Легенды Саввары: Когда умрет последний из Вас

– А если они и правда хотят этого, – Фавий корит сам себя за эти слова. Они звучат глупо и наивно, но сдержать их не получается.

– Если это так, то Империя примет их. Будем надеяться на лучшее, – пожимает плечами Клавдий.

– Но готовиться к резне, ха-ха-ха!– смеется тотун. – Но нет худа без добра, верно? Я ж сюда не просто так притащился. Буду просить за своего младшего брата.

– Хотите его на место покойного Ариха поставить? – спрашивает Клавдий.

– Конечно! Родислав обещал замолвить словечко. Да и давненько тотунов не было на высокой должности.

Хохочет Тахрияр, опрокидывая в себя еще выпивку. Сколько же он уже выпил… Но Фавий его уже практически не слушает.

Все это… Все эти разговоры звучат скверно. Хочется глотнуть больше алкоголя, чтобы успокоиться, но Фавий пытается держать себя в руках. Нельзя падать в грязь лицом.

Спустя время гости располагаются на диванах. Родислав сидит среди всех, но Фавию кажется, что у него все равно получается выделяться. Рядом Шада. Скогги вообще редкие гости в Небесной Империи, так что она всегда приковывает к себе взгляды.

Родислав в этой компании старший, но у него есть свои покровители. Птицы еще более высокого полета, хоть у самого Фавия это не укладывается в голове.

Родислав закидывает в рот сразу несколько крупных виноградин. Жует и продолжает говорить.

– Мои говорят, что Императору очень интересно мирное соглашение. У тебя, Клавдий, другие сведения?

Клавдий пожимает плечами.

– Я не общался с людьми так высоко. В основном с мелкими чинушами, которым отдал бумагу. Уж не знаю, насколько их словам можно доверять.

– Вопрос, конечно… – Родислав замолкает. Жует. Двигает пальцем у щеки, будто это хоть как-то ускоряет процесс. -…Что сами чернокрылые об этом думают?

– Этого я не знаю. Их капитан сказал, что трое из пяти за соглашение. Насколько это правда – мне неизвестно.

Фавий ощущает усталость. Темно. Полумрак разбавляют солнечные камни. Он не пьян, но все же требуются усилия, чтобы держать себя в нормальном состоянии.

Впрочем, он такой не один. Тахрияр уже просто сидит и смотрит в одну точку. Остальные же, кажется, выглядят вполне бодрыми.

Фавий пытается слушать внимательно.

Это ведь не просто посиделки друзей. Тут есть люди, в руках которых реальная власть в Империи. И они могут действительно повлиять на соглашение с чернокрылыми.

– Меня волнует… – говорит один из гостей. Тирон Агий, заместитель действующего префекта Дэваля. -…Каков будет статус чернокрылых. Они смогут просто войти в Дэваль и другие селения и города? У них ведь даже детей учили убивать имперцев, разве нет? Был же какой-то указ императора об этом.

– Указ о введении «Инструкции по борьбе с врагами Империи», – тихо произносит Фавий. Документ, который и чернокрылые и армейские хорошо знают.

– Вот-вот. Я про него. И как с ними жить бок о бок?

– Ну, а что делать? Думаешь, нужно их всех истребить? – спрашивает Родислав.

От этих слов по коже проходят мурашки.

Родислав говорит это даже с каким-то весельем. Будто шутит. Но от него – высшего военного чиновника – такие слова звучат действительно угрожающе.

Тирон потирает шею. Он, видимо, из тех людей, кому напускная цивилизованность не позволяет согласиться с такими словами. Или он правда против подобного геноцида, поди разбери.

Взгляд Родислава обращается к Фавию.

Сейчас Родислав выглядит пугающим. Глаза замутненные, улыбка волчья. Полумрак поглощает часть лица.

Фавий уже чувствует, что будет дальше. Родислав произносит вопрос синхронно с мыслями мужчины:

– А ты, Фавий, что думаешь?

Фавий трет глаза. Что он думает… Что он думает… Что он может думать? И сейчас он выбирает… Честность.

– Я не знаю, – Фавий разводит руками. – И, к счастью, не мне принимать это решение. И да, мне тоже сложно представить мирную жизнь после всего, что произошло. Но, с другой стороны, уже ведь родились и выросли целые поколения, не участвовавшие в той кровавой бане.

– Но это поколения людей, которые не считают себя подданными Империи. Они живут по каким-то своим правилам, – замечает Тирон.

С этим Фавию сложно спорить.

Он отчаянно хочет это соглашение, чтобы забыть о своей связи с чернокрылыми, но самому ему действительно сложно представить то, как вообще будет выглядеть этот новый мир.

– Завтра я, возможно, узнаю, что об этом думает сам Император, – произносит Родислав.

– Не многовато ли ты выпил, – усмехается Клавдий.

– Ха! Столько сколько нужно.

У Фавия в голове только одна мысль… Скорее бы добраться до кровати.

ЧАСТЬ 4. ОКТАВИЯ

Она возвратилась в город поздно. Фавия не было дома – видимо он все еще у Родислава. Октавия не пошла за дочерью. Возможно и там уже все спят, успеется.

Вот она лежит на большой кровати. Кутается в теплый плед, но уснуть вообще не получается. Ворочается во сне, смотрит в потолок. Прикрывает глаза, но сон все никак не приходит.

Она слишком взволнована. Вспоминает взгляд и слова Одара, пытается понять, что у него на уме.

В голове разные мысли. Про соглашение, Одара, Фавия, Горина и даже про собственную дочь. Мысли лезут еще дальше к воспоминаниям. Поминки, слезы и…

– Твою мать…

Трет глаза.

Нет уж, сейчас она точно не будет реветь. Глотку душит какая-то злоба. Смотрит на соседнюю подушку. И Фавия до сих пор нет.

– Дура.

Ругает саму себя за эту слабость.

Поспать толком не получается. Иногда разум проваливается в забытие, но что-то его выталкивает оттуда

Уже светлело, когда Октавия встала в кровати. Тело ломит, а голова чертовски тяжелая. Трет лоб.

– Черт…

Женщина слышит шум на улице. Быстро оборачивается в бирюзовую накидку. Выходит. Да, это Фавий. Как раз спрыгивает с ездовой твари.

Он и сам выглядит сонным и помятым. Ругать его не хочется. Наоборот, почему-то Октавии даже нравится, что он и его видок перекликаются с ее состоянием.

– Почему ночью не вернулся?

Фавий вздыхает. Машет рукой в сторону ворот во двор.

– Там лег спать. Никто не расходился, вот я и подумал, что не стоит быть первым.

Октавия кивает. Не знает, говорит ли он правду. Фавий всегда казался ей честным парнем, но женщина все равно ощущает сомнения. Дело не в нем. Просто она не может не сомневаться.

– Тебе не спалось? – спрашивает Фавий.

– Угу. Плохие сны.

Они обнимаются. В такие моменты Октавия забывает, что их брак – это план и расчет. Впрочем, они оба забывают об этом регулярно.

Он кряхтит. Сжимает губы. Взгляд какой-то серьезный.

– Хочу поговорить.

Чего? Что это с ним?

Фавий идет в дом, Октавия следом. Мужчина закрывает дверь. Октавия даже чувствует какое-то легкое беспокойство.

Фавий совсем близко.

– Что случилось с Арихом? – он говорит тихо-тихо.

Она смотрит ему в глаза в недоумении.

– Что? Чего это ты вдруг?

Он сердится?

– Зачем было делать это так?

– Так? Как? Ты о чем? – морщится Октавия.

– Ты сама его забила камнем?

Октавия смотрит на него в недоумении. Камнем? Что он вообще несет? Ее даже тон Фавия – требовательный и какой-то агрессивный – почему-то не так сильно трогает.

– Каким еще камнем? Я, мать твою, ничего не понимаю.

Ноздри Фавия раздуваются. Он кусает нижнюю губу.

Он и правда злится!

Что-то непривычное, ведь Фавий всегда казался невозмутимым и даже мягким. По крайней мере в пределах дома.

– Я говорил с теми, кто нашел тело. Они говорят: летуна сбили, а сам Арих за что-то ухватился. Затем ему в ногу и спину угодили стрелы. Он упал, но был жив. И уже после этого его изрезали и забили камнем.

Фавий смотрит на нее каким-то диким взглядом. Говорит все еще тихо. Шепчет. Октавия не верит, будто кто-то может их подслушать, но уже привыкла к паранойе Фавия.

И… Его слова…

– Это полный бред. Ничего подобного не было.

– И что мне там наврали?

– Мы подстрелили его птицу. И все. Даже не останавливались.

– И не проверяли жив он или нет?

– Нет, не проверяли. Я подумала, что если он и выжил, то все равно пострадал, а значит выйдет из строя на какое-то время. Мы не спускались бить его камнем или делать еще что-то.

Он сама говорит шепотом, хоть держать себя руках сложно. Активно жестикулирует.

Замолкает. Фавий выглядит задумчиво. Смотрит куда-то в сторону. Нахмурен.

– Ты что, мне не веришь? – шипит Октавия.

Он не смотрит на нее. Уставился куда-то в сторону.

– Но что тогда произошло с Арихом?

– А я откуда знаю? Я тебе сказала, что было.

– И потом кто-то пришел и добил его?

– Сука! Да не знаю я. Я же сказала, что мы этого не делали.

На его лице сомнения. Он даже не пытается это скрыть.

Урод! У женщины аж виски заболели от злобы. Кажется, что сейчас аж челюсть вывернет наизнанку от того, насколько ее бесит этот разговор.

– С чего это ты мне не веришь?

– Ладно-ладно. Это уже не важно… – вздыхает Фавий, но Октавии этот ответ не нравится. Пожарище так просто не затушить.

– Не важно?! И с чего ты тогда об этом заговорил? И какая тебе разница вообще? Если бы и правда забили этого урода камнем, а? Что с того?

Практически рычит. Хочется заорать, но почему-то подыгрывает Фавию. Это происходит как-то само собой.

– Не стоит бросать на нас тень…

– Да кто бы вообще подумал на тебя? Мне похрен, как подох этот урод.

Она шипит. Фавий уже сдается. Она это видит по глазам, но успокоиться из-за этого не может.

– Ладно. Давай забудем, – примирительно поднимает руки Фавий.

Октавия скрипит зубами. Забывать не хочет, но есть более важное дело.

– Мне снова нужно лететь.

– Что? Ты же вчера летала.

– А теперь нужно сегодня.

– Что сказали вчера?

– Ничего. Поэтому и нужно лететь.

Октавия не пытается скрыть недовольство, уже сама смотрит в сторону. Морщит нос. Чувствует, как напрягаются все мышцы, будто гнев тянет за ниточки по всему телу.

Фавий пытается ее приобнять.

– Тави, ну хватит злиться.

Попытка мужа оказывается провальной, Октавия вырывается, отходит.

– Давай без этого.

– Тави…

– Ты веришь… Я не знаю… Кому-то! Родиславу или кому-то еще, но не мне? И еще и спрашиваешь так, будто это был не какой-то сраный урод! Будто нас действительно должно волновать, что там случилось? Сдох и хер с ним. Мучался? Да и здорово, что мучался!

Фавий кивает. Не пытается отвечать.

Это даже злит Октавию. Будто теперь выглядит так, что это она истеричка. У нее аж запястье дрожит. Хочется что-нибудь ударить.

Кажется, словно в груди слишком много воздуха. Нужно выдохнуть, но она этого не делает. Не хочет показывать слабость. Фавий ее хорошо знает, слишком хорошо, но все равно демонстрировать уязвимость не хочется.

– Ладно. Хватит, – коротко произносит Октавия. Не из-за того, что уже успокаивается. Нет времени на истерику. – Мне нужно лететь. Это очень важно.

Фавий вздыхает трет лоб ладонью, но Октавия знает, что это означает. Он сдается. Возможно, даже не будет расспрашивать – хоть какой-то прок от ругани.

– Ты же не одна полетишь? Это опасно и подозрительно.

– Да знаю я. Я это не первый день делаю. Тебе нужно возвращаться в строй сегодня?

– Нет. Я в подвешенном состоянии пару дней.

– Тогда забери Гаяну.

Фавий кивает.

Он сейчас выглядит грустным и каким-то даже потерянным. В мозг кольнуло легкое чувство вины, но у Октавии слишком толстая шкура, чтобы обращать на это внимание.

Фавий трогает ее за локоть.

– Только будь осторожна, хорошо?

Она смотрит на него удивленно. Не вырывает руку. Закатывает глаза.

И как у него это получается?

Губы тянутся в ухмылке.

– Буду.

ЧАСТЬ 5. ФАВИЙ

Октавия уже ушла.

Фавий тяжело вздыхает, седлая ездового раптора. После вчерашнего все тело ломит, а от короткой ругани еще и голова болит.

Корит себя, что вообще задал этот вопрос. В конце концов, дело уже сделано. Какое-то это имеет значение?

Трет лоб. Иногда ему кажется, будто это помогает.

Нет. Это имеет значение. Сейчас никто точно не свяжет его назначение со смертью Ариха, но в ином случае кто-то бы мог попытаться увязать казнь чернокрылых, смерть статусного военного и назначение “нового лица”.

И слова Октавии его тоже беспокоят.

Если они и правда ничего подобного не делали, то что тогда произошло? Фавий не верит, что Тахрияр наврал. Зачем это ему?

Если Октавия говорит правду, то выходит, кто-то добил Ахира. Но кто? И зачем? Другие чернокрылые? Какая-нибудь банда тугулов?

Почему-то все более правдоподобной кажется версия, что Октавия его обманывает. Но зачем ей лгать? В этом ведь никакого смысла.

Впрочем, пытливый разум легко находит ответ: Октавия никогда не умела признавать собственные ошибки и просчеты. Ну или делала это спустя очень и очень долгое время.

Возможно, и в этот раз через пару лет она скажет что-то вроде: “Эй, Фавий, а помнишь тот спор про Ариха? В общем – да, это мы его зверски убили”.

Фавий даже усмехается собственным мыслям. Живо представляет ее непринужденный голос.

В этот момент мужчину подталкивает раптор. Легонько бодает его мордой в бок.

– Да, что-то я задумался.

Фавий запрыгивает в седло. Оттуда – на улицы города.

Сегодня солнечно. Небо чистое, но воздух все равно прохладный. Лето уходит, начинает холодать.

Октавия обычно оставляет Гаяну у семьи Ниру. Они тоже связаны с чернокрылыми. Из-за этого, Фавию не больно нравится с ними пересекаться, как и не нравится то, что жена не гнушается общения с ними.

Не то, чтобы Фавию они не нравились, он просто опасается, что если их “накроют”, то дальше могут прийти и за ним с Октавией.

Все-таки ставленников чернокрылых осталось не так уж и много. Менее осторожные давно потеряли свои головы и, к счастью, никого из них Фавий не знал.

Исиф Ниру – чиновник. Не самый статусный человек в казначействе. Пожалуй, это еще одна причина сократить контакты. Все-таки высокая должность обязывает быть избирательным в общении.

Фавий перед домом. Спешивается. Стучит дверь.

Дворика нет. Сам дом одноэтажный с мансардой, которая снаружи не кажется пригодной для жизни.

Дверь открывает светловолосая женщина. Старше него и Октавии. Рагеда – супруга Исифа.

– Фавий, приятная встреча.

Фавий кивает. Улыбку на губы он натянул заранее. Благо это у него получается очень хорошо и натурально.

– Мне тоже. Позовешь Гаяну?

– Сейчас позову.

Прикрывает дверь. Погостить не предлагает. Видимо Исифа нет дома, что не может не радовать. Почему-то Фавию кажется, что он будет просить “замолвить словечко”, потому что это “в интересах Черного Движения”.

На пороге оказывается Гаяна. Она еще мелкая, черноволосая. Кожа у нее темнее, чем у Фавия, но все же куда светлей, чем у Октавии.

– Папа!

Бросается в объятия. Фавий нагибается, подхватывая ее. Чмокает в висок.

– Привет, птенчик.

Кивает Рагеде. Она отвечает ему тем же и прикрывает дверь. Он даже радуется, что не нужно обмениваться любезностями.

– Соскучилась?

– Не-а!

– Ты меня ранила в самое сердце!

Гаяна еще ребенок, но уже хорошо разговаривает и, как кажется самому Фавию, хорошо соображает. Одна из причин, почему ему не нравится, что дочь проводит время в семье Ниру.

Они с Октавией ведь ничего не говорили ей про чернокрылых… По крайней мере Фавий надеется, что Октавия этого не делала.

– А где мама?

– У мамы сегодня есть дела, так что это наш с тобой день.

– Правда?! То есть мы можем полетать?

Он даже хочет согласиться, однако тревога настигает раньше.

Фавий не видел труп Ариха, но все же он легко представляет в голове чудовищную картину. За пределы города летать опасно. Особенно сейчас.

Все-таки не только чернокрылые представляют опасность.

– Нет, золотце. Сегодня не получится.

– Но почему?

Фавию дочь кажется уже взрослой, но говорить как есть, он не может.

– Крылан заболел.

– Ты же можешь взять другого!

– Есть всякие служебные дела.

– Но ты сказал, что это наш день! Значит нет никаких дел.

Фавий не злится. Ему даже нравится, что Гаяна так легко не соглашается, она похожа на Октавию. В этот момент почему-то даже негодование из-за поведения жены утихает.

– Боюсь, что мы не сможешь полетать. Но можем посидеть среди крыланов и посмотреть на красивые виды. Хочешь?

– Хочу!

Дэваль здоровенный. Из-за особенностей расположения на скалах полно всяких армейских объектов. В основном на них находятся многочисленные полигоны для крыланов и смотровые вышки.

Последние лет сто имперцы начали делать жилища для крыланов в виде эдаких сот, к которым можно подниматься по широким тропам. Эти самые тропы теперь еще и имеют высокие ограждения, но Фавий застал время, когда их не было. Кто-нибудь падал оттуда и разбивался… Постоянно!

Все-таки и тропы узкие, и круто очень, и в дождь скользко, и крыланы могут неудачно задеть.

С этих армейских точек открывались красивые виды и на город, и Хребет Мира, облюбованный Небесной Империей.

Попасть туда может не каждый, но для Фавия это уже давно не проблема.

Забираться высоко. Рапторы, по счастью, с этим справляются. Впереди армейский пост. Фавий не в униформе, но ему везет – ребята впереди знают в лицо.

Он прижимает кулак к груди, они делают то же самое. Еще и кивают ему. Фавий знает, что многие его недолюбливают. У него совершенно справедливая репутация того, кто не сражался ни с чернокрылыми, ни с ордынцами, но при этом всегда быстро и уверенно рос в званиях с безумной скоростью.

И это не говоря о том, что Фавий очень молод.

Но, с другой стороны, сам Фавий старался не давать дополнительных причин себя ненавидеть.

Через некоторое время он идет с дочерью по каменной тропке к одной из этих сот с крыланом.

Сам Фавий – как и почти все жители Дэваля – привычен к происходящему, но все гости столицы, которых водят в эти места, испытывают страх. Особенно, когда понимают, что под этими тропками в общем-то ничего и нет.

Соты – это углубления в скале. Они прикрыты решетками. Крыланы, сидящие тут, дисциплинированные, но все-таки животным нельзя абсолютно доверять. Впрочем, как и людям.

Говорят, раньше крыланы были разными. И, мол, даже диких было полно. Фавий ничего такого не застал. Сейчас все крыланы – здоровенные темные птицы. Клювы чуть заостренные, когти цепкие.

Крыланы крупнее человека. Запросто могут нести троих на себе.

Есть и особо крупные особи, но их выращивают дэвинские колдуны, вмешиваясь в процесс взросления детенышей.

В разных уголках Империи хватает ферм для выращивания крыланов. Сам Фавий на них, правда, не был, но рассказывают про эти фермы всякие ужасы. Вместе с такими ведь еще и идут те, где всякую живность для прокорма разводят.

Говорят, что крыланы не глупые. Фавий и сам так считает. Глаза у них кажутся очень умными, будто животные разумны, но все же иллюзий об этом мужчина давно не питает.

Они останавливаются у одной из клеток.

Пахнет дурно, но Фавий с дочерью к этому привычны, как и большинство жителей Империи. Стоит ветру подуть не в ту сторону, как смрад накрывает весь город.

Птица стоит перед ними. Внимательно смотрит на пришельцев. В руках у Гаяны ведро с тушами здоровенных грызунов.

Крылан их тоже замечает. Глаза шире. Шею вытягивает, но не встает и ближе не подходит. Команды нет.

Гаяна подходит близко к прутьям ограждения. Фавий – тоже. Он вроде знает, что крылан ее не тронет… Случаи бешенства и озверения бывают, но обычно их легко распознать по внешним признакам. И все же…

Гаяна достает грызуна. Крупный. Треть ее тела.

Просовывает руку через прутья. Отпускает. Туша шмякается об пол. Птица смотрит на нее с интересом, но все также не двигается.

– Можно, – произносит Фавий.

Птица приближается. Хватает тушу, придерживает ее когтями. Рвет на куски. Крыланы чертовски опасны для людей, но сами этого будто не понимают. Еще одно доказательство того, что не такие уж они и умные.

– Пап, а Лика сказала, что у них на прошлой неделе гостили паломники из Эллиадора. И они говорят, что в этом Эллиадоре вся земля плоская.

Фавий усмехается.

– Ну… Пожалуй, так и есть.

Пожимает плечами. Он сам за пределами Хребта Мира никогда не бывал.

– Почему мы вообще туда не летаем?

Фавий усмехается.

– Я сам задавался этим вопросом. Думал, что крыланы – это же грозные твари. Империя, наверное, могла бы покорить с ними весь мир. Почему же она это не делает?

– Я тоже об этом думала, – произносит Гаяна с таким серьезным лицом, будто это Фавий тут ребенок.

Он усмехается.

– Крыланы не могут жить за пределами Хребта Мира.

– Им в горах больше нравится?

– Нет, они буквально не могут там выжить.

Фавий потирает подбородок. Думает, как это объяснить. Он ведь и сам не то, чтобы хорошо все знает.

– Говорят, что крыланы тут питаются не только мясом и, ну знаешь, обычной едой. Якобы есть где-то… Я не знаю, где-то здесь… – он неопределенно машет рукой куда-то вверх. -…Какой-то источник энергии, который питает крыланов. За пределами Хребта, лишаясь этой подпитки, крыланы быстро гибнут.

– И с этим ничего нельзя сделать?

– Маги изобрели специальные браслеты на лапы крыланов, с которыми они могут находиться за пределами Хребта, но очень непродолжительное время.

– Жаль. А я хотела облететь весь мир на крылане, – объявляет Гаяна. Причем говорит это вновь с таким серьезным лицом, будто она и правда уже построила грандиозные планы.

– Ну, может быть, когда ты станешь взрослой – это уже будет возможно, – пожимает плечами Фавий.

Летать, правда, за пределами Хребта точно опасно, но к чему сейчас это вспоминать.

– Лика сказала, что на прошлой неделе было полно паломников. Зачем они вообще сюда едут?

– А ты не спрашивала у мамы?

– Спрашивала.

– И что, она не сказала?

– Сказала, что кому-то заняться нечем, – надула губы Гаяна.

Фавий вздыхает. Прикладывает ладонь ко лбу, будто просит прощения у Илиссии за слова жены. Да и за ее мысли тоже, потому что там, наверное, ответ был еще грубее.

– Ты ведь знаешь, почему Дэваль именно такой? Почему гора, где находится наш город, расколота?

– Нет, – отвечает Гаяна.

– Ты же врешь!

– Ну и что? Расскажи еще раз!

Фавий усмехается.

Он показывает пальцем вверх.

– Говорят, что здесь когда-то были врата в другой мир, из которого Дадар явился со своей армией. Тогда же из этих врат пришли дэвинцы.

Вспоминает, как ему рассказывали эту историю в детстве. Сам Фавий не знает: было это или нет.

– Дадара предала его сторонница по имени Патракия. Она убила Дадара, сожрав его сущность и, как говорят, сошла с ума. Тогда…

– А как она Дадара убила? – вдруг спрашивает Гаяна.

– А? Что?

– Она убила Дадара, но он ведь был богом. Разве нет?

– Не знаю. В спину его чем-то пырнула или вроде того.

– И что, так можно убить бога?

– Это хороший вопрос… – протягивает Фавий так, будто действительно знает, что нужно сказать. Раньше она подобного не спрашивала, а самому Фавию это почему-то никогда не было интересно.

Но все же он решает не фантазировать. Пытается привыкнуть говорить с Гаяной, как со взрослой.

Это было не так уж и легко, глядя на ее щекастую глазастую мордашку.

– Кто-то, наверное, ей помог. Она ведь была среди близких к Дадару людей. Знаешь, я никогда не задавался этим вопросом, но все же думаю, что ей помогли. Ведь…

Вновь смотрит вверх. Воображение у него работает уже не так хорошо.

–…Ведь говорят, что во время буйства Патракии врата заволокла чернота. Врата были прям в небе. Такая, знаешь, гигантская пропасть, но вон там, наверху. И сначала они стали черные-черные, а затем черноту усеяли золотистые огни… Это были миллионы глаз.

– А чьи это были глаза?

– Я не знаю, Гая. И, я думаю, никто не знает. А затем Святая Илиссия и Патракия Разрушительница сошлись в битве. Прямо здесь, – он оказывает рукой в сторону города. – Мне говорили, что тут была самая обычная гора, но именно сражение богинь раскололо ее… Илиссия уничтожила Патракию. Обратила ее тело в ничто, но сама тоже умерла после этого сражения. Тело Илиссии находится под городом, в Великой Гробнице Илиссии. И паломникам дают туда приблизиться лишь в течении одной недели в году. Это касается даже нас, жителей Дэваля.

– Почему так?

– Там опасно находиться, поэтому я пока и не хочу вести тебя туда.

– А ты сам ходил к гробнице?

– Да. Мне тогда было… Ммм… Семнадцать, кажется.

Октавия не ходила туда. Фавий пытался ее уговорить, но она почему-то упиралась и упирается. Из-за этого ему кажется, что все ее дурные слова про паломников от какого-то невежества.