Бытовые байки. Сборник. Декабрь 2024

Пётр Петрович взял конверт и начал читать: "Уважаемый Пётр Петрович! Спешим сообщить, что вы выиграли в лотерею главный приз – путешествие на двоих на необитаемый остров…"

– Люба, – задумчиво произнёс Невезухин, – а ты не находишь странным, что из всех людей именно я выиграл путешествие на необитаемый остров? Именно сейчас, когда по телевизору передают про приближающийся к этому региону ураган "Армагеддон"?

– Да ладно тебе, Петя! Может, это знак, что твоя удача наконец повернулась к тебе лицом?

– Боюсь, что если моя удача повернётся ко мне лицом, то только для того, чтобы показать язык, – философски заметил Пётр Петрович, устраиваясь в своём любимом кресле.

В этот момент кресло неожиданно развалилось.

– Вот видишь, – сказал он, лёжа среди обломков, – даже мебель со мной согласна.

Но на следующий день выяснилось, что в лотерейном билете была опечатка, и путешествие предназначалось однофамильцу Петра Петровича из соседнего города. А ураган "Армагеддон" изменил траекторию и обрушился на совершенно другой остров.

– Знаешь, Люба, – сказал вечером Пётр Петрович, – я, кажется, понял, в чём моё везение.

– И в чём же?

– В том, что даже моё невезение работает как-то… неудачно.

И действительно, как бы судьба ни пыталась подстроить Петру Петровичу неприятности, они всегда оборачивались чем-то забавным и почти безобидным. Возможно, в этом и заключалась его особая, невезучая удача.

Операция «Барсик»

Марина всегда считала, что её муж Игорь немного странный. Но когда речь заходила о коте Барсике, странность превращалась в настоящее помешательство. Игорь был настолько помешан на своём котеньке, что инструкция по уходу за Барсиком могла посоревноваться разве что с технической документацией на атомную электростанцию.

– Мам, – Марина театрально развернула исписанные каракули, – здесь всё расписано буквально по минутам!

Зинаида Петровна, женщина с сорокалетним бухгалтерским стажем и двумя выросшими детьми, только усмехнулась:

– Да что там может быть сложного? Накормить, погладить, в туалет сходить.

– Это про кота или про меня? – хмыкнул Игорь, появляясь в комнате с очередной распечаткой.

Барсик, наблюдавший за происходящим с подоконника, выглядел самым невозмутимым существом во вселенной. Его янтарные глаза выражали абсолютное презрение ко всем человеческим церемониям.

Инструкция Игоря была поистине шедевром бюрократической мысли. Отдельные главы были посвящены правильному расчёсыванию шерсти, методике игры с котом, температурному режиму питания и даже психологическому микроклимату.

– Если Барсик будет казаться грустным, – зачитывал Игорь, – необходимо включить классическую музыку. Предпочтительно Моцарта или Чайковского. Ни в коем случае не Шнура!

Зинаида Петровна закатила глаза. Барсик многозначительно моргнул.

Накануне отъезда была проведена генеральная репетиция. Игорь демонстрировал матери тонкости кормления, выгуливания и развлечения кота с такой серьезностью, будто готовил её к высадке на неизведанную планету.

– Если что-то пойдёт не так, – торжественно провозгласил он, – звони немедленно!

– Да куда уж, – проворчала Зинаида. – У меня, между прочим, свои дела есть!

Барсик наблюдал за происходящим с видом светского льва, который случайно попал на совещание бухгалтеров.

Первый день после отъезда молодой пары начался для Зинаиды с тотальной разведки. Она методично обходила квартиру, ища потенциальные очаги котовредительства. Люстры, книжные полки, горшки с цветами – всё было под подозрением.

– Ишь, хитрый, – бормотала она, – думаешь, не знаю твои повадки?

Барсик, сидя на подоконнике, выглядел абсолютно невинным. Слишком невинным.

Инструкция Игоря предписывала три варианта игр с котом: интеллектуальные, подвижные и развивающие. У Зинаиды Петровны был свой, четвёртый вариант —игнор.

– Я тебя, – говорила она коту, – развлекать не буду. Сам себя развлекай.

Барсик, казалось, только того и ждал.

К обеду выяснилось, что Роял Канин – это не просто корм, а целая философия, которую Зинаида Петровна не разделяла категорически. Открыв холодильник, она извлекла здоровенный кусок варёной колбасы.

– На, – протянула коту, – кушай, родненький.

Барсик смотрел с откровенным презрением.

– Что, гордый? – удивилась Зинаида. – Да я тебе такую колбаску нарежу – пальчики оближешь!

Кот демонстративно отвернулся.

История приобретала характер психологической войны. Зинаида Петровна, участница бесчисленных семейных баталий, не могла проиграть коту. Немыслимо!

На второй день война перешла в активную фазу. Барсик, словно генерал, расхаживал по квартире, оставляя стратегические метки. Зинаида, вооружившись флаконом универсального антибактериального средства, молниеносно ликвидировала последствия.

– Ах ты, – шипела она, – маленький террорист!

Барсик отвечал абсолютным спокойствием.

Самым сложным испытанием стал вечерний ритуал. Инструкция Игоря требовала ровно двадцать минут игры с котом специальным мягким мячиком с бубенчиком внутри. Зинаида Петровна, человек сугубо рациональный, считала это бессмысленным.

– Двадцать минут? – возмущалась она. – Да я за двадцать минут могу успеть постирать!

Барсик смотрел так, будто говорил: «Твой выбор».

К вечеру второго дня Зинаида Петровна призналась самой себе, что проигрывает. Кот методично демолировал все её обороны: он не шёл на контакт, игнорировал уговоры, презирал колбасу и смотрел так, будто был владельцем квартиры, а она – временной прислугой.

Телефонный звонок невестки застал её врасплох.

– Ну как там мой хороший? – щебетала Марина. – Всё в порядке?

– Да всё нормально, – буркнула Зинаида. – Кот – препротивное существо.

Барсик, сидя рядом, многозначительно моргнул.

На третий день произошло невероятное. Зинаида Петровна, сломленная психологической атакой, купила Роял Канин, аккуратно разложила корм в положенное время, включила Моцарта и даже погладила кота по всем правилам – от холки до кончика хвоста.

– Ладно уж, – вздохнула она, – порода, видать, такая.

Барсик удовлетворённо мурлыкнул.

Когда Марина с Игорем вернулись, застали идиллическую картину: спящий кот на коленях у свекрови, рядом – чашка чая и недоеденное печенье.

– Мам, – изумилась Марина, – ты что, подружилась с Барсиком?

– Да ну тебя, – с усмешкой отмахнулась Зинаида.

Барсик многозначительно подмигнул.

А в углу, словно свидетель этой великой битвы, лежала исчерканная инструкция Игоря с пометками Зинаиды: «Выполнено», «Перевыполнено», «Творческий подход».

Мыслечитатель поневоле

Научный институт имени Кудрявцева походил на монастырь строгого устава – такая же тишина, такие же благоговейные шепотки в коридорах. Но в этом храме науки завелся свой джокер – Виктор Перепелкин, человек-фейерверк в белом халате. Стоило ему появиться в лаборатории, как у коллег начинался нервный тик: то ли гениальность прет, то ли очередной апокалипсис на подходе.

В этот раз Перепелкин превзошел сам себя. Его новое детище – "мыслечтец", или как он сам его величал, "дефектоскоп мыслей" – смахивало на результат бурного романа между чайником и рентгеновским аппаратом, да еще и с примесью генов старого вентилятора.

– Господа ученые! – взорвал тишину Перепелкин на утреннем собрании. – Узрите же! – Его руки, как у фокусника, выудили из-под стола агрегат, который тут же разразился зловещим шипением.

Заведующий лабораторией Эдуард Семёныч (так его звали все, кроме бухгалтерии) Крахмалев поправил очки и окинул изобретение взглядом прокурора на допросе:

– Перепелкин, голубчик, опять за старое? Помнится, ваша последняя "универсальная" соковыжималка превратила мой обед в горстку железных опилок.

– Эдуард Семёныч, тут совсем другое! – подпрыгнул изобретатель. – Это же… это же окно в человеческий мозг! Считываем мысли тоньше комариного писка!

На роль подопытного кролика вызвался Игорёк – вечный лаборант с прической, словно его током ударило, и взглядом человека, застрявшего между сном и квантовой механикой.

– А это… того… не шарахнет? – замялся он, когда Перепелкин нахлобучил ему на голову конструкцию, похожую на шлем космонавта после встречи с метеоритом.

– Что вы, голубчик! – замахал руками изобретатель. – Разве что мурашки по затылку да легкое дежавю. Ну, поехали!

Первые минуты аппарат молчал, как партизан на допросе. Затем устройство зажужжало, засветилось неоновыми огоньками и начало выплевывать странные фразы:

«Интересно, а сколько калорий в этом пончике?.. Надо купить новые носки… Почему я до сих пор не женился?.. А если бы динозавры носили галстуки?..»

Крахмалев в шоке отпрянул:

– Что за чепуха?! Это что, и есть мысли современного человека?!

Перепелкин торжествующе улыбнулся:

– Видите? Полная открытость мыслительного процесса!

Игорь смутился:

– Эм… я правда думаю о динозаврах в галстуках?

Неожиданно устройство начало работать всё активнее. Оно стало считывать мысли не только Игоря, но и всех присутствующих в лаборатории. Мысли неслись калейдоскопическим потоком:

«Куплю новую кофемашину…», «Интересно, сколько весит кит?..», «Надо похудеть к лету…», «А был ли Наполеон на самом деле маленьким?..»

– Остановите это! – закричал Крахмалев, которому стало вдруг некомфортно от публичной демонстрации внутреннего мира.

Перепелкин лихорадочно крутил какие-то переключатели, но устройство только набирало обороты. Теперь оно начало громко зачитывать самые потаенные мысли сотрудников:

– Внимание! Мысль заведующего: «Хочу тайком съесть последний пирожок из холодильника!»

– Внимание! Мысль лаборанта: «Мечтаю стать рок-звездой, а не сидеть тут среди пробирок!»

Лаборатория превратилась в бедлам. Люди в панике зажимали уши, но механический голос продолжал беспощадно озвучивать их сокровенные желания и страхи.

– Это провал! – простонал Перепелкин. – Технологическая катастрофа!

В этот момент в лабораторию влетела уборщица Клавдия Петровна с огромной шваброй:

– Что тут у вас происходит?!

Устройство немедленно среагировало:

– Внимание! Мысль уборщицы: «Опять эти ученые понаделают беспорядка, мне потом убирать!»

Клавдия Петровна замахнулась шваброй:

– Я те покажу мысли!

Финал этой научной одиссеи был предсказуем. Дефектоскоп мыслей был разбит, Перепелкин отправлен в краткосрочный творческий отпуск, а лаборатория еще долго содрогалась от воспоминаний о системе, которая слишком буквально интерпретировала принцип прозрачности человеческого мышления.

P.S. Говорят, Перепелкин уже работает над новым изобретением – универсальным переводчиком кошачьего языка. Будем надеяться, коты будут милосерднее к человеческим тайнам.

Селфи Абсолютного Превосходства

В тусклом свете временного туннеля Игорь Петрович Пиксельков судорожно сжимал потрескивающий квантовый смартфон. Его глаза, похожие на два испуганных электронных маячка, метались между голографическим навигатором и древнепермским ландшафтом.

– Ёлки-палки, будет же селфач что надо! – прошептал он в пустоту, которая, казалось, недоуменно пожимала плечами.

Проблема заключалась в том, что Игорь Петрович был не просто туристом. Он был маниакально одержимым охотником за самыми невероятными снимками во вселенной, и его последней целью был кадр с динозавром – селфи, которое перевернет все представления о фотографии и, возможно, о здравом смысле.

За неделю до этого безумного путешествия Игорь Петрович сидел в своей квартире в Нео-Москве 2157 года, листая голографический альбом своих достижений. Вот он на вершине марсианской базы "Гагарин" во время песчаной бури, вот – внутри квантового компьютера "Королёв-3000" (технически это было запрещено, но кто будет проверять?), а вот – знаменитое селфи с собственным прапрапрадедушкой, который так и не понял, почему странный мужик в футуристическом костюме называет его "дедулей" и просит "выглядеть по-народному".

– Чего-то не хватает, Ванечка, – бормотал Игорь Петрович, поглаживая бородку. – Нужно что-то… доисторическое!

Его квартирный ИИ-помощник по имени Ваня (названный в честь Ивана Кулибина) издал звук, подозрительно похожий на вздох.

– Игорь Петрович, батенька, – произнес Ваня своим электронным басом с нотками заботливого упрёка, – позвольте напомнить, что после вашего последнего селфи с Иваном Грозным вас чуть не отправили на принудительное лечение от селфимании. А штраф-то какой был – мама не горюй!

– Но это же было гениально! – возразил Игорь Петрович. – Особенно та фотография, где царь-батюшка селфи-палку за посох принял. Кто ж знал, что он так на современные технологии отреагирует?

Его квантовый костюм, больше похожий на скафандр космонавта, скрещенный с народным кафтаном, издавал тихое жужжание. Каждый шов был напичкан микросенсорами, которые могли бы посрамить весь институт имени Курчатова.

– Ну что, ящерки-пташки, – протянул Игорь Петрович, – встречайте самого отчаянного селфи-богатыря всех времён!

Первым его встретил папоротник размером с девятиэтажку. Листья растения были такими массивными, что могли бы заменить крышу целому дачному посёлку. Игорь Петрович деликатно запнулся о корень и с грацией медведя на льду рухнул в огромную лужу первобытной грязи.

– Красота! – пробормотал он, стряхивая с себя доисторический ил, – теперь выгляжу как настоящий исследователь!

В этот момент его квантовый коммуникатор ожил.

– Игорь Петрович, голубчик, – раздался обеспокоенный голос Вани, – согласно параграфу 451 Временного Кодекса Российской Федерации, селфи с вымершими видами…

– Ванюша, – перебил его Игорь Петрович, – ты же знаешь моё отношение к бюрократии. Правила – они что? Правильно, для слабаков!

– Именно поэтому вас занесли в чёрный список Роскосмовременнадзора… уже в третий раз, – вздохнул ИИ.

Внезапно земля задрожала. И не просто задрожала – она содрогнулась с такой силой, будто где-то рядом проводили испытания нового метро. Из-за скалистого холма показалась гигантская морда тираннозавра.

Игорь Петрович замер. Его смартфон, казалось, тоже затаил дыхание.

– Ё-моё, – прошептал турист, – вот это я понимаю, фотомодель!

Динозавр смотрел на него с таким выражением, будто непрошеный гость был чем-то средним между просроченным борщом и неожиданным выступлением самодеятельности.

– Игорь Петрович, батенька, – снова подал голос Ваня, – согласно моим расчётам, вероятность того, что этот товарищ динозавр воспримет вас как закуску, составляет примерно 99,9%.

– А оставшиеся 0,1%? – поинтересовался Игорь Петрович, медленно поднимая смартфон.

– Он может принять вас за основное блюдо. С картошечкой, так сказать, – услужливо подсказал ИИ.

Игорь Петрович включил режим "АВТОПОЗА-PREMIUM" и попытался улыбнуться.

– Улыбочку, товарищ Зубастый! – воскликнул он. – Сейчас войдём в историю!

Тираннозавр наклонил голову, словно говоря: "Ну ты, брат, даёшь!"

– Кстати говоря, – продолжал Ваня, – хочу отметить, что ваша поза сейчас напоминает типичную позу жертвы в 98% случаев нападения хищников. Остальные 2% просто убегали быстрее.

– Ванька, ты можешь хотя бы притвориться, что поддерживаешь меня? – прошипел Игорь Петрович.

– Конечно, Игорь Петрович. Позвольте пожелать вам приятного переваривания. Говорят, у динозавров это происходило достаточно быстро.

Щелчок – и селфи было сделано. Игорь Петрович торжествующе посмотрел на экран. На фото был он – весь в грязи, с улыбкой от уха до уха, и огромная морда динозавра, который выглядел так, будто только что попробовал квашеную капусту впервые в жизни.

– Ай да я! Ай да молодец! – воскликнул Игорь Петрович.

Тираннозавр, похоже, закатил глаза. Если бы динозавры умели креститься, этот определённо перекрестился бы.

– Игорь Петрович, – снова подал голос Ваня, – я только что получил сообщение от Временной Полиции. Они… как бы это помягче сказать… жаждут встречи.

– Опять двадцать пять! – вздохнул Игорь Петрович, активируя временной портал. – Ну, хоть фоточка есть! Слушай, Ванька, а что если нам в следующий раз сделать селфи с тем самым метеоритом, который динозавров того… того самого?

– Я обновлю ваше завещание, Игорь Петрович. И заодно закажу место на Новодевичьем, – отозвался ИИ.

Что касается селфи – оно было абсолютно безумным, технологически совершенным и настолько нелепым, что могло бы стать вирусным даже спустя 65 миллионов лет.

И это было именно то, чего хотел Игорь Петрович Пиксельков – турист из будущего, для которого "безумие" было не просто словом, а стилем жизни.

Послесловие

Где-то в архивах Роскосмовременнадзора хранится этот снимок. И каждый раз, когда какой-нибудь служащий случайно натыкается на него во время обеденного перерыва, весь отдел сбегается на дружный хохот.

А где-то в параллельной вселенной тираннозавр до сих пор рассказывает своим сородичам историю о странном двуногом существе, которое пыталось сделать с ним "селфи". Правда, никто из динозавров так и не понял, что это такое, но история всё равно имела большой успех.

Корпоративная защита

Если бы кто-то сказал работникам "ДиджиталПрогресс", что их новый офис окажется с подвохом, они бы только рассмеялись. Подумаешь, старинное здание! Зато какие потолки, лепнина… А то, что цена аренды подозрительно низкая – так это просто везение!

Переезд напоминал военные действия локального масштаба. Коробки громоздились как попало, люди натыкались друг на друга, а древний степлер, три года пролежавший на общем столе, внезапно стал яблоком раздора между тремя отделами.

Павел Сергеевич, директор с замашками молодого стартапера, собрал коллектив для торжественной речи. Очки его сползли на кончик носа, придавая ещё более взволнованный вид:

– Дорогие мои! Это исторический момент… Мы наконец-то выбрались из… кхм…

– Из картофельного бункера? – хмыкнул Витёк, не выпуская из рук ноутбука. Программист он был отменный, а вот с тактом не сложилось.

– Из многофункционального коворкинга! – вспыхнул директор. – С элементами… э-э… экологического дизайна.

Но не успели сотрудники обжиться, как начались странности. Первой забила тревогу Марина Петровна – местная хранительница чистоты и порядка. Характер у неё был – кремень, а интуиция – как у гадалки.

– Безобразие творится! – гремела она басом, потрясая шваброй. – Только вымою – хлоп! А на полу следищи, будто черт на сковородке танцевал!

Леночка, секретарша с розовыми прядками в волосах, предположила:

– Может, это Семён Палыч? Он же вечно в серверной копается…

– Ох, деточка, – всплеснула руками Марина Петровна. – Семён Палыч у нас один, а следов-то… Глянь-ка! И когтистые, и копытные, и вовсе непонятные какие-то…

Дальше – больше. Документы словно по волшебству перемещались между папками, причём всегда из "Срочного" в "Когда-нибудь потом". Кофе в кружках превращался в ледяной за считанные мгновения. А однажды ночью охранник клялся, что видел, как компьютеры сами включились и начали играть в "Сапёра" – причём все одновременно!

Развязка наступила в четверг – день, когда младшему менеджеру Коле взбрело в голову передвинуть допотопный шкаф. За ним обнаружился медный диск, покрытый замысловатыми узорами.

– Биткоин бронзового века? – присвистнул Витёк, разглядывая находку.

Марина Петровна чуть не поперхнулась чаем:

– Оберег это, охламоны! Дедова работа, он медником был. От нечисти защищает, когда правильно стоит. А вы его шкафом загородили!

– Марина Петровна, – занервничал директор, – какая нечисть? У нас тут современный офис, биг-дата, облачные технологии…

Договорить он не успел – принтер ожил и выплюнул листок с текстом: "Достали! Подпись: домовой Иннокентий (Кеша)".

Следующие часы напоминали смесь корпоратива с сеансом экзорцизма. Марина Петровна командовала операцией, размахивая шваброй как жезлом. Витёк пытался написать программу для распознавания призраков, а Леночка причитала про бабушкины предостережения насчёт старых зданий.

Когда оберег вернули на место, офис огласился троекратным "наконец-то!". Из воздуха соткались трое: домовой Кеша – в пиджаке с заплатками на локтях, кикимора Зинаида – с пучком и очками-половинками, и мелкий бес Прокофий с замызганной папкой.

– Ну что, допрыгались? – проворчал Кеша. – Мы тут, между прочим, не просто так болтаемся! У вас документация – как в берлоге у медведя, сервера пылью заросли…

– А бухгалтерия? – подхватила Зинаида, поправляя очки. – Думаете, почему налоговая три года носа не кажет? То-то же!

Прокофий скромно кашлянул:

– А интриги? Без интриг какой офис? Скука смертная!

К вечеру был составлен новый договор. Нечисть оформили как "консультантов по нестандартным решениям", Марину Петровну повысили до "руководителя отдела мистического клининга", а в бюджет заложили расходы на пироги и кофе премиум-класса.

Офис преобразился. Документы раскладывались сами, компьютеры работали без сбоев, а по пятницам из переговорной доносились звуки балалайки и смех – это нечисть проводила "неформальные брифинги с элементами фольклора".

Когда конкуренты попытались переманить ключевых специалистов, Кеша нанёс им ответный визит. Говорят, их программисты до сих пор пытаются понять, почему код вдруг превратился в берестяные грамоты.

– Инновационный менеджмент, – важно говаривал Павел Сергеевич на совещаниях, – это прежде всего умение найти общий язык с любым сотрудником. Даже если он технически… э-э… не совсем материален.

А Марина Петровна только усмехалась, подкладывая свежие ватрушки в кабинет домового. В конце концов, какая разница – живой сотрудник или нет? Главное, чтобы человек был хороший. Или не совсем человек.

Последний читательский билет

Чердак общаги номер шесть давно превратился в место студенческих легенд. Кто-то божился, что видел там призрачную кошку декана. Другие шептались про летающие конспекты. Третьи уверяли, что по ночам оттуда доносится скрип древних каталожных ящиков – тех самых, что выбросили ещё при Брежневе.

Паша Воробьёв во всю эту чушь не верил. До той самой ночи, когда ему срочно понадобился прошлогодний конспект по квантовой механике. Пришлось лезть наверх.

– А билетик у вас имеется? – раздался скрипучий голос, когда Паша добрался до последней ступеньки.

От неожиданности он чуть не свалился обратно. Перед ним парила полупрозрачная старушка в нелепом начёсе а-ля шестидесятые.

– Какой ещё билетик? – прохрипел Паша, судорожно цепляясь за перила.

– Читательский, разумеется! – всплеснула руками призрачная дама. – Я, между прочим, не просто так тут торчу столько лет. Маргарита Степановна Книжкина, экс-главный библиотекарь, ныне… хм… внештатный сотрудник.

Паша икнул:

– А я думал, это байки про призрака библиотекарши…

– Типичная клевета! – фыркнула Маргарита Степановна. – Никакой я не призрак. Я – хранительница знаний! И вообще, молодой человек, у вас должок имеется.

– Какой должок?

– А вот какой! – она материализовала пожелтевшую карточку. – "Теория струн для чайников", 1978 год. Числится за вашим дедушкой.

– За дедушкой?! Так он же…

– Что "он же"? Правила есть правила! – отрезала библиотекарша. – Хотя… – её очки хитро блеснули, – мы могли бы договориться.

Так началась самая безумная неделя в истории общежития. Оказалось, что Маргарита Степановна действительно умела исполнять желания. Но была одна загвоздка – приходилось говорить чистую правду о своих мотивах.

Первым под раздачу попал Витёк с четвёртого курса:

– Маргарита Степановна, памагити! Мне срочно нужно эссе по Канту накатать!

– Зачем? – прищурилась библиотекарша.

– Ну как зачем… – замялся Витёк. – Чтобы постичь глубины человеческого познания?

Призрак закатил глаза:

– Врёшь ведь. Колись давай.

– Ладно… – вздохнул студент. – Я это… в дотку всю ночь рубился. А сегодня дедлайн.

– То-то же! – просияла Маргарита Степановна. – Держи конспект твоего препода, когда он сам был студентом. Там на полях все шпоры расписаны.

А потом началось паломничество. К призрачной библиотекарше выстроилась очередь длиннее, чем в столовку на раздачу пельменей.

Лера с первого курса пришла с любовной драмой:

– Сделайте так, чтобы Егор в меня влюбился!

– А может, проще самой ему признаться? – хмыкнула библиотекарша.

– Да вы что! – всплеснула руками Лера. – А вдруг он… А вдруг я… В общем, я просто боюсь облажаться.

– Ну наконец-то честно! – обрадовалась Маргарита Степановна.

На следующий день Егор застрял с Лерой в лифте. На два часа. С тех пор их только вместе и видели.

Даже профессор Сидоров припёрся:

– Маргарита Степановна, голубушка! Помогите с отчётностью!