулся.

– Господин Харрис, – Лайош чуть приподнял свой цилиндр. – Как поживаете?

– Живу потихоньку, – усмехнулся старик. – Что сегодня, пули или вопросы?

– И то, и другое.

– О как, – старичок поправил маленькие круглые очки на длинном носу и поднялся со стула. Харрис был очень высоким и очень худым, с острыми локтями и коленками, делавшими его немного похожим на кузнечика. Так что когда он встал во весь рост – насколько позволяла спина, ссутуленная за годы работы за верстаком – то оказался минимум на полголовы выше сыщика. – С чего начнём?

– С пуль. Мне нужно что-нибудь дамское – маленькое, лёгкое, под женскую руку и сумочку.

– Двуствольный «Ли». Десять и три десятых миллиметра, – не задумываясь, отчеканил оружейник. – С пяти метров вполне может навсегда отучить от вредной привычки приставать к леди. Если желаете, есть несколько экземпляров с костяными накладками на рукояти. Работа моего внука, – не без гордости закончил Харрис, уже роясь под прилавком.

– Конечно. Раз работа вашего внука, – легонько улыбнувшись, согласился Лайош.

Оружейник выложил три пистолета, из которых сыщик выбрал вариант с вырезанным по кости морским пейзажем: рыбацкая лодочка под парусом, чайки и поднимающееся из-за моря солнце.

– Для вас, господин Шандор – пятьдесят крон, – старик поставил на прилавок рядом с пистолетом две коробки патронов.

– Благодарю. И будьте любезны, посчитайте аренду тира. Примерно через час я пришлю сюда мадемуазель попрактиковаться.

– Помилуйте! Какая аренда! Я буду только рад принять у себя вашу протеже, – Харрис добавил третью коробку патронов и поинтересовался. – Мадемуазель будет заниматься сама?

– Нет, её приведёт господин Вути.

– О! – в одном этом восклицании оружейник сумел выразить безмерное уважение, которое питал к Абекуа. – Лучше учителя и желать нечего.

– Согласен. А теперь перейдём к вопросам.

– Я весь внимание, – в глазах Харриса блеснул хитрый огонёк.

– Вы что-нибудь знаете о человеке по имени Джим Хорн?

Оружейник задумчиво потёр щетинистый подбородок, затем поскрёб ногтем кончик носа.

– Никогда о таком не слышал. Я, конечно, поспрашиваю для вас.

– Благодарю. А человек с таким описанием: крепкий, плотный, с красным лицом и сросшимися бровями, носит бакенбарды, на руках татуировки – карточные масти.

Харрис некоторое время размышлял, отстранённо глядя поверх плеча Лайоша куда-то в стык стены и потолка. Потом медленно произнёс:

– Напоминает «Быка» Джонса.

– Кто он?

– Один из «кирпичников». Обыкновенный громила. Ваш субъект шепелявый?

– Что-что?

– Джонс шепелявит. Вы его точно ни с кем не спутаете.

Шандор растерянно потёр переносицу.

– Не знаю. Погодите. «Кирпичники» из Лайонгейт? Их ведь взяли при ограблении поезда Объединённой Южной компании, два года назад?

Харрис драматично развёл руками.

– Не пойман – не вор. Взяли, это точно. И даже повесили их главаря, Элджи «Три Туза». Значит, Джонс не попался. Или на него не было улик. Или ваш субъект – вообще не Джонс. Мало ли в городе людей с такой внешностью, и даже с карточными мастями на руках.

– Напомните, в каком пабе собирались «кирпичники»?

– В «Крабе и солнце», на севере Лайонгейт, – Харрис с любопытством взглянул на сыщика, но расспрашивать не стал.

* * *

Абекуа несколько раз показал Виоле, как заряжать и разряжать пистолет, после чего они отбыли в магазин Харриса, чтобы девушка могла попрактиковаться в тамошнем тире. Мадемуазель Энне попыталась было возражать, но Равири резонно заметил, что умение стрелять само по себе вреда никому не нанесёт. Но лучше, чтобы оно было, и никогда не пригодилось, чем если такого умения не окажется в тот момент, когда оно потребуется.

– Ла-Киш поделился со мной информацией о вскрытии, – рассказывал сыщик. Драконид, собираясь в архивы, аккуратно прилаживал свой обрез в подвесе, пришитом с внутренней стороны пальто. – На первый взгляд это просто трагическая случайность. Девушка запуталась в сетях на пирсе, в этот момент её стошнило из-за съеденных сладостей, и бедняжка просто задохнулась. Вторая вроде бы утонула в собственной ванне.

– Уснула?

– Если только кто-то умеет спать с открытыми глазами.

Равири прекратил возиться с пальто, внимательно посмотрел на Лайоша, и выдал:

– Ага.

– Вот именно. Это определённо убийства. И мне кажется, что двумя жертвами дело может не закончиться. В этом проклятом мятном печенье, которое они ели перед смертью, что-то было.

– Наркотик?

– Не знаю. И в Канцелярии не знают. Пока. Ла-Киш надеется, что вскрытие второй жертвы даст больше информации. Или хотя бы позволит идентифицировать вещество, которое добавили в выпечку.

– А кто проводил вскрытие?

– Доктор Герш.

Равири зашипел.

– Тогда вероятность ошибки стремится к нулю. Если доктор Герш сказал, что было какое-то вещество – значит, оно действительно было.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.