Хорошие девочки должны быть умнее

Вздохнув, я сдаюсь и цепляюсь большим пальцем за ее. Мы пару раз трясем руками, а затем со смехом обнимаемся.

– Мир, но только если поможешь мне придумать план.

Оставшиеся пару часов мы занимаемся самым важным делом – разрабатываем стратегию под кодовым названием «Без прикосновений». Мы обе сходимся на том, что полностью избегать Мирона не получится – во-первых, потому что он может что-то заподозрить, во-вторых, потому что Валечка рано или поздно придет на репетицию и может увидеть, что меня на ней нет. К тому же, не хочется подводить Виолетту – все-таки это именно я ее попросила поставить нам хореографию. Придется импровизировать.

В общем, да, никакого адекватного плана мы так и не придумали, зато обозначили цель – не дать Мирону меня коснуться больше двух раз за репетицию. А уж как это провернуть – думать придется мне и прямо на ходу.

Оставшиеся пару часов выходного я решаю потратить на просмотр вебинара по обществознанию – лишним точно не будет. Я не выхожу из комнаты весь день, но ко мне никто так и не зашел, и сейчас это даже радует. Очень приятно все-таки отдохнуть от маминых упреков.

Стоит мне подумать о ней, как тут же раздается настойчивый стук в дверь. Конечно же, я немедленно иду открывать, потому что и так нарушила главное правило – никаких замков в этом доме.

– Я тысячу раз говорила тебе: не смей закрываться! – с порога начинает возмущаться женщина, и ее ноздри раздуваются, как у огнедыщащего дракона. Я едва заметно хихикаю и тут же делаю вид, что мне очень-очень жаль.

– Прости, мам.

Она вздыхает так, будто я самое большое разочарование в ее жизни, а затем выставляет руку. Я непонимающе гляжу на раскрытую ладонь.

– Ключ. Сейчас же.

Что? Она правда сейчас забирает у меня ключ от моей же комнаты?

– Но мам!

Мама хмурится, и глаза ее становятся ярче – если я сейчас же не повинуюсь, беды не миновать. Но мне безумно хочется поспорить, лишь бы не подчиняться ей вновь. Неужели… неужели я смогу?

– Василиса, ты хочешь, чтобы я посадила тебя под домашний арест до конца года?

Сердце сжимается от страха. Липкий холодный пот тут же выступает на лбу. Нет. Я все еще зависима от нее и ее действий и вряд ли когда-нибудь смогу пересилить этот страх…

– Ладно… – бормочу я и, вытащив ключ из ящика стола, кладу ей на ладонь.

Мама улыбается как настоящий победитель, будто она выиграла Олимпийские Игры, не меньше. Убрав ключ в карман домашних брюк, она переводит взгляд на меня.

– Так. Завтра Роберт идет на тренировку, я не смогу его отвести. Ты отведешь.

Я тут же проматываю в голове расписание на понедельник. Кажется, тренировка у Роберта обычно вечером, часов в семь…

– Я не смогу, у меня репетитор в семь.

Мама раздраженно закатывает глаза.

– Перенеси. Роберта нужно отвести на тренировку, – произносит она не терпящим возражений тоном и, развернувшись, уходит на первый этаж. Я остаюсь стоять в дверях, глядя ей вслед.

Никогда раньше она не переходила эту черту – да, братьев она всегда любила больше, но моя учеба была для нее на первом месте. А теперь что, я совсем для нее прислуга?

Я падаю на кровать, пододвигая к себе ноутбук. Сердце болит от слов матери, но я из последних сил сдерживаю слезы. Хватит, хватит плакать каждый раз, когда она ведет себя так! Никаких нервов не хватит.

***

Дни проносятся мимо, как дикие лошади, я даже не успеваю их замечать. Среда наступает слишком быстро, а я совершенно не готова снова встретиться с Мироном. Всю предыдущую неделю у меня получалось думать об учебе, но сегодня… из головы не выходит рыжий парень и его хитрющая улыбка.

Мы все стоим в коридоре перед актовым залом, ждем прихода Виолетты. Я жутко устала за эти три дня, и сейчас сижу на полу, разглядывая одноклассников. Все сбились в стайки, как и всегда, и я вижу, как наша компашка альфа-самцов, как они сами себя называют, окружила Мирона.

Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть, что там происходит. Ваня, с которым мы когда-то очень близко дружили, а сейчас скорее враждуем, хлопает Мирона по плечу и смеется. Нехороший знак. Ряскин очень скользкий тип и никогда просто так ни с кем не дружит. Это я выяснила на собственном горьком опыте.

Не знаю, что мной руководит, но я решаю помочь Мирону. Встаю и, чуть прихрамывая, подхожу к парням.

– Мирон, – зову я и машу ему рукой, когда он переводит на меня взгляд изумрудных глаз.

– О, Заучка Мирская, – тут же прилетает ответ. Конечно, это говорит Паша, это прозвище прицепилось ко мне еще в четвертом классе.

– И тебе привет, Дворцов, – холодно отвечаю я.

Мирон наблюдает за нашей мини-перепалкой со скептическим выражением лица, изогнув одну бровь.

– Мирон, мне нужна твоя помощь, – ровно произношу я, несмотря на усмешки, которые явно предназначаются мне. Мирон не двигается с места.

– Дорогая, ты же видишь, он занят.

Я кривлюсь, чувствуя, как рука Вани обвивает мою талию, но стою прямо, не позволяя ни одному мускулу дернуться.

– Я не к тебе обращаюсь.

– Грубо, Мирская, очень грубо, – Ряскин вплотную подходит ко мне, и из-за разницы в росте мне приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Мне хочется оттолкнуть его тут же, но принципы сильнее, и потому я продолжаю смотреть на него в упор. Ваня склоняется ко мне и шепчет: – Наказать бы тебя за грубость, а?

Чертов мудак. Терпения все-таки не хватает, и я начинаю вырываться, но Ване это и нужно – он только сильнее сжимает пальцы на моей талии. Мне начинает не хватать воздуха. Так и до панической атаки недалеко…

– Отойди от нее.

Голос Мирона раздается так неожиданно и громко, что Ряскин ослабляет хватку, и я отскакиваю от него, как от огня.

Несколько секунд парни смотрят друг на друга как дикие кошки, которые готовы вот-вот сцепиться, а затем Мирон просто хватает меня за локоть и затаскивает в актовый зал.

«И как я не заметила, что Виолетта уже пришла?» – проносится в голове, но тут же испаряется, когда пальцы Мирона исчезают с моей кожи.

– Больше не бегаешь от меня, а? – тихонько усмехается Мирон, искоса глядя на меня. Замечаю, что встал он туда же, где мы стояли в прошлый раз, и кожу странно покалывает.

Я почти чувствую, как по щекам растекается жар – надеюсь, лицо не красное, как в глупых подростковых сериалах. Мне хочется ответить что-нибудь колкое, но только я поворачиваюсь к парню и открываю рот, как раздается голос Виолетты. Приняв поражение в этой битве (но точно не в войне), я снова отворачиваюсь и пытаюсь сконцентрироваться на хореографе.

– Начнем репетицию, как и в прошлый раз, с разминки, а потом вспомним, что учили неделю назад. Надеюсь, с девятого класса ваша память улучшилась?

По залу бегут смешки, но мне не хочется даже улыбаться. Как только подумаю о том, что ждет меня впереди – сразу в голове выскакивает плашка «опасность», которая мигает и громко визжит.

Разминку я делаю на автомате, даже не глядя на Виолетту. Мой взгляд так и норовит переползти на Мирона, который с удивительной прилежностью выполняет все упражнения.

«Зачем это ему?» – вдруг проскакивает в голове мысль. Я останавливаю ее и начинаю раскручивать. – «Неужели он настолько хочет станцевать вальс? Нет, глупая мысль. Здесь наверняка есть что-то большее, я просто пока не могу это уловить. Какая ему выгода в этом?»

Я ведь прекрасно знаю, кто его отец. Мало кто не слышал эту фамилию хотя бы раз – я из-за схожести с ней натерпелась в детстве. Мирские часто фигурировали в скандальных новостях, потому что Максим Мирской, депутат Государственной Думы, вел какой-то незаконный бизнес. Интересно, а сейчас ведет? У Мирона я это спрашивать, конечно же, не буду – это крайне грубо. А он ведь и так согласился танцевать со мной…

«Фу, Василиса, ну какая же ты все-таки мерзкая. И неблагодарная. Он ведь помогает тебе воплотить детскую мечту!»

Я пытаюсь отмахнуться от этой мысли, но она словно преследует меня. Черт. Ну как же не вовремя все-таки.

– Василиса, – зовет меня голос Мирона, и я выныриваю из омута собственных мыслей. Оказывается, разминка уже закончилась, и теперь все смотрят на меня. Я делаю едва заметный шаг назад, будто пытаясь спрятаться за широкой спиной Мирона. И, что удивляет меня непонятно куда больше, он тоже делает шаг в сторону, закрывая меня собой.

Я слышу, как Виолетта вздыхает и, кажется, в третий раз начинает давать установки. Она хочет посмотреть, что мы запомнили в прошлый раз, и теперь мне снова придется положиться на Мирона. Черт, ну и зачем я сбежала? Не пришлось бы сейчас краснеть и впопыхах учить движения, которые все уже знают.

– Не переживай, Бриджитт Джонс, я все покажу, – шепчет Мирон, когда мы оказываемся лицом к лицу. Мне приходится смотреть на него снизу-вверх, и я замечаю идеальную линию челюсти, но тут же перевожу взгляд выше, встречаясь с изумрудами.

– Спасибо, мистер Дарси, я абсолютно спокойна.

Улыбка Мирона становится шире, когда я подыгрываю ему. Неужели он ожидал, что я совершенный нуб в поп-культуре? Или оценил, как я подыграла в его маленькой сценке?

Задумавшись, я не заметила, как Мирон оказался еще ближе. Глаза его чуть потемнели, и мне сложно уловить что-то во взгляде. Что-то в последнее время я слишком часто думаю. Нужно прекращать. А то однажды я так задумаюсь – и окажусь в заложниках собственных чувств.

Мирон протягивает руку и собирается меня коснуться, но я отстраняюсь.

– А можешь… – я запинаюсь и прокашливаюсь. Горло совсем некстати пересохло, а голос дрожит. Трусиха. – Можешь сначала на словах рассказать?

Мирон склоняет голову вправо, удивленно поднимая брови.

– Хорошие девочки не боятся мальчиков, – усмехается парень, но, заметив мой недовольный вид, кивает.

Если он будет так легко соглашаться каждый раз, у меня сломается мозг.

Я надеялась, что смогу понять только по словесным объяснениям, но, увы, объясняет Мирон как учительница математики – такими же странными терминами и так же непонятно. Спустя десять минут я не понимаю ничего и вздыхаю, опускаясь на сцену.

Мирон садится рядом, и в моей голове снова возникает ошибка, потому что его идеальный коричневый костюм в клетку явно не создан для сидения на грязном полу.

– Может, мы все-таки попробуем потанцевать? – уточняет «мистер Дарси», глядя на меня – снова – сверху-вниз. Я тут же усиленно мотаю головой, чтобы он точно понял – сегодня никаких прикосновений.

«Только он тебя уже касался», – фыркает голос в голове, который вечно хочет зла, но думает, что совершает благо.

Мирон вздыхает и запускает пальцы в светло-рыжие волосы. Я отворачиваюсь от него, надеясь, что он не заметил, как я закусила от стыда губу.

Даша стоит неподалеку и болтает с Егором из параллельного класса, по которому она сохнет уже года три. Я встречаюсь с ней взглядом и показываю жестами, что план отвратительный – провожу рукой по горлу и делаю вид, что умерла. Но подруга только смеется и отмахивается, снова возвращаясь к флирту с Егором. Вот тебе и «лп». Предательница.

– Ну что, если все вспомнили предыдущую репетицию, можем попробовать вместе под счет! – голос Виолетты разлетается по залу. Я поворачиваю голову и вижу, что Мирон подает мне руку.

«О, нет, никаки прикосновений»

Я поднимаюсь без его помощи и, прежде чем снова трусливо сбежать, пару секунд раздумываю, как отмазаться. И, конечно, в голову приходит «гениальная» идея.

– Прости, мне нужно в туалет!

И я снова бегу из зала, ощущая взгляд Мирона на своей спине. Уже у двери слышу голос Виолетты:

– Снова тебя напарница бросила, да? Ну, иди сюда, горемычный, будешь моим подопытным.

Меня бьет крупная дрожь.

Глава 4. Урони меня, пожалуйста

Проходя по школе, мне кажется, что я отовсюду слышу смешки. Чудится, что каждый обсуждает меня и этот провал с Мироном. Совершенно трусливый и позорный побег. Тогда я спряталась в туалете и на любой вопрос Виолетты, которая приходила поинтересоваться моим самочувствием, отвечала, что мне очень-очень плохо и выйду я еще не скоро. И да, вышла я действительно спустя два часа, когда уже не было опасности встретиться с Мироном.

И теперь я иду по коридору и будто бы вижу эти косые взгляды, слышу эти шепотки. Но, конечно же, все совсем не так. Мое сознание, как всегда, играет со мной злую шутку – на самом деле никому нет до меня дела, все живут своей жизнью.

Только Даша все никак не хочет от меня отстать. Шагая рядом на высоких каблуках, она засыпает меня все новыми и новыми вопросами, и это заставляет меня злиться.

– Мы же с тобой решили, что сбегать ты не будешь. А ты что сделала? – негодует подруга, и ее темные кудряшки подпрыгивают при каждом шаге.

– Я запаниковала, – слова какими-то пузырями вылетают изо рта, и я останавливаюсь, чтобы привести мысли в порядок. Даша, не замечая, продолжает идти вперед и громко рассуждать.

– Я вообще не понимаю, почему ты так всполошилась? Это же просто танец! – Даша вдруг останавливается, оборачивается и хитро прищуривается. – Или он тебе нравится?

– Нет! – тут же восклицаю я, подбегая к ней. И это чистая правда.

– Тогда чего ты так переживаешь?

Я вздыхаю и начинаю загибать пальцы.

– Ладно, давай так. Есть две, нет, даже три причины: первая – я отлично знаю, кто его отец и не хочу с ним сближаться.

Я замечаю, что Даша уже готова меня перебить, и поднимаю указательный палец. Насупившись, подруга кивает.

– А ты меня знаешь – мы с тобой с детства дружим. Мне влюбиться в парня не стоит и двух копеек.

– Да уж, стрельцы такие стрельцы… – вздыхает Даша.

– Поэтому, – продолжаю я, чуть понизив голос, – я хочу держать дистанцию. Такие парни, как он, золотые мальчики, всегда получают то, что хотят. А он уже показал интерес ко мне на пробнике. Ну и третья причина – если честно, я его боюсь.

Даша удивленно вскидывает брови. Я в ответ пожимаю плечами. Когда я нахожусь рядом с ним, меня будто примагничивает, и это страшно. Но еще страшнее то, что под маской доброго парня может оказаться что угодно, как случилось с моим отцом. Наученная горьким опытом мамы, я не собираюсь так просто сдаваться какому-то богатому мальчику. Даже если он второй месяц не выходит из головы.

– Ладно, поняла, – сдается Даша, хватая меня за руку. – Не осуждаю. Но все равно считаю, что из-за него терять шанс исполнить свою мечту глупо.

Я улыбаюсь.

– Мечта – это что-то нереальное, к чему можно только стремиться. А это… это просто желание. И только мне решать, исполнится оно или нет.

– Ауф, – гордо произносит Даша, поднимая вверх указательный палец. Я бью ее в плечо и смеюсь.

На некоторое время меня даже отпускает тревога. Но, конечно же, не навсегда – уже послезавтра состоится следующая репетиция. Придется придумывать новое оправдание. Или не сбегать.

***

На занятии по обществознанию мы с Анной Викторовной, как всегда, пускаемся в рассуждения. Мне недостаточно знать те темы, которые будут на ЕГЭ, потому что тогда я не буду уверена в собственных силах. А вот если я буду знать больше, практически все, что можно знать об обществе, тогда есть шанс сдать экзамен на сто баллов.

«Как будто это единственная причина», – язвительно шепчет подсознание.

И я усиленно убеждаю себя в том, что других причин поднимать эту тему нет.

– Депутаты в принципе не могут заниматься предпринимательской деятельностью, – возражает репетитор, пролистывая Конституцию в браузере. Я задумчиво кусаю кончик карандаша.

– Но все же знают, что у Мирского есть бизнес, причем не самый законный.

– Вряд ли он записан на Мирского. Скорее всего, на его жену, – отвечает Анна Викторовна, кинув на меня взгляд.

Я с сомнением пожимаю плечами.

– Разве женам депутатов можно вести бизнес?

Анна Викторовна кивает.

– Да, в две тысячи шестнадцатом году Госдума отклонила поправки о запрете семьям госслужащих вести предпринимательскую деятельность. Кстати, что интересно, против выступила партия Единая Россия, которую в двенадцатом году обвинили в ведении незаконной деятельности. Аж шесть человек!

Я хмыкаю. Что ж, неудивительно, что поправки отклонили.

– Ожидаемо.

– Вполне, – соглашается Анна Викторовна.

– Но разве у Мирского не бордель? – уточняю я как бы невзначай. И сама же себя успокаиваю: я всего лишь интересуюсь, это ничего не значит.

Анна Викторовна чуть ли не падает со стула. Я смеюсь, поддерживая ее за локоть.

– Ты такое спросишь иногда! – фыркает девушка и обмахивает красное лицо. – Не знаю, какие у него там бордели, я слышала только о модельном агентстве.

Я поднимаю вверх указательный палец. Ну точно слух не врет!

– А под него очень легко замаскировать бордель!

Анна Викторовна смеется, и я смеюсь вместе с ней, но мне совсем не весело. Может ли быть такое, что Мирон тоже замешан в деятельности отца?… Теперь мне вдвойне страшно с ним сближаться.

– Если твой интерес удовлетворен, вернемся к решению задачи? – репетитор лукаво улыбается, намекая, что пора бы вернуться к теме урока. И я соглашаюсь, но в голове все крутится мысль о Мироне.

***

Репетиция настигает меня очень быстро, я даже не успеваю ничего придумать. После шестого урока меня задерживает учитель истории, и в итоге в актовый зал я прибегаю с опозданием в десять минут. Разминка уже подходит к концу, когда я, попутно извиняясь, залетаю на сцену.

Мирон вскидывает брови и открывает рот, глядя на запыхавшуюся меня. Я машу рукой, не желая выслушивать претензии прямо сейчас. А Виолетта, тактично не упомянув о моем побеге в прошлый раз, привычно просит нас вспомнить предыдущую репетицию.

Места на сцене становится категорически мало – все пары отрабатывают движения, и мне приходится встать ближе к Мирону. Он смотрит мне в глаза, и в изумрудах горит любопытство вперемешку с каким-то незнакомым мне выражением. Рыжие волосы будто наэлектрезованы, и мне жуть как хочется их пригладить, но я старательно держу себя в руках.

«У его отца бордель», – напоминает мне подсознание, и я едва не вздрагиваю.

– Я думал, в этот раз ты вообще не придешь, – тихо говорит парень, протягивая мне руку.

Я удивляю сама себя, принимая ее.

– Я больше не сбегу, – так же тихо отвечаю я. Эти слова даже меня заставляют застыть на месте и широко открыть глаза. И откуда взялась эта смелость? Почему мне вдруг захотелось идти напролом, а не трусливо пятиться?

– Да здравствует королева1, – хмыкает Мирон. Он вдруг притягивает меня к себе и одной рукой осторожно обнимает за талию.

– Даже не хочу комментировать твой кинематографический вкус, – фыркаю я. – Так мы будем обниматься или все-таки репетировать?

На лице Мирона расползается хитрая улыбка, и он отпускает меня, отходя на два шага.

– Раз уж ты знаешь этот фильм, твой вкус тоже комментировать не стоит. И да, я покажу тебе движения, которые мы уже выучили, не стоит благодарности.

Я закатываю глаза и еще немного отхожу от парня, а дурацкая улыбка так и рвется наружу. Я поглубже заталкиваю ее в себя, напоминая глупым эмоциям, что мы решили быть серьезными и не сближаться с Мирским.

Следующие пятнадцать минут мы проводим в непозволительной близости. Мирон показывает движения, а я стараюсь выполнить их правильно, что получается далеко не всегда. Мне всегда нравились бальные танцы, но таланта к ним у меня не было никогда, увы. А потому Мирону приходится корректировать мои руки и ноги прямо в моменте.

– Достаточно! Можете немного отдохнуть. Вы большие молодцы – мы с вами выучили уже четыре восьмерки! – Виолетта Олеговна, как всегда, сияет, почти в буквальном смысле. Я сажусь на край сцены, тяжело дыша, и наблюдаю за тем, как она машет короткими белыми волосами, когда ходит между рядами. – Можете похлопать себе!

Зал наполняется аплодисментами и улюлюканием.

– А сегодня мы с вами, прежде чем продолжить, послушаем песню, которую выбрали общим голосованием, и попробуем научиться считать под нее, – объявляет хореограф и поднимает вверх руку с большой блютуз-колонкой.

Ребята начинают хлопать по коленям и полу, создавая барабанную дробь, а Виолетта, смеясь, включает трек на телефоне.

Зал наполняют первые аккорды и слова песни, и я закрываю глаза, отдаваясь приятным воспоминаниям, связанным с этой музыкой. Конечно, именно я предложила эту песню в общем чате, воспользовавшись преимуществом старосты, и мы с девчонками выиграли большинством.

Пока играет песня, я шепчу губами слова этой песни, безмолвно подпевая. И итальянский текст, и перевод я давно выучила наизусть.

E Coraline piange

Coraline ha l'ansia

Coraline vuole il mare

Ma ha paura dell'acqua2, – поет Дамиано, а у меня сердце разлетается на кусочки, когда он с надрывом произносит последнюю строчку припева.

Даша права, глупо позволять Мирону и моим необоснованным страхам сломать мечту детства. В моей душе будто огонь загорается.

– Да, счет у этой песни не из легких, но мы с вами трудностей не боимся, да? – говорит Виолетта, когда стихают последние аккорды «Coraline». У меня по коже пробегают мурашки.

– Ты выбирала? – раздается шепот Мирона прямо над ухом, и я вздрагиваю, отшатнувшись.

– С чего ты взял?

Мне почему-то хочется спорить, но нас уже зовут. Я поднимаюсь со сцены и иду обратно в последний ряд, хотя очень хочется остаться впереди, подальше от Мирона.

– Для начала посчитаем вслух.

Около получаса мы тратим на то, чтобы просто научиться считать в такт песне. У Мирона это получается, на удивление, очень быстро. Какой у него хороший слух, блин! Я кошусь на него и вдруг замираю. Он стоит, закрыв глаза, считая под музыку, и его лицо так сильно напоминает мне меня… Я трясу головой и отворачиваюсь.

Вскоре мы переходим к отработке первых двух восьмерок под музыку. Сначала девушки и парни строятся с двух сторон напротив друг друга и выходят на нужные позиции под музыку вступления. Мы с Мироном выходим самые последние и оказываемся прямо в центре «клина», в глубине сцены. Я кладу ему руку на плечо, он кладет мне руку на талию, и мы отворачиваемся друг от друга. Он держит почти невесомо, но по спине все равно бегут мурашки. Все пары одновременно поворачиваются вокруг своей оси сначала в одну сторону, затем в другую.

– Отлично, перестройка!

Я давлюсь смехом, едва не засмеявшись в голос. Мы с Мироном, рука в руке, переходим на другую позицию, и теперь на сцене выстроился неровный круг.

– Вальс! – командует Виолетта, и мы становимся в стойку. Моя правая рука лежит в его ладони, а левая на крепком плече. Я стараюсь не смотреть ему в глаза, но так и тянет повернуть голову.

Мирон ведет меня назад, и я поддаюсь, потому что до сих пор не запомнила эти дурацкие шаги. Пару раз наступаю ему на ноги, но Мирон стойко переносит эти тяготы. Сделав таким образом четыре поворота и вернувшись на исходную позицию, мы отстраняемся.

– Разошлись!

Я ухожу вместе с остальными девушками в левую сторону сцены. Сейчас будет самая красивая часть песни и самая сложная – танца. Виолетта, черт ее возьми, додумалась вставить прыжок.

Отсчитав четыре счета, мы бежим вперед, к парням. Мирон стоит, вытянув руки, и смотрит прямо мне в глаза. Еще шаг и – пора. Это всего лишь прыжок, всего лишь касание. Ничего страшного, Василиса. Отступить в последний момент будет глупо.

«Урони меня, пожалуйста», – мысленно прошу я Мирона. Жаль, что он не услышит. Но если он не поймает, у меня будет повод его ненавидеть. А это все, что мне сейчас нужно.

Я решаюсь и, прыгая вверх и вперед, зажмуриваюсь. Пару секунд воздух обнимает меня, а затем я чувствую боль в руке и отключаюсь.

1 Мирон упоминает фильм «Да здравствует королева» – голландский фильм 1995 года, написанный и снятый режиссером Эсме Ламмерс.

2  Coraline – Коралина – песня Måneskin, представленная в их новом альбоме Teatro d'Ira Vol. 1, который вышел 19 марта 2021 года. Включите ее для атмосферы!

Глава 5. Она убьет меня?

Я прихожу в себя от острого неприятного запаха, который щекочет ноздри, и чихаю, едва не падая вперед. Мягкие тонкие руки медсестры поддерживают меня.

– Как ты себя чувствуешь, Василиса? – тихо спрашивает она, убирая вату с нашатырем подальше. Я несколько секунд тупо гляжу вперед, фокусируя взгляд, а затем киваю. Сейчас мне больше интересно, что же все-таки произошло.

Я аккуратно кручу головой, чувствуя жжение в висках, оглядываюсь и понимаю, что Мирона нигде нет. Я сижу на лавочке в коридоре с забинтованной рукой, а Виолетта прикладывает к моему виску что-то холодное.

– А что… я отключалась? – хрипло спрашиваю я у медсестры. В горле пересохло, и слова даются с трудом.

– Несчастный случай, – отвечает за нее Виолетта. – Ты всего на пятнадцать минут упала в обморок. Скоро придет твоя подруга.

Я мотаю головой, все пытаясь осознать произошедшее. Неужели Мирон действительно меня не поймал? Специально или случайно?