Осторожно! Время!

Я согласился со Вторым Мишей, перевернулся на другой бок и заснул.

И приснился мне сон будто я в своем бункере с радостной внутренней дрожью открываю небольшой ящичек с изготовленными по моему заданию тритиевыми патронами, осматриваю и нежно, и с любовью перебираю и осматриваю их, и вот, держа патрон в руке мне вдруг кажется, что в радиорубке кто-то прячется. Со мной это бывает. Я хочу пойти туда, чтобы проверить, а патрон машинально сую в карман брюк. И в этот момент кто-то сильно толкает меня в грудь да так, что я черт знает каким образом пробиваю спиной бункерный бетон, улетаю черт-те куда и слышу затухающий голос Времени, который механически повторяет мне в след: – Ищущий да обрящет, ищущий да обря…

А я лечу во сне и как наяву думаю: «И чего же я могу обрести вот так летаючи и…» – и недодумал, и бахнулся спиной на какой-то газон, несколько раз перекувыркнулся через голову и … и проснулся.

«Ищущий да обрящет, патрон в кармане? К чему всё это?» – ответов я так и не нашел, в общем чертовщина какая-то, и я снова заснул.

Несмотря на свои ночные мучения, утром я проснулся отдохнувший и полный сил. И, если вчера вечером домой я летел на крыльях любви, то сегодня на работу я летел окрыленный ожиданием успеха, и даже с пробивающейся на задах сознания мыслью: «Я вам покажу кто такой «Мишка – Пи-пишка, покажу!»

Весь день я провозился с компьютером, составляя отчет о проведенных рутинных испытаниях и испытывая предвкушение от сверхурочной работы.

И мои ожидания оправдались.

Измерения после отстрела первой партии обычных патронов по лазерному и электромагнитному лучу показали начальную скорость пули 715 м/сек, а вот по времени преодоление пулей расстояния от точки А до точки В – опять нонсенс – оказалось в Пи раз, но уже не больше, а меньше расчетного времени. То есть случился обратный Пи- эффект. Как ни странно, но я ожидал чего-то подобного и громко сказал: – Опять шутки Времени? – и тут же услышал: – Нет, это не мои шутки, это сделал ты и тем самым опять затронул и побеспокоил меня.

– Затронул, затронул, – согласился я и продолжил, – итак в активе два явления: назовем их плюс Пи-эффект и минус Пи- эффект. Объяснения этим явлениям нет, но, видимо, всему свое время.

– Это верно, – услышал я голос Времени, – но ты продолжай, продолжай!

– Продолжаю! Единственное, что можно сказать, так это то, что мои Пи-эффекты подтверждают гениальное предвидение профессора Николая Козырева. Он еще пятьдесят лет тому назад сформулировал мысль о том, что время может ускоряться и замедляться при определенных условиях. А теперь это факт! Но как это происходит и почему? – После этого вопроса я замолчал.

– Опять подсказки ждешь? – послышался голос Времени, – напрасно, напрасно! Думай!

– Думать буду по ходу. А сейчас надо заняться тритием!

Я осторожно открыл пластиковый ящичек с тритиевыми патронами. Вот они красавцы! Так называемое изделие «Т». Ровно десять штук. А вот и технический паспорт. Так, так! Всё сделано как надо. В каждую пулю помещен пластиковый антирадиационный микроконтейнер с 6 граммами сжиженного трития и порошкообразным катализатором. При соударении пули с препятствием (целью) контейнер механически разрушается и тритий вступает в контакт с катализатором. А дальше начинает действовать закон Авогадро, согласно которому граммолекула любого газа занимает объем равный 22, 4 литра. 6 граммов трития – это два граммоля, значит при разрушении контейнера газ займет 44,8 литра. Однако тритий под воздействием катализатора мгновенно превращается в дейтерий. Из 2 граммолей трития образуется 3 граммоля дейтерия в объеме 67,2 литра. И, наконец, по той же схеме из этого дейтерия образуется 134, 4 литра водорода. И вот вам изюминка: водород в атмосферном воздухе образует гремучий газ и взрывается. А вот вам и вишенка, и соответственно еще один фактор – термическое расширение газов!

Для таких случаев, когда испытываются взрывающиеся образцы изделий в нашем бункере имеется бронекамера, оснащенная целым букетом измерительных приборов и датчиков.

Вот в эту бронекамеру я и должен по лазерно – электромагнитному лучу направить тритиевую пулю (изделие «Т») через специальный коллектор.

Подготовка оружия, оборудования и контрольно-измерительных приборов так увлекла меня, что я ни разу не глянул на часы пока не привел всё в состояние готовности. Правильно говорят – делу время! А когда я глянул на часы то непроизвольно воскликнул: – Боже мой! Уже почти полночь! Вот время пролетело!

И тут же услышал: – Никуда я не пролетело! Здесь я и, как мне кажется, ты сейчас опять заденешь меня.

Я даже не удивился и просто, даже можно сказать по-свойски, ответил: – Не обессудь! Задену!

И тут я вспомнил свой странный сон и тут же услышал внутри голос Первого Миши: – Молодец, что вспомнил сон, а всё ли ты вспомнил?

– Ну-у…, – начал, было, я, но меня перебил Второй Миша: – Баранки гну! Патрон положи в карман.

Спорить и спрашивать я не стал, а просто достал из ящичка еще один тритиевый патрон, сунул его в карман и сам себе объявил готовность номер один.

Наступила полночь.

Перед выстрелом я перекрестился, набрал полную грудь воздуха, решился и нажал кнопку «выстрел». И тут же произошло нечто ужасное: раздался грохот, из трубы коллектора в мою сторону вылетел факел голубого пламени и, хотя я находился на безопасном расстоянии, что-то очень сильно толкнуло меня в грудь точно так, как мне это снилось ночью. Бешеная сила оторвала меня от земли и отшвырнула к стене бункера. В голове у меня проскочило: «Всё! Хандец! Ищущий ни хрена не обрящет!», – но удара о бетонную стену бункера не последовало. Меня непостижимым образом выкинуло на какую-то зеленую лужайку, я колобком несколько раз перекатился через голову и распластался на траве.

«Я жив, жив, жив!» – скакало в моём ступорном мозгу. Лежа я ощупал себя, понял, что цел, пошатываясь встал на ноги, и начал осматриваться.

«Ба! Да это же наша лужайка, да и здание наше! Только облицовка здания другая! Ну точно!»

Из здания выбежали два молодца в униформе и бегом устремились ко мне. Что-то в их фигурах и манере передвижения сразу насторожило меня. По мере их приближения я понял в чём причина: они были совершенно одинаковые как однояйцевые близнецы. Один из них представился: – Старший наряда охраны челбот №102 и бесстрастным тоном и механическим голосом предложил: – Пройдемте с нами.

В комнате, куда меня привели, ничего кроме стеклянных стен не было. Челбот №102 своим монотонным механическим голосом, неизвестно к кому обращаясь, произнес: – Задержанный доставлен.

Тотчас на одной из стен загорелся экран, на котором я увидел мужчину средних лет, сидящего за столом, заставленным какими-то предметами. Мужчина молча смотрел с экрана.

«Рассматривает и изучает меня» – понял я.

– Приведите гостя ко мне, – распорядился голос с экрана.

Челбот №102 взял меня под руку, подвел к стеклянной стене, она раздвинулась, и мы шагнули вроде как в кабину лифта. Послышался легкий шелест и по ощущениям мы двинулись сначала вверх, а потом куда-то в сторону. Скоро кабина остановилась, открылись створки двери, и мы шагнули в кабинет к тому мужчине с экрана. Хозяин кабинета кивнул челботу, тот шагнул назад и дверь за ним закрылась.

Мужчина с нескрываемым интересом, можно сказать бесцеремонно, рассматривал меня, затем подошел, взял под руку, подвел к стулу и мягко, но настойчиво усадил на него и сказал: – Ну-с, молодой человек, представьтесь, пожалуйста: кто вы и откуда?

Этот вопрос прозвучал так спокойно и сопровождался таким благожелательным взглядом, что внутренняя дрожь, которая била меня после «приземления» на лужайку и мозговой коллапс оставили меня. Я глубоко вдохнул, выдохнул, окончательно успокоился и не очень вежливо, отвечая вопросом на вопрос, спросил: – А этот челбот №102 – это кто? – Тут же Первый Михаил с едким сарказмом произнес внутри: – Самый важный вопрос задал, идиот! – Второй ничего не сказал, но укоризненно вздохнул типа «охо-хо»

Мужчина же улыбнулся своей благожелательной улыбкой и ответил: – Челбот – это человекообразный робот, а номер 102 – его индекс. Да. Так кто вы и как сюда попали?

–Я? – снова притупил я, но быстро спохватился и поспешил ответить: – Я Крюков Михаил Владимирович, 1998 года рождения, сотрудник ЭЛИИС. А как я попал сюда я не знаю, и куда попал тоже не знаю!

– Стоп! – прервал меня хозяин кабинета и удивленно переспросил: – Крюков? Неужели тот самый Крюков?

– Да какой тот самый? И куда я попал?

– А попали вы, Михаил Владимирович, в 2110-й год от рождества Христова! Та-ак! Сейчас наведем справки и выясним: действительно ли вы тот самый Крюков? А то, знаете ли, разные совпадения бывают!

– Да какой тот самый? – начал возбуждаться я.

– Терпение! Вот сейчас и узнаем! – мужчина ткнул пальцем в какой-то аппарат и четко повторил мои данные. После секундной паузы зазвучал ответ: – Крюков Михаил Владимирович, 1998 года рождения, в 2024 году открыл Пи – эффекты, в 2028 году на основе их изучения открыл и теоретически доказал Первый закон временной флуктуации, согласно которому замедление темпа времени в одной системе на одном отрезке времени необратимо ведет к ускорению времени в другой системе на таком же отрезке времени.

В 2030 году внес Поправку в Первый закон временной флуктуации, которая гласит: «Флуктуации времени в разных системах не носят линейного характера, но всегда кратны числу Пи».

В 2032 году теоретически обосновал возможность управления флуктуациями времени.

Я слушал этот голос, ушам своим не верил и думал: «Я открыл закон? Прямо вот так взял и открыл? И обосновал возможность управления…?»

Тут же встрял Первый Миша: – А что здесь такого? Ты же не пальцем деланный и не лыком шит!

Второй Миша воскликнул: – А я всегда говорил, что ты будешь известным человеком своего времени! И не только своего! Ай да Миша, ай да сукин сын!

А голос тем временем продолжал: – … является идеологом создания Пи-тритиевого оружия, с появлением которого кардинально изменились взгляды на ход современной войны, возник новый – Пи-тритиевый вид вооруженных сил и, соответственно, стратегия их применения в вооруженных конфликтах. В основу создания всех видов пи-тритиевых вооружений заложен «Принцип лучевого движения», известный как феномен Крюкова.

В 2036 году опубликовал монографию «Теоретическое обоснование платформ иного Времени»

– Платформы иного времени? Что это? – вырвалось у меня.

Хозяин кабинета нажал кнопку, отключил голос и рассмеялся: – У вас, Михаил Владимирович, такое лицо, гм, занятное, наверное, у меня было такое же, когда я услышал вашу фамилию.

– А при чем здесь моя фамилия? – не понял я.

– А при том, что я тоже Крюков и зовут меня тоже Михаил Владимирович, и все мужчины у нас в роду были или Михаилы Владимировичи, или Владимиры Михайловичи! И у вас, между прочим, тоже!

– Это…это что же получается? – растерялся я.

– А получается… здравствуй, дедушка!

Не зная, что сказать, я промямлил: – Здравствуй, внучек.

И вдруг я встрепенулся: – Слушай, внучек, а как звали твою бабушку по отцовской линии?

– Мария Николаевна Соколова.

– Маша! Мария! Моя Машенька! – прокричал я и чуть не пустился в пляс.

Внучек улыбнулся: – Вот дела! Дед от внука свои биографические данные узнает! Ага! Значит, ты, дед, еще не женат? Вот ситуация!

А сейчас я тебе, дед, расскажу, что ты придумал когда-то, а теперь этим занимаюсь я! Ты спрашивал – что такое «Платформа иного времени». Теоретически, как уже было сказано, ее разработал ты. Я же занимаюсь практической реализацией проекта. Если говорить очень в общем, то «Платформа иного времени» это некоторое замкнутое пространство, где время движется в ином темпе. Представь себе реактор, в котором время замедленно в миллион раз, а внутри его запускается ядерная реакция, скажем, в боевом ядерном заряде мощностью 100 мегатонн в тротиловом эквиваленте! Представляешь?

После небольшой паузы я воскликнул: – А-а! Дошло, дошло! В замедленном времени и ядерная реакция протекает замедленно? Без взрыва!

– Именно! – радостно подтвердил внук, – тепловой замедленной ядерной реакции заряда в 100 мегатонн хватает для обеспечения теплом миллионного города в течение десяти лет. А этих самых «мегатонн» человечество за сто пятьдесят лет накопило чёртову прорву.

А какие возможности! Представляешь, субтропические оазисы на Оймяконе и побережье Моря Лаптевых!

Вот, посмотри на дела рук твоих, ну и, гм, моих! – Михаил развернулся к одной из стен и произнес: – Алиса! Покажи нам наши северные субтропики.

Тотчас стена превратилась в один большой экран на котором спокойная ласковая волна синего моря накатывалась на золотой песок пляжа. Люди купались и загорали, дети плескались в воде и строили песчаные замки.

– Это называется «Локальная субтропическая зона Шпицберген» – пояснил Михаил, – а вот упомянутый Оймякон.

Картинка на экране сменилась, появились пальмовые и пиниевые рощи, ухоженные газоны с цветниками и вдали золотой песок и море.

Михаил – внук улыбнулся и сказал: – Существенная статья нашего импорта – это песок из Сахары и Австралии для наших субтропических пляжей в зоне вечной мерзлоты. Это так, к слову!

– А что за поправка и что такое …э… «флуктуации времени не носят линейного характера»?

– По – простому это так: если здесь время замедлилось в Пи-раз, то это не значит, что там оно ускорилось в Пи-раз! Это управляемый процесс. Смекаешь, дед? – улыбнулся внук.

– Нет, не смекаю, – растерялся я.

– Ну как же? К, примеру ты посадил в землю картофель, а время там идет, скажем, в Пи-раз быстрее! И что будет?

– А- а! – опять дошло до меня, – понял, понял! При определенных условиях можно будет и у нас, как в Турции, снимать два урожая в год!

– Да! – подтвердил внук, – но это, можно сказать, пройденный этап. На повестке дня создание «Временных тоннелей». Представляешь, сейчас ты здесь, а через секунду уже на северном субтропическом пляже или еще где!

И тут мне в голову пришла гениальная, я был уверен, мысль. Я подобрался и сказал: – Послушай, внук! А не мог бы ты передать мне сейчас, к примеру, на флэшке, …э…мои будущие разработки? Представляешь, сколько времени мы могли бы сэкономить!

Внук от души рассмеялся: – Интересная мысль! А ты, дед, не промах! Но вот в чём дело: согласно «Кодексу межвременных отношений» передача любой научно-технической и технологической информации категорически запрещена.

А еще скажу…, – и не договорил, потому что прозвучал сигнал и механический голос оповестил: – Лимит времени, лимит времени…

– Пойдем, дед, – озадачился внук, – тебе пора возвращаться, ибо сказано: «всему свое время»

– Да я рад бы вернуться, но как?

– Пойдем, пойдем!

Мы подошли к стене, она раздвинулась, и мы шагнули в кабину. Легкий шелест и вот мы уже в бункере один к одному как тот, из которого я вылетел.

– Дай посмотреть раритет, – внук протянул руку.

– Что посмотреть? – не понял я.

– Ключ к обратному Пи-эффекту.

– А-а! – сообразил я, достал из кармана и вложил в протянутую руку тритиевый патрон.

Внук внимательно рассмотрел его, вернул и тихо сказал: – Пора! Прощай, дед! Или до свидания!

Мы обнялись, пожали руки, Михаил – внук шагнул в кабину и исчез. Вслед ему я зачем-то громко воскликнул: – Всему свое время! Время собирать камни! – И тут же встрял Первый Миша: – Давай работай, философ! – Второй следом подвякнул: – Соломонию он тут развел, библиофил хренов! Домой пора!

Когда всё было готово, послышался знакомый голос: – Опять беспокоить меня будешь?

– Каюсь, буду! Прости меня, Время! – и нажал на кнопку «выстрел» Раздался грохот, из коллектора рванулось пламя, я рефлекторно зажмурился, а когда открыл глаза, то первым делом глянул на часы. Они шли и показывали 00.30 минут. Я подорвался и бросился к тому месту, где была кабина, но ничего, кроме монолитного бетона, не обнаружил.

– Ура! – заорал я, – вернулся! Я вернулся! Я дома!

Несмотря на то, что домой я попал поздно ночью, проснулся я рано и весь измаялся, ожидая, когда время доползет до десяти часов. Это время открытия цветочного магазина по субботам, а сегодня как раз была суббота.

«Чего тянуть? Раз все проверено временем и внуком!» – и я решился.

В одиннадцать с огромным букетом роз я стоял перед дверью Машиной квартиры. Открыла дверь сама Маша и с широко открытыми от удивления глазами переводила взгляд от моего лица к букету и обратно. Наконец. послышалось тихое: – Заходи, Ми-миша.

Из комнаты в прихожую вышли родители Маши и с одинаковыми выражениями лиц замерли статуями.

Я тоже замер и почувствовал, как в ямке за левым коленом забилась жилка. Обычно это случалось в моменты сильного волнения. В голове проскочила от Первого Миши совершенно не ко времени мысль: «Надо же! Когда в будущее летал такого не было».

– Да говори же ты что-нибудь! – изнутри подтолкнул меня Второй Миша.

Первый прикрикнул: – Цветы преподнеси и на колено припади, идиот!

Я протянул Маше цветы и промямлил: – Вот.

«Что «вот», идиот?» – воспалился Первый Миша, и я опомнился, бухнулся на колено и выпалил: – Маша! Я люблю тебя! Навсегда! На все времена! Выходи за меня замуж!

Маша после небольшой паузы еле слышно прошептала: – Я, я согласна!

Я взял Машу за руку, мы повернулись к ее родителям и я по стародавнему обычаю поклонился в пояс и сказал: – Я прошу руки вашей дочери! Благословите!

Первый Миша приказал: – Обними Марию, обними!

Второй добавил: – И поцелуй, крепко поцелуй!

Я обнял Машу и, крепко целуя, услышал голоса обоих внутренних Михаилов: «Остановись, Время! Ты прекрасно!»

И время для нас действительно остановилось, и улетели мы с Машей из московской прихожей в дальние дали прелестные, в небеса небесные, в края чудесные, и чувствовали мы только сладость губ и слышали только биение влюбленных сердец. Но недолго длился наш сладостный полет. Заданный тихим голосом будущей тещи вопрос: – А где вы будете жить? – тут же приземлил нас и вернул в тесную прихожую. Вопрос, разумеется, был адресован в основном мне, вопрос, понятное дело, житейски важный, но почему-то он меня задел за живое и даже обидел, причем обидел за Машу. Дескать, нет чтобы спросить: «Маша, а любишь ли ты этого женихастого пришельца и уверена ли в его чувстве? И вообще – в чьи руки мы тебя отдаем?» Так нет! Сразу утилитарно – бытовое «а где жить будете?» Не совладав со своим раздражением, я выкинул коленце и по-булгаковски, помните встречу на Патриарших прудах, бухнул: – А жить мы будем в вашей квартире! – Типа пошутил! Но тут же вспомнил опять же булгаковское выражение относительно того, что квартирный вопрос москвичей портит, да еще увидев выражения лиц Машиных родителей, напряг всё свое обаяние, широко улыбнулся и сказал: – Шутка, конечно!

Тут же в голову от Первого Миши прилетело: – Этак ты дошутиться можешь! – Второй Миша прокомментировал просто: – Идиот! Что тут скажешь!

– Так все же …э… где вы будете жить? – мягко и даже смущенно вступил в разговор будущий тесть и своим вопросом неожиданно совершенно успокоил меня и снял обиду за Машу, поскольку в голове у меня появилась простая и очевидная для этой ситуации мысль: «Они увидели меня и сразу поверили в глубину моих чувств к Марии! Да, да! И потому, как люди, умудренные жизненным опытом, минуя лирику, сразу перешли к житейской практике»

– А жить мы будем в соседнем подъезде, – серьезным тоном ответил я и пояснил, что в соседнем подъезде проживает мой друг Николай Сизов, который по контракту скоро уезжает на год служить в армии, в общем воевать уезжает. Квартира – однушка – осталась ему от бабушки, а меня он попросил присматривать за квартирой, но главным образом за бабушкиным фикусом, который она очень любила и наказала поливать раз-два раза в месяц.

Так что на год жильем мы можно сказать обеспечены, а дальше видно будет, – закончил я и добавил, – это что касается жилья. А свадьбу, свадьбу мы сыграем…, – тут я увидел Машины глаза и почувствовал, как она незаметно, но ощутимо сжала мою руку, и закончил, – это мы с Машей решим. Тут я опять почувствовал Машину руку и поспешно дополнил: – Конечно, по согласованию с вами. – Маша опять, но теперь поощрительно, чуть сжала мне руку, и я понял, что ситуация выправилась.

– Ну что же мы тут стоим, проходите, проходите, а я сейчас чай поставлю.

– Да, да, проходите, – поддержал супругу будущий тесть, – чайку выпьем, познакомимся, о себе расскажете, о родителях.

Чаепитие прошло спокойно, по-домашнему. Вот только когда Маша вышла на кухню помочь маме, и мы остались с кандидатом в тести одни он вдруг спросил: – А что же так? Друг на войну, а ты?

– А меня не взяли, – ответил я, – сказали, что здесь от меня толку больше будет и развернули.

Тесть пожевал губами, но ничего не сказал.

Потом, когда мы с Машей пошли гулять и обсудили наше чаепитие и застольные разговоры, я вдруг почувствовал непреодолимое, можно сказать жгучее желание рассказать ей о моем путешествии и о нашем внуке, и о пи-тритиевом оружии, и о «Платформе иного времени» и о феномене Крюкова.

Я думаю каждому известно это состояние, когда тебя распирает изнутри и слова буквально вертятся на языке, а ты стискиваешь зубы, чтобы промолчать. И не поверите, но я сдержался и ничего не сказал. Потому что Первый Миша твердо заявил: – Молчи! Ты только что, шутник хренов, на волоске висел из-за своего языка, а теперь хочешь этот волосок порвать? – Второй был проще и грубее: – Ты итак иногда смотришься идиотом! Не надо переводить это в хроническую стадию. Понял?

Я понял.

Глава III. Непонятки, суета сует и напарник Филарет.

Путешествие путешествием, но завершить отстрел изделий «Т» все же надо было, как и подготовить и доложить отчет своему руководству и потом отправить Заказчику. Кто Заказчик, я думаю, вам понятно.

Да, так вот представляете с какими чувствами и с какими мыслями при отстреле я заряжал каждый патрон? И, конечно, я думаю вы уже догадались, что, отстреливая их один за другим, я каждый раз на всякий случай укладывал в карман страховочный экземпляр или по внуку – «ключ к обратному Пи-эффекту».

Отсюда и начались непонятки. И мой непосредственный шеф, а потом и Большой шеф не могли взять в толк почему отстреляны только девять изделий, а не десять? Но ведь не мог же я ни тому, ни другому сказать: а ну как меня опять непонятная сила выкинет куда-нибудь к черту в другое время? И как же я тогда без этого самого «ключа», а? А у меня Маша! И осенью свадьба!

Пришлось врать уважаемым людям, что последний – десятый патрон – несколько раз заклинивало в патроннике и вроде как из-за этого я и не решился на выстрел. Начальники смотрели на меня с сомнением, но стряхнуть мою лапшу со своих ушей не могли. Не идти же им стрелять самим, право дело! И потому махнули рукой и велели отправить изделие изготовителю без составления акта рекламации.

С этим вроде обошлось.

С отчетом было сложнее. Описать-то свои Пи-эффекты я описал и получилось это по-научному солидно и основательно, и даже, мне казалось, можно было бы и замахнуться на открытие или, если быть скромнее, на патент, но вот какая захреновина вылезла: в описании сути открытия или изобретения должна быть стандартная формула – «отличающееся тем…» и тут должно быть дано краткое и точное описание новизны изобретения и его отличия от того, что уже было изобретено или открыто до тебя. Понимаете? Это был камень преткновения, потому что объяснить мои Пи-эффекты я не мог и сравнивать их было решительно не с чем и, значит, ни о каких отличиях речь идти не может. Вот с чем я столкнулся! И тут мне в голову пришла спасительная мысль, что, мол, для того, чтобы познать суть Пи-эффектов требуется продолжить работу с изделиями «Т», но не в статике, а в динамике, то есть с отстрелом изделий по движущимся целям, что возможно даст основания для каких-то предположений или выводов, во всяком случае пищу для размышлений точно даст. И я так и сделал.

Мой непосредственный шеф отчет завизировал без прений, а вот Большой шеф перед тем как утвердить отчет долго листал его, возвращался к началу, отвлекался, смотрел то в окно, то мне в глаза и, в конце концов, выдал: – С твоими Пи-эффектами все непонятно, но интересно. Работу надо продолжить. Тему выделим как отдельное направление исследований, туда же включим и продолжение работы с изделиями «Т». И это будет, твоё, Михаил, направление! Гриф работ – совершенно секретно. Никому ни–ни, роток на замок!

Утвержденный отчет спецпочтой я отправил в тот же день.

Через неделю после этого началась суета.

Как сейчас помню, это был понедельник. Большой шеф с утра вызвонил меня к себе в кабинет. В кабинете шеф был не один. За приставным столом я увидел сидящего на стуле молодого, спортивного светловолосого парня.

– Знакомьтесь, наш научный сотрудник Михаил Владимирович Крюков, а это представитель Заказчика – капитан Никодимов, – шеф глянул в лежащую перед ним бумажку и почти по слогам произнес, – Филарет Варсонофьевич. – Так шеф представил нас друг другу.