Песни Серебряных Струн. Песнь вторая: «Волшебник и вор».

– И романтичные, конечно?

– О, разумеется! – Даан кивнул. – Как раз их я и определил бы как «откликающиеся в душах». И, поверьте, когда я сложу прекрасную балладу о нашей с вами истории – и можете не сомневаться, удержит меня от написания оной только разве что Ваш строжайший на то запрет – эта история будет полна захватывающей и будоражащей сознание романтики, что найдет свой отклик даже в самой сухой душе и самом каменном сердце!

Госпожа Миррэтрис рассмеялась.

– Не сомневаюсь, что так и будет. Осталось только решить – позволю я тебе написать такую историю или нет? Ведь историй о любви – самых разных – уже придумано десятки и сотни тысяч. Возьми хоть ту же легенду об окончательном объединении Империи Эледов. Ту, что легла здесь в основу Дня Лебедей – самого популярного в столице праздника.

– Того самого праздника, благодаря которому и произошло – в том числе – и наше с вами чудеснейшее знакомство! Конечно, я знаю её! Любовь бесстрашного короля Олхарда дель Бальфарр и прекрасной своенравной герцогини Вителлы дель Латор, столь сильно тронувшая доброго волшебника из архадов, что помог соединиться и влюблённым сердцам, и всему государству! Уж сколько этому было посвящено самых разных произведений… Я и сам сочинял на эту тему – не буду скрывать. Желаете послушать?

– Пожалуй, в другой раз, – улыбнулась волшебница, и Даан сразу осёкся. – Сейчас я желаю поделиться с тобой тем, как на самом деле творилась эта история, ведь тебе известна лишь та версия, которую придумали люди. Да, верно, получившаяся легенда пронизана любовью и глубокими чувствами. Правда, эледы предпочитают упоминать в ней одну пару главных героев, но была ведь и другая – ничуть не менее значимая.

– Расскажите! – Загорелся Даан. Он даже не мог понять, что взволновало его больше – то, что сейчас он узнает новую версию хорошо известной истории, или то, что эту историю поведает ему сама Госпожа Миррэтрис.

– Эти события – не сказка и не вымысел, – подтвердила Её Высочество. – Они действительно произошли около пятисот лет назад, и архады считают их своеобразным «тёмным пятном» для всего народа волшебников. И я, поверь, всю жизнь слушаю назидания об этом, а отголоски и всяческие упоминания этой истории по сей день не дают мне забыть о ней.

Чародейка, наконец, выбрав несколько кристаллов, расположила их на высоком, узком столе-пьедестале, что сейчас разделял её и Даана, и начала рассказ.

– В то время Высшие расы всё ещё иногда посещали Киннар для того, чтобы вдохновиться, обучиться чему-то новому, посмотреть на то, как творят и живут другие – в том числе и смертные люди. Случалось это изредка – раз или два в столетие. И такие самородки далеко не всегда открывали всем, что они – из Высших рас. Хоть, как ты понимаешь, внешне среди людей выделялись…

– О, да! – Даан расплылся в улыбке, глядя на свою Госпожу. – Появление такого красивого создания ни в коем случае не осталось бы незамеченным!

– Архады, надо сказать, всегда отличались способностью более других Высших походить на простых смертных при необходимости, – продолжала Её Высочество. – В этом помогают зачарованные камни и украшения, а ведь именно архады лучше всех умеют наделять самоцветы разными качествами. Итак, несколько столетий назад была среди архадов одна юная волшебница. Звали её Анестей Тэблессис. Едва достигнув возраста, когда не только позволено, но и по статусу положено покидать родительский дом и семейный город – Аракерн – чтобы выбрать свой дальнейший путь в изучении наук и тонкостей Магии, она решила отправиться в Киннар, о котором слышала от родителей, и приобщиться хоть ненадолго к самой квинтэссенции Вдохновения. Родители не стали отговаривать её, надеясь на благоразумие дочери, и лишь напомнили о том, что ей не стоит слишком увлекаться людьми, а вступать с кем-то из простых смертных мужчин в любовные отношения равно тому, чтобы нарушить строгий принятый архадами закон.

– Любовь с человеком была прямо-таки вне закона для женщин из архадов? – Поразился менестрель, снова болезненно вспоминая всё то, что уже слышал на этот счёт. – Почему?

– Я расскажу и об этом, – обещала волшебница. – А пока вернёмся к нашей героине. Девушка эта оказалась своевольной и самонадеянной. Думала, что уж её-то, Высшую, никакой обычный человек очаровать не сможет. Но, явившись в Киннар, она скоро познакомилась с молодым вельможей, что приехал обучаться ораторскому искусству, и сама не заметила, как увлеклась им. Разумеется, молодой человек и сам крепко влюбился в яркую красавицу, что, к тому же, обладала магией. И когда ему пришло время возвращаться ко двору тогдашнего правителя эледийских земель – тому самому королю Олхарду – он приложил всё своё красноречие, чтобы уговорить её отправиться с ним вместе. Анестей согласилась, и, конечно, не раз с помощью своей магии выручала возлюбленного, что получал от своего короля задания, которые едва ли мог сам выполнить простой смертный. Молодой вельможа быстро дослужился до первого министра и ближайшего соратника своего государя. Тут-то и произошла та самая история с гордой герцогиней дель Латор, согласившейся на брак с королём Олхардом только если будут исполнены все её хитрые условия – ни одного солдата и вооруженного воина в столичном городе, но при этом – парадный караул гвардейцев, встречающий её кортеж. И решать эту загадку король поручил своему первому советнику. А тот, разумеется, за помощью обратился к своей волшебной возлюбленной, что смогла и стаями лебедей управлять, и своей Магией защитила бы город, в случае, если бы войска герцогини дель Латор решились на диверсию под предлогом визита королевской невесты.

– Что ж, пока всё звучит даже ещё более романтично и интересно, чем в общеизвестной версии, – отметил менестрель.

– Это, увы, ещё не конец истории, – предупредила Госпожа. – На роскошном пиру, что был устроен в честь объединения всех эледийских земель и свадьбы теперь уже Императора Олхадра и Императрицы Вителлы, и первый советник, и его возлюбленная волшебница веселились от души. И веселье их, как ты понимаешь, всё-таки завершилось бездумной бурной страстью, сразу же давшей свои плоды. Анестей Тэблессис понесла от человека. Понимая, чем это всё грозит ей, поспешила вернуться на родину. Возлюбленный отправился с нею вместе. Однако, ни его ораторского искусства, ни её признания собственной недальновидности оказалось недостаточно для того, чтобы разжалобить закон. Девушку приговорили к забвению и изгнанию: все живущие в то время архады – среди которых и те, кто лично знаком и тебе самому – поклялись никак и никогда не общаться с ней и не иметь никаких дел. Ей же было настрого запрещено приближаться к Аркседану – острову архадов, и своё наказание она была отправлена отбывать на проклятый материк Хэйнейр.

– А что же возлюбленный этой волшебницы? Он и слова больше не сказал?

– Молодой вельможа был волен сопровождать её или вернуться ко двору Императора Эледов, на свой пост. И именно это он и выбрал, испугавшись своей судьбы больше, чем мог бы бояться за судьбу той, кому признавался в любви, и своего же собственного не рождённого ребёнка. Впрочем, нет уверенности в том, что Анестей Тэблессис и её дитя выжили, а не сгинули в небытие. Ведь тело Высшей женщины вовсе не предназначено для вынашивания человеческого семени. Это ломает её магическое естество, делает уязвимой и слабой, заставляя всю свою Магию пускать на то, чтобы создать для плода условия, схожие с человеческими. А человеческая кровь глушит и поглощает магическое начало. И это может погубить обоих – и мать, и ребёнка. Да и каким он родится? Всего лишь человек-долгожитель, чувствующий чужую магию, но сам на неё толком не способный. Потому-то, когда Высшие поняли опасность и бессмысленность всего этого, союзы Высших женщин и мужчин-людей стали вне закона.

Даан посмотрел на свою Госпожу, словно вновь опасаясь теперь и прикоснуться к ней, не взирая на лишь возросшее желание снова ощутить тепло её руки.

– Вот почему этот праздник – День Лебедей – который так любят люди в империи, для всех архадов считается, скорее, напоминанием о не самой приятной странице прошлого. Только я – как рождённая задолго после всех этих событий и частично воспитанная при дворе Императора эледов, принимаю участие в дворцовых празднествах. Впрочем, напоминают мне о промахах и незавидной судьбе Анестей Тэблессис и без этого довольно часто.

– Поразительно, – промолвил Даан. – И вся эта неведомая сторона, казалось бы, известной истории, и то, как Высшие похожи на людей при том, насколько сильно от них отличаются…

– На деле оба эти утверждения справедливы, – подтвердила Госпожа Миррэтрис, и пробудила своей Магией новые кристаллы. – Физическая оболочка – земное тело – Высших имеет большое сходство с человеческими телами. Хоть изначально такие тела лишь объединяли все пять Магических рас между собой, чтобы они могли взаимодействовать на равных.

Ожившие кристаллы ещё ярче осветили зал новой вспыхнувшей в воздухе иллюзией, иллюстрируя рассказ волшебницы.

– У любой из Высших рас есть и Магическая форма – чистое элементальное воплощение. Так раса земли – эльфы, Эуленэр – воплощаются в дендрей – созданий из дерева и камня; раса магии огня – Нулнар – могли переходить в форму пламенных зверей, а раса воды – Мелмаррен, что часто называют русалками – в форму чудесных морских созданий.

Даан с восхищением смотрел на полупрозрачные изображения Высших, появляющиеся перед ним в воздухе. Даже иллюзорные, они были великолепными. Необыкновенными!

– Нулнар и Мелмаррен, впрочем, ты больше не увидишь, – продолжала Госпожа. – Расы, распавшись изнутри и потеряв своё единство, утратили Магию. Теперь они смертны и живут не более пяти сотен лет, страдают от невозможности менять воплощение, рождаются в муках и с изъянами. Некоторые из них появляются на свет чудовищами, не способными даже на речь, и в их сознании главенствует лишь ярость. Другие же более всего похожи на людей. Таковы всё ещё верные океану Мермар, уже тысячи лет не покидающие своих островов, и хранящие в себе отголоски огненной Магии Дхунар и Нулсуру.

– Некоторые мореходы – особенно из племени Бейсаритов, не прочь приписать себе дальнее родство с ними. Или Мермар, – вспомнил Даан, разглядывая всё новые волшебные картины, возникающие перед ним. – Интересно, это может быть правдой?

– Все люди любят красивые легенды, – пожала плечами волшебница. – Особенно те из людей, что связали судьбу с морем, как пираты. Согласись, любой человек был бы рад, если бы его родословная была связана с какой-нибудь из Высших рас – пускай даже и утративших своё величие.

– Никак не могу осуждать подобные честолюбивые желания, – менестрель развёл руками. – Сам такими грешен!

– Признаться, я бы сильно удивилась, услышав от тебя что-то другое, – усмехнулась Её Высочество.

– И, заметьте – я Вас не разочаровал! – Лучезарно улыбнулся Даан в ответ. – Оправдал ожидания. И – да! – коль скоро я не знал своих настоящих родителей, мне, и таким же, как я Детям Вдохновения, всегда было весьма привлекательно придумывать себе всякие чудесные родословия. Можно было фантазировать, что мой отец – из семьи Орилантийского князя или высокородный герцог из Денфенты, а матушка – дочь графа откуда-нибудь с островов Садарии… Больше всего, конечно, мне нравилось сочинять сказки о том, что один из моих родителей – эльф. Или кто-то из тех же мермар, что уж отрицать. Вот уж и правда чудесные были бы предки!

– Ну – только если совсем дальние, – рассмеялась Госпожа Миррэтрис. – Для потомка эльфов ты слишком высок и у тебя слишком тёмные волосы – хотя, на это могло бы повлиять и то, кем была твоя матушка. А вот мермар – как и Мелмаррен когда-то – ростом высоким отличались, даже повыше тебя были бы. Впрочем – обычно и от тех, и от других по наследству передаётся и особая форма ушей. С поколениями они – если смешиваются с другими расами, конечно, теряют эту форму. И у тебя, насколько я могу судить, вполне обычные человеческие уши.

– Но вам ведь они нравятся? – Расплылся менестрель.

– Дурак, – волшебница отмахнулась, впрочем, вполне весело.

– Да! Правда, уши у меня вовсе не холодные.

– И не пушистые. Значит, вероятнее всего, ни Дхурнар, ни Нулсуру не приходятся тебе ближайшей роднёй, – заметила Госпожа

– Вот дьявол, – шутливо огорчился Даан, – а я-то надеялся! Ведь я очень даже неплохо танцую, и знаю, что этим отличаются Нулсуру. Да-да, я встречал одну такую танцовщицу. Поверите ли – она была не просто моей хорошей подругой, но и ученицей.

– Чему училась?

– Стихосложению, – как о само собой разумеющемся сообщил менестрель. – Ораторскому искусству тоже. И ей нравилась моя манера играть на арфе. Она хотела так же. У меня, вообще, не так-то мало учеников было, вы же и сами знаете! Впрочем, Фай, пожалуй, была из их числа самой необыкновенной.

– Её звали Фай?

– Нак Тэн Фай – так она представлялась.

– «Танцующее пламя».

– Да, – подтвердил Даан. – Вы знаете язык Нулсуру?

– В той или иной степени я знаю языки всех Высших и Утративших, – подтвердила волшебница. – И даже тех, кого теперь больше не существует на свете.

– Вы так многому учились? Мне сложно представить, чтобы даже за тридцать лет можно было получить столько знаний из самых разных областей, да ещё и при этом успевать участвовать в светской жизни какого-то государства… А своя-то жизнь?

– Моя жизнь в этом и состояла. И состоит, – улыбнулась Госпожа Миррэтрис. – И даже будет состоять ещё какое-то неопределённое время, если не произойдёт чего-то такого, что круто поменяет для меня всё. Но даже Высшие не могут предвидеть всех событий будущего. Даже архады, которые всегда и всем – в том числе остальным Магическим расам – казались настоящими хранителями знания и мудрости.

Иллюзорная картина перед Дааном снова сменилась, показывая изображение волшебников-архадов.

– Архады – Арксейд, как ты знаешь. Высшая раса объединяющего всё элемента, Духа. Магическая форма – астрал. А это, – она сделала изящный жест, показав иллюзию последней оставшейся из рас Высших, – Дрэкнейт. Те, кого ещё зовут драконами. Их стихия – воздух, а воплощались они в способных летать крылатых созданий. Примечательно, что, как и Арксейды, Дрэкнейт могли объединять в себе несколько стихий. Есть очень устойчивое мнение, что это связано с тем, что драконы охотнее остальных позволяли себе смешивание магической энергии с другими расами, привнося таким образом различные новые черты в свою.

– Чудесные создания, – промолвил Даан, разглядывая полупрозрачную, кажущуюся буквально живой, картину. – А как это получалось у них? Магия?

– Всё, что происходит с Высшими расами, связано с Магией, – кивнула Госпожа. – Особенно то, что касается появления потомства. Новая жизнь без Магии для нас просто невозможна. Говорят, чтобы зачать ребёнка, для Высших мужчины и женщины нужно соединиться духовно, эмоционально и чувственно, физически, объединить свою энергию. И тогда Магия может благословить их, подарив дитя.

– А как же любовь? – Решил уточнил Даан. – Или это и есть то самое «эмоциональное и чувственное»?

– В том числе, – ответила волшебница. – Те, кто не любят друг друга со всей искренностью, едва ли решат соединить свои сущности так глубоко, чтобы дать начало новой магической искре. Впрочем, в каких-то случаях иные родители испытывали друг другу, скорее, уважение, нежели любовь. И это тоже приносило свои плоды.

– Печально, если любви в такой паре не было, – рассудил менестрель. – Мне кажется, это очень важно. И дитя ведь это обязательно почувствует! Особенно дитя Высших. Или не так?

– Так. И ты прав, наверное, даже больше, чем мог бы представить. Ведь всё время до своего непосредственного рождения дитя Высших находится в постоянной духовной и мысленной связи со своими родителями. Так и развивается.

– Связи с обоими родителями сразу?

– Да. Хотя бы с одним из родителей. Это важно. Иначе развитие остановится, и дитя погибнет.

– Даже если это будут другие родственники?

– Только родители.

– Сложно… Это же всегда нужно находиться рядом, – прикинул Даан.

– Вовсе нет, – Госпожа Миррэтрис вновь повела рукой, и картина в воздухе сменилась. – Дитя Высших лишь зарождается в качестве энергии внутри матери, и проводит в её утробе всего тринадцать дней.

– Как тринадцать богов?

– Да. Аналогия именно такая, – согласилась волшебница. – А на четырнадцатый день это крошечное энергетическое сознание разъединяется с матерью, которая создаёт вокруг него особого рода магический кокон, и внутри него дитя будет расти и развиваться ровно год. Вот в это время как раз с растущим ребёнком и общаются родители – мысленно. Передавая ему все его первые знания и помогая развиваться.

– Четырнадцать дней, – призадумался Даан. – Мне это напомнило кое-что. Я, конечно, далеко не специалист в вопросах всяческих тайных учений, но – сколько я знаю – в картах-Альдеррах, которые вроде как подсказывают что-то о будущем, одна из старших карт, четырнадцатая, как раз пустая. Нет ли и здесь связи?

– Самая прямая, – подтвердила Госпожа. – Эти карты когда-то давным-давно были созданы кем-то из Дрэкнейт. Не удивительно, впрочем – именно они более других любили звёзды, а на Альдеррах как раз все основные созвездия изображаются. И та самая четырнадцатая карта из старших Альдерр пустая именно потому, что символизирует чистую судьбу приходящего в мир создания, неизвестность, открытость всех дорог. Ведь никто не может сказать, какой путь выберет для себя новорожденный. Потому и четырнадцатая карта как бы вручает судьбу вопрошающего в его собственные руки.

Даану понравилась и сама аналогия, и то, что он вот так, не слишком вдаваясь в сакральные подробности, смог угадать смысл гадальной символики.

– Значит, дитя две недели формируется внутри матери – почти как это происходит у людей, а потом как-то помещается в некий магический кокон. А… как это?..

– Как свет, – ответила Госпожа. – По крайней мере – насколько мне известно. Потому эта новая жизнь и зовётся искрой Магии. Год после этого дитя растёт, питается и живёт внутри магического кокона, полностью защищённое от всего, что может быть ему опасно, и мысленно общается с родителями. То, кем будет новорожденный Высший по расе, зависит только от матери, даже независимо от того, кем был отец будущего младенца. Соответственно, магические коконы тоже разные, и тоже зависят от расы матери.

– Непросто, – хмыкнул Даан.

– Такова природа, – пожала плечами волшебница. – Человеку это может быть странно. Как и то, впрочем, на что эти самые магические коконы могут быть похожи. К примеру, у Мелмаррен они погружаются под воду, в их стихию.

– Как у рыб?

– Примерно. А эльфы помещают новые искры Магии в ствол дерева своего рода.

– Те самые Идель’ир?

– Верно. Чистейшая, искренняя, созидательная эльфийская магия, таким образом, наполняет плоды этого дерева, наделяя мощной целительной силой.

– Удивительно!

– Что примечательно, именно у Эуленэр и Мелмаррен могут и могли – в случае с морским народом – появляться на свет сразу же несколько детей.

– А у остальных Высших?

– Реже, – отметила Госпожа Миррэтрис. – У драконов, впрочем, случались и близнецы. Помещались такие искры или в одно большое защищённое яйцо, или в разные.

– Драконово яйцо, – Даан покачал головой. – Похоже на что-то сказочное.

– Наверное, ещё более сказочным покажется то, что внешняя оболочка такого яйца-кокона похожа на огранённый драгоценный камень.

Сверкающая иллюзорная картина, спроецированная волшебным кристаллом, возникла перед менестрелем.

– Красиво, и правда.

– И, пожалуй, больше иных приспособлено для безопасности, – подтвердила Госпожа. – А вот у огненной расы Магический кокон помещался прямо в пепел родового костра, который нужно было подновлять периодически. Вот они, пожалуй, были более всех привязаны к дому, таким образом, пока в семье появлялось пополнение. Хотя, ухаживать за этим родовым костром мог, в случае чего, и кто-нибудь другой из домочадцев. Но вот мысленно общаться с новой волшебной жизнью могли только родители.

– А как дела с этим всем обстоят у архадов?

– Для архадов тем самым магическим коконом является сфера энергии, пояснила леди Миррэтрис, и, повинуясь её руке, вновь сменилась проецируемая в воздухе картина. – Под такую сферу всегда обустраивали отдельные покои. И ребёнок у архадов рождается только один за раз, да и на следующего они решаются нескоро. Если, конечно, обстоятельства не потребуют иного.

Даан заметил, что тон волшебницы едва уловимо изменился, когда она произносила последние слова.

– Ну, – ему хотелось как-нибудь облегчить показавшуюся в этих словах тяжесть, но любые шутки, и приходящие ему в голову слова казались глупыми и неповоротливыми. Поэтому менестрель не нашел ничего лучше, чем заметить очевидное, – от людей это всё и правда очень сильно отличается.

– Как и сами Высшие, по сути, – согласилась волшебница. – Несмотря на внешнее сходство физического тела, мы отличаемся.

– Я помню, что архадам не очень-то требуется еда, – улыбнулся Даан.

– Это утверждение справедливо для всех Высших, – заметила Госпожа Миррэтрис. – Ни еда, ни питье на деле не являются для магических созданий необходимыми. Если употреблять их, они полностью и без остатка будут превращены в энергию. Поэтому архады едят для удовольствия. Опять же – это способ взаимодействия с окружающим миром. Как и дыхание. Многие процессы для магического и простого организмов похожи, а некоторые различаются разительно.

– О, Госпожа моя…

– Что? – она усмехнулась. – Задумался о том, есть ли у меня сердце?

– А… нет… но… Да!

Волшебница рассмеялась его растерянной пантомиме.

– Если тебя это успокоит – есть, – подтвердила она. – Пусть и не совсем такое, как у людей, но вполне сходное. Да и функцию исполняет ту же. Ну и то, что люди называют кровью – если тебе интересно – у Высших рас тоже имеется.

– Ох, голова идёт кругом, – признался Даан. – Видят боги, я никогда даже и представить не мог себе, как обстоят все эти магические и немагические дела!

– Это куда проще, чем кажется, – рассудила Госпожа Миррэтрис. – По крайней мере – когда занимаешься изучением вопроса. Мне пришлось изучать и Высших, и людей.

– Я всё не могу поверить, сколько времени вы провели за учёбой. И когда начали – не могу представить…

– В первый же год своей жизни, – призналась волшебница. – И не удивляйся. Я ведь говорила, что Высшие находятся со своими ещё только зарождающимися детьми в постоянной мысленной связи. Это не просто какое-то доброе участие или ощущение чьего-то присутствия. Это – полноценное общение, и передача самых основных знаний. Поэтому к своему истинному рождению маленькое Высшее создание приходит уже совершенно осознанным, понимающим, прекрасно использующим речь и способным воспринимать окружающий мир и учиться быть в нём. Первые месяцы уходят на то, чтобы научиться полностью управлять своим физическим телом. А дальше и начинается настоящее обучение жизни, освоение магии. Все Высшие расы подходили – и подходят к этому вопросу в соответствии со своими пониманиями и традициями – также, собственно, как и ко всем значимым годам и периодам жизни, инициации. Так что я с самого раннего детства и в учении, и в Великом Совете. Пусть у меня до определённого возраста там не было никаких прав, кроме права присутствия, Совет Архонтов требует наличия в своём составе из пяти волшебников, по меньшей мере одного мужчины или одной женщины.

– Архадам повезло, что на свет родились именно Вы, моя прекрасная Госпожа, – улыбнулся Даан. – Иначе им, с их верностью традиции, пришлось бы трудно.

– Возможно, ты и прав, – усмехнулась леди. – Хотя, признаться, наше с ними положение и сосуществование никогда нельзя было назвать простым.

– А что происходит во время инициации у Высших?

– По-разному. В основном – это проверка каких-то знаний и умений или получение новых. Или раскрытие в себе каких-то готовностей, способностей… К тому же продолжению рода – оно у всех высших происходит примерно около тридцати человеческих лет. А вот первый переход в магическую форму случается, как правило, сильно раньше. Еще в отроческие годы.

– Так значит, ваша магическая форма – астральное тело? – Даан вспомнил, какими чудесными показались ему изображения разнообразных магических воплощений Высших. – Готов поклясться, и в своей истинно волшебной ипостаси Вы невероятно прекрасны!

Госпожа Миррэтрис улыбнулась грустно и отстранённо.

– Я не могу принимать своего магического воплощения.

– Как?.. – вдруг осёкся размечтавшийся Даан. – Но почему?..

– Это сложный вопрос, на который нет достаточно понятного ответа, – призналась волшебница. – Объяснить это трудно, поскольку невозможно толком исследовать причины.

Они некоторое время стояли, глядя друг на друга молча.

– Тебя называют «Дитя Вдохновения», Даанель. Меня – «Дитя Искупления». Я родилась после Войны великой Триады, где архады – желая того или нет – буквально за ничтожную пару лет встали друг против друга. Магия не прощает такого Высшим. То, что я появилась на свет, считается чудом. То, что Магия во мне повреждена, считается заслуженной карой. Мой изъян – искупление моего народа.