Синий лес, или Страшные секреты одного лета

– Замерзаю! Судорога… – вскрикнула она, пытаясь повернуть обратно.

– Плыви! Дыши! Держись! – кричал Игорь, истово загребая доской.

– Тонет! – Серёжа отчаянно метнулся в воду.

– Куда ты!? Сдурел!? – Лена выдернула его, вцепилась руками, удерживая на берегу.

Маленькая Эля прижав ладошки к щёчкам, зажмурила глазки и тихо заскулила.

Василиса совершенно потеряла силы, она медленно погружалась под воду, чёрная непроглядная тьма обволокла её сознание… «Тону!» – ударило в висках набатом. Вдруг в ледяном мраке из самой глубины ей почудилась крошечная искра света, двигающаяся навстречу, а следом, словно что чьи-то горячие руки коснулись грудной клетки и легонько подтолкнули вверх, Василиса вынырнула у самой ветки. Игорь, схватил девочку за волосы, резко потянул на себя, в этот же момент невероятная сила снизу подбросила девочку, она буквально взлетела и приземлилась в лодку.

– Ура! – завопили дети.

– Ну… ты даешь! – проворчал Игорь и, по-мужицки ругаясь, развернул долблёнку к берегу.

Лена и Эля усердно растирали Василису.

– Живая! – радовались ребята.

– Жи-жи-в-ва-я – ж-жи-ва-я-я… – тряслась она.

– Тащим её на солнце! – крикнул Андрей, мальчишки подхватили Василису и вынесли на покосную поляну. Спустя полчаса Василиса полностью отогрелась на палящем солнце, они дружно иронизировали над произошедшим.

– А видали как Серёжка в воду кинулся? – смеялась Ленка, – Плавать толком не умеет, а спасать побежал.

– Ага… из девчачьих рук вырваться не смог! – досадовал Серёжа.

– Не переживай, Серёжа, – звонким голоском ободрила Эля, – Это хорошо, что Ленка сильнее тебя оказалась, и что ты не смог войти в запретное озеро! – она заговорщицки огляделась и приложила палец к губам.

– Мы никогда в этом озере не купаемся… – нахмурилась Ленка, – Никто в этом озере не купается… Даже не знаю, что это на меня нашло, зачем я такую шутку учинила…

– Злая сила тобой овладела! – проговорила таинственно маленькая Эля – Это озеро считают колдунским! – она многозначительно округлила глаза.

– Ой! – махнул рукой Андрей, – Наслушалась всяких бабушкиных сказок и говорит ерунду! В этом озере подземные ключи бьют и глубина большая, вот в нём вода в любую жару ледяная, потому и купаться невозможно.

***

Когда Василиса зашла в сени из кладовки доносился гневный шум, громыхали горшки и банки.

– Явилась, гулёна! – возникла бабка Агая, она подбоченилась и грозно посмотрела на правнучку, – Кто тебе разрешал на Круглое озеро ходить?! А в воде ледяной купаться?!

«Откуда она знает?» – подумала Василиса.

А бабка продолжала:

– Я всё знаю! И не смей мне лукавить!

«Может нас кто-то увидел и ей рассказал?!» – промолчала Василиса.

– А мне и рассказывать не надо, я и так всё зрю и ведаю!

«Такое чувство, что она слышит мои мысли…» – вздрогнула девочка.

Бабка Агая хитро ухмыльнулась и, немного смягчившись, спросила:

– Ну, так как? Ходила без спроса на озеро? Купалась в нём?

– Ходила… – призналась Василиса, – И купалась… немножко…

«Ничего себе немножко!?!» – почудилось Василисе, а из-за двери высунулся кот.

– Ладно… – нахмурилась бабка Агая, – Жива-здорова и слава Пречистому! Заходи в избу, сейчас ужинать будем.

Отщипывая мелкие крошки от пышной сладкой булочки, Василиса наблюдала как прабабка переливала горячий чай из чашки в блюдце, подхватывала блюдце пальцами, протяжно дула, откусывала конфету, и только после, приникала губами к тарелочке, и, присвистывая, осушала её одним махом. Агая заметила любопытный взгляд:

– Это я так по-стариковски чаёвничаю…– сконфузилась она.

– Бабушка, а правда, что это озеро… Круглое… называют, колдовским? – неожиданно спросила Василиса.

– Кто тебе такое сказал? – поперхнулась бабка.

– Да, так… ребята рассказывали…

– Ой! – махнула рукой старуха, и произнесла как будто детским голосом – Наслушались всяких бабушкиных сказок и говорят ерунду! В этом озере подземные ключи бьют и глубина большая, вот в нём вода в любую жару ледяная, потому и невозможно купаться.

«Странно…» – подумала Василиса, – «Где-то я уже это слышала…»

– У нас в деревне всякие байки ходят и про озеро в том счёте… – пояснила прабабка, – Когда люди чего-то объяснить не могут, они всегда придумывают сказочные истории, всё сводят к волшебными силами, а в самом деле токмо природа главное волшебство, в ей все тайны спрятаны. Но в озере этом купаться не следоват, и вообче лучше тебе не шататься3 где попало, по лесам, к примеру. Тайга кругом, а она тебе не парк городской, это дикое место, в нём живность всякая, да и знать дорожки-тропки надобно, иначе заплутать можно очень даже легко. Обещай, что без меня в лес больше хаживать не станешь?!

– Обещаю… – неуверенно произнесла Василиса.

– Вот и помни, что ты обещала! – бабка погрозила пальцем.

***

Утром Василиса спешила к новым знакомым, но Агая Васильевна её остановила:

– Дела поперёд гульбы! – строго заметила она, – Сейчас, голуба моя, в избе пол помоешь, коврики прохлопаешь, сени подметёшь, а я тем временем по делам в лес схожу, надо мне коры берёзовой надрать, да дёгтя сварить.

– А что такое «дёгтя»? – заинтересовалась Василиса.

– Ни «дёгтя», а «дёготь»! – уточнила бабка Агая – Это такая запашистая мазь, она гнус прогоняет, после сама увидишь.

Собиралась старуха недолго: на белый платок, который снимала с головы только перед сном, повязала темный цветастый, из тонкой шерстяной нити, поверх ситцевой рубахи с длинными рукавами и высоким воротником под горлышко накинула старый мужской пиджак, затянула потуже холщовый передник, в один из карманов сунула кусок хлеба, а во второй положила спички.

– Всяко может быть, – пояснила прабабка, – Лес – дело сурьёзное, вдруг задержусь малость, тогда пожую с устатку, а не задержусь – живность лесную крошками угощу.

Старуха водрузила на спину большой берестяной туяс4, подтянула кожаные лямки, взяла в руку посох:

– Ну, Васятка, на хозяйстве остаёшься, заботу исполняй старательно! Всякая путная5 баба из девочки выходит, если дщерь6 ленивая, да неаккуратная, хорошей хозяйки из неё не получится.

Сначала Василиса расположилась за столом сделать заметки для сочинения: про новых товарищей, про вчерашнее злоключение на Круглом озере и про бабку Агаю. Писала она стремительно, боялась упустить что-нибудь важное, иногда замирала, вскидывая взгляд в потолок, вращала глазами, потом озарялась и снова склонялась над тетрадью. Минут сорок, сидя на лавочке у печи и щурясь на солнце, за ней наблюдал кот. Когда Василиса вновь погрузилась в размышления, Матвей не выдержал, он спрыгнул с лавки, подошёл к «писательнице», встал на задние лапы, а коготками передних потянул её за платье.

– Что голодный, Матвейко? – девочка небрежно потрепала кота по загривку.

Матвей раздраженно фыркнул, отпрыгнул в сторону, задрал хвост и с вызовом уставился на Василису.

– Я тебе больно сделала? – огорчилась девочка.

Она закрыла тетрадь, тихонько встала со стула, виновато прошмыгнула мимо кота, налила в миску немного молока, с любопытством и надеждой оглянулась. Но Матвей полный обиды, угощаться не спешил, он искоса бросал на Василису обиженные взгляды.

– Ну, извини меня… – жалобно прошептала она, кот снисходительно мяукнул и соблаговолил подойти к миске.

Вода для хозяйственных нужд находилась в деревянной кадушке под водостоком. Василиса взяла глиняный кувшин с частокола изгороди, сунула его в бочку, кувшин булькнул, отражение лица в водной глади исказилось и на зеркальной поверхности появилась ещё какая-то маленькая взъерошенная голова. Девочка зажмурилась, потом внимательно осмотрелась вокруг и медленно опустила озадаченный взгляд на бочку, но кроме самой себя и плывущих над головой облаков ничего не приметила.

– Померещилось! – вслух решила она.

«М..м.. Да!» – недовольно проурчал Матвейко.

Василиса занесла ведро в дом, кот прошмыгнул следом и зашуршал чем-то на полке в прихожей, девочка заинтересовалась, Матвей когтил лапками свернутый кусок старой дранки.

– О! – обрадовалась она, – Эта тряпка, наверняка, подойдёт для мытья полов. Какой ты умный, Матвейко!

Кот важно распушил хвост.

– Раз так, то покажи мне где у бабушки швабра стоит? – хитро прищурилась девчонка, но кот фыркнул и вернулся к миске молока.

– Ладно… – вздохнула она разочарованно, – Придётся мыть руками… Так… с чего бы мне начать? – прикидывала Василиса, оглядывая избу.

Жилище бабки Агаи представляло собой прямоугольный сруб, разделенный дощатой перегородкой на два помещения: кухню и комнату. Мебели немного и почти вся деревянная, сделана в давние времена деревенскими мастерами. В комнате, где гостевала Василиса стоял небольшой шкаф, с тремя дверками, рядом вдоль стены металлическая кровать с панцирной сеткой, высокими ножками и спинкой в изголовье. На кровати перовая перина и пуховое одеяло, накрыты вышитым покрывалом из плотного льна, сверху пирамидой уложены разные по размеру подушки, бабка накинула их тонким кружевным платком. По стене у кровати прибит старинный ковер, алые розы в его узоре добавляют красок пространству, а шерстяной ворс защищает спящего от белил, ведь изба выкрашена известью и нечаянно шаркнувшись о стену ты пачкался меловой пылью. В уголке швейный столик с машиной, которая работает при помощи педали, стул с резной спинкой, а вдоль тыльной печной стены огромный деревянный сундук. На кухне, в самом центре избы – кирпичная белёная печь. За нею находилось место, которое бабка называла куть7, в углу кути висел рукомойник, справа от него по стене полки с посудой, а под ними стол с множеством выдвижных ящичков под столешницей, где теснились баночки приправ и сыпучие продукты, сковородки, кастрюли и горшки. Против печи, у дверного проёма в комнату – диван с деревянными подлокотниками, обтянутый рогожкой. На нём лежал тонкий матрац, обернутый стёганным покрывалом. У окна – обеденный стол с пузатым электрическим самоваром, во главе стола по обеим сторонам стулья высокими спинками, под столом – несколько табуретов. Около входной двери небольшое пространство ограничивалось загородкой, это была прихожая, под цветастой шторой пряталась верхняя одежда, а стеллаж хранил различные мелочи для хозяйства. Украшениями в доме служили самотканые дорожки и круглые коврики, вязанные из полосок цветастых тканей (вышедших из обихода вещей), старинные часы – ходики и «портретья» – коллажи из пожелтевших от времени фотографий и почтовых открыток, под стеклом в узорчатых рамах.

– Мыть полы начну со спальни, – решила Василиса.

Прошлепала в комнату, поставила ведро, макнула тряпку и полезла под кровать.

Кот оторвался от молока, подпрыгнул несколько раз, изогнул хвост он начал скакать по избе, делая замысловатые зигзаги и повороты, срывая с мест стланки8 .

– Матвей! – Василиса в негодовании швырнула тряпку в кота, и выбравшись из-под кровати, наконец догадалась – Коврики-то я не собрала!

Через пару минут посреди кухни лежала горка самотканок:

«И куда их?» – раздумывала Василиса, поглядывая на Матвея.

Кот чинно направился в сени, Василиса спешила за ним, он поскреб лапой сенную дверь и девочка сообразила, что всё нужно вынести во двор. Когда Василиса с охапкой стланок появилась на крыльце, Матвей уже восседал на заборе и косился на березовый голик9, лежащий на земле поодаль от изгороди. Василиса так яростно хлестала постилки, что с веника отламывались тонкие прутики, а кот фыркал и чихал от летевшей по ветру пыли. Управившись, девочка вернулась домой, и в очередной раз поползла под кровать, но наш Матвей уже громко мяукал со шкафа.

– Точно! Пыль протереть … – пропыхтела Василиса, поплелась на кухню, выудила в кути маленькую тряпицу, смочила её, забралась на стул и начала собирать, похожую на пушистую серую вату, бахрому, скопившиеся по углам.

– Иди, Матвей, не мешай – попросила Василиса, кот послушался, он вальяжно растянулся на сундуке, – Вот откуда берётся эта пыль? И зачем она вообще нужна?! – девочка взмахнула тряпкой и глядя, как плавно кружась, на пол опустилось несколько серых хлопьев, воскликнула Матвею, – А что если пыль прилетает из космоса!? Представляешь, эти пылинки летят с далеких звезд «триллиарды» лет?! Ведь может быть сейчас, я смахнула со шкафа частицы Марса или Юпитера!?!

Кот широко зевнул.

– Да, ты прав… – Василиса уселась на стул, – Юпитер и Марс не звёзды, а планеты, но это не важно…– она немного задумалась и вопросительно уставилась на кота, – А если пыль постоянно летит и летит из космоса, то сколько её нападало за жизнь Земли?

Но кот равнодушно зажмурился.

– Ну, ладно, спи… Засоня! – вздохнула она и продолжила уборку.

В своей обыкновенной жизни девочка «мыла» пол несколько раз (она припоминала, что дважды ей пришлось собирать тряпкой пролитую воду, пару раз вытирать капли акварельной краски, и однажды шваброй отмывать кухню, после случайного падения кастрюли с борщом). В её домашние обязанности входило содержать собственную комнату в порядке, а по выходным пылесосить всю квартиру, поэтому нынче с мытьём полов всё вышло совершенно неудачно… По всей избе местами стояли лужицы, виднелись пыльные разводы, а где-то полы остались сухими.

– Да, уж! Не ахти, конечно… – оценила она.

– Мяу… – протяжно подтвердил кот.

– Ну, ничего! – махнула рукой девочка, – Сойдёт!

Матвей недовольно поморщился.

Но Василиса не обратила на него никакого внимания, она занесла с улицы коврики и раскидала их по местам. Затем выбежала в сени, схватила веник и размашисто размела пыль и песок по углам, кот фыркал, тёр лапкой глазки, строго таращился на девочку, но желаемого эффекта так и не добился.

– Фу-ф! Закончила! – Василиса довольно хлопнула в ладоши. – Чтобы такое поделать пока бабуля из лесу не пришла? – задумалась девочка, прохаживаясь по избе, её внимание привлёк деревянный сундук. Она подошла к ларю10, провела ладонью по крышке.

– Здоровенный какой! Туда человек при желании поместится! – эта мысль её восхитила и девочка потянулась открыть. В ту же секунду Матвейко оказался на крышке и выставил строгую мордочку прямо перед лицом Василисы.

– А! – засмеялась она, – Хранитель сокровищ тут как тут!

Из сеней послышался стук и девочка ретировалась.

– Кто там? – взявшись за щеколду, спросила Василиса.

– Это Оксинья Захаровна! А где Агая Васильевна? – раздался из-за двери уже знакомый голос.

Василиса открыла, на крылечке стояла маленькая сгорбленная сухая старушонка с длинным носом и хитрыми глазками.

– Здравствуйте, бабка Оксинья! – что есть мочи прокричала Василиса.

– И верно, здоровье лишним не бывает! И ты здоровёхонькой будь! – ощерилась бабка, оголив редкие мелкие зубки.

– А бабушка Агая в лес ушла за корой берестяной! – надрывалась девочка.

– Будя тебе ужо орать! – поморщилась старуха, – Я хоть и глуховата малость, зато не слепая…

«Точно, по губам понимает!» – уверилась Василиса.

А бабка Оксинья тихонько продолжила:

– А орать и громко говорить вообче не следовает… кругом уши имеются, и совсем не надобно, чтоб эти ухи слушали, чего им знать не положено… Смекнула?

– Бабушка Агая в лес ушла… – зачем-то шёпотом повторила Василиса.

– Ясно, – кивнула бабка Оксинья, – Дай-ка мне, Василисушка, водицы студеной той, что у бабки в кладовой в бадье хранится, умаялась я от жару… – старуха медленно села на крыльцо, спустив тощие ноги на землю, положила сухие руки на клюшку и упёрлась подбородком в костяшки.

Василиса вбежала в кладовку, в тёмном углу на высоком чурбачке стояла небольшая деревянная емкость, сужающаяся к верху и стянутая железными ободами. Василиса приподняла крышку, изнутри бадья была словно окрашена серебряной краской, а дно устилали почерневшие старинные ложки и монеты, Василисе захотелось вынуть и рассмотреть, каким-то образом оставленные предметы, но тут ей послышалось: «Чур кон пресечи ни шуйцей, ни десницей не можи макнуть ни длани, ни перста в пево… Чур!». Девочка оглянулась: «Наверняка, это бабка Оксинья, что-то бормочет», она отдернула руку и шёпотом предположила: «Видимо эти ложечки-копеечки трогать нельзя». Прозрачная как слеза жидкость, имела приятный аромат свежести, над её поверхностью присутствовало едва уловимое сияние, будто это не вода, а необыкновенный жидкий кристалл. С правой стороны бадьи на маленьком крючке висел берестяной ковш. Василиса зачерпнула воды и вышла на крылечко. Бабка Оксинья, выудила из кармана передника алюминиевую кружку, наполнила её до краев:

– Остатное ворочи в бадейку, – она вернула ковш, жадно приникла к кружке, осушила содержимое в три глотка и замерла.

Когда Василиса вернулась из кладовой, старуха по-хозяйски прохаживалась по двору:

– Опять, Тихоня, за домом плохо глядишь, дровины как попало лежат… непорядок! – недовольно ворчала она.

– Оксинья Захаровна, вы чего? – обратилась Василиса.

– Это так, думаю вслух… – проговорила бабка, поправила передник и платок, а после уставилась на Василису, – За водицу спасибо! И что дома порядки наводила – молодец, однако, и далее работой займись, вот, хотя бы дрова сложи, вместо того, чтоб смотреть куда попало… У Агаи Васильевны шарить по углам без спросу не моги! Так делать не положено…

– А я и не гляжу… и не шарю… – насупилась Василиса.

– Знаем мы вашего брата – ребятню, за вами глаз да глаз нужен! – хихикнула старуха, – Ты вот давеча с Сергунькой и на озеро Круглое не ходила!? А вон как вышло, чуть беда не случилась!

– Откуда вы это знаете?! – изумилась Василиса.

– Я уже тебе сказала, здесь в деревне … кругом уши да глаза имеются… так что тут и захочешь чего утаить, да не выйдет… Смекнула?!

Василиса озадачилась.

– Ладно, пойду я, Василиса, заболталась уже, а ты дровами займись, а бабка придёт, скажи ей, чтоб по вечеру до Варвары дошла, передай так: «Варвара трав для курЕва сготовила!» Запомнила? – она ожидала ответа.

– Варвара трав для курЕва сготовила! – повторила Василиса.

Бабка Оксинья одобрительно кивнула и живо засеменила к выходу.

– Странные эти бабки! Какие-такие курЕва?!?

Девочка вернулась в избу, Матвей как Сфинкс восседал на сундуке, он явно боролся со сном щурился и зевал, но как только девочка коснулась крышки, кот подскочил, надулся как шар и грозно зашипел.

«Ладно!» – отрешилась Василиса.

Расколотые дрова лежали горкой. «Про какую Тихоню говорила бабка Оксинья?» – Василиса взяла полено, – «Может у бабки Агаи помощница какая-то есть?» – девочка пожала плечами, – «Как бабка Оксинья узнала, что я… в этом озере…» – она прошлась от кучи до поленницы, вернулась обратно, – «Тут можно объяснить! Кто-то из ребят, может быть маленькая Эля рассказала маме, или бабушке своей…» – девочка вышла из дровяника подошла к забору, посмотрела с пригорка на деревню оценивающе – «Посёлочек крошечный, один другому передал и всем всё известно стало!» Василиса подошла к поленнице, положила деревяшку в ряд, направилась за второй и снова задумалась: «Хорошо! Тут мы вроде бы объяснили! Но как бабка Агая так скоро узнала?!» – девочка бесцельно сделала круг, – «А может она и не знала вовсе, а просто схитрила будто знает, а я ей после сама всё рассказала…» – опомнилась, повернула горке поленьев, – «А другие странности?!? – незаметно для себя Василиса заговорила вслух:

– Бабку Оксинью встретили у огорода, она уже догадалась, что мы окажемся на озере, хотя мы об этом ещё и не думали – это раз! – Василиса загнула палец, – Бабка Агая говорит так, словно мои мысли слышит – это два! Кот слишком умный, а так не бывает – это три! – она хотела озвучить весь список странностей, но поток озарений прервал грохот со стороны огорода.

Аккуратный огородик бабки Агаи находился прямо за дровяником, по правой его стороне ровными рядками появлялись зелёные всходы картошки, слева, словно по линейке дружно всходила морковка, свекла и зелень, посередине между двумя участками посевов – широкая дорожка, поросшая клевером, вела к необычной постройке… Именно из этой постройки доносился странный шум. Василиса крадучись поспешила туда: несколько торопливых прыжков, оглянулась по сторонам, ещё шаг, споткнулась на ровном месте и шлёпнулась лицом в траву! В этот момент всё стихло…

Постройка приземистая, сложена из толстых чёрных брёвен, крыша невысокая односкатная поросла зеленоватым мхом, по лицевой стороне пытливый взгляд примечал такую же чёрную дверь. Василиса на цыпочках подкралась к таинственному зданию, нос уловил запах древесной гари, никакого шума и движения не обнаруживалось, ей стало немного тревожно, но любопытство возобладало. Сначала она обошла сооружение по периметру, заметила с южной стороны два отверстия: первое – прямоугольная дырка под крышей из которой торчала прокопчённая старая тряпка, второе отверстие – что-то вроде квадратного оконца, но вместо стекла вставлены слоистые мутные пластины11. Василиса попробовала заглянуть внутрь – темнота. Девочка вернулась к двери, постояла в нерешительности и протянула руку к кованному кольцо, которое заменяло ручку.

– Баньку поглядеть решила? – остановил её окрик бабки Агаи.

Девочка обмерла от неожиданности и медленно оглянулась, старуха стояла у дровяника прислонившись к опорному столбу, он поддерживал дощатый навес над дровами:

– Сейчас короб сниму и покажу тебе баньку… – Агая Васильевна скинула поклажу, отряхнулась от дорожной пыли и направилась к Василисе, по пути она рассказывала испуганной девочке о главной достопримечательности своего хозяйства – Баня у меня больше ста годов назад сложена, из лиственей отборных, вишь какие брёвна – толстые! Таких бань уж днём с огнём не найдешь, забыл народ о бане русской… Строят их нынче по-другому, такие баньки как сейчас с чужих краёв пришли, а вот моя БАНЯ исконная… Вот ты меня спросишь: «Где, бабка, у бани твоей труба?»

Василиса в строительстве ничего не смыслила, но тут же подумала: «Действительно, а где труба, как её топят?!»

– А топят её так, – бабка распахнула дверь и вошла внутрь, Василиса следом, – Только смотри, не трись об стены, они все в саже, – предупредила старуха, – Вишь, тут каменка! – бабка указала на возвышенность из каменей сложенных сводом топки и чугунным котлом сверху, – Каменка что печка, только без трубы, она внутрь топиться, вот потому здесь всё в саже. Стало быть, горит костер, камни жар набирают, а в котле вода греется. Прогорят дрова, подложу раз и другой, потом скутаю – угар проветрю, камень водой окачу, всё паром укроет и угар осядет. Вот тут уж мыться пора! Париться в такой бане одна благодать!

Василиса осмотрела помещение: каменка, высокий полок, пару шаек на полу, ковш под лавкой да кадушка у двери: «Что тут могло так громыхать?»

– Ох ты! Ковш упал… – наклонилась бабка, подняла ковшик, сделала несколько шагов к выходу и повесила его на гвоздь у бочки.

«Ковш упал?» – озадачилась Василиса, – «И вроде не было его на полу, когда мы вошли? Да, и не мог ковш сам по себе упасть, ещё два метра пролететь… И гремело так, словно этим ковшом по котлу стучали!» – девочка недоверчиво оглядела углы и даже заглянула в топку.

– Ищешь чего? – насторожилась бабка.

– Да просто смотрю… очень баня у тебя интересная! – схитрила Василиса

– Пойдём обедать… – бабка Агая развернулась к дому – Вижу я ты за дрова принималась? – остановилась она, – Ишь, полено на дороге валяется! – старуха указала правнучке на полено лежащие на пути, как раз там, где Василиса шлёпнулась.

Девочка точно помнила, что тропинка была пуста, и заходила она в огород без полена!

– Бывает! – подмигнула бабка Агая, – Я вот, давеча, полчаса иголку с ушком большим в игольнице искала, а она оказалась на переднике приткнутой, видать, взяла машинально да поддела сразу, но думала о чем-то в ту пору, вот и не обратила внимание!

***

За обедом бабка Агая время от времени демонстративно охала и покачивала головой.

– Что-то случилось, бабуленька? – наконец не выдержала Василиса.

– Гляжу правнучка моя плохо домовому делу обучена… Глянь-ко, как ты похозяйничала!

Полы в избе пестрели разводами.

Василиса покраснела.

– Бабушка, я заново помою, – потупилась она.

– Это дело! Это хорошо! – старуха радостно зашвыркала12 чаем, – Дело надо так! – отдувалась она – Чтоб любо-дорого! Чтобы опосля всякий сказал, что ты, Василиса, – чистотка13! Всем хозяйкам хозяйка!

– Ой, бабуля, к тебе же Оксинья Захаровна заходила! – вспомнила Василиса, – Сказала передать, что «Варвара трав для курЕва сготовила!» – девочка заметила, что на лице старухи появилась едва уловимая заговорщицкая ухмылка.

«Нет! Здесь действительно что-то происходит!» – догадалась Василиса, а вслух спросила:

– Бабуль, а что такое «курЕва»?

– Это, внучка, дымокур, чтоб во дворе чадил… Время наступает… – прабабка кашлянула, – Комариная пора, по вечерней прохладе гнуса много налетает, и вот, чтобы в избу эти кровопийцы не лезли, мы дымы разводим14.