2112

– Так это ты мне сейчас про Черную Ведьму пытаешься байку продать! – Запыхтел Председатель. – Не трудись, знаем мы эту старую историю. И про Ведьму эту, хотя кто так решил – бабой обозвать ЭТО существо – в толк никак не могу взять. И про город этот ваш утопленный. Про все знаю – не трать время.

– Знать-то знаешь, да не все. – Спокойно ответил Печатник. – А ты, уважаемый человек, знаешь, что дальше было? После того, как это существо вылезло с нижних ярусов?

Председатель набычился, побагровел, но головой все же кивнул, неохотно требуя продолжения.

– Так вот, коли не знаешь, так слушай. – Продолжил свой рассказ он. – Вылезла эта тварь из лифтовой шахты, и тут наш мужик, что рассказывал мне эту историю, будто очнулся. Вот так спал, а потом медуза жгучая ужалила, да под самое срамое место, там, где всего больнее и обиднее. Вскочил он ужаленный и бросился бежать со всех ног, и тем спасся. А за спиной эта тварь уже чинила расправу над оставшимися и не такими ловкими, как он. Страшно кричали несчастные и от того до сих пор снятся ужасы ему, хоть и было после того случая много чего страшнее и ужаснее. Все никак не может избавиться от ощущения, что и за ним гонится Черная Ведьма, а когда, вроде как отстает, по ощущениям, так другое чувство появляется, что кто-то тайный за ним наблюдает.

– И чего? – Не терпеливо перебил рассказчика Председатель. – Да у нас так с каждым кто пережил рождение нового мира, вслед за Чикшулубом. Мало ли чего случилось и случается каждый день с того времени? Да ты выйди на поверхность! Давно ли ты был там? Хотя, знаю – каждый день, но потому не тебе ли знать! Да там такое сейчас! Что ни одной чертовой ведьмой меня не напугать! Вот тебе наши байки, ты только послушай. Наглы, метаморфы, кислотное желе “Тетушки Лизы”, да еще эти твари сверху- гаргульи. А это только то, что ты встретишь буквально сразу, как появишься, – Председатель кивнул головой наверх, – в том мире.

– Это не все. – Терпеливо продолжил Печатник после того, как выпустивший пар Председатель, немного успокоившись, заткнулся. Теперь он сидел с опушенной головой, и казалось, готовый услышать любую новость. – Неделю назад, ровно столько времени прошло с той поры, как я видел того скитальца, что мне все это рассказал, над болотом скопилась черная туча, которая была настолько тяжела, что никакой ветер не мог ее сдвинуть с места. А из той тучу родилось три огромных торнадо, в центре которых сверкали сильные молнии. Ты понимаешь, что это знак? Ты теперь это понимаешь? – Собеседник внимательно посмотрел в лицо Председателя, но тот продолжал молчать. И когда, спустя довольно продолжительное время, Печатник, так и не получив ответа, уже было подумал, что тот уснул, сморенный местным пойлом, Председатель поднял отяжелевшую голову, нацелил на того полный презрения взгляд и предложил:

– Вот ты и сходи в этот ёбанный "Нанорад", я как раз тебе хотел предложить… – Дальше ему не дали договорить.

Встревоженно, резко и оглушительно громко ударила тревожная сирена. Красным светом, вторя ей, забился на стенах, потолке и бетонном полу беспокойный пульс. Председатель, враз отрезвев, вскочил на ноги, уткнулся в схему на стене, где красными точками отражалась информация о нападавших. Вслед за ним вскочил и Печатник.

– Это из города прут! Из Мегатонны! – Крикнул Председатель. – Живо за мной!

И он, огромный, в сажень плечами и отяжелевший от административных трудов, и оттого казавшийся неповоротливым, легко выскочил через филенчатую дверь, окрашенную в “управленческий” красный цвет, не задев ни одного угла. Чего не вышло у Печатника, который, как ни старался, а всё время ему “перебегала” какая-то мебель. То стол заденет его острым краем, то стул норовит запутать одежду и задержать, а то и вовсе красная дверь, не желающая открываться с первого раза, зажатая мощной пружиной.

И все же ему удалось вырваться. Он выскочил в коридор, чуть не сверзнувшись на бетонный пол, запнувшись о высокий порог дверной коробки. В коридоре, окрашенном в грязно-синий цвет и слабо освещенном, ритмично тукал метроном механического сердца каких-то невидимых механизмов, и где-то на пределе слышимости визжала истеричной пилой сирена. Он знал где выход. Бросился вперед, стараясь догнать пропавшего Петра, но того, как след простыл. Впереди закачалась от быстрого бега дверь выхода, так же окрашенная в красный. Он влетел в неё с разбегу, правым плечом вышибая её наружу.

За дверью яркий свет потолочных светодиодных ламп слепил, и добавлял ощущения, после темного коридора, некой стерильности хирургического кабинета. Он успел оглядеться, не сбавляя бега – везде вокруг него не было тени. Будто здешние жители боялись теней. Но, зато было хорошо все видно. В тоннеле пульсировал набат красного с визгливым звуком.

–Витя? Витенька! Это ты? – Из бокового ответвления выглянула изнуренная молодая женщина, в одной руке плюшевый мишка, в другой кусок жесткого сухаря. – Это ты? – Снова повторила.

ПЕчатник пробежал мимо.

Председателя он догнал на узкой ветке тоннеля, ведущего вправо и куда-то вверх. Тот уже стоял напротив моторизированной тележки на рельсах, в которой сидело четыре бойца, экипированных по всей военной науке, и отдавал приказы громогласным голосом. На прежнего Петра он не был похож.

–А вот и ты! – Приветствовал он того. – Готов? – И получив утвердительный ответ, скомандовал. – Трогай!

Здоровенный детина в бронежилете и каске, с прибором ночного виденья, дернул стартер, дизелек недовольно заворочался, запыхтел, забубнил обиженно на разбудившего его человека, провернул смазанными шестернями и тронулся вверх, набирая ход. А после замелькали пикетные столбики, смазанные пятна настенных тусклых фонарей, мешки с песком, уложенные в стены – укреппостов, и редкие дозорные, которых оставили защищать отход. На случай.... На всякий случай.

–Сейчас! – Председатель повернулся к нему, положил руку на плечо и внимательно вгляделся. А после улыбнулся подбадривая, одновременно одевая на голову бронешлем. Впереди загудело и задрожало, передавая вибрацию на стены тоннеля, замаячил свет и перед ними засветилась земля нового, исковерканного мира. Раздались сухой треск автоматов и лающие выстрелы крупнокалиберного пулемета. А после и вовсе:

–Витька, сучий ты сын!

Город Мегатонна, "5Б". Глава 2

Времен года больше нет, как раз после того, как лопнул страшный нарыв Чикшулуба. Не только вся эта гадость полезла из образовавшийся огненной бездны – в тот момент пришел конец мира. Привычного мира, человеческого. Чертов 2112 год! Никто не думал, что вот так человечество вымрет. Более правдиво звучали: гибель в ядерной катастрофе или астероидном ударе. Ну или Солнце враз потухнув, определило судьбу человека. Невероятно? Да. Но более ожидаемо, чем вот так: маяканские боги, взбунтовавшись против засилья и язычества современных религий, одним махом распорядились миллиардами судеб. Лучше сказать – заменили человека на существ более им угодных. И теперь они, а не человек хозяева планеты, и значит Земля больше не Земля, а вроде нового храма умершим Чичен-Ица. И потому единственное полотно распростерлось вокруг их последнего убежища 5Б – вечного зимнего ландшафта, с кроплениями темных пятен проталин от разъевших почву химикатов – самого верного звена памяти о людях. Ядовитые памятники о величии – как это верно о погибших. Черно-белый мир. Так гласила древняя поговорка, – “О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды”, и теперь нечего добавить, к тому, что человек и был той самой змеёй, что пожирала свой хвост.

Шел колючий мелкий снег, вчерашняя пурга смела с белого покрывала грязные натоптанные следы армейский сапог. И разбитая техника .... Гражданская и военная, черными остовами, будто обломками изломанного общего механизма, нелепо топорщились железными колючками в грязно-серое небо. Сожжённая, другая изувеченная новым видом существ, монстрами. Куда им – человеческим мозгам, привыкшим измерять геометриями не только пространство, но и судьбы всего живого. Математика реального мира, где можно было бесконечно отнимать. Но, в итоге отняли у человека. Безвозвратно. И, может быть, ничего больше не говорило о том, что тут, совсем рядом, горстка людей пытается выжить и по мере сил дать отпор наседавшему новому миру, если бы не одно “НО” .... Один человек.

Он шёл и улыбался. Улыбался вечно хмурым тучам, всегда победоносному снегу. Вырожденному миру “2112”, как принято было называть у местных новую эру. Осколкам зданий-зубов, треснутыми черствыми гнилушками, вросшими в старческие слабые десна некогда прекрасного провинциального города. Этот город уже выдохнул из себя последние силы, не имел желания дальше бороться за себя и людей, и потому в его сухих венах и артериях, наполненными бетонными бляшками закупорок, остались лишь ядовитые токсины смерти. И все же идущий улыбался городу.

Улыбался встречающим его людям, одетым по-зимнему тепло и по-военному аккуратно, хотя одежда порой нуждалась в смене, но реже в починке. Ему неважно то, что эти люди вооружены до зубов, и смотрят на него с опаской. Неважно, что кричат и угрожают. Главное, что он добрался.

– Виталька, от КАМАЗа деталька! Ты ли это? – В его сторону прорвался молодой парнишка, но его тут же осекли, навалились четверо сверху, остановили. Что-то предостерегающе заговорили в уши. Молодой обмяк, перестал сопротивляться. Все пятеро поднялись и отошли в сторону.

Левее встречающих протяжно загудел паровозный гудок, на поверхность перед бункером, выехала моторизированная дрезина, оснащенная крупнокалиберным пулеметом на корме. На дрезине в полный рост стоял огромный мужчина, в котором легко угадывался Председатель одной рукой держась за поручень и строго всматриваясь вперед. Заметив одиноко идущего, мужчина спрыгнул, и быстрым шагом проследовал к встречающим. За ним следом спрыгнула высокая фигура в длинном плаще, с капюшоном, укрывающим голову. Понять женщина это или мужчина, было сложно. Более невозможно оказалось распознать в незнакомце знакомые черты.

– Руки вперед ладонями, оставайся на месте! – Усиленный динамиками грубый голос Председателя прогремел стальными кандалами. Практически всегда по интонациям Председателя угадывалось будущее.

Но для Вити все было ясно и просто – он смог добраться до бункера! Поэтому он не останавливался, шел навстречу людям. Шел домой. И ничто не могло его остановить: ни снег, ни вчерашнее ненастье, ни эти люди. Он должен попасть в Бункер. А еще была в нем новая сила, много больше, чем имели все эти люди, и оттого так уверенно он шел навстречу вороненым стволам, целящимся ему в грудь.

– Последнее предупреждение! Потом стреляем! – Прогремело оружейными выстрелами из мегафона. Вслед послышались щелчки затворов.

Нет. Это не ему говорили, не его предупреждали. Ведь он дошел. ОН знал каждого из них, знал все эти лица. Да и как остановиться, когда столько всего было, столько всего произошло. Теперь его ничто не остановит. НИЧТО.

– Огонь!

***

– Епть! Я тебе говорю, что это не он! – Боец с громким позывным “Рельс”, сжал пудовые кулаки и поигрывая желваками. – Я тебе говорю, что это снова происки Корпорации! – Боец громко фыркнул, сдувая накопившийся перед лицом снежную горку.

На небольшом уступе справа, выше входа в бункер метров на семь, была организована укрепленная импровизированная баррикада, которая выстроена таким образом, что защищала от прямого наземного нападения и воздушных налетов горгулий. Последние были весьма неприятны. В особенности смущало то, что эти, если так можно сказать “птицы”, были с руками. Да и общий их вид напоминал лубочных ангелов, только без мечей. Порой местные сталкеры задавались вопросом – как могли эти твари вообще появиться на свет, ведь почвы для их появления не было. Но после, на очередной вылазке забывали подобные риторические глупости, сосредотачивались на единственном – выполнить задание и не умереть.

Сверху, из-под необъятного и безбрежного океана туч, в бесконечном танце падения, кружился снег и некоторые снежинки, опускаясь им на нос и щеки, таяли, отдавали для памяти навсегда этот день. Впереди, метрах в ста, посреди мутной снежной завесе, упрямо шел человек и улыбался, не обращая внимания на последние предупреждения. И был этот человек, мужчина, странно похож на того, кого они потеряли, но надеялись вновь обрести, обнять, напоить горячим чаем. Потому, что он был свой.

И все же, что-то было не так.

– Да чё ты заладил! Корпорация! Дуля всё это! Нет никого кроме нас, и не может быть! Сдохли все, слышишь! Передохли, как кошки твои. – Едко ответил ему рядом укрывавшийся худощавый боец, с не менее звучным прозвищем – “Горчица”. Ему в храбрости сложно было отказать, не признать. Но Горчица страшный был балабол. И хотя многим, особенно детям, нравилась его обильная словоохотливость, но как известно – болтун друг шпиона. Ну а других это черта его характера бесила. Вот как Рельс, который считал Горчицу поверхностным и несерьезным. Не способным на поступок, а возможно и дать слабину.

– А ты кошек не тронь! – Прогремел Рельс. – Животные ни в чем не виноваты. И не мои они вовсе. А Витя – вовсе не Витя! Чую я это! – Боец поближе подтянул “Корд”, толкая вперед стволом.

– А ну цыц оба! – Беззлобно шикнул на них Малыш. Находившийся рядом Гора весело посматривал на двоих товарищей. Каждый в 5Б знал об этих вечных спорщиках. И ладно бы Горчица в силу своего возраста и ребяческого упрямства задирался ко всем, но удивляло то, с каким упрямством отвечал ему состоявшийся взрослый мужчина, Рельс. Хотя некоторые в этом находили, что сталкер таким образом пытался не чувствовать свой возраст, а еще, может быть и то, чтобы забыть ужас потери всей семьи.

– Вон и Председатель подъехал, сейчас речь толкнет. – Кивком указал направление Гора. Но не успел он закончить фразу, как разнеслась громогласная команда:

– Огонь!

***

Печатник видел, как вокруг пришедшего человека взрываются снежные фонтаны, как разозленные и раскаленные осы вгрызаются в тело пришельца, рвут от того части, и как первые алые капли падают в белый снег, делая его не столь ослепительным. Но человек не остановился, не упал истекая кровью, не перестал улыбаться. И в то же время, рядом с ним и вокруг появились первые шевелящиеся бугорки, двигающиеся с той же скорость, что и человек.

– Это скрайберы! – Заорал кто-то из бойцов, а после что-то невообразимое, нецензурное.

– Убейте этих тварей! – Кричал Председатель в мегафон.

Свирепо залаяли КПВТ, выплевывая острые жала раскаленной смерти. Маленькие фонтанчики снега от пуль мелкого калибра тут же превратились в ураганы калибра четырнадцать-и-пять. На снегу, там, где крупный калибр настигал своих жертв, появлялись черно-красные кляксы, а в некоторых местах и вовсе, будто вскрытые нарывы гноя, взрывались мутным грязным киселем. Но в Виктора никто не стрелял. Виктор улыбался им и шел навстречу.

– Виктор! Уёбок! Живо мордой в пол! – Заорал в мегафон Председатель, когда стало ясно, что опасность нападения подземных плотоядных тварей миновала.

Но пришедший, казалось, не слышал, а вероятнее всего, просто игнорировал. Он продолжал идти людям навстречу.

– Стреляйте в этого мудака. – Тихо произнес Председатель, заранее жалея о своем приказе. Заранее представляя ужас в глазах Ольги и пытаясь мысленно проиграть женские обвинения и проклятия в свою сторону.

Люди не хотели стрелять, и не хотели не выполнить приказа. Поэтому послышались первые робкие выстрелы, которые были словно холостые, не попадавшими никуда и ни в кого. Тогда не выдержал сам Председатель, выхватил у рядом стоявшего бойца автомат, прицелился и дал очередью по идущему. Было видно, как пули вырывали клочки одежды и плоти человека.

Тот не шелохнулся. Председатель тупо посмотрел на автомат, не понимая, выхватил другой и короткими очередями расстрелял в Виктора. И снова ноль эффекта. Идущий не перестал идти. И тогда поняли неладное и другие бойцы, защелкали затворы.

– Огонь всеми калибрами!

Виктор улыбался, а из его спины вытягивались первые длинные паучьи ноги, на которые он опирался и поднимался все выше и выше.

– Это что еще за нахер такой! – Казалось, что единственный, кого не испугал новое воплощение товарища, Председатель, готов был ринутся в бой. Остальные бойцы тупо смотрели на новую невиданную тварь, выраставшую сейчас из Виктора.

– Это ёбанная Оноклея! Это она сожгла изнутри парня и поселилась в его теле! – Прорычал очнувшийся от ступора Гора.

– Епт, и чё теперь делать? – Проглотил тягучую слюну Горчица.

– Ставр! – Крикнул, приказал Председатель. Снизу, оттуда, где тенью в треугольнике сложились покрытые сажей останки стен древних сооружений, той же тенью отделилась фигура бойца, в невиданном прежде в защитном костюме, и огромной, похожей чем-то на мотыгу, "фигней" в руках.

– Огнемет! – Проорал Рельс бойцам, призывая всех прятаться за укрытием.

Боец в странном облачении, с трудом поднялся на бруствер, вытягиваясь во весь рост, навел кочергу на странное и опасное существо, ранее бывшее Виктором, и нажал на гашетку.

Загудело, разлившееся на просторах подхода к бункеру 5Б, пламя. В его адском хоре огненной гиены, утонул ещё один голос мученика – вопли твари, захватившей тело человека.

Кастр, 3 планета от Солнца. Миссия "Завод"

Болото.

Место для ночлега было не самым удачным – но выбирать не приходилось, в округе на километры ничего, кроме болот не было. Местный воздух, напитанный густой влажностью и плотными запахами был вязок и тяжел. Своей «кисельностью» топил геометрии, пропитывал одежду насквозь. От него было не укрыться, не спастись. И так же было с легкими, которые, как думалось, вбирали в себе не кислород, но воду, будто он был на дне некого водоема.

Солнце нырнуло за частокол верхушек гнилых голых деревьев, обещая скорую ночь, а тело требовало отдыха, поэтому найдя самую крупную и высокую кочку и взобравшись на неё, я стал готовить временный ночной бивак наподобие военного лагеря.

– К черту Председателя! И зачем дал себя уговорить? – Я приподнялся с колен и воткнул очередную сошку под палатку. – Ты, говорит, Рыжий, единственный, кто сможет дойти до Завода и уцелеть. Там люди застряли. Выручать надо. – Я крякнул. – А ведь, старый, не подумал, что, скорее всего и выручать то некого. Ну, ведь точно уже сожрали! А он, этот старый кот, говорит такой, – «Чую их, живы еще. Но нужно торопиться». И вроде с таким намеком, что важные люди эти. Эх, где была бы моя десантура, и где был бы я, если бы не экзониты и их мутация.

На пределах болота завозились ночные твари, а с востока раздался ужасный, вымораживающий вой страшного существа. Я не повел головой в ту сторону, продолжил заниматься своими делами и размышлял. Думал о мутации, о том, что программа "Экстрот" оказалась непредсказуемой, и прежде чем она стала полезной в новом мире, было очень дерьмово. А еще это мутация, что сделала из меня белого и с рыжими волосами. Как раз из-за них меня и стали называть Рыжим. И вправду – не Джеем же.

– Вот только, почему люди важные, а послали меня одного. – Почесал подбородок тем, что было в руке, это оказался огромный тесак, заточенный на все экстренные случаи. Я с сомнением посмотрел на него, сейчас был не тот случай, и убрал его обратно в походные ножны, закрепленные на боку рюкзака. – А вот простая торговая миссия на Аркадии не обошлась без комиссаров, группы охотников с Мертвой Земли, группы автоматчиков из состава сводных застав, и это не считая самих караванщиков, вооруженных до зубов и чудовищных, смертельно опасных в гневе караванных огров. Хотя, – я махнул рукой на обстоятельство, – так было и в тот раз. Второй раз меня просят сделать нечто невозможное. Как в тогда, в Локомотивном Депо. – В памяти вспышкой пронеслось недавнее приключение:

Локомотивное Депо.

Я так же, как и в этот раз, дал себя уговорить. Тот же Председатель, зная наперед все мои возражения, пришел выпросить с меня согласия:

– Да пойми, Рыжий! Там же люди гибнут! Ну что же ты на самом-то деле! Наши люди! Попадают в это чертово Депо и остаются там навечно! Уважь, не откажи.

Я, конечно согласился. А куда деваться, если больше некому, хотя я тогда не был уверен на сто процентов в программе "Экстрот", и как она отреагирует на стрессовую ситуацию.

– Только знай, что там, в Депо тварь эта. Ансури. Одним словом медведь, – продолжил Председатель, отвечая на мой вопрос о том, что может ждать меня там, – только очень большой. Раз в шесть больше того же грызли. Ну, ты же понимаешь – современная экология, радиация и все в таком роде. А вот как убить, – попробовал найти ответ он, – я не знаю. Его, понимаешь, пытались разным оружием. Но ничего не берет. Только разозлится еще больше, и тогда пиши-пропало. Но ты поймешь, ты обязательно поймешь! У тебя точно все получится! – Убежденно воскликнул Председатель, убеждая даже не меня, а самого себя. – Тебя не просто так небеса к нам послали! Ты же как наш ангел-хранитель! – И как ему откажешь?

Я кивнул головой, соглашаясь, накидал в рюкзак каких-то шмоток, набрал по своему усмотрению оружия, пару мачете хотя их полезности был меньше всего уверен. Вышел в ночь, чтобы к полудню добраться до Депо. В окрестностях Соты, было относительно спокойно. Вот только на северо-востоке, в депо, поселилась эта тварь, хотя, если честно, мне она нисколько не мешала.

Ночь была теплой и уютной. Леля, сохранившийся огрызок Луны, после того, как её разрушили серые кощеи, выкатилась на небо треугольным сырным куском и осветила тенями степную дорогу. Широко шагая, я прокрутил ночь и время вперед, стремясь скорее закончить дело и на время заткнуть Председателя с его вечными разговорами о долге.

Следующего дня, когда солнце стояло в зените, я заходил, надев маску противогаза, в полусумрак Локомотивного Депо. Я примерно представлял, что ждало внутри, и как сам себе представлял – был готов ко всему-всему, хотя, гна самом деле было далеко не так.

Щекой плотнее прижался к прикладу, он её греет, а уже от неё тепло расходится по всему телу. Оружие дает власть над пространством, добавляет мне воли и осознание всемогущества. Крадусь сквозь полуразрушенные фермы Локомотивного Депо, лезвием светового луча освещаю клочок земли под ногами – боюсь раскрыть себя. Темнота окружает со всех сторон и если бы не спасительное жало света, то она меня уже сожрала. Каждый шаг тщательно готовлю, прежде чем поставить ногу на выбранный участок, понимаю, что не должен ничем себя раскрыть раньше времени. Как бы то ни было, я хочу выбраться отсюда живым и невредимым.

И вдруг – справа вверху шорох, кто-то уронил металлическую трубу, и теперь она, звонко ударяясь обо все подряд, шумно падала вниз, туда, где я. Чертыхнулся, бесшумно щелкнул выключателем на фонаре, спасительный луч растворился в темноте. И сразу ожидание страшного и неизвестного схватило ледяной перчаткой за горло, не давая свободы дыханию, не помогала даже присущая оружию уверенность. Заставил себя успокоиться и собраться – нельзя позволять вести себя по-другому, словно бы он испуганный кролик.Стоял, пережидал. Но стояла ничем не нарушаемая тишина, в ногах ослабло напряжение, дал себе вздохнуть полной грудью.

И вдруг – справа вверху шорох, кто-то уронил металлическую трубу, и теперь она, звонко ударяясь обо все подряд, шумно падала вниз, туда, где я. Чертыхнулся, бесшумно щелкнул выключателем на фонаре, спасительный луч растворился в темноте. И сразу ожидание страшного и неизвестного схватило ледяной перчаткой за горло, не давая свободы дыханию, не помогала даже присущая оружию уверенность. Заставил себя успокоиться и собраться – нельзя позволять вести себя по-другому, словно бы он испуганный кролик.Стоял, пережидал. Но стояла ничем не нарушаемая тишина, в ногах ослабло напряжение, дал себе вздохнуть полной грудью.

– ГаГаГа. – Это снова справа сверху. Кто-то старательно чистил легкие и видимо по звукам, давалось ему это очень болезненно.

– ГаГаГа. – Еще раз.

Тишина, смачный плевок, потом что-то заскрипело, заходило и засипело простужено. Я услышал, как что-то пришло в движение и «ОНО» начало грузно переступать, спускаясь вниз.

– Ну, вот и ты, Хозяин Депо. Здравствуй. – Подумал я.

Сделал пару шагов назад, последний неудачный – наступил на неудачную сейчас ржавую трубу, что в беспорядке валялись тут повсюду. Она, громыхая, покатилась, выдавая его расположение. Вверху затихло прислушиваясь, а после, видимо поняв, что неожиданно к нему пришли гости, издавая яростные и злобные звуки попрыгало-поскакало вниз, туда где я. Оставалось лишь одно – бежать, пока не станет ясным, с кем имею дело и насколько все плохо, а уж потом начать поливать все тут огнем.

Свет фонаря скакал по теням, выписывая невероятные шаржи по незнакомому рельефу, давая сознанию смутные догадки по частям общего, вырванного у тьмы. Мне было не до догадок! Я бежал, выдыхая просто в ночь, но забитые фильтры, что выдали в Оружейке, обратно не давали много воздуха, и тогда я понял, что долго так не протяну. Нужно было что-то придумать! Вместо мыслей в голову лезли лишь проклятия своей беспечности, а сзади уже приближалось, расталкивая сотни килограммов конструкций и труб. В глаза лезет пот со лба, слепит, разъедает, делает четкое не ясным. И вот уже пелена вокруг, какие-то нити, пленка и марь. Удар спереди, я упал на спину и что-то увидел, вроде миража, или видения, вроде видел себя со стороны, но прошлого:"Был включен проектор, огромный экран на стене показывал студию и несколько человек, которые обсуждали насущные для них проблемы:м общего, вырванного у тьмы. Мне было не до догадок! Я бежал, выдыхая просто в ночь, но забитые фильтры, что выдали в Оружейке, обратно не давали много воздуха, и тогда я понял, что долго так не протяну. Нужно было что-то придумать! Вместо мыслей в голову лезли лишь проклятия своей беспечности, а сзади уже приближалось, расталкивая сотни килограммов конструкций и труб. В глаза лезет пот со лба, слепит, разъедает, делает четкое не ясным. И вот уже пелена вокруг, какие-то нити, пленка и марь. Удар спереди, я упал на спину и что-то увидел, вроде миража, или видения, вроде видел себя со стороны, но прошлого: