Повелитель дольменов

Родион не стал отвечать на болезненный вопрос. Недавнее увольнение и тяжёлая беседа с бывшим руководителем дались ему нелегко.

– Ты правда рад, что у нас будет ребёнок, наша маленькая девочка? – неожиданно спросила Оля.

Смураго посмотрел на неё, и ему стало себя жалко. Докатился до сорока лет, а ничего так и не нажил. Возможно, судьба даёт ему шанс запрыгнуть в последний вагон. В тот самый из детской песни, на котором сидят плюшевый ушастый друг и играющий на гармошке крокодил. Тот, что увозит брошенных повзрослевших неудачников в светлое и доброе будущее.

– Я рад, Оленька, – устало прошептал он.

Оля посмотрела в его глаза.

– Ты говоришь мне правду? – нерешительно спросила она.

– Люблю, – сухо отчеканил Родион и приподнял уголки губ, пытаясь улыбнуться. Перед глазами почему-то возник покойный отец-профессор. Он держал в правой руке целлофановый пакет и тряс им перед лицом Родиона. Напротив, на стуле, сидела мама. Она грустно смотрела в пол, не поднимая глаз.

– Зачем ты притащил в школу эту гадость? – кричал отец. В пакете была мёртвая крыса. Её голый хвост то взлетал над головой отца, то вновь возвращался к носу маленького Родиона.

– Это была шутка, – оправдывался мальчик, косясь на сестрёнку. Та сидела на софе, неспешно расчёсывая свои великолепные кудри. Рядом с ней красовалась огромная кукла. Родиону иногда казалось, что они невероятно похожи: кукла и сестра. Это его забавляло. Он осторожно подмигнул ей, на что она показала ему маленький розовый язычок.

– Нет, ты слышала, матушка, это, видите ли, была шутка! Я намерен тебя наказать, Родион. И из-за тебя на юг не поедет твоя сестра, вы оба на лето останетесь в Москве. Я с мамой сегодня же улетаю в Геленджик, в наш дом у моря, а вот вы остаётесь с няней и тёткой здесь. Пожалуйте, вместо прекрасного тёплого моря дышите угарным газом и смогом. И всё это из-за тебя, мой мальчик, из-за твоей невинной шутки. Как вообще можно было додуматься в последний учебный день притащить в школу дохлую крысу? Да где вы, голубчик, её взяли, хотел бы я знать? И ещё ответь мне, сынок, ты нас с мамой хотя бы немного любишь? Ты любишь, Родион, а? Любишь или нет? Отвечай, мерзавец!

Смураго тряхнул головой, освобождаясь от застрявшего в голове вопроса и от воспоминаний детства. Они кружились вихрем в его голове, не давая покоя.

В судьбе Ольги, несмотря на разницу в возрасте, он появился сравнительно недавно. Родион Смураго развелся с женой спустя почти двадцать лет. Женился рано. Жили странно: детей нет, у каждого свои интересы. Смураго интересовали элитные ночные клубы, богатенькие друзья и ни к чему не обязывающие отношения. Бывшая супруга была из «другого теста». Родион старался не общаться с её родителями, считая их отсталыми колхозниками. Мама супруги была товароведом в сетевом продуктовом магазине, отец участковым. Родители Родиона – из другой социальной прослойки.

Профессор Евгений Павлович Смураго всю свою жизнь посвятил физике и достиг высочайших результатов. Его супруга, мать Родика, в молодости блистала на сцене Мариинского театра, всегда оставаясь стройной, с прямой спиной и высоко поднятой головой. В их семье разговаривали на французском языке. Читали Шекспира в оригинале и цитировали изречения на латыни.

Советская наука высоко ценила достижения Евгения Павловича и в знак признания его заслуг подарила прекрасную квартиру на Котельнической набережной в Москве и уютный домик для семейного отдыха в пригороде Геленджика. Благодаря отцу Родион не пошёл в армию, а проводил время на черноморских пляжах в поисках приключений.

На дискотеке в парке Новороссийска он познакомился с девушкой. Они выпили вина, встретили рассвет и почему-то решили пожениться. Против были все: отец-профессор недовольно фыркал, не желая принимать в семью «вот это вот», а отец-милиционер нервно вытирал вспотевший затылок, понимая, что никогда не достигнет уровня профессора. Но свадьба всё же состоялась, и молодые люди начали жить вместе, отравляя существование друг друга.

Когда друзья спрашивали Родиона, зачем он женился, Смураго отвечал не задумываясь: «Потому что она пахла как любимая кукла моей младшей сестры». Этот ответ был никому не понятен.

Всё закончилось в один день. Обычно люди ждут чего-то, например, развода, но когда это происходит, всё равно чувствуют опустошение и раздавленность. Такие дни хочется вычеркнуть из жизни и не допускать повторений. Как будто где-то в небесной канцелярии на вахту допустили стажёра, который спросонья перепутал педали управления человеческими судьбами.

Родиону казалось, что он всё контролирует в своей жизни, и именно он должен предложить нелюбимой жене расстаться. Тем более что тот запах уже давным-давно источился. При этом Родион Смураго представлял себя изысканным снобом: он заказывает столик в любимом ресторане, аккуратно разрезает дорогой говяжий стейк медиум-прожарки со спаржей и соусом и, глядя ей в глаза, объясняет, как они теперь станут жить. Она конечно же плачет, а ему, безусловно, наплевать.

Неделя действительно выдалась неудачной. Неприятности посыпались как из рога изобилия. Когда в то утро семь дней тому назад, потянувшись в своей постели, Родион неожиданно осознал, что проспал, а делать этого именно в то утро было никак нельзя, он подскочил с постели, как будто его ударило током. Презентация, которую он готовил для иностранных инвесторов, была запланирована именно на злополучное утро понедельника.

На экране телефона, странным образом переключённого в авиарежим, было тридцать восемь пропущенных вызовов от абонента «Шеф». Родион, силясь вспомнить, как он мог нажать на эту чертову функцию, трясущейся рукой набрал генерального директора. Когда на четвертом гудке вызов был сброшен, Смураго понял, что у него на работе большие проблемы.

Ужасно болела голова. Перед глазами всплыл вчерашний вечер и разговор с женой. Она позвонила ему в полдень и попросила встретиться. Родион назначил встречу в своём излюбленном местечке, как и планировал в мечтах, предварительно заказав столик у окна. Это был ресторан с панорамным видом на 62-м этаже башни «Федерация».

«Один из самых высоких ресторанов Европы», – любил повторять Смураго, когда приводил сюда партнёров по бизнесу или любовницу Олю.

Родион репетировал речь всю дорогу, барабаня пальцами по рулю. Он специально приехал раньше и заказал её любимые спагетти с чернилами каракатицы и морепродуктами в соусе из белого вина. Но супруга Светлана пришла не горько плакать в платочек, а чтобы раздавить его как тлю.

− Знаешь, Радик, мне надоели наши собачьи отношения. Я устала. Мне сделали предложение, и я ответила взаимностью. Я, Смураго, замуж выхожу.

Он терпеть не мог, когда она так его называла. В школьные годы, вызывая к доске, учительница алгебры Тамара Андреевна выкрикивала: «Радик, Радичка, к доске!» Весь класс дружно смеялся. Родион её поправлял, объясняя, что мама назвала его иначе. Тогда Тамара Андреевна доставала из сумочки жестяную баночку с монпансье, долго выбирала, присматриваясь к разноцветным кусочкам, и когда закидывала в рот понравившийся леденец, строго спрашивала: «Что это за имя такое – Родион? Звучит, как будто кто-то читает смертный приговор или оглашает смертельный диагноз».

С тех пор любое производное от его имени Родиона Смураго раздражало.

– И кто он? – спросил Родион с едва заметной иронией, стараясь сохранять спокойствие.

– Ты хотел спросить, кто меня полюбит после тебя? Представь себе, меня можно любить. Я могла бы сказать тебе всё это по телефону, но я решила сделать это лично. Увидеть твои глаза, полные боли и отчаяния. Увидеть, как ты будешь жаться к спинке стула в своём любимом ресторане, потея от волнения. Как, кстати, поживает твоя ненаглядная? Юля, Оля… Как там её?

– Ты не можешь так поступить, – голос Родиона задрожал от волнения и обиды. – Это я требую развода, а не ты. Слышишь меня? Это я тебя оставляю…

– Ты, Смураго, недостойный человек. Когда-то ты хорошо учился в школе. Даже очень хорошо. Ты вовремя понял, что природа не обделила тебя умственными способностями как профессорского сына. То, что многим давалось с трудом, ты впитывал с небывалой лёгкостью. Окончив школу с золотой медалью, ты, выпендриваясь, нехотя выбирал себе высшее учебное заведение. Метался между крутым и очень крутым. Потом решил выбрать что-то модное или угодить папочке с мамочкой. Ты мальчик с золотой ложкой во рту. Ты привык брать всё, что тебе понравилось. Ты никогда ни в чём не нуждался. Вот увидишь, у тебя обязательно начнутся проблемы на работе. Это тебе бумерангом вернётся моё позорное существование рядом с тобой. С бездушным, чёрствым, глупым и маленьким, а оттого и жалким человечком. Всё это просто и очевидно. Жениться на девушке только ради того, чтобы наряжать её в кукольные платья, обнюхивать, как собака, и трахать… Какая же ты скользкая мразь, Смураго. Какая же я дура, что приняла это за чистую монету.

Вот только одного понять не могу: всё в твоей судьбе кричало об успехе, почему ты не воспитал себя великим писателем или летчиком-испытателем? Не стал нужным агрономом или талантливым укротителем тигров. Не пошёл по стопам отца – учёного-физика или не стал строителем красивых ажурных чугунных мостов. Почему ты стал мудаком, Радик? Где, на каком этапе природа отпустила тебя в свободное плавание, перестав сыпать тебе на башку бонусы? Где ты облажался? Ведь всё, буквально всё в твоей жизни шло своим чередом: школа, медаль, университет, должность, карьера. Далее по плану должны были быть успешный брак, умные и красивые наследники. Что там еще? Собственная компания, первый заработанный миллиард, забота об исчезающих видах Арктики, генеральное спонсорство вращения планеты Земля? Но ты променял всё это на интрижки и алкоголь. Ты так отдыхаешь, ты так живёшь. Ты примитивное, узколобое животное. Хотя нет, животное для тебя слишком гуманное понятие, животные так себя не ведут. Знаешь, когда кобель хочет отвоевать сучку у соперника, первым делом он задирает ногу. И делает он это везде, где только способен. Так он показывает ей, что владеет определённой территорией для спаривания и что эта самая территория принадлежит ему. Второй кобель при этом либо принимает условия игры и тоже начинает задирать ногу. Либо пасует. Мужчины, ведущие образ жизни на нижних энергетических уровнях, поступают так же. Нет, Смураго, я предвосхищаю твой вопрос: они не задирают ногу. Они обильно начинают выделять другие секреции: например, активно плеваться. Понаблюдай, если тебе интересно, когда такие особи проходят мимо друг друга, считая территорию своей вотчиной для спаривания, их тупые харчки начинают лететь в разные стороны. Выглядит это забавно.

– Зачем ты мне это говоришь, сука? – его губы нервно затряслись, и слюна нерешительно проступила в левом уголке рта. Он тут же промокнул его салфеткой и, смяв её, нервно бросил на стол.

– Затем, что ты и есть этот тупой кобель, плюющийся во все стороны. Только тебе кажется, что ты суперкобель: боевой доберман. А на самом деле ты уже давно чесоточная вшивая беспородная дворняга. И плюешься ты не слюной, а собственным успехом, удачей и здоровьем. Твоя Оля или как там её, тоже воняет сраной куклой из твоего детства? Или как у тебя на неё встаёт?

– Это я тебя бросаю, я…

– Впрочем, это уже не моё дело, Радиоша.

Смураго попытался взять ситуацию в свои руки:

– Свет, но ведь мы как-то прожили с тобой все эти годы, ты спала со мной, и тебе даже нравилось.

На глаза навернулись слёзы отчаяния: это его сейчас надменно и безжалостно бросали. Всё как он планировал: дорогой ресторан, дорогой стейк, пафосная речь и слёзы. Но только в обратную сторону. Кто-то всё издевательски вывернул наизнанку.

– Дура была, вот и нравилось. Когда-то следует и повзрослеть. Не звони мне больше никогда. Документы на развод я подам сама, адвокат подъедет к тебе в офис, и ты всё подпишешь. Мне ничего от тебя не надо, Смураго. Ни-че-го. Будь здоров, пока.

Она встала из-за стола и ушла, не дождавшись основного блюда.

Родион Смураго прекрасно понимал, о чём она говорила. Да, он очень хорошо и легко учился. На него делали серьёзные ставки брендовые компании, занимающиеся нефтебизнесом в Европе. Но… Начиная с третьего курса, Родион постепенно поменял образ жизни: устраивал на папины деньги весёлые вечеринки, переходящие в длительные запои. С хорошей практики в ведущей газовой компании страны, куда пристроил его отец, выгнали. Далее были попытки попасть в ведущий банк на топовую должность. Но он даже на собеседование припёрся с алкогольным амбре после увлекательного ночного свидания с какой-то официанткой. Собеседование он не прошёл. Папа пристраивал сына то туда, то сюда, постоянно краснея за его поведение. Потом он скоропостижно ушёл: обширный инсульт. Теперь Родион занимал должность ведущего менеджера по связям с общественностью в приличной строительной компании. Прекрасное знание иностранных языков и былой породистый шарм позволили втереться в доверие к генеральному директору и закрепиться. Но его загулы и похождения всегда были у шефа на карандаше. Складывалось ощущение, что Смураго в одно утро лопухнулся на том самом перекрестке у заветного камня. Он долго стоял, почесывая затылок, и читал: «Направо пойдешь – счастье найдёшь, налево пойдешь – коня потеряешь, прямо пойдешь – геройски голову сложишь». Родион подумал и… развернувшись, пошёл в обратную сторону.

Оставшись в одиночестве за столиком в ресторане, он сделал глоток виски и, полистав телефонную книгу, набрал номер Оли. Она ответила не сразу.

− Да, любимый?

− Дорогая, я заказал нам столик, – солгал он, − приезжай, давай посидим как прежде, в умиротворенной и романтической атмосфере. Только ты, только я и…

− Ты с ума сошёл. Я уже давно сплю.

− Выходи за меня замуж, – неожиданно выпалил он, обиженный на Светлану, и пьяно улыбнулся, надеясь на отрицательный ответ.

− Хорошо, что ты первый это предложил, – ответила Оля, выдержав небольшую паузу, – это значит, мне не нужно объяснять тебе главного.

Смураго тяжело выдохнул, чувствуя, как его пальцы, держащие телефон, становятся влажными от волнения:

− Детка, о чём ты говоришь?

− Я беременна. У нас с тобой будет ребёночек. Ты слышишь меня, Родион? Алло, ты слышишь?

«Жизнь преподносит сюрприз за сюрпризом», – подумал Смураго и заказал бутылку дорогого спиртного.

Неудивительно, что на следующее утро у него болела голова, и он проспал. Всё складывалось не в его пользу. С шефом и так было много конфликтов, и Родион осознавал, что эта выходка станет финальным гвоздём в крышку гроба его карьеры. Осознав, что торопиться уже некуда, он принял душ, налил себе немного виски и закинул в бокал несколько кусочков льда.

Генеральный директор всё же перезвонил. На удивление Смураго, он сдержанно объяснил, что вместе им не по пути. Предложил подъехать, чтобы пройти официальную процедуру увольнения. Обещал не портить резюме плохой характеристикой. Но к концу разговора всё же сорвался и высказал недовольство.

Казалось бы, что может быть ещё хуже? Но именно в этот миг с потолка потекла вода. Она текла рваными струями по стенам на дорогую мебель, картины, гобелены и элитный дубовый паркет.

Родион бегом устремился на этаж выше. Дверь в злополучной квартире, к его удивлению, оказалась открыта. Он прошёл по темному коридору, хлюпая ногами, и зайдя в ванную комнату, обнаружил источник бедствия: труба, идущая к унитазу, лопнула. Родион закрыл кран на стояке и зло выкрикнул в проём тёмного коридора:

– Есть кто живой?

Пройдя в комнату, переступая через какие-то плавающие коробки, он раздвинул плотные шторы, пустив дневной свет. И тут же отпрыгнул. В углу на кровати лежала пожилая женщина и испуганно смотрела на него, прикрыв половину лица одеялом.

– Что вы тут делаете? – спросила она загадочным шепотом.

– Ты, вы… короче, меня топите. У вас труба лопнула. Вы вообще в курсе?

Женщина отбросила одеяло и, наклонившись, глянула на мокрый пол.

– Я специально вас топить не планировала, – ответила она и представилась: – Меня зовут Маргарита Иосифовна.

– Здрасьте, – ехидно ответил Смураго. – Как ущерб возмещать будете? У меня там дорогое покрытие на стенах, паркет из натурального дуба.

Старушка внимательно посмотрела на непрошеного гостя:

– Там в шкафу, в керамическом заварнике деньги, – приподнявшись на руках, произнесла она. – Возьмите и сделайте себе новый ремонт.

Смураго достал из заварника с изображением обезьяны в короне семьсот рублей и, удручённо покрутив их, забросил обратно.

– Бабуля, ты, наверное, не вдупляешь, в какую историю попала, да? Колись, дети, внуки есть? Давай их контакты.

– Нет у меня никого, – спокойно ответила Маргарита Иосифовна и села, поправив отвороты на рукавах домашнего халата.

– Во я попал, – негодовал Родион, – видимо, когда говорят о чёрной полосе в жизни, имеют в виду что-то подобное.

Он набрал клиниговую компанию, проводящую регулярную уборку в его квартире, и заказал экстренный выезд. Затем набрал прораба, который в прошлом году делал ему ремонт, и согласовал встречу. Потому уныло посмотрел на старушку и бросил через плечо:

– Скоро приедут шустрые тетки с тряпками и всё здесь уберут. Воду я вам сделаю, трубы заменю. Взять с вас, как я вижу, кроме анализов и нечего.

– Нельзя быть таким злым, – выкрикнула вслед Маргарита Иосифовна. Но Родион уже бежал по лестнице вниз. Ему захотелось всё забыть: это утро с увольнением и потопом, вчерашний вечер с беседой в ресторане и даже запах куклы из своего детства. Но кукла пахла сестрой. А это забыть было нельзя.

Неожиданно в дверь позвонили, что вернуло Родиона из воспоминаний о последних событиях недели на невзрачную кухню возлюбленной Ольги.

– Да кто это может быть в такой ранний час? – спросил он сам себя.

Смураго лениво поднялся и, подойдя к входной двери, щёлкнул замком. Открыв её, он обнаружил на коврике небольшой белый конверт без опознавательных знаков. Подняв его, он извлёк вдвое сложенный лист бумаги. Прямо по его центру было написано жирным чёрным фломастером: «Она тебе лжёт».

– Эй, шутник! – выкрикнул Родион в умиротворённость утреннего подъезда. – За такие шуточки можно и по шее получить.

4

В кабинете психолога было уютно: плотные шторы не пропускали лишний свет, создавая приятный полумрак. Родион отчетливо помнил надпись на золоченой табличке, висевшей на входной двери: «Максимов Николай Анатольевич. Специалист общей психологии».

Перед первым визитом он тщательно изучил отзывы о данном специалисте, которых в Интернете нашлось немного, но Родион прочитал их все. По возрасту они оказались почти ровесниками: психолог был старше на два года.

Максимов окончил престижный московский вуз и долгое время работал в сфере дошкольного и школьного образования, специализируясь на подростках. Однако, как он сам говорил в одном из интервью, желание стать разносторонним специалистом и начать реальную помощь людям всех возрастов подтолкнуло его к собственной практике.

На просторах социальных сетей коллеги горячо хвалили его, не стесняясь в выражениях. На фотографиях в Интернете он был либо один, либо с дочерью, причем фотографии с девочкой – десяти-пятнадцатилетней давности. Точно такие же стояли на его рабочем столе, и Родион не мог этого не заметить. В кабинете отсутствовали изображения супруги, родителей, каких-либо других родственников, сослуживцев или друзей. На некоторых площадках обсуждался его опыт работы с полицией, хотя на других сайтах эти заявления опровергались.

Максимов выглядел ухоженным и приятным мужчиной: высокий, густая аккуратная борода и усы, темные волосы со следами ранней седины, аромат дорогого парфюма. Две незначительные залысины на высоком лбу придавали ему вид умудренного и начитанного человека. Прямой крупный нос, волевой подбородок и честные темно-карие, почти черные глаза завершали образ серьезного специалиста.

В кабинете пахло корицей, элитным кофе и дорогой древесиной. Напротив окна висела репродукция Густава Климта, создавая атмосферу для доверительной беседы, как и в первое посещение. Тогда они просто говорили ни о чем: Максимов расспрашивал о семье, о бывшей жене и любовнице, о родителях и других родственниках. Родиону тогда показалось, что он пришел не к психологу на прием, а устраиваться на работу и проходит очередное собеседование.

Смураго снял туфли и лег на предложенную кушетку. Они сразу начали обращаться друг к другу на «ты», чтобы наладить доверительное общение.

– Меня интересуют твои воспоминания, – начал Максимов. – Но не реальные события, а образы и эмоции, которые ты почерпнул из детства, связанные с ними.

– Эмоции? – Смураго лениво потянулся на кушетке и посмотрел на психолога.

– Ну, например, расскажи, что тебя впервые поразило в жизни.

Родион отвернулся и, закрыв глаза, произнес:

– Как-то в детстве мы увлеклись так называемым собачьим кайфом. Это когда тебя ставят к стене и надавливают на область сердца ладонями. Предварительно ты делаешь несколько быстрых вдохов и выдохов. Затем теряешь сознание, скатываясь вдоль стены. Ощущение жуткое: даже сейчас помню эти всполохи перед глазами и щелчки по щекам. Зачем нам это было нужно? Сейчас и не отвечу. Но рассказать я хотел не об этом. Устав падать в обмороки, мы решили погрузиться в мистику.

– В мистику? С чем это было конкретно связано? – Максимов внимательно слушал Родиона и что-то фиксировал в рабочем блокноте.

Смураго недовольно поморщился, жалея, что упомянул об этом.

– Так и что там с мистикой?

– Ничего серьезного, просто у нас вошло в моду рассказывать детские страшилки. Каждое лето, будучи школьником, я проводил на юге. У отца там имелся дом в поселке у моря. Это район Геленджика. Так вот, у меня там был друг по имени Илья Лившиц. Отличный парень. Однажды мы сидели на берегу моря у костра и рассказывали страшные истории. Он рассказал такую.

В далёком горном регионе, где солнце редко заглядывает в глубокие ущелья, стоял древний дольмен. Его стены были покрыты загадочными символами, а внутри скрывалась тайна, которая пугала всех, кто осмеливался приблизиться к этому месту.

Однажды группа молодых исследователей решила отправиться в горы, чтобы изучить дольмен и раскрыть его секреты. Они были уверены, что смогут разгадать тайну этого древнего сооружения и прославиться на весь мир.

Прибыв на место, исследователи начали изучать дольмен. Они обнаружили, что символы на стенах были написаны на древнем языке, который никто из них не мог прочитать. Однако это не остановило их, и они решили провести ночь возле дольмена, чтобы разгадать тайну символов.

Ночью, когда все уснули, дольмен начал излучать странное свечение. Символы на стенах стали двигаться и менять форму. Исследователи проснулись и увидели, что дольмен ожил и превратился в огромного монстра, который хотел поглотить их. Дно дольмена превратилось в бездонный черный колодец и начало засасывать ученых.

Монстр был настолько ужасен, что молодые люди испугались и бросились бежать. Однако монстр был слишком быстр и силён, и вскоре все исследователи оказались в его власти.

Монстр поглотил их души и забрал их жизни. С тех пор дольмен стал местом, где пропадали люди, и его стали называть проклятым местом.

− Как же хорошо ты помнишь эту детскую страшилку, – произнес Максимов. – После таких ужасов, наверное, тебе в детстве снились какие-то кошмары?

Смураго ненадолго задумался:

– Тогда я мечтал, чтобы мне перестал сниться этот ящик.

– А можно подробнее?

Родион бесцеремонно отвернулся к стене:

– Мне снилось, что я просыпаюсь в каком-то ящике под землёй.

– Возможно, это был гроб? – предположил Николай Анатольевич, делая запись в блокноте.

– Да, может быть, и гроб, – согласился Родион, – вот только вместе со мной в том гробу сидела крыса. Она и по сей день постоянно снится мне, я уже рассказывал о ней в прошлый раз. И про дом. Просторный, но мне казалось, что я просыпаюсь в замкнутом пространстве и начинаю метаться от ужаса. А она начинала мерзко пищать в углу. И мне становилось страшно, причём не оттого, что я замкнут или задохнусь, а оттого, что эта тварь у меня в ногах. Она пахла сырой шерстью и касалась моих обнажённых ног своим уродливым хвостом.

– А зачем вы с друзьями рассказывали эти истории, если у тебя уже тогда начались проблемы?

– Ты такой интересный, – усмехнувшись, ответил Родион, – я тогда был пацаном. Откуда мне было знать, что это останется на всю жизнь и так глубоко засядет в моей голове? Эти страшные истории ещё повлияли на меня: я же в детстве вел записи. Точнее, писал фантастическую сказку. Так, впрочем, ничего серьезного, простые подростковые фантазии.

– Как интересно! А она случаем не сохранилась?

– Нужно порыться в ящиках отцовского стола, может, где-то и валяется та тетрадочка с записями.