Останься

– Я вас раздражаю?

Поднятый вопросительный взгляд рассмешил босса, но ответ заставил ещё больше ликовать:

– Это так очевидно?

– Определённо.

Пожав плечами с выводом «с этим сделать ничего нельзя», она продолжила дальше записывать анализ представленных перед ней зданий. Почему-то ей стало казаться, что взгляд босса продолжал гулять по лицу, будто то и дело выискивая поводы для дальнейшего опроса. Раздражало. Руки не слушались, ручка падала из рук, а внутреннее состояние заставляло переживать буквально за каждый шорох.

– Вы хотите ещё что-то спросить? – не отрываясь от записей, спросила она.

– А вы так хотите пообщаться? Скажу честно – вы довольно симпатичная девушка, но я понятия не имею, как в человеке может сочетаться такой отвратительный характер и красота, – встав со своего места, он ожидал ответа на свою пламенную речь, а девушка молчала. – Вам нечего сказать?

– Есть что, – оторвавшись от записей, она подняла глаза, полные безразличия. – Только не хочу. Такой ответ вас утроит?

– Не грубите.

– Не комментируйте мою внешность и характер, пока я вас не попросила об этом.

– Не ставьте мне задачи.

– А вы постарайтесь выполнять обязанности, чтобы я вам не ставила задачи.

Ее безразличие его раздражало. Руки были сжаты в кулаки из-за вспышки агрессии, сердце стучало, а разум твердил «ты сам виноват», вот только вместо разума сейчас превалировали эмоции, взяв верх над ним и над ситуацией. Он мог бы ещё продолжить пререкаться, вот только в самый неподходящий момент зазвонил телефон, на экране которого высветилась одна заглавная буква «К». Джексон мог скинуть, чтобы и дальше пререкаться, а потом совершенно выйти из себя, но Кейт звонила уже раз третий.

– Не думайте, что я бегу от разговора, – спустя минуты две произнёс он, – я обязательно вытрясу из вас вашу гордыню.

– Не надорвитесь.

Разозленный такой открытой дерзостью он молниеносно удалился, крепко сжимая злосчастный телефон. Эдди медленно подошёл к Лее, что продолжала спокойно дописывать свой материал.

– Мне ждать чего-то плохого?

– Да, – предельно мило, скрывая свою вырывающуюся агрессию, отвечала Лея. – Либо взорвусь я, либо этот палач.

– Рыбка моя, ну что ты не слушаешь мои советы? – расстроенный, представляя ещё одну минусовую премию, Эдди присел рядом, свесив ноги вниз, держась за голову.

Она и не хотела слушать их, лишь принять во внимание, уяснить что-то для себя, но не слушаться как верная собачка. Пока Эдди рассказывал снова какие-то пятнадцать фактов о Питчере, Лея невольно задумалась, как же ей сработаться с боссом. Деньги она получает хорошие, прокачивает свои навыки, работает в хорошем коллективе – одним словом, ее устраивало все, кроме руководства. Пока она была лишь помощником, ей не приходилось даже знать, кто у них главный, лишь слушала слухи о нем и его девушке.

– Ты меня слушаешь? Я говорю, вы несовместимы, все понятно.

– Видимо, так, – выйдя из своей задумчивость и пережитой агрессии, Лея заметила, что ее состояние было похоже на энергетическую встряску, отойти от которой требовалось длительное время. Но его у неё нет. На горизонте показался именно тот, кто занимал последнее время слишком много места в ее голове.

– Результат работы. Госпожа Хейсмон, прошу.

– Общее мнение: комплекс выполнен достаточно хорошо и объемно, детям будет не скучно, что является приоритетным. Плюсы: удобное месторасположение, наполняемость комплекса, проектирование. К сожалению, на этом все, – «все с плюсами, мистер Питчер», – минусов чуть больше.

На этом моменте и так направленный взгляд Питчера был похож на оголенный кинжал, целящийся ей прямо в блокнот, из которого она читала, а сейчас он стал ещё рассерженнее, несколько раз пожалев, что взял ее с собой.

– Начну с цветокоррекции. Минималистичный комплекс подойдёт для отдыха взрослым, но не детям. Недостаточно цветов. Газон каждого корпуса не имеет наполняемости в виде нетравмоопасных сооружений, где дети бы резвились под присмотром вожатых. Слишком много растений, вызывающих аллергическую реакцию. Беседки пустые, в них нет…

– Достаточно.

– Мистер Питчер, она, видимо, не так поняла задание…

Эдди багровел слишком быстро. Его кожа моментально превращалась в алую. Руки были влажными. Стресс.

«Один сплошной комок стресса, а не Лея Хейсмон», – сохранял спокойствие Эдди, правда, у него это выходило довольно тяжело.

– Она все правильно поняла. Почему никто из вас, мои давние креативщики, не сказал, что у нас полный прокол с цветом как минимум? Почему я это слышу только сейчас? Я нанял сотрудников не для того, чтобы вы в рабочее время пили кофе, а для того, чтобы учитывали все тонкости этого дела, – он смотрел исключительно на Эдди, а Лея впервые растерялась, не зная, что предпринимать, как спасать друга. – А вы, госпожа Хейсмон, умница. Но это ни разу не говорит о том, что мы не обсудим ваш длинный язык.

«Ещё бы, как бы он забыл», – внутренне закатив глаза, они быстро сели в машину.

…

«Отдохнуть бы», – пролетело в голове мистера Питчера.

Сегодняшний день был эмоционально сложным: общаться с закрытым человеком всегда сложнее, чем можно показаться со стороны. Хейсмон никак не шла на нормальный контакт, вечно куксилась и недовольничала, пока он совершенно не забил на неё.

Задумчивый взгляд на соседнее здание, которое окрасилось в переливающийся золотой цвет из-за заката, измученный вид и такое же измученное состояние, насекающее на то, что абсолютно нет сил ни на что.

– Момо? Привет.

– «Я же просила меня так не называть», – строгим голосом отвечала девушка из телефона на всю машину.

– Ты же знаешь, как я люблю это твоё прозвище, – не унимался он, – чем занимаешься? Поехали в клуб, отдохнём.

– «Ребёнок, какие клубы?»

– Ночные, – пояснил, – ну те, в которые ходят молодые девушки вроде тебя и молодые парни вроде меня. Ах да, – стукнул себя по голове нарочито громко, – я же совсем забыл, что в твой день обычно входит…

– «Отвали, персик. Через пятнадцать минут подъезжай».

Сбросив трубку, Питчер улыбнулся. С Моникой они давно знакомы, слишком давно, со школы. Они как-то подрались из-за парты, тогда-то маленький Джексон отхватил слишком сильно. С тех пор они стали друзьями даже не хотя этого – так вышло. Моника подала руку первая, она и старше его, она и опытнее его, она и единственный верный друг. Единственный. Всякий раз, когда девушки Питчера знакомились с ней, они начинали твердить единогласно: дружбы между парнем и девушкой нет. Ее нет, когда оба этого не хотят, но если оставить стереотипы в прошлом, капнуть глубже, то мы поймём, что друга выбирают не из-за пола, а из-за качеств.

Дом Моники находился в пятнадцати минутах езды от того самого клуба. Питчер стойко ждал ее у входа, не заходя внутрь, а она и не заставила его ждать: ровно через пятнадцать минут она была уже внизу. Коктейльное платье бежевого цвета оттеняло кожу, создавая иллюзию ню. Питчер всегда отмечал красоту девушки, и всякий раз, когда он это делал, старая подруга хлопала его по плечу, говоря, что она это слышит чаще, чем «привет».

– Пытаюсь придумать достаточно небанальный комплимент, – шутливо говорит Джексон, открыв девушке дверь как джентельмен. – Но не особо получается. Скажу классику – ты красивая.

– И тебе привет, Питчер. Я только приняла ванну, обмазалась кремами, покормила Сюзи, а тут твой звонок… Не знаю даже, рада ли я.

Моника на работе и в обычной жизни не отличалась. Единственным отличием была субординация между сотрудниками – личная просьба Джексона. Он считал, что коллектив должен между собой хорошо общаться, но не выходя за рамки дозволенного, иначе это превращалось бы в балаган и бардак.

– А ты чего так сорвался? Насколько я помню, последний раз в клубе ты подцепил какую-то девушку, которая по итогу оказалась известным репортером. И ты зарекался туда не ходить, – рассмеялась Момо, вспомнив это безумное лицо друга, когда в пять утра он позвонил, – разве нет?

Это воспоминание хотелось бы скрыть где-то под глубоко в лесу, чтобы как можно быстрее убрать его из головы. Джексон бросил слегка раздражённый взгляд на подругу, из-за чего Моника стала ещё громче смеяться, толкнув друга в плечо.

– Не обижайся. Но скриншот с того дня у меня до сих пор в избранном.

– Верю, – сухо и с долей обиды проговорил он. – Хочу отдохнуть. Сегодня смотрели объект.

– Что-то не так?

– С объектом – да, но с сотрудниками… – вспоминая кислое лицо Хейсмон, он невольно вздрогнул. – Скажи честно, я выгляжу устрашающе?

Моника задумалась.

– Скорее да, чем нет. А что, тебя кто-то не слушает? Дай угадаю, – копаясь голове, она старалась вспомнить имя девушки, что попыталась заткнуть подружку друга, – ну эта. Я забыла как ее зовут. Линда.

– Лея, – поправил он. – Она.

Каждый раз, когда она пускала свои скрытые стрелы в него, он вздрагивал от попадания прямо в цель. Стоило ей только поднять глаза, Джексон ощущал неловкость и какое-то отвратительное чувство непринятия ситуации. Запуганная, обиженная маленькая девочка пытается противостоять огромному мужчине. Но сам мужчина даже не понимал, почему она так раздражает его. И почему вызывает столько противоречивых чувств.

– Лея, да. Какая проблема-то?

– Наглая.

– Твой вкус.

– Не совсем, – поправил он. – Наглость может быть плюсом, когда ты чего-то стоишь и как минимум можешь предложить взамен, а когда ты лишь новичок в одной из ниш, то помолчи и послушай старичков.

– Она вкусная. Знаешь, как пончик от твоего нового кондитера…

– Вкусная? – переспросила Джексон.

Неожиданная характеристика сотрудницы вызвала у Питчера много вопросов, но задать он их не успевает. Они подъехали к злополучному клубу, в котором тусовались чаще всего сливки общества. Им не требовался пропуск, достаточно лишь приветствия и лица. Охранник по имени Стив давно знал их, а особенно Джексона, ведь именно он помог в поиске той самой сексуальной репортёрши, которая воспользовалась слабостью бизнесмена и проникла в самые интимные места его жизни.

Игра софитов под бит музыки, будто пропуская каждый удар через сердце, дарила тот самый вкус отрыва от реальности. Огромный танцпол был почти полон танцующими людьми. В руках были бокалы, а в голове – заслуженный отдых. Для Питчера клуб был своеобразным отдыхом от эмоций. Его утомляло быть для людей каким-то клоуном, дарящим лишь эмоции, причём не важно, какие они. Самое главное – эмоции, поэтому клуб для него то самое место, где не так важно это все демонстрировать.

Он знал, что для некоторых клуб – место, где можно познакомиться с новыми людьми, как минимум потанцевать и как максимум уехать с кем-то на ночь. Но для него это был отдых от самого себя. Раз в три месяца он приезжал сюда, смотрел на людей и просто расслаблялся. Он будто осознавал, что именно сейчас он является абсолютно неуязвимым и ничто не может потревожить его покой и умиротворение, пусть это и звучит достаточно странно, учитывая громкую музыку и количество людей.

Присев напротив танцпола, он быстро заказал напитки и какие-то стандартные блюда в качестве разгрузки.

– Где подружку потерял? Она перестала тебе драмы устраивать из-за меня? – раскинувшись на диванчике, Моника потягивала коктейль со сливками, начав с безалкогольного.

– Давай лучше не про нее.

– А я скажу, – съязвила Момо. – Я все еще не могу принять, что ты, Джексон Питчер, пошёл на поводу отца касательно этой бестии. Я не знаю, кто должен появиться в твоей жизни, чтобы она испепелила саму себя.

– Пожалуйста, Моника, – сдерживая закипевший где-то в голове мозг, он сдерживался, чтобы прямо сейчас не начать высказывать все, что думает за любую ситуацию, но учтиво молчит, съедая вся в себя.

– Могу я только узнать, какое отвратительно зло ты сделал в жизни, что тебя приковали цепями к этой… девушке?

– Ты и сама знаешь, – выдохнул он, – договор между нами для того, чтобы мои родители не лишилась комфортной жизни. И жизни в принципе, учитывая, что отец хотел с собой покончить, когда отец Кейт забрал бизнес.

– Да, но… – Моника выдохнула, сдавшись ситуации. – Твой отец сам «проиграл» бизнес.

– Он это осознаёт, но что мне оставалось делать? Смотреть, как все рушится?

– Да, ты «спас» бизнес, но когда ты начнёшь спасать себя?

Еще никогда музыка не была настолько тихой, а вопрос – настолько громким. Спасать себя – что это значить? Стать эгоистом и думать только о своих благах? Или привести жизнь к стабильности, но при этом потерять себя? Джексон часто задумывался о том, что ему нужно для того, чтобы «спасти» себя. Наверное, человек, ради которого он готов на жёсткий поступок. Человек, для которого нахождение в этой ситуации будет пыткой. Человек, ради которого он обязан поменять эту ситуацию, чтобы не потерять то единственное, что его еще держит.

Меланхолия Джексона была настолько редкой, что сейчас, когда он смотрел на танцпол, его одолевало чувство безысходности, когда обычно он всегда «выныривал».

– Извини, – отпив вина, Моника подсела ближе, – ты и сам знаешь, какое у меня отношение с семьей Рид. Кейт, Дэвид…

– Дэвид? Кейт? – Джексон рассмеялся. – Ты точно их хотела назвать?

– Не напоминай.

– Писал?

Одно слово, а в глазах Моники так много боли, что невозможно не прочитать ответ.

– Писал, – кинул Джексон.

– Закроем тему.

Один бокал красного вина не давал какого-то явного эффекта, лишь минимальное расслабление, от которого наслаждался Джексон. Руки медленно ослабевали, а голова не впускала тревогу и страхи, скрываемые за привычной миной безразличия. Расфокусированными глазами он смотрел вглубь танцпола, наблюдая за световыми, искусственно пускаемыми зайчиками.

– Твоя заноза даже здесь тебя нашла.

– О чем ты?

– А ты внимательнее посмотри.

Указав куда-то в ту самую сторону, куда указала Моника, он пригляделся, заметив девушку. Красивую девушку, танцевавшую достаточно свободно и совершенно не стесняясь своих движений, окружив рядом стоящую девушку. Ее руки были плавными, а движения – игривыми. Улыбка не сползала с лиц обеих. Вопросительно посмотрев на Момо, он решил снова проверить, а когда стал осознавать, что перед ним та самая заноза, от которой он только сегодня хотел избавиться, проклиная Эдди за принятие ее на работу, совсем потерялся, нехотя признав привлекательность. Пусть это и было очевидным фактом, он будто неосознанно пытался уйти от реальности, вечно споря сам с собой.

Девушка действительно была красива. Его рот открылся сам, не скрывая удивлённого выражения лица.

– Неплохая, – резюмировала Моника, одаривая парня саркастичной улыбкой, подтверждающей свои мысли. Она понимала мужчин, но еще больше понимала Джексона, который все еще смотрел на танцующую фигуру.

– Неплохая, – сухо, допив почти полный второй бокал вина.

Для Джексона стало открытием, что его сотрудник, чья улыбка на лице появлялась достаточно редко, может так отплясывать и стрелять глазами, привлекая к себе внимание всех. Бросив на нее еще один взгляд, по игре судьбы они встретились.

Музыкальный шум моментально стал фоном, в то время как собственный разум сканировал эмоции. Те самые, испытывать которые он не хотел.

Медленно улыбка с лица девушки стала угадать, превращаясь обратно в статичного сотрудника офиса «Модерн тур групп».

– Не прожги дыру в ней, она тебя уже заметила.

– Плевать. Буду смотреть столько, сколько потребуется. Что она о себе возомнила? – резко возросшая злость затмевала здравый рассудок, совершенно не следя за тем, что он говорит.

– Сейчас? Или вообще?

– На работе.

Злость пропитывала весь потерянный рассудок босса, пока он продолжал пялится на стеснительное лицо девушки, чей взгляд вернулся в тот, который Питчер заслужил: презрительный, исподлобья выглядывающий.

– Персик? Ты чего в ней дыру делаешь? Ну есть и есть эта Лея, пусть живет себе. Главное, что работу выполняет, – пожимала плечами Моника, а сама связывала нити, за которые нужно будет цепляться завтрашним денёчком, выпытывая у босса информацию о появившейся одержимости.

…

Голова отвратительно сильно болела. Даже подняться с кровати и выключить звенящий будильник было тяжелее обычного, хотя вернулись они не так уж и поздно. Даже непьющей Лее было тяжело просыпаться, что же говорить о ее друзьях, развалившихся в другой комнате? Колтер на сегодня сделал выходной, предупредив и покупателей, и поставщиков, а Лея в эту же минуту думает о том, как подняться с кровати, ведь ее работу никто не отменял.

Тихо-тихо она проходит на кухню, автоматически выполняя всевозможные действия. Голова медленно начинала просыпаться. Воспоминания о вчерашнем дне сначала ужаснули, а потом и порадовали, напоминая о желанном отдыхе в клубе. Но сложилось впечатление, что что-то очень важное остаётся где-то там, далеко-далеко.

– На часах 7:20. И мы…

Поздние утренние новости как обычно барабанили по голове, но даже Колтер привык к этой рутине. Он оставался у них достаточно часто, поэтому смирился.

Кофе, просыпающийся город и …

Мистер Питчер в клубе.

Вот – то самое, о чем мозг хотел либо забыть, либо просто стереть!

Утренний кофе моментально стал безвкусным, а новости слишком – громкими.

В то время на другом конце города Джексон Питчер просыпался бодреньким и свеженьким. Его организм привык к таким дозам алкоголя, поэтому, сделав все свои утренние дела, он направился на работу.

Лея бежала со всех ног, потому что впервые она опаздывала. Опаздывала не по своей вине, как ей казалось, а по вине начальника, заполонившего ее голову. Она задумывалась о своем состоянии вчера, когда Питчер смотрел на неё, а также о том, как она выглядела. Лея совершенно пропустила тот момент и длительность зрительного контакта, из-за чего она переживала больше обычного. Для неё работа и личная жизнь – абсолютно разные стороны, которые следует скрывать друг друга, чтобы не мешали.

Но сейчас эта грань была нарушена.

Будто субординации между ними больше нет, либо она есть, только едва-едва держащаяся на ниточке.

Питчер уже подбегал к дверям офиса, как тут же заметил бегущую девушку, чьи глаза в момент округлились. Вторая встреча за день, только первая состоялась в голове, планируя всевозможные ответы на саркастичные вопросы босса.

– Госпожа Хейсмон, вы опаздываете? На вас это не похоже, – обольстительно, не скрывая насмешки, он приоткрыл дверь для неё, ожидая, пока девушка подбежит, а та лишь замедлилась, выпрямляясь под таким взглядом.

– Доброе утро, – в своей холодной манере, приведя себя в чувства, она подняла голову, посмотрев на него в ответ.

Будто вспышка, схожая с молнией, пронеслась между ними, отчего у Питчера закололо сердце. Лея не изменяла себе, ее взгляд был подобен льду, а губы сомкнуты в единой линии. Вчерашняя улыбка и удивительно спокойный взгляд совершенно не сочетались с привычной Леей Хейсмон, за которой успел понаблюдать мистер Питчер. И ему до жути становилось интересно, кто или что влияет на такое состояние девушки. Этим он и решил заняться, вызвав девушку на обещанный ковёр. В руках Леи было два кофе, сделанных на автомате и без какого-то подтекста.

– Кофе? Мне?

– Нам. Я не успела выпить утром, так как опаздывала. Вы не против?

– Нет, конечно, – удивившись своему же ответу, он взял чашку, принюхался.

– Это не отрава, – раздраженно бросила девушка, пока усаживалась в подготовленное кресло.

– Пахнет интересно. Что это?

– Капучино с лесным орехом. Я спросила у Эдди, у вас нет аллергии на орехи, – буднично, будто даже и не колотится общее воспоминание.

Неловкая тишина была у обоих, пока Питчер пробовал кофе, чтобы потом сказать что-то вроде:

– Хорошо. Но вам не получится меня задобрить.

– Я и не пыталась, – уверенно, с долей неловкости, произнесла она.

– Хорошо. Я вас вызвал формально, я и так знаю, какие успехи у вас за эту неделю. Вы молодец.

От неожиданной похвалы босса Лее захотелось даже улыбнуться, вот только речь все ещё была не закончена.

– Однако ваше пренебрежительное отношение ко мне заставляет задуматься о моей некомпетентности как начальника. Я вас прошу либо перестать пререкаться по любому поводу, либо прямо сейчас сказать, что вас конкретно не устраивает во мне как в начальнике.

Удивлённый взгляд, открывающейся и закрывающейся рот от немого вопроса и тишина.

– Молчание – золото. Вы свободны. И да, – осторожно, боясь обжечься, надменно коснулся кофе, смотря на стоящую в дверях девушку, – ночью вы блистали.

Обессиленная от ночной вылазки и от вечного недовольства босса Лея молчала, пока не прозвучала эта фраза. Она буквально глотала извинение, которое хотела ему принести за неудобства, доставленные ее характером. Она буквально выплёвывала из себя это злосчастное «прошу прощения», пока он не сделал всего лишь одну ошибку, нарушив свой же «устав».

– Извините, что и сейчас я вам покажусь грубой, но не мешайте личную жизнь и работу. Вот вам и один пункт к графе о том, что меня не устраивает – субординация, а точнее, ее отсутствие.

Закрыв за собой дверь, она не только позволила оставить последнее слово за собой, но и задуматься о себе.

…

Рабочий день подходил к концу, пока Лея медленно выдвигалась домой, потирая ноги в болезненном месте. Отдых ночью плохо сказался на работе. И комментарий мистера Питчера о том, как она, по его словам, блистала, были совершенно ни к чему. Стыд и злость, что он видел эту потаенную часть ее жизни.

– Долго будешь стоять на одном месте?

Колтер стоял свеженький и нарядный, будто собирался на второй ночной заход. В руках кофе и булочка, а в глазах – радость.

– Спаситель, – промычала Лея, перед этим оглянувшись по сторонам. Для всех она должна оставаться ледышкой.

– Чего так глядишь? Все нормально?

И она не посмела даже промолчать, вывалив на друга все, что скопилось да сегодняшний день. И за вчерашний. И за позавчерашний. Вчера времени поговорить особо не было, лишь обмолвиться словечком. Пока она рассказывала, какой же мерзкий у неё босс, они успели обойти дом несколько раз. Но Лея продолжала говорить и тогда, когда на часах уже было далеко за полночь.

– А у него есть хорошие черты?

– Нет. Абсолютно. Ни одной.

– Почему вы как-то не посодействуете для его ухода?

– Он всем нравится.

Ступор на лице парня читался отчётливо.

– Как он может нравиться, если ты говоришь, что в нем нет ни одного хорошего качества? – медленно, чеканя каждое слово, проговори он, усмехнувшись с задумчивого лица девушки. – Либо ты что-то не договариваешь, либо здесь что-то другое.

– Внешность. Он довольно симпатичный. Это может считаться?

– Сомневаюсь, что одна только внешность влияет на его работу. Может, вам действительно нужно поговорить… о вас?

– Чего?! – вспылила Лея. – О ком? О нас?

– О ваших взаимоотношениях, если тебе станет легче.

Лея не стала даже отвечать. Решив всё-таки сменить тему, она двинула Колтера локтем в бок, подмигивая слишком навязчиво, чтобы не уловить скрытый смысл в ее намёках. Ему обычно было все равно на это, но сегодня он был крайне раздражён.

– Если хочешь что-то сказать, говори прямо, – твёрдо ответил он. – С Элиз у нас ничего не было, в ее голове по-прежнему Лиам.

Это имя произносить было под запретом всем, в том числе и Колтеру. Бывший парень Элиз был страшным человеком, чьё присутствие даже в компании трёх собак и четырёх телохранителей не позволяло чувствовать себя в безопасности. Тиран, деспот и маньяк – синоним к его имени в памяти каждого из них, но для Элиз он оставался сладким фрагментом воспоминания. Горячо влюблённый Колтер с самого детства был рядом с Элиз, позволяя помыкать собой как угодно, лишь бы быть рядом, пока на его глазах она не поцеловала Лиама, в то время как он смотрел ему прямо в глаза, не скрывая своей дикой усмешки маньяка.

С горечью, с каким-то неизведанным чувством, он опустился на скамейку, закрыв лицо холодными ладонями.

– Прости, – шепнула Лея, присев рядом. – Прости, прости, прости.

Ее горячие руки легонько касались его, отдавая по возможности все своё тепло, лишь бы он хотя бы чуть-чуть согрелся.

– Ты хочешь поговорить об этом?

– Нет, – полушёпотом ответил он, поднимая голову. – Скажу только одно: никогда не пойму этой дикой тяги к опасному, недоступному и холодному у девушек. Почему между добром и злом выбор, очевидно, в сторону второго? – на выдохе произнёс он. – Я пойду? Тебя довести до этажа?

– Я справлюсь, – улыбнулась, – беги.

Зайдя в дом, первое, что она увидела, – спящую сестру около кричащего телевизора где-то в гостиной. Вокруг раскиданы фантики от конфет, всевозможные шоколадки и «Титаник». Фильм подходил к концу, в то время как на глазах Элиз отпечатались ещё не стёкшие слёзы, от которых у Леи где-то около рёбер заныло. Сестра все ещё его помнила и хранила в своей памяти чертовы воспоминания. Но больнее всего испытывать то, как ты проживаешь не прожитые мгновения, которые не никогда не сбудутся, так и оставшись миражем.