Мелодия моего мятежа

***

Ровно в шесть вечера колокольчик на входе магазина прощально звякнул, и дверь за последним покупателем закрылась на ключ. Одна из сотрудниц опустила жалюзи на окна. Вторая – раскладывала разбросанные пластинки по местам. Хлоя считала кассу. Я стояла без дела и просто глазела по сторонам, стараясь не попадаться на пути у снующих сотрудниц.

– Мне нужно еще десять минут, – сказала Хлоя, не поднимая головы от кассы – если хочешь, у нас в подсобке есть пара банок пива. Только никому не рассказывай об этом!

– Спасибо, я просто подожду тут. Или может, я могу как-то помочь? – мой тихий вопрос повис в воздухе и остался без ответа. Я вдруг почувствовала себя маленькой глупой школьницей среди этих расторопных девушек, которые были старше меня от силы на пару лет, но уже работали на настоящей Работе, а не сидели за партой. Я принялась лениво перебирать пластинки, чтобы как-то справиться с охватившей меня робостью.

– Ну вот и все! – возвестила Хлоя, со всей дури захлопнув кассовый аппарат. – Тащите чертово пиво, это был бесконечный день!

– Извини, но мне пора домой, завтра увидимся! – сказала одна из сотрудниц, стройная и высокая брюнетка. И, помахав рукой, отперла дверь магазина и скрылась в майской вечерней прохладе.

– А за мной сейчас Майк заедет, в киношку пойдем! – ответила вторая девушка, попутно кокетливо подкрашивая губы и разглядывая результат в маленькое карманное зеркальце.

– Тогда, Флоренс, мы с тобой тут вдвоем! Сейчас принесу нам по пинте!

– А я думала, мы гулять по городу будем? – вопросительные нотки повисли в воздухе.

– Не, ну можем и погулять, – пожала плечами Хлоя – но ты смотри, тут бухло есть? Есть. Тепло тут? Тепло. А музыка? Завались тут музыки!

Решение показалось мне странным, но спорить против аргументов Хлои как будто не было смысла.

– Хорошо, побудем тут.

Хлоя протянула мне банку пива. Холодный алюминий обжигал руку, и я поставила ее рядом с собой. Мы устроились прямо на полу магазина, на подушках, которые Хлоя стянула с небольшого диванчика, установленного для удобства покупателей.

– За знакомство! – она подняла свое пиво, дав понять, что нужно чокнуться банками. Раздался глухой «дзынь», и я отпила глоток. В магазине правда было тепло и уютно. Хлоя выключила основной свет, оставив гореть лишь маленький торшер.

– У вас тут так хорошо, прям как дома, – сказала я.

– Угу, – Хлоя отпила большой глоток из своей банки и вытерла пену с губ тыльной стороной ладони – музыки только не хватает. Хотя, ты знаешь, иногда мне кажется, что от музыки у меня уже уши пухнут. Весь день на работе слушаю, и частенько – всякое дерьмо, – она рассмеялась своим громким заливистым смехом.

Неожиданно для самой себя, я засмеялась вместе с ней. Смех Хлои был заразителен, ее энергия была заразительна. Находиться рядом с ней было лучше любого праздника.

Она направилась к виниловому проигрывателю и стала доставать из конверта какую-то пластинку.

– Сейчас включу тебе мою любимую песню, – крикнула Хлоя из другого конца зала.

Заиграл мрачный и вместе с тем мягкий бархатный бас, затем на контрасте выступила гитара, выгодно оттеняя темные басовые ритмы. Притупленно зазвучал женский вокал. В нем не было обычной для рока резкости и остроты. Напротив, вокалистка звучала приглушенно и сдержанно, но этот стиль вокала добавил песне серьезности, таинственности.

Хлоя вернулась ко мне, подпевая:

Кристин – клубничная девчонка.

Кристин – девушка с банановым сплитом…

Она стала танцевать с банкой пива в руке, покачиваясь в такт музыке. Я рассмеялась и, недолго думая, присоединилась к ней. Когда закончилась песня, мы, не переставая хохотать, рухнули на подушки.

– Ты знаешь, отец хотел назвать меня Кристин, – сказала Хлоя, уже серьезным тоном. И добавила, едва заметно поморщившись – но мама настояла на Хлое. А тебе нравится твое имя?

Я задумалась. Странно, я никогда не размышляла об этом раньше, просто принимала свое имя как данность.

– Думаю, да – ответила я – но имя Диана мне нравится больше.

Хлоя вгляделась в мое лицо.

– Да ну какая же ты Диана! Диана – это будущая принцесска наша! Будь ты нежной принцессой и пай-девочкой, то не пришла бы за пластинкой с голым писюном на обложке!

Мы обе заржали, как ненормальные.

– Пошли на улицу покурим, – бросила Хлоя, когда мы отсмеялись – в магазине нельзя – покупатели жалуются на запах.

Мы вышли через запасной выход на задний дворик. Он представлял из себя небольшую лужайку, огороженную кирпичной стеной. У противоположной стены находились несколько мусорных баков и фонарный столб.

– А что, будущую принцессу правда Диана зовут? – мне вдруг стало интересно.

– Ну конечно! В марте помолвка была3, Кейт на работу журнал притащила, там фотка была на всю обложку. Она у нас фанатка королевской семьи.

Хлоя протянула мне пачку «Мальборо».

– Вот, с зарплаты купила сиги получше, – похвасталась она.

Я взяла сигарету.

Она чиркнула зажигалкой у меня под носом.

Я закурила и сразу почувствовала себя круче раз в сто. Приняв небрежную позу, я курила, попутно пытаясь понять, в чем прикол. Никаких особых ощущений не было, только неприятно пахнущий дым.

– Да ты не в затяг куришь! В первый раз что ли?

Я немного смутилась и промолчала.

– Тебе сколько лет? – не унималась Хлоя.

– Семнадцать.

– Ну ты даешь! Сейчас мы лишим твои легкие девственности. Смотри, как надо! – и она объяснила мне, как вдыхать дым.

Я попробовала и закашлялась.

– Ничего, это норм, – подбодрила Хлоя – пробуй понемногу, скоро привыкнешь.

И действительно, покашляв несколько раз, я сумела затянуться сигаретой и почувствовала, как ноги будто немного онемели, а в теле появилось приятное чувство расслабленности, при этом сердце забилось быстрее.

По дороге назад в магазин меня даже как будто немного повело.

– Ты как?

Я показала большой палец вверх.

Когда мы вернулись, пластинка уже доиграла, и Хлоя пошла перевернуть ее. Я подошла к ней.

– Можно посмотреть?

– Конечно! Это последний альбом Siouxsie and the Banshees, в том году вышел.

Я взяла в руки квадратный конверт. Первое, что бросалось в глаза – название альбома. На ярком цветном пятне белым шрифтом значилось – «Kaleidoscope». Остальная часть обложки была выполнена в приглушенных, практически монохромных оттенках. Правую половину пространства обложки занимала группа на фоне стены, выполненной по типу жалюзи.

– Теперь я поставила сторону А. Пошли допивать пиво, – предложила Хлоя.

Мы вернулись на подушки.

– Расскажи о себе, – в глазах Хлои скользил интерес.

Я начала рассказ о себе и своей семье под играющую песню «Happy House».4

Символично, однако – подумалось мне – с виду-то и правда у нас счастливый дом, но так ли уж прям на самом деле?..

Обрисовав общими мазками, где живу и учусь, кем работают мои родители, я замолкла.

– Да ты из богатеньких! – присвистнула Хлоя. – Шоколадная жизнь у тебя, я смотрю.

Я закатила глаза.

– Все так думают. Только фабрика нам досталась от бабушки с дедушкой по маминой линии. И дела там сейчас так себе. А дом куплен тыщу лет назад, сейчас мы не смогли бы себе позволить жить в таком районе.

– Ясненько, ясненько.

По тону Хлои я поняла, что не особо ее убедила и решила сместить фокус внимания на нее:

– А ты давно тут работаешь?

– Полтора года. Меня взяли, когда им понадобился кто-то, кто разбирается во всей этой манчестерской музыкальной движухе.

– Ты училась где-то музыке?

Хлоя усмехнулась.

– Да, в подворотнях и на концертах.

Видя мой ожидающий пояснений взгляд, она продолжила:

– Я не закончила школу, ясно? И поступать никуда не поступала. Устроилась сюда, и считаю, что это заебимбо. Я занимаюсь любимым делом, мне все в кайф.

Заметив ее воинственный вид, я принялась ее убеждать:

– Да я и не думала осуждать тебя! Знала бы ты, как я ненавижу школу, и насколько у меня унылая жизнь!..

Хлоя заулыбалась.

– Охотно верю! Ну так давай мы раскрасим немного твое уныние, а?

И с этими словами она достала не пойми откуда взявшийся косячок.

– Это что, травка? – мои глаза, наверное, выглядели сейчас, как чайные блюдца.

– Она самая! Ну а что, курить ты уже научилась, затянуться сумеешь, – Хлоя улыбалась мне невинной улыбкой. Будто предлагала мороженое.

Я заколебалась. В школе нам читали лекции о том, что наркотики – это ужасно. И все наркоманы начинают свой путь с безобидной травки. Какой я стану после того, как покурю? Что буду чувствовать? Как поеду домой? Что, если я нанесу себе какой-то непоправимый вред?

– Нет, спасибо. – я твердо покачала головой и отстранила ее протянутую ладошку с самокруткой.

– Как знаешь, принцесса Диана, – хихикнула Хлоя – мне больше достанется.

– Не называй меня, так пожалуйста. Меня зовут Флоренс, – серьезно сказала я.

– Да без проблем, не буду. Расслабься ты! Вот же напряглась.

Хлоя вышла с косяком на задний двор, а я продолжила слушать «Калейдоскоп».

Мне очень нравилась Хлоя. Столько в ней было свободы, безмятежности, уверенности в себе. Вот бы мне обладать хотя бы десятой долей ее качеств!

Через несколько минут она вернулась и раскинулась рядом со мной на подушках. От нее пахло чем-то древесным и землистым с примесью трав.

– Поставь снова на сторону «B», – лениво попросила она и хихикнула.

Я выполнила ее просьбу и осталась у полок с пластинками. Было так здорово находиться среди такого количества музыки! Это даже сложно объяснить или описать, их же невозможно послушать все одновременно, ты просто смотришь на них. Но от одного вида этого многообразия и богатства музыкальной палитры захватывало дух покруче, чем при созерцании какой-нибудь древней реликвии в музее. Я прошлась вдоль бесконечных рядов, слегка дотрагиваясь кончиками пальцев до бумажных конвертов.

Хлоя подошла ко мне.

– Тоже кайфуешь, да?

– Угу, – ответила я – и правда круто, что мы тут остались, а не пошли гулять.

– В следующий раз затусим у меня, – пообещала она – у меня тоже неплохо. Когда мамаши дома нет. Последнюю фразу она буквально процедила сквозь зубы.

– Ты с ней не в ладах?

– Ха! Не в ладах – мягко сказано. С тех пор, как папа от нас ушел, она совсем поехала.

– Ушел – это в смысле… того? Я не решалась сказать слово «умер».

– Нее, – Хлоя засмеялась, хотя смешного было мало – ушел значит ушел. Развелся с мамой. Переехал в другой город.

Я заметила, что Хлоя в хорошем расположении духа и рискнула узнать больше.

– А почему вы с мамой не ладите?

– Ну и вопросы на первой встрече, – Хлоя снова захохотала – потому что она трахает, все, что движется. Моя мамаша – натуральная крольчиха! – тут она зашлась в заливистом смехе.

Я же мысленно проклинала себя за любопытство. Что сказать, чтобы сгладить ситуацию? Мой мозг молчал. Подобные истории я читала только в женских журналах типа «Woman’s Own»5, у нас в семье ничего подобного и близко не происходило. Родители ценили свой союз – в этом я была уверена. Но Хлоя сама сменила тему.

– Как же жрать хочется! Пошли пороемся в подсобке. Там девчонки, кажется, пиццу оставили.

Я бросила взгляд на часы.

– Мне уже домой пора.

– Ой не будь занудой! – Хлоя закатила глаза, и тут я впервые заметила, что ее зрачки немного расширены, а белки слегка покраснели. – Давай еще по пинте с пиццей, и поедешь домой. Лично тебя на автобус посажу! – и она так смешно ударила себя в грудь кулаком, что мы обе засмеялись, и я согласилась.

Вторая банка пива меня окончательно расслабила. Я решила, что позволю себе сегодня перестать беспокоиться обо всем на свете, и просто проведу вечер с Хлоей. С ней было интересно общаться на любые темы. Даже избитый разговор о погоде мог принять неожиданный оборот. Она умела сказануть такое, о чем я и подумать бы постеснялась:

– Это хорошо, что у нас лето не жаркое. Не люблю, когда во время секса потеешь так, что кажется, будто занимаешься не любовью, а плаваньем. Передай-ка мне этот кусочек пиццы!

– Эмм… да. – только и смогла промямлить я в ответ, протягивая пиццу.

Мы чудесно общались еще пару часов. Обсуждали музыку, ставили разные пластинки, говорили о всякой ерунде. Наконец я посмотрела на часы.

– Слушай, Хлоя, теперь мне уже правда пора ехать.

– Ну пойдем! Подожди только, уберу это и выключу свет в магазине.

Она посадила меня на автобус, как и обещала. Проезжая по вечернему городу, я любовалась его огнями и заодно обдумывала, что скажу родителям на неизбежный вопрос, где меня носило. Благополучно добравшись до дома, я тихонько открыла дверь. Мои надежды стремительно и незаметно подняться в свою комнату не оправдались. На пороге стояла мама:

– Где ты была, Флоренс Уайт? Мы с отцом волновались.

Ее сканирующий взгляд изучал меня, от чего у меня сильнее забилось сердце. Я мысленно приказала себе сосредоточиться. Все движения должны быть уверенными, она не должна понять, что я пила.

– Я была в кино, ма. С чего вдруг паника?

– С кем ты была? Мама скрестила руки на груди и сверлила меня взглядом.

– С Оливией.

– Я звонила Оливии, она тебя сегодня после школы не видела – в голосе звенел металл.

Я сглотнула.

– Ну хорошо. Раз это так важно, я была с Уильямом.

– С каким еще Уильямом?

– Нас Оливия познакомила. Он хороший парень. Учится в политехническом.

Последний аргумент сыграл свою роль. Насупленные брови мамы разгладились, ее лицо немного смягчилось.

– Что ж, раз это знакомый Оливии, к тому же студент политехнического, надеюсь, он и правда хороший парень. Но приличные парни не таскают девушек по темноте! Я надеюсь, что этого больше не повторится, юная леди. И вообще, о парнях лучше думать, когда закончишь школу!

– Да, мам, конечно. Я пойду спать. Спокойной ночи.

И я осторожно прошла мимо нее к лестнице, ведущей в мою комнату.

***

Хлоя села в автобус и закинула ноги на сиденье напротив. Болтая стопами, то вправо, то влево, рассматривала звездочки на своих кедах. Прикольные, люблю их. Только надо будет купить синие шнурки.

– Девушка, уберите ноги с сиденья!

Она обернулась. На нее смотрела какая-то толстая тетка с недовольным лицом.

Хлоя показала ей средний палец и вернулась к изучению кед.

Мысли лениво болтались в голове, действие косяка почти что угасло.

Классный был вечер. Девчонка хоть и зеленая совсем, но с потенциалом. Видно, что ей правда интересно все это. Так, конечно, забавно, когда они теряют всю эту невинность – первая сигарета, первый косяк…Интересно будет накурить ее. Когда я впервые попробовала курить? Задумалась. Сигарету лет в одиннадцать, а травку…может в четырнадцать? Не, ну она смешная, конечно. Стеснительная такая, иногда беспомощная, как младенец. Но пытается быть крутой. Она улыбнулась, вспомнив, как важно Фло взяла сигарету, не умея при этом затягиваться. Любопытно, что там у них за фабрика. Может и будет какая-то польза от этой дружбы. Надо сходить с ней на концерт, показать ей настоящую музыку. Девчонку-то и направить некому. Дружит с какой-то дурындой со школы. Да и где ей нормальных подруг взять в этом ее снобском райончике. Ничего, Фло, теперь у тебя есть Хлоя! Она сладко потянулась и задремала под мерное покачивание автобуса.

***

– Оскар, я волнуюсь за нее, – миссис Уайт скинула с плеч кружевной халатик изумрудного оттенка и осталась в короткой сорочке в тон халату. Она села за туалетный столик, включила лампочки, обрамляющие зеркало, заколола свои белокурые волосы и стала наносить на лицо крем.

– Девочке семнадцать лет! Вспомни себя в ее возрасте! – мистер Уайт лежал в постели с газетой в руках. Над ним горел ночник – единственный источник света в спальне помимо зеркала жены.

– Я всегда была благоразумна! – возразила миссис Уайт – Я знала, что фабрика перейдет мне, и что это ответственность, и что мои родители потом и кровью построили этот бизнес. И я принимала эту ответственность!

– Эмма, она один раз сходила в кино и вернулась в полночь. Никто не говорит, что она отказывается от ответственности! – мистер Уайт отложил газету, осознав, что почитать сейчас не удастся.

– Да, но… она не выражает энтузиазма.

– Энтузиазма в чем?

– Она не интересуется делами фабрики, не спрашивает, что происходит, а ведь ей потом с этим работать!

– Она знает, что ее научат всему в университете. Эмма, ты требуешь от девочки слишком многого. Как у нее с оценками?

– Успеваемость очень хорошая, – вынуждена была признать миссис Уайт.

– Ну вот видишь! Тебе не о чем беспокоиться. Иди ко мне. – мистер Уайт привстал с кровати и распахнул объятия навстречу жене.

Миссис Уайт выключила освещение на туалетном столике и направилась к мужу.

Он обнял ее и поцеловал в пахнущую кремом шею.

– Я завтра все-таки кое-что проверю, – прошептала миссис Уайт – позвоню этому Уильяму с утра.

И, наконец откинув мысли о дочери, она поцеловала мужа.

***

Я спустилась к завтраку. Голова немного гудела, но не так ужасно, как в прошлый раз. Кажется, Хлоя что-то говорила про то, что, если заедать алкоголь, похмелье потом меньше.

В столовой уже стояли хлопья, пачка молока и пустая миска. Я налила себе молока и добавила хлопьев. Зашла мама.

– Доброе утро, родная! – она поцеловала меня в лоб. Я удивилась.

– Доброе, ма!

Мама села напротив.

– Ты ешь, набирайся сил перед школой. А потом ты дашь мне номер Уильяма, и я ему позвоню.

– Это еще зачем? – взвилась я.

– Просто скажу, чтобы в следующий раз выбирал сеанс пораньше, – улыбнулась мама ядовитой улыбкой.

– Мама, не позорь меня! – я решила давить на свою подростковую гордость.

– Флоренс Уайт, или ты дашь мне его номер, или ты под домашним арестом до выпускного вечера!

Я бросила ложку и отодвинула миску с хлопьями – ложка звякнула и упала под стол. Молоко разлилось на столе.

– Раз так надо, давай! Идем к телефону.

С замиранием сердца я смотрела, как мама набирает знакомый номер.

Ну же, не бери трубку, не бери, не бери! – молилась я.

– Алло, здравствуйте! Это миссис Уайт, мама Флоренс.

– …

– Я просто хотела уточнить, вы были вчера с моей дочерью в кино?

– …

– Я была бы вам признательна, если в следующий раз вы брали бы билеты на более ранние сеансы. Понимаете, Флоренс – выпускница, ей нужно готовиться к экзаменам и очень важно, чтобы она высыпалась перед занятиями.

– …

– Спасибо Уильям, хорошего дня вам! До свидания!

Мама положила трубку.

– Что ж, дочь, первое впечатление положительное. Вежливый молодой человек. И внял моей просьбе. Ну что ты так смотришь на меня? Мамочка лучшего тебе желает и беспокоится о тебе! Беги, собирайся в школу, а то опоздаешь!

Глава 4

Magazine «You never knew me»

Учебная неделя подходила к концу. Мы сидели на последнем уроке в ожидании долгожданного звонка. Миссис Тейлор смилостивилась над уставшим классом и поставила нам экранизацию «Ромео и Джульетты». Неплохо, кстати, итальянцы с нашими сняли.

Я покосилась на Оливию. Она увлеченно смотрела на экран.

Выдрала листок из тетради, аккуратно сложила его и разорвала пополам.

На половинке быстро нацарапала:

Лив, будь другом. Прикрой меня сегодня, если мама тебе позвонит

Сложила записку и, выбрав момент, когда миссис Тейлор отвернулась, кинула ее на парту подруги. Увидев незнакомый предмет, она опешила на секунду, но сразу прикрыла записку ладонью. Тихонько открыла ее, пробежала глазами, обернулась в мою сторону и отрицательно мотнула головой.

Так и знала, что придется ее уламывать. В ход пошла вторая половина листка.

Пожалуйста! Мы же друзья! Просто скажи, что мы вместе занимаемся.

Блин, сегодня же пятница, – запоздало сообразила я и зачеркнула слово «занимаемся», вместо него дописала:

занимаемся. зависаем.

У нас типа девичник или что-то такое.

P.S.: Скажи да! Иначе я закидаю тебя записками!

И снова кинула ей сложенный несколько раз листок. Оливия посмотрела на меня волчьим взглядом, прочитала послание и медленно утвердительно кивнула, подняв указательный палец вверх – «один раз».

Я радостно кивнула в ответ.

– Девочки, что тут у вас происходит? – встряла миссис Тейлор. – Оливия, потрудись объяснить, что за язык жестов на уроке?

Я поспешила спасти подругу:

– Извините, миссис Тейлор, это я ее отвлекла. Такое больше не повторится!

В таком случае, ставлю тебе звездочку, Флоренс Уайт, – насупилась миссис Тейлор.

В Левеншулме все помешаны на дисциплине. Если за месяц ученица набирает пять таких звездочек, родителей вызывают в школу. От этой мысли по спине пробежал холодок. Но следом пришло осознание: нам осталось учиться около недели. Так что плевать я хотела на эту сраную звездочку. Я почувствовала, как улыбка появляется на моих губах, но, встретившись взглядом с учительницей, сделала виноватую мину.

После звонка я подошла к Оливии. Она яростно запихивала тетради и ручки в сумку.

– Ты прекрасно знаешь, как я не люблю врать! Мне и тот несчастный концерт с трудом дался! Один раз, и только потому, что мы дружим с детства! – выпалила она и умчалась на свой факультатив по математике.

Я же в гордом одиночестве отправилась домой.

Дома никого не было. Чудесно. В последнее время родители частенько задерживались на работе допоздна. Подумалось, что и я в скором будущем львиную долю своей жизни буду посвящать фабрике. От этих мыслей у меня скрутило живот. Сказать маме о том, что я не хочу управлять фабрикой, у меня язык не поворачивался. Но хуже всего, я не знала, что мне ей противопоставить. Если не фабрика, то что? Кем я хочу быть? У меня не было ответа на этот вопрос. Да, у меня хорошие оценки почти по всем предметам. Разве что физика проседала немного. Но ни к чему я не испытывала искреннего интереса. Я просто зубрила, вдалбливала в себя эти бестолковые факты и формулы. Потому что, если ты учишься в Левеншулме, ты должна зубрить. Вздохнув от этих мыслей, я повесила сумку с тетрадями на спинку стула и театрально произнесла: «Я подумаю об этом завтра», представляя себя Скарлетт О’Хара. Поставила купленную в понедельник пластинку на проигрыватель – его, кстати, пришлось забрать из гостиной. И под звуки песни «Двойное испытание»6 открыла шкаф в поисках вещей черного цвета. А это и правда было испытанием, потому что мой гардероб состоял в основном из мягких пастельных оттенков голубого, лилового, розового, персикового и более редких акцентных синего, зеленого, винного цветов. В основном одежду мне помогала подбирать мама. И я, в общем-то, не была против. Но сегодня я взглянула на свой гардероб критическим взглядом. Розовые свитерочки в ромбик, юбочки в клетку, брючки с идеально ровными, отутюженными стрелками – от всего этого хотелось завыть. Такую одежду должна носить образцово-показательная девочка. Я и была ей, этой девочкой. Но сегодня побуду кем-то другим. С этими мыслями я принялась потрошить шкаф.

Меня прервал телефонный звонок. Я подняла трубку.

– Алло.

– Флоренс? Привет!

– Привет, Уильям!

– Отец передал мне, что ты звонила. Я был в отъезде.

– Я? Не помню что-то, – я наморщила лоб – ах точно! Было такое. Несколько дней назад. Хотела сказать спасибо за то, что прикрыл меня перед мамой.

– Пожалуйста.

Ну вот опять. Что мне ему говорить?

– Ну ладно тогда, пока, – начала было я.

– Подожди, не вешай трубку, – неожиданно перебил Уильям – сегодня будет концерт Magazine, ты не хочешь пойти?

– Я уже иду, с подругой.

– Я думал, ей не понравился постпанк.

– Это другая подруга.

– Ясно.

– Ну… Может пересечемся там. Спасибо еще раз, что прикрыл. Пока!

– Пока, Флоренс.

Я вернулась к изучению шкафа.

***

Уильям не сразу заметил Флоренс. Он был отвлечен на Томаса.

– До сих пор не могу простить себе, что не попал на матч, – сокрушался друг – историческое событие! Вот увидишь, об этой победе «Манчестер Юнайтед» еще долго будут помнить!

– Не сомневаюсь, – коротко кивнул Уильям.

Друзья общались возле входа в концертный зал. Когда Томас тушил сигарету, Уильям заметил, как мимо прошла Флоренс в компании синеволосой девушки. Он не сразу узнал ее – выглядела она не так, как обычно. От милого мягкого облика не осталось и следа. Девушка полностью была одета в черное: футболка, кожаная юбка чуть выше колена, сапожки, доходящие до щиколоток. Рваные колготки в сетку не только на ногах, но и на руках. Только начес из русых волос выделялся пушистым облаком. На контрасте со светлыми волосами выступали глубоко подведенные черным глаза. На мгновение Уильям решил, что обознался. Но тут Флоренс тоже его заметила и крикнув: «Ребята, привет», скрылась в глубине входа, увлекаемая своей спутницей.