Мелодия моего мятежа

Ну и пускай. Просто больше не нужно приезжать в этот район. Она живет своей жизнью. А эти люди пусть живут своей. Но Флоренс вчера отказалась уезжать. Это надо же! Что на нее нашло? И, кстати, где она?

Пока она размышляла о вчерашнем вечере, то уже дошла до перекрестка, но подруги там не было. Оливия бросила взгляд на наручные часы. Семь тридцать две. Странно. Обычно она не опаздывает. Внезапная тревога холодом сковала ее сердце. Она ведь осталась там одна с этим другом Томаса, как там его? А вдруг с ней что-то случилось? А вдруг она вообще не ночевала дома?! Оливия заставила себя подождать еще три минуты. Секунды тянулись в томительном ожидании, но Фло так и не появлялась. Без долгих раздумий она побежала к ней.

Дом семьи Флоренс находился в начале Милуэйн-роуд. Это был симпатичный полуособняк, небольшой, но тем не менее выгодно выделявшийся на фоне более скромных таунхаусов. Как и все здания в этом районе, этот дом был построен из красного кирпича. Оливия отворила маленькую черную калитку, поднялась на небольшое крылечко и постучала в массивную белую дверь.

Ей открыла мама Фло – миссис Уайт.

На ней был легкий шелковый халат нежно голубого цвета, подпоясанный на талии и доходящий до пят. Цвет халата гармонировал с нежно розовой кожей ее тела и белокурыми волосами. В одной руке она держала изящную чашечку с кофе, другой рукой придерживала дверь. Оливия невольно залюбовалась ее станом. Ткань халата струилась по фигуре миссис Уайт, и в нем она была похожа на древнегреческую богиню. Все семейство Уайт знало толк в одежде. Даже если речь шла лишь об утреннем облачении, они умели выглядеть элегантно и привлекательно.

Неудивительно, это их бизнес. И чтобы подавить легкую зависть, Оливия мысленно себя утешила – зато моя семья – представители настоящей интеллигенции, а это поважнее каких-то тряпок.

– Миссис Уайт, здравствуйте! Я к Флоренс. Она дома? – протараторила всю фразу, не дожидаясь ответного приветствия хозяйки дома.

– Привет, Оливия! А почему она должна быть не дома? – миссис Уайт прищурилась, и в ее голос закралась настороженность.

Блин, ну я и дура!

– Да просто я подумала, может мы с ней разминулись на перекрестке. Но я совсем забыла, вот только что вспомнила, что мы же договорились сегодня позже выходить. – Оливия нервно захихикала. – Можно я зайду к ней?

– Конечно, проходи. – миссис Уайт распахнула дверь, и Оливия зашла в темный коридор прихожей. – Вы вчера что-то долго занимались, – добавила миссис Уайт.

– Да, миссис Уайт, у нас ведь скоро экзамены.

– Старательные вы мои девочки! – лицо миссис Уайт посветлело. Может ты хочешь чаю или кофе, Оливия?

– Ой нет, что вы, спасибо! Я только быстро зайду к Флоренс, и мы сразу в школу!

– Ну как скажешь. Хорошего дня вам! – и миссис Уайт, покачивая бедрами, направилась в столовую.

Оливия постучала в дверь моей комнаты. Тишина. Постучав погромче, она приоткрыла дверь и увидела меня, присевшую на кровати. Я сидела в ночной рубашке, с растрепанными волосами. Испуг на моем лице сменился облегчением при виде подруги.

– Оливия, это ты! Проходи быстрей! Я проспала сегодня.

Ее озабоченное лицо скривилось в гримасе.

– Фло, какого черта? У нас урок начнется через пятнадцать минут! – она принюхалась к запаху, витавшему в спальне. – Тут будто алкаш переночевал! Сколько ты вчера выпила?

– Тише ты! Мама еще услышит!

Я встала и распахнула настежь окно.

– Башка трещит… – пожаловалась я. – Сейчас, погоди минутку, я оденусь…

– Если ты не соберешься за пять минут, я пойду в школу одна, – пригрозила подруга – не собираюсь опаздывать из-за тебя и получать выговор.

– Ох черт, ладно, ладно.

Под строгим взглядом моего надзирателя я оделась на удивление шустро. Пару раз взмахнула расческой по волосам, и мы пулей вылетели из дома. Оливии было ужасно любопытно, как же вчера прошел мой вечер, но на бегу поговорить не удалось. Мы условились обсудить все на обеде.

К нашему общему облегчению, мы успели забежать в класс до звонка. Урок английской литературы был посвящен викторианцам: Диккенсу, Теккерею, сестрам Бронте. Когда миссис Тейлор завела речь о «Грозовом перевале», взгляд Оливии невольно упал на меня – это была моя любимая книга. В то время, как большинство девчонок фанатели от «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, меня намного больше привлекала странная и мрачная история любви от ее сестры, менее известной писательницы – Эмили Бронте.

– Давайте поговорим о Хитклиффе, – предложила миссис Тейлор – как меняется персонаж на протяжении романа? В чем эволюция характера Хитклиффа? Понимаю, что не все из вас будут сдавать углубленный экзамен по литературе, поэтому надо вас как-то замотивировать. За развернутый и обоснованный ответ я поставлю «А».

Оливия сверлила меня взглядом. Будто хотела сказать: Ну же, Фло, давай! Но я никак не среагировала. Тихо сидела, опустив голову, погруженная в свои мысли. Где-то на задворках сознания до сих пор гремел вчерашний концерт, какой уж тут Хитклифф!

– Что ж, раз никто не готов, перейдем к Шарлотте Бронте и ее роману «Джейн Эйр». Давайте сразу же выясним, кто читал и готов отвечать?

Рука Оливии пулей взмыла вверх, не дождавшись окончания вопроса миссис Тэйлор.

Наконец пришло время обеда, и мы уединились за крохотным угловым столиком.

– Ты почему не отвечала на вопросы про «Грозовой перевал»? – набросилась на меня подруга. – Ты же эту книгу наизусть знаешь!

Я попыталась подавить зевок.

– Ну не хотелось мне отвечать сегодня.

– Да уж, везет тебе. Можешь себе позволить. – в интонации Оливии прозвучали нотки легкой зависти. – А Мне вот надо за каждую оценку бороться, чтобы поступить в Викторианский.2

– Что значит – «могу себе позволить»? – мои брови сошлись на переносице. Мне не понравился намек.

– Если вдруг не поступишь, родители всегда могут пристроить тебя на фабрике, – прямым текстом сказала Оливия, уплетая свой обед – а мой единственный шанс – проявить себя в университете. Вот и приходится из кожи вон лезть. Все считают меня зубрилой и занудой, я привыкла. Зато хотя бы есть цель.

– Вообще-то даже при связях занять нормальную должность без образования довольно сложно, – обронила я – и ты прекрасно знаешь, как мои хотят, чтобы я изучала бизнес-администрирование.

Подруга кивнула и перевела тему разговора:

– Что на тебя вчера нашло? Почему решила остаться?

– Захотелось послушать музыку, вот и все.

Оливия фыркнула.

– Нашла, что слушать! От родителей-то небось влетело?

– Не-а. Повезло. Когда я приехала на такси, они уже спали. Думали, я у тебя, так что решили не ждать, когда вернусь.

Я замолкла и уставилась в свою тарелку.

– Да что с тобой творится? – не выдержала Оливия.

– Голова раскалывается, – призналась я – вчера немного увлеклась пивом.

– Я так и знала! С Томасом порву сегодня же. Это ж надо было додуматься пригласить двух приличных девушек в такое местечко! – Оливия почти задыхалась от возмущения.

– Ну это дело, конечно, твое. Слушай, а как мне связаться с Уильямом?

Подруга выронила вилку.

– Он же тебе не понравился! Я по твоей физиономии вчера сразу все поняла.

Я снова пожала плечами, пытаясь казаться равнодушной.

– Я не рассматриваю его как парня. Просто пообщаться хочу.

Оливия всмотрелась в мое лицо, явно пытаясь понять, вру я или нет.

– У вас что-то было вчера? Целовались?

Я заржала как лошадь, всем своим видом демонстрируя, насколько же абсурдно это предположение. Но потом остановилась, мое ее посерьезнело. Я задумалась.

– Плоховато помню. Но вроде бы нет. Нет, я уверена, что нет, – уже твердо сказала я.

– Как ты можешь не помнить, что вчера было? Тебя, наверное, накачали там наркотой! – она побледнела – Ух, попадись мне Томас, я прибила бы его, честное слово!

– Да успокойся ты! – мой голос стал тверже, Оливия начинала мне надоедать. – У меня уже есть доставучие предки, не хватало еще одной кудахчущей мамаши! Говорю же, я просто выпила пива. С непривычки меня унесло немного. Вот и все.

Немного помолчав, я сказала уже мягче:

– Так ты узнаешь, как связаться с Уильямом?

Оливия поджала губы.

– Если тебе так надо, то узнаю.

Остаток перерыва мы обедали молча.

Когда уроки закончились, на прощание она мне сказала:

– Надеюсь, это твое похмелье скоро пройдет. А то ты какая-то странная.

Я тоже на это надеялась. Голова болела ужасно. Я ушла домой одна, так как Оливия оставалась в школе на дополнительное занятие по математике. Оно не было обязательным к посещению, но рекомендовалось тем, кто собирается поступать на математический факультет.

На факультативное занятие пришли три ученицы: Оливия, Аманда и Ирма. Ирма собиралась поступать в Лондон, так что ее успехи Оливию не интересовали, а вот Аманда, похоже, тоже навострила лыжи в Викторианский университет. Расписывая решение уравнения, Оливия мельком взглянула на нее – статная шатенка с миловидным лицом и пышным бюстом – предмет зависти всех девчонок и пристальных взглядов парней. Всегда уверенная в себе, с гордой осанкой, не только отличница, но и негласный лидер класса.

Ненавижу ее. Просто ненавижу! Она вернулась к уравнению, но где-то на заднем фоне все равно скакали мерзкие мыслишки: что, если Аманда поступит в Викторианский, а ты нет? И все твои старания полетят к чертям? Что тогда?

Бесплатное образование со стипендией от государства, да еще в престижном университете, привлекало многих, так что и конкурс был немаленький. Усилием воли Оливия откинула эти печальные факты и продолжила вычислять значение «икс».

***

Вечером мне позвонила Оливия и продиктовала номер Уильяма. Хоть ей и не нравился тот факт, что я хочу продолжить общение с парнем «такого рода», свои обещания она не нарушала никогда.

Уильям, конечно, странноват, мне проще было бы завязать контакт с Томасом. Но становиться на пути подруги я принципиально не хотела. Даже если та сказала, что Томас ей не нужен. Даже если учесть, что у меня не было в планах никаких романтических отношений. Так работает женская солидарность.

– Алло! – я услышала мужской баритон. Наверное, к телефону подошел его отец или старший брат.

– Здравствуйте! Меня зовут Флоренс, я знакомая Уильяма. Не могли бы вы, пожалуйста, позвать его к телефону?

– Это Уильям. Привет, Флоренс!

От неожиданности я чуть не выронила трубку. Не думала, что по телефону его голос звучит так по-взрослому.

– Привет! А я и не узнала тебя. – нервный смешок. Неловкая пауза. – Слушай, Уильям, хотела просто сказать тебе спасибо, что довез меня вчера до дома. И мне очень стыдно, что напилась и вела себя так… В общем, если я вчера где-то накосячила, ты извини.

– Все нормально, – спокойный тон его голоса, с одной стороны, ободрял. Но, с другой стороны, его немногословность обескураживала меня.

– Вообще, я не только по этой причине звоню, – призналась я. – Концерт вчера был просто улетный. Я бы хотела, ну не знаю… как-то познакомиться поближе с этой музыкой. Ты можешь мне в этом помочь? Подсказать, какие группы можно послушать, какие кассеты купить?

Едва сказав это, я ужаснулась. Прозвучало так, будто я заигрываю с ним и ищу какой-то благовидный предлог для дальнейшего общения. А ведь это был не предлог. Я правда звонила, чтобы получить помощь.

– Да, конечно, я могу тебе помочь, – его голос потеплел.

Я окончательно испугалась и затараторила:

– Только это не то, что ты думаешь. Ну, в смысле, я не знаю, конечно, что ты думаешь, но вдруг ты думаешь, что я ищу только повод для встречи. Но это не так. Ты не интересуешь меня в романтическом смысле, я правда про музыку узнать хочу.

Дерьмо! Что я ему наговорила! Я чуть не завыла в трубку. Кровь прилила к щекам, уши горели от стыда. Но Уильям отреагировал как джентльмен.

– Разумеется. Не переживай об этом. Мы можем встретиться завтра до обеда. Потом мы с семьей уезжаем. Скажем, у Садов Пикадилли в одиннадцать утра?

– Мне подходит! Тогда до завтра! Спасибо!

– Пока, Флоренс! – в его словах сквозила улыбка.

Я повесила трубку и выдохнула.

***

Было субботнее майское утро. Я проснулась от запаха маминых блинчиков, накинула халат и спустилась в столовую. Папа с мамой уже завтракали.

– Ты не понимаешь, Оскар, или мы проводим оптимизацию на фабрике, или терпим убытки.

– Снова сокращать рабочие места? А ты подумала о семьях, которые работают у нас по двадцать, а то и тридцать, сорок лет? Они лично знали Мэри и Чарльза!

– Я в курсе, дорогой, – мама поставила чашку на блюдце. В ее голосе появился холодок, от которого я поежилась – мы можем хранить память о моих родителях и похоронить фабрику, или мы можем продолжать все необходимое, чтобы продолжать держаться на плаву. Какой вариант выберешь ты?

Тут мама увидела меня, и напряжение в ее голосе немного ослабло:

– Доброе утро, Флоренс! Блинчики на плите. Бери, пока теплые.

Я закинула на тарелку пару блинчиков и налила себе кофе. К сожалению, в последнее время выходные часто омрачались подобными спорами и конфликтами родителей. Наспех проглотив завтрак, я пошла собираться на встречу с Уильямом.

Когда я приехала на своем автобусе, он уже ждал меня в центральной части Садов. На Уильяме были серые брюки и пиджак с белой рубашкой. В правой руке он держал кейс. Я бросила взгляд на часы: одиннадцать ноль одна. Нормально, не опоздала.

– Ты всегда одеваешься, как дежурный дипломат? – пошутила я после обмена приветствиями.

На мне сегодня был белый хлопковый сарафан, доходящий до середины икр, свободная вязаная кофта зеленого цвета – в тон глазам, и сумочка в стиле бохо.

– Мне нравится такой стиль, – пожал плечами Уильям – а ты, похоже, любишь выделяться из толпы? – он мягко улыбнулся.

– В школе нас заставляют носить дурацкую форму, – буркнула я – так что отрываюсь хотя бы на выходных.

– Понятно. Вот, я тут привез тебе кое-что, – с этими словами он открыл кейс и достал оттуда несколько кассет – держи. Послушай пока их, если понравится купишь потом. Ну или переписать на чистую кассету можно. Только для этого двухкассетник нужен.

Я взяла коробочки с кассетами, и на мгновение наши руки соприкоснулись. Мне стало интересно, что же он мне принес, и, перебирая кассеты в руках, я чуть не выронила одну из них.

Но Уильям подхватил ее.

– Там есть свободная лавочка, давай сядем.

Мы уселись прямо напротив клумбы с цветущими тюльпанами и нарциссами. Легкий ветерок колыхал нежные бутоны цветов, наполняя сквер нежным едва ощутимым ароматом весны. Ленивое английское солнце временами просачивалось сквозь облака, согревая своим редким и от того долгожданным теплом.

Кассеты лежали у меня на коленях. Взгляд мой упал на самую яркую – желтый фон обложки с розовой плашкой. Название гласило «Не обращайте внимания на чушь, вот вам Sex pistols». Я прочла его вслух.

– О, это легенды. Панк-рок. Не совсем то, что было позавчера на концерте. Но они стояли у истоков. – объяснил Уильям. – Я бы советовал тебе начать с них, чтобы лучше понять развитие жанра.

Я наморщила лоб.

– Название группы кажется мне знакомым…

– Ну еще бы! Они прогремели на всю страну. Показали Британии, что такое настоящий панк.

– А это не у них кто-то умер года два назад? От передозировки наркотой, кажется?

Я смутно припоминала, как родители обсуждали статью на первой полосе «Дейли Мейл».

Уильям кивнул.

– Сид Вишез, басист группы. Его жизнь была не менее яркой, чем его музыка. – в последней фразе проскользнули мечтательные нотки.

Я взглянула на Уильяма. Чудно́, конечно. Сидит весь такой в костюме, в очках и с кейсом. И восхищается каким-то панком, умершим от передоза. Интересно будет послушать эту кассету.

Оставшиеся две кассеты были не оригинальными, а перезаписанными. Аккуратным почерком на одной из обложек было выведено Bauhaus, а на второй – уже где-то слышанное мной Joy Division.

– Эти кассеты я переписал с винила, – объяснил Уильям – изначально они выходили именно на пластинках. Но я больше кассеты люблю, вот и перезаписал. Ребята, которых ты слушала позавчера, по сути, выходцы из Joy Division.

– А почему они создали новую группу?

– Потому что фронтмен старой покончил с собой.

– Ты не находишь, что тенденция стремная? – я показала на кассету Bauhaus – у этих-то хотя бы все живы?

Уильям улыбнулся.

– У этих – да.

– Что ж, спасибо! Я все послушаю и верну в ближайшее время, – я спрятала кассеты в сумочку.

– Может, хочешь мороженого?

– Нет, спасибо, Уильям. Я, наверное, уже пойду на остановку. Мне еще учиться сегодня, экзамены скоро.

– Проводить тебя?

– Почему нет. Если у тебя есть время, конечно. – Я вспомнила, что он собирался с родителями за город.

– Все нормально, я успеваю.

Уильям проводил меня до остановки и посадил на автобус. Я села у окна и залюбовалась утренним городом. Мне всегда нравилось, как выглядит центральный район Манчестера – современные стеклянные здания соседствуют со старыми кирпичными, а посреди этой эклектики нервно жужжат и чихают выхлопами двухэтажные оранжевые жучки-автобусы. Город кипит, живет своей жизнью. А в нашем Левеншулме, конечно, красиво и безопасно, зато тоска смертная. Но не мы выбирали район – дом и бизнес перешли маме по наследству от ее родителей. Обеспеченные люди любят Левеншулм за тишину, уют и размеренный ритм. Вот только молодежи что там делать? Кстати, надо было спросить, в каком районе живет Уильям. Вообще-то он милый парень, – размышляла я, рассматривая город из окна автобуса. Пока мы шли до остановки, я немного узнала о его жизни. Учится в политехническом институте, профессию получит хорошую, это плюс. Семья у него, по всей видимости, благополучная: мама – врач, папа – главный механик. И еще он обязательный, вежливый. Но странный какой-то. Слишком стеснительный и немногословный. Слишком серьезный. В моей жизни и так уже есть одна зануда – Оливия. Уж если и влюбиться в кого-то, то чтоб голову снесло и до мурашек. А Уильям и мурашки звучит так же странно, как знойное лето в Манчестере. Размышляя в подобном духе, я добралась до дома.

Возвращаться не хотелось, ведь меня ждал ворох домашки. Но выбора не было. Чтобы сделать учебу хоть чуточку приятнее, я принесла из столовой пару баночек крем-соды и миску с крекерами. Поставила на фон кассету Уильяма и углубилась в конспекты.

Бодрящий панк «Пистолетов» поднял мне настроение, и я сама не заметила, как начала кивать музыке в такт, попутно рассчитывая химические формулы. Пока не заиграла песня «God Save the Queen». Я подняла голову от конспектов и прислушалась к тексту. Не нужно было быть ботаном, чтобы понять, что текст песни ссылается на гимн Великобритании. Вот только «Пистолеты» не восхваляли нашу королеву, нет. Они пели, что у Англии нет будущего. Нет будущего у Тебя. Я прослушала песню, не шелохнувшись. Потом встала, отмотала кассету назад и прослушала еще раз, на этот раз внимая каждой строчке. Начало меня особенно поразило.

Боже, храни королеву,

Фашистский режим!

Они сделали тебя кретинкой

Потенциальной водородной бомбой.

Фашистский режим монархии? Королева – кретинка?!!

Как вообще эту кассету выпустили в свет? Королева – это же святое! Все торжественные и официальные мероприятия начинались с гимна, в котором королева восхвалялась. Нас учили гордиться нашей монархией. Чтите историю, помните о своих корнях, берегите наше наследие – вот чему нас учили в школе. А эта песня, она же подвергает сомнению все, на чем строится английское самосознание.

Но, с другой стороны… «Пистолеты» поют «у Англии нет будущего» ведь не просто так? В стране инфляция, экономика в упадке. И тут даже газеты читать не надо, разговоров родителей достаточно. Когда-то наша фабрика процветала, а теперь мы сокращаем целые цеха. Делает ли что-то королева, чтобы поддержать производство, сохранить рабочие места? Или только приветственно машет рукой на публичных мероприятиях? И при этом население Великобритании исправно платит налоги на содержание монархии. А если вспомнить забастовки и конфликты профсоюзов? Что сделала королева для урегулирования ситуации? Я всегда считала себя далекой от политики, мне это было попросту неинтересно. Но сейчас я задумалась. Что, если нам врут? Что, если королева – всего лишь идол?

Я откинула конспекты, села на пол, и, скрестив ноги, продолжила слушать кассету.

***

На следующий день я позвонила Уильяму.

– Привет! Это Фло.

– Привет! Я узнал тебя.

– Как прошла поездка?

– Нормально.

Ну ты можешь сказать больше одного слова, Уильям?

– Давно вернулся?

– Пару часов назад.

– Я послушала твои кассеты.

– И как тебе?

– Мне понравилось. Почему не запретили «Боже храни королеву»?

– О, они пытались! – смешок – Вообще это должен был быть самый продаваемый сингл Великобритании, но ему не дали пробиться в топ чартов.

– Уильям, мне кажется, я становлюсь анархисткой. – Я сама не осознавала, что вкладываю в эту фразу – шутливую иронию или серьезное заявление.

– Это нормально. Я несколько лет назад был таким же.

– А сейчас?

– Сейчас я просто люблю хорошую музыку.

– Я хочу купить пластинки Bauhaus и Joy Division. Ты знаешь, где их можно найти?

– Поищи в «Пикадилли Рекордс».

– А какой адрес?

– Записывай.

Глава 3

Siouxsie and the Banshees «Christine»

«18 мая 1981 года

Я познакомилась с удивительной девушкой! Не могу молчать об этом, а рассказать мне некому. Оливия не поймет, родители так и вовсе в ужас придут. Вот и пишу сюда. Но обо всем по порядку.

Сегодня понедельник, так что с утра мы пошли в школу. Ничем не примечательный день. С Оливией мы снова восстановили равновесие. Она даже не спрашивает, зачем я взяла номер Уильяма, и Томас будто бы исчез из ее жизни. Я эти темы тоже не трогаю. Так что общаемся, как и раньше. Хотя мне и хотелось ей высказать, что я думаю о том, как она заявилась к нам утром и переполошила маму. Да еще меня подгоняла, как надзиратель какой-то.

Писали сегодня проверочные работы. Пришлось угробить на подготовку почти все выходные, но, чувствую, что результат будет хороший.

После школы я сразу поехала в музыкальный магазин. Уже приближаясь к номеру дома, который продиктовал мне Уильям, поняла, что место это интересное. Граффити на стенах здания, яркие пластинки и постеры на витрине и оранжевая вывеска «Пикадилли Рекордс». Около магазина стояли и общались несколько рокеров. Молодые ребята, одетые в джинсы и футболки с логотипами музыкальных групп. У двоих из них были длинные волосы. Выглядело это круто!

Я открыла дверь, звякнул колокольчик, зашла внутрь. И будто попала в другой мир! От восхищения у меня дыхание замерло. Сотни, нет, тысячи пластинок повсюду. Между рядами винила прохаживались покупатели. Некоторые из них выглядели так же, как на концерте с прошлой недели! В зале громко играла музыка, что тоже добавляло атмосферы. Не уверена, но кажется это были Rolling Stones. Я стала рассматривать пластинки. Они были отсортированы по алфавиту, и я решила начать с буквы B. Пока я там копалась, ко мне подошла симпатичная девушка и спросила, нужна ли мне помощь. Я отметила про себя, как же круто она выглядит: волосы, едва доходящие до плеч, выкрашены в ярко синий; миндалевидные глаза дерзко подчеркнуты черным карандашом; пирсинг в брови и в носу, множественные колечки в ушах. А позже я заметила, что язык у нее проколот тоже. Она просто потрясающе вписывалась в этот магазин, будто бы даже была его частью.

Я ответила, что ищу Bauhaus. Она задорно так улыбнулась и сказала, что это другой стеллаж. Оказывается, под постпанк у них отведен целый стеллаж! Консультант помогла мне найти нужную пластинку – их дебютный альбом «In the Flat Field» – и тут я повела себя как идиотка! Когда она протянула мне пластинку, взгляд мой упал на обложку, и я… черт, я заржала! Наверное, это произошло от неловкости, не знаю. Я просто не ожидала ТАКОЕ на обложке альбома увидеть! Мне стало так стыдно за мою реакцию, захихикала, будто малолетка какая-то. И я уже напряглась, решив, что эта крутая девчонка точно меня сейчас осудит. Но нет! Она рассмеялась вместе со мной! В этот момент я поняла: хочу себе такую подругу. Мы поболтали с ней немного о музыке и о концертах. Я призналась, что только на днях открыла для себя постпанк, но очень хочу быть в теме. И тут Хлоя – так ее зовут – предложила встретиться и пообщаться завтра после ее работы. Поверить не могу, что пишу это! Мы разговаривали всего несколько минут, но мне хватило и этого времени, чтобы очароваться ею. Потом ее помощь понадобилась другому покупателю и нам пришлось попрощаться. Я купила пластинку, радуясь, что ее завернули в плотную бумагу, и вышла из магазина. Ощущение такое, что в Манчестере живет целый отдельный мир, а я этого и не знала. Как бы мне хотелось стать его частью…»