Слуга демона

Голос ребёнка, который принадлежал сущности в котле, был слабым, как тень воспоминания. Он звучал так, будто слова доносились из далёкого сна, унося с собой последние отголоски жизни.

На мгновение Грила замерла. Её рука, поднятая над котлом, остановилась, будто слова проникли в её сознание, коснувшись того, что она старалась скрыть. Её губы едва заметно дрогнули, но через миг её лицо снова застыло в привычной суровости.

– Поздно, – коротко ответила она, её голос стал твёрдым, как камень.

Она протянула руку к маленькой банке, стоящей на полке. Банка была сделана из чёрного, будто опалённого стекла, её поверхность была матовой, словно она поглощала свет, не отражая ни единого отблеска. Внутри находился чёрный порошок, похожий на сажу, но его природа была куда более зловещей.

Грила сняла крышку, и воздух вокруг сразу наполнился странным запахом: смесью палёной бумаги и чего-то пряного, напомнившего аромат старых, давно забытых книг. Она взяла щепотку порошка, и его частицы тут же начали двигаться, словно в них была заключена жизнь.

Словно совершая ритуал, Грила медленно ссыпала порошок в котёл. Лишь одной щепотки было достаточно, чтобы светящаяся субстанция внутри котла начала меняться. Сначала свет стал тускнеть, затем он начал затухать, словно поглощённый невидимой тьмой.

Из котла вновь донёсся шёпот, но теперь он был искажённым, словно кто-то вытягивал голос ребёнка из глубины и ломал его.

– Пожалуйста… я больше не буду… – прозвучал он, но вскоре растворился, оставив за собой лишь тяжёлую, удушающую тишину.

Субстанция в котле, прежде сияющая, теперь стала густой и тёмной. Её поверхность слегка дрожала, а из неё поднимались редкие, но мощные клубы пара. Этот пар не просто наполнял комнату – он впитывался в стены, в воздух, проникая во всё вокруг.

Аромат, что вырвался из котла, был одновременно притягательным и отталкивающим. В нём смешались сладость карамели, горечь сгоревших трав и что-то металлическое, как свежая кровь. Он заполнил кухню, казалось, даже воздух стал плотнее, насыщеннее, обволакивая всё вокруг.

Грила стояла над котлом, наблюдая, как его содержимое бурлит, но её лицо оставалось неподвижным, словно всё происходящее было для неё лишь частью работы. Она знала, что каждое её действие правильно, и её магия не терпела ошибок.

– Теперь ты станешь чем-то достойным, – прошептала она, наблюдая, как остатки света окончательно угасают, оставляя только густую, непрозрачную тьму.

Грила отошла от котла, но её взгляд всё ещё оставался прикованным к нему. Воздух был густым от магии, наполняющей это место, запахами, которые одновременно притягивали и вызывали желание бежать прочь.

Её работа не просто продолжалась – она становилась искусством, которое могло существовать лишь в Валдморе. В этой кухне, в этом котле, запечатывались воспоминания, эмоции и страхи, превращаясь в блюда, которые никто не осмелился бы повторить.

Приготовление блюда достигло своего апогея. Воздух в кухне стал тяжёлым, насыщенным запахами, от которых кружилась голова. Здесь смешались металлический привкус крови, горьковатый аромат обугленных трав и густая сладость, напоминающая о запретных плодах. Всё это сплеталось в нечто уникальное, что могло существовать только в этом месте, только в этой кухне.

Грила, словно главная жрица своего тёмного алтаря, подошла к огромному чугунному котлу. Его чёрные, покрытые ритуальными рунами стенки блестели от капель магической влаги, словно он сам потел от жара и напряжения. Руны светились слабым синим светом, а их сияние переливалось, как дыхание живого существа.

Её руки, покрытые шрамами и пятнами, привычно и уверенно обхватили крышку котла. С лёгким скрипом она подняла её, словно открывая врата в иной мир. В этот момент в воздухе раздался низкий, вибрирующий звук, будто сама кухня вздохнула, освободившись от напряжения.

Оттуда вырвался пар, густой, плотный, мерцающий всеми оттенками белого, серебряного и золотого. Этот пар не был обычным: он жил. Поднимаясь к потолку, он начал менять свою форму. Сначала это были клубы дыма, танцующие в неравномерных, хаотичных движениях. Но вскоре они начали собираться в фигуры.

Среди них появились призрачные образы, похожие на лица детей. Их черты были узнаваемы, но искажены: глаза, которые казались слишком большими, отражали ужас; рты, искривлённые в нереальных гримасах, то открывались, то застывали в безмолвном крике. Эти образы дрожали, словно не могли удержаться в своей форме, и постепенно исчезали, смешиваясь с воздухом.

Запах, исходящий от пара, был столь же необычным, как и его вид. Это был аромат одновременно сладкий, как карамель, но обжигавший нос резкими металлическими нотками. В нём угадывались отголоски боли, страха и чего-то неуловимо пряного, напоминающего об обугленных лепестках экзотических цветов.

– Идеально, – произнесла Грила, её голос был тихим, но каждое слово, казалось, разнеслось эхом по всей кухне.

Когда пар начал исчезать, в кухне стало темнее, но от этого атмосфера только усилилась. Внезапно из одного из углов появилась тень. Она двигалась мягко, словно её тело состояло из воды или густого дыма. Это было существо без лица, полностью укрытое в клубах тёмного тумана.

Тень двигалась бесшумно, но её присутствие ощущалось даже через воздух. Она источала ледяной холод, который медленно заполнял помещение, смешиваясь с жаром от котлов. Этот контраст создавал ощущение, будто сама кухня вела бесконечную борьбу между пламенем и льдом.

Существо приблизилось к Гриле и, будто признавая её власть, склонилось перед ней. Его длинные, бесформенные руки потянулись вперёд, словно прося чего-то.

Грила посмотрела на тень, её золотистые глаза вспыхнули в полумраке. Она медленно взяла черпак, сделанный из черного металла, покрытого резными узорами, которые, казалось, двигались, пока она держала его в руках. Черпак заскрипел, когда погрузился в котёл, и из глубины поднялась густая, почти вязкая субстанция.

Свет, исходящий от блюда, был странным: он не освещал пространство, а словно впитывался в саму тень, окружавшую существо. Субстанция в черпаке переливалась золотым и серебряным, на её поверхности виднелись крошечные искры, напоминающие звёзды.

– Угощение готово, – сказала Грила, её голос был тихим, но властным, как шёпот, который не смеют ослушаться.

Она протянула черпак к тени, и та потянулась к нему своими длинными руками. Когда субстанция соприкоснулась с её дымным телом, из её глубины раздался низкий, почти стонущий звук, как вздох древнего существа.

В этот момент что-то в кухне изменилось. Воздух стал ещё плотнее, запахи обострились. Теперь в них добавилась едва уловимая сладость меда, который начинал карамелизироваться на открытом огне, но эта сладость была пронизана металлическим ароматом.

Стены, казалось, начали двигаться, будто дышали в такт с магией, заполняющей помещение. Свет от огня на плитах замерцал, становясь то ярче, то темнее, как будто само пламя реагировало на завершение ритуала.

Грила опустила черпак и вытерла руки о свой фартук, испачканный пятнами магии, крови и трав. Её глаза задержались на существе, которое, получив свою часть, начало медленно растворяться, оставляя за собой лёгкий аромат ночной росы, смешанной с пеплом.

Её лицо оставалось бесстрастным, но в уголках губ читалось удовлетворение. Её работа была завершена, но магия, которую она пробудила, продолжала жить, питая этот дом и всю бездну, что тянулась под Валдмором.

Когда гость ушёл, оставив за собой лишь исчезающий шлейф тени и пронзительный запах сырого холода, кухня снова погрузилась в тишину. Но это была не просто тишина – она была плотной, звенящей, словно наполненной ожиданием чего-то неизбежного. Воздух, насыщенный запахами магии и трапезы, становился тягучим, как мёд, оставляя металлический привкус на языке.

Грила, уставшая, но всё ещё величественная в своей угрюмой строгости, медленно подошла к маленькому деревянному столику, стоящему в углу кухни. Этот стол, тёмный и гладкий от веков использования, был её укромным местом, где не царила магия, а оставалась лишь она сама.

Стол окружали высокие полки, заставленные её инструментами и книгами. Их кожаные переплёты, потемневшие от времени, казались живыми, они источали слабый запах старости, смешанный с ароматом трав, которыми их когда-то окуривали, чтобы защитить от порчи. Тонкие руны на их обложках мерцали в отблесках пламени, напоминая о заклинаниях, заключённых внутри.

Грила села, её массивная фигура на мгновение показалась сломленной. Её руки, привыкшие к тяжёлой работе и магическим ритуалам, опустились на стол, их поверхность была иссечена шрамами, словно каждая линия на коже рассказывала историю борьбы и жертв.

Её глаза, яркие, как огонь, всё ещё блестели в танцующем свете очага. Но в их глубине, за этим ярким сиянием, таилась тьма – тьма сомнений, усталости и невыраженной боли. На её лице застыло странное выражение, одновременно суровое и задумчивое. Оно напоминало лицо охотника, который слишком долго преследует добычу и начинает задаваться вопросом: что останется, когда охота закончится?

– Сколько ещё? – прошептала она себе под нос, её голос прозвучал едва слышно, как слабый шёпот ветра, теряющегося в пустоте.

Она знала ответ на свой вопрос, но всё равно спрашивала. Каждый раз, когда она готовила, творила магию, создавала эти жуткие пиршества, она чувствовала, как часть её сущности покидает её. Это был невидимый процесс, но она знала: её душа становилась слабее, а связующее её с этим миром становилось всё тоньше, как старый шёлковый шнур, который вот-вот оборвётся.

Она провела рукой по столу, её пальцы скользнули по старым вмятинам и шрамам, оставленным ножами и горячими котлами. Эти следы были, как и она сама, знаком её работы – работы, которая питала Валдмор и его ненасытного хозяина, Суртандуса.

Но ради чего? Суртандус всегда хотел большего. Его требования становились всё жестче, его ожидания – всё выше. Валдмор, этот адский город, становился более жадным, более ненасытным, требуя от неё большего, чем она могла отдать.

Её глаза опустились на нож, лежавший перед ней. Это был её Танцующий крик, её верный спутник. Его багровые отблески вспыхивали, отражая свет от очага.

На мгновение Грила замерла. Она смотрела на нож, и её мысли, как тени, начали формироваться в нечто ясное и твёрдое.

– Если он думает, что я всего лишь инструмент, он ошибается, – произнесла она, её голос стал твёрдым, как острый край лезвия.

Она поднялась, её движение было медленным, но наполненным силой. Её фигура снова обрела привычную властность, и в её осанке читалась новая решимость.

Она взяла нож и убрала его в кожаные ножны, висевшие у неё на боку. Этот жест был почти ритуальным, как будто она готовилась не просто к следующему блюду, а к чему-то гораздо большему.

Её взгляд окинул кухню – это место, которое было её храмом и одновременно её тюрьмой. Очаги продолжали гореть, стены дышали магией, воздух был пропитан силой, которая подчинялась только её воле. Но всё это, несмотря на свою величественность, казалось ей клеткой.

И всё же в глубине её сердца зародилась мысль, крошечная, как первая искра перед пожаром, но удивительно ясная. Она знала, что, если она хочет разорвать эту цепь, ей придётся найти выход – выход из Валдмора, из власти Суртандуса, из магии, которая связывала её руки.

Грила медленно вышла из своего угла, её шаги были гулкими, но уверенными. В воздухе ещё витали остатки запахов её приготовления, но теперь они казались слабее, не такими яркими. В этой кухне, наполненной магией, в её сердце поселилась новая сила – сила, которая обещала перемены.

Её путь, который она так долго считала предопределённым, теперь казался лишь началом чего-то большего.

ГЛАВА 4: ПОИСКИ НОВЫХ ЖЕРТВ

Ночь в Валдморе дышала тьмой, густой и вязкой, словно чернила, растёкшиеся по древнему, покрытому трещинами пергаменту мира. Эта тьма была живая, она не просто заполняла пространство, но обволакивала каждый угол, каждую трещину, каждую мысль, заставляя их замирать в её удушающем объятии. Воздух был холодным, пронизывающим, как остриё клинка, но этот холод не только обжигал кожу, он проникал глубже, оседая в костях, оставляя за собой тяжёлое чувство пустоты.

На краю ледяного обрыва, уходящего вниз в бесконечную пропасть, стояла Грила. Её силуэт вырисовывался на фоне багрового неба, которое светилось, словно обожжённая плоть. Небо Валдмора не отражало звёзд, лишь безмолвные всполохи алого и золотого света, что извивались вдалеке, напоминая кровавые реки, текущие по горизонту.

Грила, с её массивной, но грациозной фигурой, казалась воплощением силы. Она стояла неподвижно, её лицо, изрезанное морщинами, было словно высечено из камня. Глаза, светящиеся ярким жёлтым светом, вглядывались в пелену снега и ветра, которые клубились внизу обрыва, словно живое существо. Эти вихри напоминали змей, извивающихся в бесконечном танце, их холодное дыхание поднималось вверх, обдавая лицо Грилы мелкими ледяными иглами.

В её руке был крепко сжат посох – длинный, из тёмного металла, венчавшийся острым металлическим крюком. Этот крюк блестел в свете багрового неба, его поверхность покрывали маленькие насечки, словно символы древнего языка, забытого в мире смертных. Каждый его зубец был острым, и казалось, что он способен разорвать не только плоть, но и саму ткань реальности.

Её одежда, тёмный шерстяной плащ с обшивкой из грубого серого меха, развевалась на ледяном ветру, будто сама тьма пыталась сорвать его с её плеч. Этот плащ был не просто защитой от холода, он хранил следы её пути: потёртые края, пятна высохшей крови и следы пепла, словно он пережил больше сражений, чем любой смертный.

Под плащом скрывались кожаные перчатки, покрытые глубокими трещинами и потёртостями от веков использования. Эти перчатки были её спутниками в работе, испачканные воспоминаниями тех, чьи жизни прерывались под её рукой. Они источали слабый запах железа и соли, словно сами стали частью тех жертв, с которыми соприкасались.

Её тяжёлые сапоги с металлическими пластинами уверенно стояли на краю обрыва. Эти сапоги, покрытые инеем и шрамами от бесчисленных путей, были изготовлены так, чтобы выдерживать мороз, царящий как в Валдморе, так и в мире смертных. Каждый их шаг оставлял следы, которые будто вгрызались в лёд, превращая его в пыль.

Грила подняла голову, её взгляд на мгновение задержался на багровом небе. Она чувствовала, как холод пробирается сквозь одежду, проникая в сердце, но этот холод был её союзником. Он будил её силы, он напоминал, что путь, который она выбрала, – единственно возможный.

– Сколько миров мне ещё предстоит пройти? – тихо прошептала она, её голос слился с шёпотом ветра, теряясь в пустоте.

Она знала, что её путь не завершится, пока Валдмор остаётся голодным. Голод этого места был безграничным, как и воля Суртандуса, чей голос ещё звучал эхом в её мыслях, требуя новых жертв.

Её взгляд вновь обратился вниз, в бесконечную пучину, скрытую под клубами снега и ветра. Она знала, что за этим обрывом простирается граница между мирами. Лёд и тьма Валдмора смешивались там с зыбкой реальностью смертных, открывая проходы, которые могли пересекать лишь такие, как она.

Её рука крепче сжала посох, и она сделала шаг вперёд, ближе к краю. Ветер ударил в лицо с новой силой, его холодный запах пропитался солью, льдом и тонкими нотками ржавчины, будто он сам не раз касался крови.

В сердце Грилы не было страха, лишь холодная решимость. Она знала, что её следующая охота начнётся именно там, за пределами Валдмора, в мире смертных, где её ждали новые жертвы.

– Они не знают, что приближается, – прошептала она, её губы дрогнули в слабой, мрачной усмешке.

Она сделала ещё один шаг, её сапог издал хрустящий звук, когда лёд под ним дал мелкую трещину. Но этот звук не остановил её. Грила собралась в путь, её силуэт на фоне багрового неба казался воплощением самой тьмы.

Её посох, зажатый в руке, отразил последний луч света умирающего дня, прежде чем она исчезла в вихрях снега, направляясь к своей новой цели.

На самом краю обрыва, где ледяной ветер становился особенно острым, словно невидимый клинок, высился древний портал. Это сооружение, скрытое во мраке Валдмора, казалось созданным не руками смертных, а самой тьмой. Его изогнутые каменные арки уходили вверх, будто пытаясь разорвать багровое небо. Поверхность камней была покрыта инеем, но даже этот ледяной покров не скрывал изломанные формы, которые его окружали.

Эти статуи, расположенные по кругу, изображали детей. Каждый из них был застывшим воплощением ужаса: истощённые тела, покрытые морщинами и рубцами, казались настолько хрупкими, что казалось, одно прикосновение ветра могло разбить их на куски. Их лица, искривлённые в гримасах страха, были направлены к центру портала, словно даже в камне они продолжали молить о спасении, которое так и не пришло.

Глаза этих каменных фигур, тёмные и пустые, отражали мольбу, застывшую навеки. Сквозь иней, покрывающий их тела, пробивались тонкие прожилки чёрной магии, будто тени, впитавшиеся в их камень. От статуй исходил слабый, горький аромат – смесь замёрзшей земли, пыли и железа. Этот запах был столь тонким, что его можно было уловить только тогда, когда ледяной ветер на миг стихал, оставляя после себя звенящую тишину.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.