Все дороги ведут в «нигде»

Кирилл глубоко вдохнул, пытаясь унять растущую головную боль. Всё это звучало как абсурдный сон, но он уже перестал удивляться.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Веди меня к этому вашему Сабантуеву. Но не рассчитывай, что я смогу воспринимать всё это всерьёз.

– О, Сабантуев ждёт с нетерпением, – заверила она. – Ему важно показать тебе, что твои идеи действительно работают. И, кстати, он очень гордится проектом "Рынки будущего". Это ведь на твоих рассказах основано!

Кирилл хотел возразить, но махнул рукой, решив, что лучше увидеть это безумие самому.

Алина и Кирилл шли по улице, которая носила его имя. Он невольно замедлил шаг, разглядывая архитектуру, пеструю рекламу и идеально выверенные тротуары. Улица писателя Кирилла Говорова была воплощением городского величия: широкая, мощёная, с шестиполосным движением и фасадами домов, выполненными в строгом классическом стиле. Но при этом чувствовался налёт футуризма – зеркальные окна, световые панели, сменяющие цвет в зависимости от времени суток.

– Улица Говорова, – пробормотал Кирилл, глядя на табличку с его именем, закреплённую на одном из зданий. – Они, кажется, решили совсем не стесняться.

– Это же символ, – ответила Алина, словно объясняя очевидное. – Ты ведь знаешь, что всё это построено благодаря твоим идеям. Улица отражает гармонию порядка и свободы. Каждый её метр пропитан духом эпохи Говорова.

Кирилл усмехнулся, но его взгляд оставался задумчивым. Они подошли к главной площади, и перед их взором предстал памятник, который невозможно было не заметить. На высоком постаменте из чёрного мрамора возвышалась статуя, которая заставила Кириллу остановиться, положив руки на грудь.

– Это что ещё за безумие? – наконец произнёс он, глядя на памятник.

На бронзовом троне-унитазе сидел он сам – Кирилл Говоров, расслабленный, с книгой в руках. Его лицо выражало философское спокойствие, а в руке застыла раскрытая книга, как будто воплощение знаний.

– Почему безумие? – удивилась Алина, ее тон был искренним. – Ты же символическая эпоха. Кирилл Говоров – вдохновитель, чьи идеи подарили Ксенополии свободу без стыда и лицемерия. Этот памятник – посмотрите на ваше движение.

Кирилл молча разглядывал статую. Бронзовый постамент был украшен цитатами из его книг, оформленными в пафосном стиле: «Свобода начинается с мысли!» , «Познай себя – и примешь мир!» . Но всё это выглядит абсурдным из-за контекста.

– На унитазе? – спросил он, покачав голову.

Алина улыбнулась, будто ее совсем не смущала абсурдность происходящего.

– У нас говорят: «Говоров дал нам свободу, даже сидя на троне». Ты стал символом откровенности, раскрепощённости, избавления от условностей.

Кирилл следом переводил взгляд с надписей на улыбающиеся лица прохожих, которые с восхищением фотографировались в подножии статуи.

– Свобода требует героев, – повторила Алина, как будто это всё объяснило.

Кирилл посмотрел на нее, а затем снова на бронзового себя, сидящего на троне.

– Свобода, говорит… – тихо сказал он, усмехаясь. – Ну, по крайней мере, смешно.

Кирилл отвернулся от памятника и посмотрел вперёд. Вдалеке уже виднелась мэрия – массивное здание из белого камня, украшенное бронзовыми оленями. Оно возвышалось над остальными постройками, символизируя мощь и порядок.

– Вот она, мэрия, – сказала Алина. – Величественное место. И здесь нас ждёт Сабантуев. Он наверняка уже готов показать тебе, как твоё наследие стало основой всего.

Кирилл не ответил. Он чувствовал себя словно в чужом сне, в котором реальность перевернули, а он сам оказался в центре событий, которые не мог контролировать. Улица Говорова, статуя, мэрия – всё это выглядело как грандиозный театр, где его роль уже написана, даже если он её не выбирал.

Массивные двери мэрии Изграда раздвинулись, и Кирилл вместе с Алиной вошли в просторную приёмную. Пол блестел так ярко, что отражал каждую деталь, включая Кирилла, выглядевшего слегка озадаченным, и Алину, шагавшую с видом человека, который тут не впервые.

Но первое, что бросалось в глаза, было вовсе не это. В центре комнаты за сияющим стеклянным столом сидела девушка в откровенном нижнем белье – кружевной комплект, больше похожий на аксессуар, чем на одежду. Она встретила их совершенно невозмутимым взглядом, словно её внешний вид был самой естественной вещью на свете.

Кирилл замер, его взгляд метался между Алиной и секретаршей.

– Это что такое? – прошептал он, слегка отстранившись от стола, словно боялся, что стол тоже может оказаться частью странного ритуала.

– Это Лана, секретарь мэра, – спокойно ответила Алина, словно всё было в порядке вещей.

Лана кивнула с профессиональной улыбкой, будто Кирилл стоял перед банальным банковским клерком.

– Добро пожаловать, – произнесла она мягким голосом. – Вам назначено на это время. Чем могу помочь?

Кирилл обернулся к Алине, нахмурившись.

– Это шутка? – спросил он.

Алина пожала плечами.

– У нас тут всё прозрачно. Лана не просто секретарь, она символ доступности власти. Каждый посетитель может получить любую услугу, если захочет. Это часть национальной программы по снятию стресса.

– Услугу? – Кирилл поднял брови, начиная понимать, что программа "прозрачности власти" была буквально воспринята Сабантуевым.

– Да, конечно, – подтвердила Лана, невозмутимо поправляя браслет на запястье. – Однако, если вы хотите только пройти к мэру, это тоже допустимо.

– Я… Я просто пройду, – поспешно ответил Кирилл, всё ещё стараясь не смотреть на секретаршу.

Лана нажала на невидимую кнопку, и одна из стен с тихим шипением раздвинулась, открывая проход.

– Мэр ждёт вас, – произнесла она с профессиональной теплотой.

Кирилл шагнул вперёд, но остановился, оглянувшись на Алину, которая уселась в кресло, явно намереваясь остаться в приёмной.

– Ты не идёшь? – спросил он.

– Сабантуев предпочитает конфиденциальные встречи, – ответила Алина, скрестив ноги. – А я тут немного расслаблюсь. Лана сделает массаж головы, она в этом профессионал.

Кирилл нахмурился, но ничего не сказал. Он развернулся и шагнул в кабинет, пытаясь понять, где заканчивается фарс и начинается реальность.

Сабантуев встретил Кирилла с бурным энтузиазмом, словно перед был ним не человек, а рок-звезда. Он встал из-за огромного стола, раскинув руки, как будто собирается обнять гостя. Его голос звучит громогласно:

– Кирилл Говоров! Тот самый! Добро пожаловать в город, построенный по вашим идеям! – Он схватил Кирилла за плечи, буквально усаживая его в кресло. – Вы не представляете, как много вы значите для нас!

Кирилл, ошеломлённый такой эмоциональной атакой, едва успевает вставить слово, пока Сабантуев с вдохновением рассказывал, как воплощал его "великие мысли".

Кирилл оказался в кресле, которое сразу же подстроилось под его фигуру, буквально обнимая его мягкими подлокотниками. Он с удивлением взглянул на Сабантуева, который, отойдя от стола, начал энергично жестикулировать, словно актёр на сцене.

– Мы называли этот проект "Город мечты"! – воскликнул мэр, взмахнув рукой в сторону огромного экрана, где замелькали кадры счастливых людей на улицах, магазины, фонтаны и, конечно, рынок с борделями. – Всё по вашим идеям, Кирилл! Всё до мельчайших деталей!

– Хочу заметить, – осторожно начал Кирилл, – что в моих рассказах не было борделей на главной площади.

– Вот именно! – Сабантуев указал на него, как будто тот сделал блестящее замечание. – Вы оставили пространство для интерпретации, и мы с удовольствием его заполнили! Это творческая адаптация. Народ в восторге!

Кирилл недоверчиво смотрел на мэра, который снова начал расписывать величие проекта.

– Ваши идеи о свободе – гениальны! – продолжал Сабантуев, шагая вокруг стола. – Мы даже ввели еженедельный праздник – День внутренней гармонии. Это когда все обязаны расслабляться. Я лично подписал указ, чтобы гражданам выдавали бесплатные ваучеры в места удовольствий!

– Ваучеры? – Кирилл чуть не подавился воздухом. – Вы хотите сказать, что вы… спонсируете это?

– Разумеется! – Сабантуев поднял палец, словно преподавая урок. – В вашей эпохе всё должно быть честно. Никакого лицемерия! Если люди хотят удовольствий, мы не просто разрешаем им – мы помогаем. Это ведь способствует их продуктивности.

– А налогоплательщики как на это реагируют? – саркастично уточнил Кирилл.

– Они счастливы, – с энтузиазмом ответил Сабантуев, глядя на экран, где мелькнул сюжет о торжественном открытии нового борделя под лозунгом "Порядок начинается с удовольствия". – Более того, мы получили премию за лучший социальный проект года!

Кирилл закрыл глаза и глубоко вдохнул, чувствуя, как реальность окончательно ускользает.

– Послушайте, – начал он с нажимом. – То, что я писал, это фантастика, это вымысел! Я не думал, что кто-то воспримет это всерьёз!

Сабантуев кивнул с видом мудреца, который уже понял всё лучше собеседника.

– Конечно, фантастика! Именно это нас вдохновило! Мы построили Изград как город, где фантазии становятся реальностью. И, позвольте, мы добились невероятного.

Он снова сел за свой огромный стол и сложил руки перед собой.

– Но я хочу услышать вас, Кирилл. Ваше мнение для нас священно. Скажите, что бы вы изменили? Может, добавить ещё одну "зону внутренней свободы"? Или, может, больше акцента на фестивалях?

Кирилл встал, ощущая, как кресло пытается удержать его, но ему удалось вырваться.

– Я… пока что просто осматриваюсь, – сказал он, стараясь не выглядеть слишком раздражённым.

– Прекрасно! – Сабантуев хлопнул в ладоши. – У нас есть время. Я организую экскурсию по нашим проектам. Вас ждёт незабываемое путешествие по городу, построенному по вашим мечтам!

Кирилл развернулся к двери, чувствуя, что ему нужно срочно выйти и вдохнуть немного свежего воздуха.

Кирилл остался на месте, устало вглядываясь в Сабантуева, который продолжал свой энтузиазм на грани театрального выступления.

– Слушайте, – наконец сказал Кирилл, его голос звучал твёрдо. – Вы, видимо, всё ещё не поняли. Всё, что вы тут создали, – это не мои идеи. Это не то, о чём я писал. Это была фантастика. Просто фантастика!

Сабантуев кивнул с понимающим видом, словно учитель, который слышит очевидный, но неверный ответ от ученика.

– Ах, Кирилл, вы скромничаете. Вы написали не просто фантастику. Вы создали миры, которые вдохновили миллионы! – Он театрально сложил руки. – Позвольте, я вам объясню.

Он подошёл к столу и активировал голографический экран. В воздухе появились изображения книг Кирилла, обложки, страницы, и… что-то странное.

– Это было в 1917 году, – начал Сабантуев с интонацией лектора. – Тогда простой человек, но гениальный мыслитель Иван Деньжин, случайно наткнулся на ваши труды.

– Подождите, – перебил его Кирилл. – 1917? Вы шутите? Я даже не родился тогда!

– Конечно, нет, – кивнул Сабантуев, как будто это только подтверждало его слова. – Мы говорим о другой эпохе, о времени, когда идеи ещё не были материалом. Иван Деньжин нашёл одну из ваших книг – "Пределы свободы". Вы описали там мир, где люди освобождаются от стыда и запретов. Деньжин понял, что это руководство к действию!

– Руководство? – Кирилл фыркнул. – Это был антиутопический рассказ!

– Именно, – согласился Сабантуев, будто слова Кирилла только подтверждали его правоту. – Но Деньжин увидел потенциал. Он систематизировал ваши идеи и написал труды, как их воплотить в жизнь. Эти труды стали основой Великой Сексуальной революции.

– Великой… чего? – переспросил Кирилл, чувствуя, как его терпение начинает сдавать.

– Великой Сексуальной революции! – с энтузиазмом повторил Сабантуев. – Это был момент, когда изголодавшиеся по удовольствиям массы пришли к власти и построили Ксенополию. Деньжин верил, что "живи за счёт других" – это ключ к гармонии.

Кирилл опустил голову, глядя на свои руки, словно хотел убедиться, что всё это не сон.

– И что, всё так прекрасно шло? – спросил он, не поднимая взгляда.

Сабантуев слегка замялся, но его улыбка не пропала.

– Были трудности, конечно. Несколько десятков лет назад страна чуть не развалилась. Но новый лидер, Генеральный директор Казявичус, нашёл решение. Он сплотил народы Ксенополии единым сексом.

– Единым сексом? – Кирилл даже не пытался скрыть сарказм. – Это что, национальный проект?

– Абсолютно верно, – гордо ответил Сабантуев. – Вся страна объединилась. Казявичус сказал: "Если мы будем наслаждаться вместе, мы будем сильны вместе".

Кирилл рассмеялся, но это был смех человека, который больше не знает, как реагировать.

– И как другие страны это восприняли? – спросил он, уже предвидя ответ.

– Они отвернулись, – тяжело вздохнул Сабантуев. – Их ханжество не позволило понять нашу революцию. Мы закрыли границы, но наша разведка успешно крадёт все их технологии, улучшает их и воплощает в жизнь.

– То есть вы буквально живёте за счёт других? – уточнил Кирилл.

– Точно! – Сабантуев сиял. – Это же ваш завет, Кирилл!

Кирилл молчал, глядя на Сабантуева. У него было только одно желание – узнать, как можно выбраться из этого фарса.

Глава 7

Как только Кирилл и Сабантуев покинули кабинет, их встретила Алина, всегда уверенная в своей роли проводника по этому сюрреалистическому миру. Она стояла в коридоре, словно уже знала, что мэр собирается показать Кириллу.

– Алина! – радостно воскликнул Сабантуев, раскинув руки, как будто приветствуя родственную душу. – Как раз вовремя. Мы идем в "Зону Свободы". Кириллу обязательно нужно это увидеть.

– Конечно, – ответила Алина таким спокойным голосом, будто поход в "Зону Свободы" был обычной прогулкой. – Это ведь ваша главная гордость, мэр.

Кирилл лишь вздохнул и пошел за ними, чувствуя, как абсурд происходящего достигает новых высот. Они зашли в лифт, и Сабантуев нажал кнопку с надписью "ЗС". Лифт начал спускаться, так медленно, что это напоминало какой-то ритуал.

– Мы специально замедлили лифт, – пояснил Сабантуев с улыбкой, заметив взгляд Кирилла. – Это позволяет посетителям почувствовать, что они оставляют свои повседневные заботы позади.

– Замечательно, – пробормотал Кирилл. – Попробуйте добавить музыку в следующий раз. Может, гимн свободе.

– О, отличная идея! – воскликнул мэр, будто это действительно было блестящее предложение.

Двери лифта открылись, и перед ними предстала "Зона Свободы". Первое, что бросилось Кириллу в глаза, была огромная неоновая вывеска, пульсирующая в такт медленной расслабляющей музыке: "Добро пожаловать в ЗС! Ваши желания – наша миссия!"

– Ну что? – Сабантуев развел руки в стороны. – Впечатляет, не так ли?

Кирилл не ответил, лишь медленно сделал шаг вперед, пытаясь понять, что он видит. Пространство "Зоны Свободы" было огромным – что-то среднее между торговым центром, ночным клубом и цирковой ареной. Люди ходили, смеялись, танцевали, и казалось, что здесь нет никаких правил.

– Начнем с главного, – сказал Сабантуев, указывая на первую зону, над которой висела вывеска: "Караоке Желаний".

Внутри была небольшая сцена с микрофонами, на которой люди пели такие странные песни, что Кирилл невольно остановился, чтобы послушать.

– Это гимн свободы? Что это? – спросил он, когда один из выступающих начал исполнять мелодию, состоящую из повторяющихся слов о сексе.

Кирилл вслушался в текст, его глаза расширились от удивления.

– Свобода – это когда ты трахаешься с кем хочешь в общественном туалете с незнакомцем из кофейни, а потом идешь домой к любимой жене—пел мужчина.

Кирилл посмотрел на Сабантуева с смесью недоумения и ужаса.

– И это одна из главных зон? – спросил он.

– Точно, – ответил Сабантуев с улыбкой и одобрительным кивком. – Здесь каждый может выразить свои желания, как есть, без осуждения. Это, в конце концов, Зона Свободы. Здесь нет правил, только желания.

Кирилл покачал головой в неверии, отворачиваясь от сцены. Он не мог поверить своим глазам и ушам. Это место было дурдомом, искаженным отражением мира, который он знал.

Он почувствовал руку на своем плече и обернулся, чтобы увидеть Алину. Она улыбалась, ее глаза блестели от веселья.

– Ты еще ничего не видел, – сказала она тихо, почти заговорщически. – Пойдем, я покажу тебе остальное.

Они подошли к зоне, называемой Кафе Доверия. Люди сидели за круглыми столиками, глядя друг другу в глаза, а в центре каждого стола стояли лампы, которые меняли цвет.

– Что это? – спросил Кирилл, указывая на один из столиков, за которым мужчины и женщины, казалось, соревновались, кто дольше сможет выдерживать зрительный контакт.

– Это Кафе Доверия, – объяснила Алина. – Здесь люди делятся своими самыми сокровенными секретами, мечтами, страхами. Лампы меняют цвет в зависимости от интенсивности их связи.

Кирилл наблюдал, как пара за соседним столом наклонялась ближе друг к другу, их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Лампа между ними пульсировала ярко-синим цветом.

– Что означает этот цвет? – тихо спросил Кирилл.

– Синий означает глубокое доверие, – ответила Алина. – Это высший уровень связи. Большинство людей достигают лишь желтого или зеленого.

Кирилл покачал головой, на его лице мелькнула едва заметная улыбка.

– А если они не находят этой связи? – спросил он.

– Тогда проигравший должен исполнить самые темные сексуальные фантазии победителя, – ответила Алина.

Кирилл замер, ошарашенный.

– Это кажется… жестоким.

Алина пожала плечами.

– Все основано на согласии. Они сами выбирают играть, зная правила. К тому же, иногда проигравший получает от этого больше удовольствия, чем победитель.

Кирилл оглядел кафе, наблюдая за парами, напряженно смотрящими друг на друга, и за лампами, пульсирующими разными оттенками. Он почувствовал странную смесь беспокойства и очарования.

– Пойдем, – сказала Алина, взяв Кирилла за руку. – Здесь есть еще много чего посмотреть.

Они прошли мимо "Кафе Доверия" и вошли в слабо освещенный коридор, вдоль которого были двери.

За одной из них Кирилл увидел зал, где несколько человек, обвязанные яркими лентами, лежали на мягких матах и хором повторяли: "Я свободен, я расслаблен". Кирилл замедлил шаг, чтобы разглядеть происходящее, но Сабантуев потянул его дальше.

– Это наше тренинг-занятие "Абсолютное спокойствие", – пояснил он. – Люди могут буквально отдохнуть от собственных мыслей.

– А если кто-то все-таки решит подумать? – усмехнулся Кирилл.

– Это недопустимо! – с мнимой серьезностью ответил мэр. – Мы за полную прозрачность и честность.

Наконец, они пришли в центр "Зоны Свободы" – "Купол Откровенности". Это была гигантская стеклянная сфера, внутри которой сидели люди, окруженные экранами, на которых транслировались их лица и слова.

Кирилл посмотрел на экраны и увидел самых разных людей: молодых и старых, богатых и бедных, красивых и не очень. Но у всех было одно общее: они рассказывали свои жизненные истории, изливали душу, делились переживаниями и мечтами.

– И зачем они это делают? – спросил Кирилл.

– Потому что хотят быть услышанными, – ответила Алина. – Потому что хотят, чтобы их поняли. Потому что хотят почувствовать, что они не одни в своих переживаниях.

Кирилл прислушался к рассказу одной пожилой женщины, сидящей в кресле. Она подробно описывала, как и в какой форме она хотела бы заняться сексом с мэром Сабантуевым.

У Кирилла подкатила тошнота, и он отвернулся от экранов. Казалось, что в этом мире люди утратили саму концепцию интимных границ.

– Разве это не нарушение чьих-то прав? – спросил он, пытаясь подавить подступающий к горлу рвотный спазм.

– Здесь нет секретов, – ответила Алина, ее голос был спокоен и уверен. – Мы верим, что открытость – ключ к истинной свободе. Чтобы быть свободным, нужно сначала освободиться от оков собственных мыслей и страхов.

– Если гражданин хочет заняться со мной сексом, ему это не запрещено, – добавил Сабантуев. – Но, к сожалению, я – один из более чем десяти миллионов граждан нашей столицы Изгарада. Поэтому раз в год мы проводим конкурс, по результатам которого десять изградянок с самым высоким уровнем доверия получают возможность потрахаться со мной. Это великая честь для них и огромная ответственность для меня – доставить им удовольствие.

По коже Кирилла пробежал холод. Он почувствовал волну отвращения и тошноты. Это был не тот мир, который он знал, не та Россия, о которой он писал. Это была искаженная, извращенная пародия на его рассказы и мечты.

– Зачем вы меня сюда привели? Почему я часть этого? – прошептал он, с трудом сдерживая голос.

Сабантуев повернулся к нему, его светлые глаза отражали яркий неоновый свет.

– Потому что ты – наша путеводная звезда, Кирилл. Твои рассказы, твои слова – основа нашего общества. Без тебя этого ничего бы не было.

Кирилл отшатнулся, его глаза расширились от недоверия.

– Но я никогда не хотел, чтобы это произошло. Я никогда не хотел, чтобы люди жили так.

Алина подошла ближе, ее голос был мягким, но твердым.

– Намерения не важны, Кирилл. Важны только результаты. Твои рассказы дали людям надежду, видение новой жизни. Они взяли это видение и сделали его своей реальностью.

Кирилл покачал головой, его мысли метались.

– Это не реальность. Это не Россия, – прошептал он, его руки сжались в кулаки. – Это какой-то кошмар.

Лицо Алины смягчилось, в ее взгляде мелькнуло неожиданное сочувствие.

– Это может казаться тебе таким, Кирилл, но это наш мир. Наша реальность. Ты не можешь просто пожелать, чтобы этого не стало.

– Я найду выход отсюда, – заявил Кирилл, его голос дрожал от решимости. – Я не останусь здесь и не буду смотреть, как люди превращают мои рассказы в… это.

Алина тяжело вздохнула, ее плечи немного опустились.

– Кирилл, послушай меня. Ты не можешь уйти. Этот мир нуждается в тебе. Ты – их надежда, их путеводный свет.

Но ее слова не достигли его. Кирилл сжал челюсти, его глаза горели упрямством.

– Мне все равно, что они хотят или в чем нуждаются. Я не буду частью этого. Я не позволю им использовать мои слова, мои рассказы, чтобы оправдать это… это безумие.

Сабантуев тяжело вздохнул, его лицо стало задумчивым.

– Кирилл, ты не понимаешь. Это прогресс. Это эволюция. Здесь люди свободны выражать себя, жить своей правдой.

– Друзья мои. Скажите, могу ли я погулять по городу без вас? – спросил Кирилл.

– Конечно, – ответила Алина. – Вот, возьми, – она протянула устройство, напоминающее смартфон. – Если понадобится автомобиль, просто нажми кнопку с его изображением, и тебя отвезут, куда скажешь.

Кирилл с недоверием взял устройство и положил в карман.

– Но я должна предупредить, – добавила Алина. – Я не уверена, что ты захочешь увидеть то, что может предложить этот город.

– Я рискну, – ответил Кирилл, пытаясь показать уверенность, но голос его предал.

Сабантуев одобрительно кивнул:

– Очень хорошо, Кирилл. Но помни: что бы ты ни увидел, что бы ни случилось, ты всегда здесь желанный гость. Теперь это твой дом.

Кирилл поблагодарил мэра и вышел из "Зоны Свободы".

Он шел по улицам Изгарда, пытаясь осознать то, что происходило перед его глазами. Это был мир, который он, сам того не желая, создал своими словами, но с каждым шагом он все яснее понимал, что его мечты изувечили, превратив в кошмар. Город жил, гудел, дышал, но это дыхание было тяжелым, затхлым, пропитанным чем-то тревожным.

Его путь начался с центрального проспекта, который вскоре сузился в узкие улочки, словно специально созданные, чтобы давить на сознание. Свет от фонарей тускнел, превращаясь в болезненный желтоватый оттенок, отчего казалось, будто воздух становится гуще. Люди, мелькающие в тенях, больше походили на хищников, чем на жителей. Они не говорили, но их взгляды скользили по Кириллу, как ножи по шелку.

Первой его остановкой стала аллея с неоновой вывеской, на которой полустертые буквы складывались в слова: "Черный рынок желаний". Здесь торговали всем, что могло возбудить, обмануть или сломать человеческую душу. На полках стояли бутылки с этикетками: "Забвение", "Храбрость", "Вечный сон". В одном углу высокий худощавый человек предлагал поддельные воспоминания – обрывки чужих жизней, которые можно было имплантировать в сознание.

Кирилл смотрел на людей, суетящихся возле продавцов. Их глаза лихорадочно блестели, а руки нервно шарили в карманах в поисках денег или чего-то для обмена. Один мужчина кричал, что ему нужно больше боли, и бросал свои последние купюры в лицо продавцу, который лишь усмехался.

– Нужен товар, друг? – к Кириллу подошел сгорбленный человек с глазами, напоминающими глаза слепой рыбы. – У нас все настоящее. Удовольствие, отчаяние, даже чистый страх.

Кирилл отвернулся, чувствуя, как подступает тошнота.