Крылья возмездия

– На твоем месте я бы придумал что-то… изощреннее. Спалить четыре дома как-то уж слишком просто. – Йоргенсен хмыкнул, но в следующую секунду его взгляд стал серьезнее. – Сколько ты там проспала?

Эстелла пожала плечами.

– Двое суток.

– Ты вовремя вернулась. Еще день – и за тобой послали бы отряд, – покачала головой Астра. – И ты слишком небрежно относишься к своей силе. Однажды можешь погрузиться в нее настолько, что она сама тебя уничтожит. Ты только учишься управлять ей, а представь, что будет, когда достигнешь предела.

– Хватит читать мне нотации.

Аарон тихо зарычал.

– Ты слишком молода, Эстелла. Тебе двадцать один, а нам больше двухсот. Мы встречались с такой силой на Небесах и видели, что происходит, когда она выходит из-под контроля.

Эстелла поджала губы. Она и сама это понимала.

Сначала, еще в Велоре, сила была послушной и не противилась ей. Обучение проходило на удивление легко. Но сейчас, когда Эстелла начала познавать грани божественного огня, он не казался ей таким покладистым. После каждого полета требовалось время, чтобы восстановиться. Иногда она просыпалась из-за того, что пламя жгло грудь, желая вырваться наружу.

Но она справится. Всегда справлялась и сейчас справится.

– В Льерсе что-то происходит, – сказала Эстелла, желая перевести тему. – Ну, если не считать рассказов про огненного дракона, который является кому-то во снах.

– Это они про тебя, что ли? – засмеялась Астра.

– Представь себе. Там столько баек… – Эстелла поморщилась. – Но суть не в этом. Дафна что-то замышляет. Льерс в полной боевой готовности, хотя там много мятежников. Слухи у них между кланами ходят… про ветер Трамонтана. Земля дрожит, еще черт пойми что происходит.

– Но разведка ничего не замечала, – нахмурился Аарон.

– Она слишком хорошо скрывает истинные намерения. На то Дафна и Богиня.

Только сейчас Эстелла осознала, на какую тропу ступила. Это не Сенат и не Небесная армия. Дафна – настоящее, черт возьми, божество, существующее не одно тысячелетие, создающее миры и способное подчинять своей воле души.

Она почти непобедима.

Восстанавливаясь после Небытия, Богиня дала им отсрочку. Но, почувствовав ее силу на Черной Пустоши и увидев обращение из Стеклянного замка, Эстелла по-настоящему… ужаснулась. Она была до безумия напугана, хоть и скрывала это под маской невозмутимости.

Вероятность того, что им удастся одолеть Дафну, ничтожно мала. А учитывая ее армию, это практически невозможно.

И это понимали все – Аарон, Дагнар, Фрэнк.

Но все молчали.

– Вы верите, что это правда? – внезапно спросила Астра, переведя взгляд на могилы.

– Сто третий, – глухо отозвался Аарон. – Ты спрашиваешь это сто третий раз. Ответ не изменился: да, это правда.

Астра бросила в его сторону испепеляющий взгляд и прошипела:

– Как будто ты сразу принял то, что мы на самом деле гнались несколько веков за пустотой. Как и говорила, мать твою, Кира! А учитывая, что Богиня пыталась подстрелить меня чьими-то руками, я имею полное право спрашивать это хоть двести раз.

Да, скорее всего, тем смертным, который хотел убить Астру в Стеклянном замке, был кто-то, посланный Дафной. Как кстати Йоркен оказалась рядом в ту секунду и помогла ей спастись. Она до последнего отыгрывала свою роль, и верил ей абсолютно каждый.

– Да уж… Гнались мы за пустотой в буквальном смысле этого слова, – невесело усмехнулась Эстелла, переводя взгляд с одного креста на другой.

Конечно, под землей не было никаких гробов с иссушенными и разложившимися телами Богов Пустоты. Когда те посягнули на Пути, их просто расщепило. Кресты – лишь напоминание о том, что даже творцы мира могут поплатиться за свою алчность и желание стать единственной силой всего сущего.

Как, оказывается, интересен мир…

Внезапно за их спинами раздалось шарканье. Несмотря на то что в Цитадели обитало несколько сотен учеников, снаружи их слышно не было. Даже не разворачиваясь, Эстелла поняла, кто именно стоит в проеме.

– Задницы подняли и вошли внутрь. Если застудишь ее, Аттерес, я точно запру тебя в лазарете, – проворчала Костяной Череп.

– Разве задницу можно застудить? – искренне удивилась Астра, опираясь на трость. Аарон тут же подошел к ней и приобнял за плечи, помогая подняться, на что она пихнула его в бок и огрызнулась: – Сама справлюсь!

В такие дни Эстеллу спасали лишь их перебранки, присутствие Дагнара, Фрэнка, Энакина, Даниэля, Киры и Костяного Черепа. Ну и Кирана, когда он не вел себя как высокомерный придурок.

Порой Эстелле хотелось лечь спать пораньше, а проснуться позже, чтобы времени чувствовать было не так много. Она никак не могла взять себя в руки после всего, что произошло в Бездне и на Черной Пустоши. Эстелла всегда была собранной, даже находясь в шаге от смерти, но наступил момент, когда сил бороться практически не осталось.

«Боритесь», – говорила она на балконе Стеклянного замка, окруженная врагами, поднимая руку со скрещенными пальцами.

Но как бороться самой, когда единственное, чего тебе хочется, – просто исчезнуть?

Она устала. Она до безумия устала…

– Эстелла? – окликнул ее Аарон, когда они ступили на площадку перед входом в крепость. – Ты поможешь…

Он на мгновение смутился, что было совсем на него не похоже, и опустил взгляд в пол.

– Поможешь Астре… постричь меня?

Эстелла в растерянности замерла. Затем едва заметно улыбнулась.

– Конечно.

* * *

Молчаливая Цитадель называлась так не из-за того, что ее ученикам запрещалось разговаривать. Молчаливой она была потому, что правда всегда скрывалась за стенами белокаменной крепости и никто не был вправе говорить о ней снаружи.

Все думали, что сюда изгоняют предателей трех государств. Будто в Безымянном королевстве для слабых по своей сути людей есть катакомбы, а для асхайцев, льерсцев и рондданцев – закрытая крепость на территории Утраченных земель.

С какой-то стороны это на самом деле так.

Только уже давно Цитадель стала не просто пристанищем предателей, но и местом, где этим предателям открывают глаза на правду – об истории, медицине и техническом прогрессе. Затем они передают знания. Не нападают. Не враждуют. Не пытаются кому-то что-то доказать.

Они живут ради познания. Кто-то назвал бы их сумасшедшими, но для Эстеллы ученики Цитадели стали настоящими героями, которые носят порванные робы с цепями и не кричат о своей правде. Ждут. Строят новые теории. Ищут выход из того, во что превратился весь Новый мир.

Когда Эстелла впервые переступила порог крепости, грудь сжалась от благоговения и смятения. Никогда в жизни она не находилась в подобном месте. Выложенная из белого камня, Цитадель служила неприступным оплотом истины. Внутри, среди лабиринта башен, затемненных переходов и залов, витал дух прошлого. Каждый шаг повстанцев отдавался эхом, проносился через переплетение лестниц и достигал потаенных закутков. По слухам, даже самая большая библиотека Эрелима, расположенная в Аталасе, не могла сравниться с библиотекой Цитадели.

Некоторые залы представляли собой подобие учебных помещений – у входов были развешены гобелены, вытканные искусными мастерами. Вдоль стен тянулись деревянные шкафы, ломящиеся от манускриптов. Запах кожаных переплетов и потрепанных страниц вселял в Эстеллу какое-то странное чувство дома. Она смотрела на столы, украшенные витиеватой резьбой, слышала, как ученики в поисках знаний шелестят пергаментом, и мечтала поучиться здесь хотя бы пару месяцев.

Другие залы напоминали кабинеты адептов. Они были меньше по размеру, но книг в них, как ни странно, вмещалось в несколько раз больше. Вызвали их именно сюда – в кабинет Фрэнка. И у Эстеллы было не особо хорошее предчувствие.

–Может, стоит найти себе ученика постарше?– прокряхтела Костяной Череп, заходя в круглое помещение.– Или адепта? А может, самого высшего адепта?

Фыркнув от смеха, Астра вошла следом за ней.

– Тебе пора протянуть ноги и лечь рядом с теми миленькими могилками, старуха.

Чернокнижница развернулась к ней и оскалила пожелтевшие зубы.

– Нахалка! Сама возись со своей ходулей, я тебе больше не помогу! – Она спрятала ладонь в складках робы и пошевелила пальцами, но Эстелла сразу же это заметила. – Поучись у возлюбленного и заткни свой болтливый рот.

– Он не мой возлюбленный! – вспыхнула Астра, бросив взгляд на Аарона. Тот уже расположился за столом и принялся изучать один из увесистых томов, не обращая на них внимания. Однако Эстелла хорошо изучила этого замкнутого и нелюдимого командира, поэтому отметила, как нервно дернулся уголок его губ.

Ни о чем не подозревая, Астра плюхнулась на соседний стул и протянула:

– Мне тут рассказали, что в Безымянном королевстве детей пугают какими-то страшными сказками про Костяную старуху. Она приходит в полночь и съедает глаза тех, кто плохо себя ведет. – Ее голос понизился до заговорщицкого шепота, а изумрудные глаза хищно блеснули. – Это, случаем, не про тебя?

Эстелла хихикнула и прикрыла рот ладонью, чтобы, не дай Бог, не стать новой жертвой Костяного Черепа.

Потому что в следующую секунду над Астрой материализовалось ведро с ледяной водой.

Она медленно подняла голову, вернула взгляд к ухмыляющейся чернокнижнице и пропела сладким голосом:

– Ты же знаешь, что мы подруги?

Ведро перевернулось, и крепость сотряс оглушительный визг Астры.

– Я же только высушила волосы!

Эстелла не сдержалась и, схватившись за живот, громко захохотала. Наверное, делала она это впервые за три недели. Даже Аарон слегка улыбнулся, искоса поглядывая на вымокшую до нитки Астру.

Она горестно застонала, расправив потяжелевшие крылья.

– Я похожа на облезлую кошку!

– Будешь знать, как хамить старшим, – довольно проурчала чернокнижница.

Эстелла вытерла ладонью выступившие от смеха слезы и, пытаясь успокоиться, глубоко вдохнула.

– Сколько вам вообще лет?

– А тебе все скажи да покажи. Как видишь, я в самом расцвете сил, девочка моя!

Как бы повстанцы ни пытались выведать у Костяного Черепа хоть что-то о себе, женщина всегда прогоняла их и угрожала натравить на них змей. Но Эстелла помнила тот день на островах Безвременья. Посмотрев на нее, чернокнижница увидела нечто ужасное, заставившее отшатнуться со страхом в белесых глазах. Может, именно из-за Эстеллы она им не доверяет?

А еще Череп сказала, что Эстелле придется погибнуть. А Илаю… сгореть.

Притупленная боль в сердце снова запульсировала.

– Скажешь ты, – послышался знакомый шепот за дверью, что вела в небольшую каморку.

Эстелла вопросительно посмотрела на Аарона, но он лишь пожал плечами. Астра и Костяной Череп прекратили бросаться оскорблениями, обратившись в слух.

– Нет, в последнее время я и так слишком много говорю, – прошипел второй голос. – Ты их лидер? Вот ты и говори…

– А ты главный в Цитадели, Фрэнхольд. А мы где? Правильно, в Цитадели. Поэтому говорить будешь ты…

Дверь распахнулась. Активно размахивая руками и продолжая что-то друг другу доказывать, из каморки вывалились Дагнар и Фрэнк. Только спустя пару мгновений они поняли, что давно не одни.

– О-о-о, да вы сегодня рано, – наигранно удивился Фрэнк, одарив их фирменной улыбкой, которая сражала всех дамочек наповал. – Господи, Аттерес, ты похожа на облезлую кошку… Сиди на месте и не смей доставать меч! Ах, какой сегодня прекрасный день. Чай? Кофе? У меня есть конфеты с ликером. Правда, они из темного шоколада, а истинных ценителей у него немного.

Они вчетвером переглянулись и спросили в один голос:

– Что случилось?

«Видимо, предчувствие снова меня не обмануло».

Фрэнк сразу же замолчал. Откашлявшись, Дагнар как-то нервно поправил повязку на глазу.

– Нам нужно кое-что обсудить. Кажется, мы с Дарроу начинаем понимать, что стоит за действиями Дафны. – Он посмотрел на притихшую Эстеллу. – Это касается Нитей Судьбы.

Глава 6

Пусть ложь сердец прикроют ложью лица

Молчаливая Цитадель, Утраченные земли Около недели назад

Эстелла даже не переоделась. Она стояла на одном из бастионов Молчаливой Цитадели и смотрела на выжженную землю под ногами. Перед ней простирались сотни пустынных миль, что оставила после себя Война четырех королевств.

Пустота и смерть – вот из чего состоял их мир. Не из любовных романов, что Эстелла читала в лавке, не из душистых цветов в горшочках и не из архитектурных эскизов, которые ее заставляли рисовать отец и мать.

Пустота и смерть.

– Ты так со мной и не поговорила.

Эстелла со всех сил зажмурилась и затрясла головой.

Она прошептала:

– Я не верю.

Сжала кулаки, затем начала расчесывать ногтями запястья, чтобы заменить душевную боль физической.

– Не верю.

Еще сильнее.

– Не верю, не верю, не верю…

Руки тряслись и не слушались, она кое-как смогла оторвать их от покрасневших запястий и обхватить подрагивающие плечи. С ресниц сорвались слезы. Эстелла начала торопливо их стирать, словно от этого зависела ее жизнь. Словно, если на щеках останутся мокрые дорожки, мир увидит, насколько она слаба.

– Эй… – раздался за спиной добрый голос. – Иди сюда, неудачница.

Неудачница.

Не сдержавшись, Эстелла развернулась и бросилась в объятия Фрэнка.

– Я думала… Я думала… – хныкала она, сжимая в кулаках его кофту. – Я думала, что убила тебя… Боги, я думала, твоя смерть на моих руках!

С губ сорвался всхлип, сменившийся надрывным криком. Она кричала и кричала, уткнувшись в грудь Фрэнка, пока он мягко растирал ее спину и гладил по грязным волосам. Пока горло не начало саднить, а колени – подгибаться.

– Я так скучала… Я скучала по тебе и твоему чертовому шоколаду, по твоим придиркам и… Я не могу, Фрэнк. – Эстелла словно умирала изнутри. – Я больше так не могу…

Она стала оседать на каменный пол. Фрэнк молча подхватил ее на руки и отнес к стене. Привалившись к камню, Эстелла подняла голову и постаралась сморгнуть слезы. Но они все катились и катились по щекам, попадали в приоткрытый рот, забивали дыхательные пути. Боль так нещадно разрывала сердце, что с каждым вдохом все сильнее хотелось вырвать его из груди.

Боль радости, потому что Фрэнк – ее дорогой друг и человек, который заменил отца,– жив. Боль облегчения, потому что она не убила его. Боль, боль, боль, потому что все это время, все это чертово время он скрывался и не подавал ни единого знака.

Фрэнк сел рядом и протянул ей кусочек белого шоколада.

– Ты же любишь темный, – пробормотала Эстелла, вытирая рукавом лицо и косо на него поглядывая.

Ее друг незаметно улыбнулся.

– Только недавно распробовал. Не так уж он и плох, особенно когда делишь его с кем-то важным.

– Еще одно твое слово – и я точно умру прямо здесь в соплях и слюнях, – провыла Эстелла, когда слезы снова стали скапливаться в уголках глаз.

Запрокинув голову, Фрэнк заливисто засмеялся.

Когда на бастион опустилась тишина, он повернул голову к Эстелле и начал рассматривать ее. Она делала то же самое, запоминая каждую новую морщинку, каждую изменившуюся черту лица. Исхудал. Из глаз пропал тот блеск, что Эстелла замечала в лавке магических книг. Во всегда уложенных каштановых волосах появилось больше серебристых ниточек.

– Записки Фрэнка Дарроу? – усмехнулась она, вспомнив тот клочок бумаги, что прочитала после прибытия в Цитадель.

– Удивительно, правда? – вздохнул он, вновь посмотрев на пустошь за границами крепости. – Будто сам напророчил себе судьбу.

Несмотря на то что понятие «король» на Асталисе отличалось, например, от системы правления в Льерсе, Фрэнк был именно им. Он был мужем королевы, который не имел права вмешиваться в дела континента, но сидел рядом с ней на троне.

Фрэнхольд Фьорд – тот мужчина в строгом костюме, что исподтишка наблюдал за Эстеллой, пока она рисовала карту Эрелима, – оказался бесправным королем.

– Это сделал Оракул, – произнес он спустя несколько секунд. – Оракул стал высшим адептом крепости через несколько лет после того, как Безымянным королевством начал править второй Сенат. Он ушел на Драконий перевал, чтобы не вмешиваться в ход событий, но его отыскал прошлый адепт и передал ему крепость со всеми знаниями. Оракул предвидел это и знал: откажись он от предложения, Молчаливая Цитадель падет под натиском Небесной армии. Его сила не поддавалась законам мироздания, поэтому Многоликий многие годы отводил от крепости любого, кто приближался к ней хоть на десять миль. Никому из ангелов так и не удалось отыскать ее: она постоянно меняла местоположение. Предателей изгоняли на Утраченные земли, не доводя до Цитадели, а приходил за ними сам Оракул. А вы отыскали нас только потому, что так решил он.

Эстелла свела брови к переносице, стараясь уложить всю свалившуюся на нее информацию. Оракул – прошлый адепт Цитадели, а Фрэнк – нынешний.

Что вообще за глупости? Над ней кто-то издевается?

Потому что это точно не могло быть правдой.

– Хорошо, я поняла буквально одно предложение из всего, что ты сейчас сказал. Но как вам удалось пересечь стены? И как вы вообще встретились?

Глаза Фрэнка остекленели, и он погрузился в воспоминания.

– После того как их с Дафной спасли, они стали связаны силой кинжала. Оракул больше не был человеком. Он стал безликой и бессмертной сущностью. На него не распространяются никакие законы мира. Многоликий нашел меня, когда мы с женой и дочерью собрались бежать с Асталиса после очередного переворота, подстроенного королевским двором. Но нас перехватили. Цирею похитили последователи короны, а Миру… убили.

– О Боги…

«На похороны мертвой жене», – гласила табличка, что держал в руках Оракул, когда она встретила его в Меридиане. Когда он сказал ей узнать правду о настоящем владельца кольца, что носил Фрэнк.

Мира. Жену Фрэнка и мать Циреи звали Мирой.

– Он видел события на Асталисе, поэтому и пришел за мной. Он видел, как пробудить твою силу, – продолжил Фрэнк. – Оракул не говорил ничего ни о тебе, ни о Цитадели, ни о Дафне. Сменил личину и прикинулся обычным ведьмаком, затем отдал мне во владение лавку и ушел. Только потом, исследуя архивы и отыскивая записи, я понял, что никому из ведьмаков Эрелима не по силам пересечь стены.

Эстелла слушала его затаив дыхание.

– Я сразу понял, что он не обычный человек. И не человек вовсе. С тех пор я и стал ждать его возвращения. – Фрэнк приобнял Эстеллу за плечи и притянул к себе. – Вернулся Оракул только в ночь взрыва в лавке. Он подстроил мою смерть и сказал, что мне нужно бежать.

Как она могла не почувствовать подвоха? Ведь даже на похоронах гроб был закрытым. Все говорили, что тело Фрэнка слишком обезображено. Что от него остались лишь кости.

– Если бы ты ослушался и остался в Велоре… Что бы случилось?

Нахмурившись, Фрэнк ненадолго задумался.

– Как я говорил, моя смерть запустила пробуждение твоей силы. Моя смерть заставила тебя встретить Микаэля, попасть в темницу Велоры, а затем вступить в Альянс. Точно так же, как Дафна и Сенат, Оракул заставлял нас двигаться в нужном ему направлении. Правда, мне кажется, пару раз мы все-таки сошли с запланированного ими пути, – улыбнулся он, и Эстелла устало хмыкнула. – Скорее всего, Оракул не предвидел объединение сил Захры и Дафны.

Как оказалось, глава Сената все же была в сговоре с Богиней Солнца. По всей видимости, она понимала, что не сможет отыскать кинжал в одиночку, а Небесная армия начала о чем-то догадываться. Когда Богиня Солнца освободилась из Небытия, Захра Корвелл решила объединиться, а не встать перед ней на колени.

И сделала она это, по соображениям Дагнара и Фрэнка, в период после заключения Эстеллы и перед штурмом Стеклянного замка. Вот куда отправилась Небесная армия, после того как кинжал Камельеры и Малаки изгнал ангелов из Меридиана.

Прямиком к своему создателю.

Единственный вопрос… Может, Захра знала о смерти Богов? Может, Алдариону Кельрски удалось докопаться до истины и передать сведения дочери? Потому что уж слишком быстро Захра и Драу переметнулись на сторону Богини, не задавая никаких вопросов.

Эстелла устало выдохнула.

Она чувствовала себя марионеткой. Бестелесным кусочком души, который перегоняли из одного угла в другой. Каждый ее шаг был спланирован сотни, даже тысячи лет назад то ли Богами, то ли Конгломератом. Все смерти, потери и страдания казались затянувшейся игрой. В глазах кого-то свыше Эстелла была пешкой – обычной пешкой, которая освобождала королю и королеве путь, а затем погибала.

И после этого о ней даже никто не вспоминал.

Ни один из правителей или творцов мира не видел, как Эстелла молится исчезнувшим звездам о том, чтобы это скорее закончилось. Камельера и Малаки не видели, как Эстелла прижимает к сердцу левую ладонь и отчаянно надеется услышать его голос. Мертвые Боги не видели, как огонь внутри нее медленно угасает.

– Как, оказывается, интересен мир, – прошептала Эстелла, обращаясь к потухшим звездам над головой.

Фрэнк грустно улыбнулся.

– Интереснее, чем ты можешь себе представить.

* * *

Они буквально были в полной заднице – и Альянс, и Цитадель, и Эрелим, и вообще весь Новый мир. Шанс выбраться из этого дерьма даже Оракул не мог предсказать.

Фрэнк жив? Чудесно.

Боги мертвы? Бесподобно.

Илай подчиняется Дафне? Прекрасно.

Все это время они преследовали не ту цель? Не-ве-ро-ят-но.

Но последней каплей для пошатнувшейся психики Эстеллы стали кровавые переговоры в Льерсе.

Ее лучшая подруга, зеркальное отражение души и первый человек, которого Эстелла впустила в свой маленький мир, попала в плен. Когда-то они сидели за школьной партой в клетчатых юбках и повторяли заклинания ведьм, а сейчас сражаются за свои жизни, облаченные в черно-красную сталь.

С каждым днем, что Эстелла проводила вдали от Клэр, пропасть в ее сердце расширялась, кровоточа и принося такую душевную боль, какую прежде она никогда не испытывала. Ей словно отрубили руку и сказали, что когда-нибудь, возможно, пришьют обратно.

Нэш. Всегда раздражающий, но такой любимый командир, ставший за короткое время чем-то большим, чем просто другом. Семьей. Настоящей семьей, которая никогда не бросит, не предаст, даст по голове деревянным мечом, а затем будет с гордостью наблюдать за твоими успехами.

И Леона. Выскочка, которую Эстелла терпеть не могла. Но потом Лайонкор как-то странно проникла ей под кожу – даже со своим болтливым языком и испепеляющим взглядом.

Она была готова убить за них любого. И она сделает это.

Эстелла часто сидела в своей спальне на третьем этаже и вспоминала о том, что Фрэнк и Костяной Череп рассказали им по прибытии в Цитадель.

Чернокнижница ворвалась в крепость в окровавленной мантии на грани смерти. Ей кое-как удалось спастись: портал вывел женщину в самую гущу ведьмаков, которые зачищали торжественный зал от трупов повстанцев. После того как она перенесла две группы в Бездну и Льерс, на сражение у нее не осталось сил. Она сбежала, но вызволить выживших не смогла.

Драу отравил весь отряд – кроме Леоны, Клэр и Нэша.

Софи мертва. Эстелла больше не увидит ее улыбки, не увидит нежно-розовых волос и не узнает, о чем она мечтала. Остальные Пылающие, отправившиеся на переговоры в Рулан, тоже мертвы.

Конечно, броситься в королевство Ветров Трамонтана они не могли. Эстелла понимала это. Альянс в меньшинстве. Альянс истощен. У них слишком мало ангельских клинков и подготовленных людей, зато внутри слишком много злости и жажды мести. За Богиней Солнца стоят три Сената, многотысячная Небесная армия и сила Трамонтаны, не включая вставших на сторону Альянса мятежников.

Льерс и Безымянное королевство были неприступны. Стеклянный замок и дворец короля Драу патрулировались сильнейшими легионами Небесной армии – в том числе и легионом Микаэля. Запечатав въезды в столицы защитными заклинаниями, ведьмы и ведьмаки приняли решение проводить в Рулане и Меридиане тщательные осмотры. По слухам, головы сносили за любое неповиновение.

Эстелла была готова спалить Цитадель, когда Фрэнк и Дагнар отдали приказ оставаться на неопределенное время в крепости, однако понимала – даже сила пламени не выстоит против мощи древней Богини.

Все то, что смог урегулировать Альянс, находясь в Стеклянном замке, уничтожено за один вечер.

Теперь они знают правду, но…

Как с ней поступить?

Костяной Череп объяснила, что валькириям и тамплиерам удалось покинуть Льерс в полном составе. Драу их не задерживал, потому что главной целью был Альянс. И даже если они отравили не тысячу, не сотню Пылающих, а всего несколько десятков, льерсцы наглядно изъявили свои намерения.

Они не пощадят. Они хотят править наравне с Безымянным королевством, в котором по неведомым причинам и остановилась Дафна. Почему не Асхай? Почему не Рондда?