Приключения Пумы и Ламы

– Отчего же не прийти… – замявшись, ответил лама.

– Что ж, буду тебя ждать, – сказал пума и стал неспешно удаляться

своей мягкой поступью.

Лама потоптался на месте и пошёл по направлению к стае, ожидая найти там вожака. Перепутать его с другими фламинго было невозможно – он был гораздо выше и ярче всех своих сородичей. Вскоре он приметил вожака, беседующего с несколькими алыми фламинго. Заметив ламу, тот поспешно завершил разговор и сделал несколько шагов ему навстречу.

– Ага, как раз ты мне и нужен! – деловито сказал он. – Не желаешь

ли немного прогуляться? Есть разговор… – и, не дожидаясь ответа, вожак зашагал вдоль берега.

– То, о чём я хочу рассказать тебе, – начал он, заложив крылья за спину, – касается пумы. Как я понимаю, вы познакомились с ним совсем недавно?

– Вчера, – ответил лама.

– Хм… – неопределённо протянул вожак и, помолчав, продолжал:

– Что и говорить – увидеть пуму и ламу, мирно гуляющих вместе, удаётся нечасто… Что до меня, то я познакомился с пумой в прошлом году. В один прекрасный день он пожаловал на берег этого самого озера и уселся на песке, поглядывая на нас. Мы, конечно же, подумали, что он пришёл поживиться. Кто-то даже стал дразнить его: чего же ты, мол, ждёшь? Заходи в воду, мы здесь. Но вот только он был слишком спокоен и не походил на голодного зверя.

Лама невольно закивал.

– На своём веку я повидал немало пум, – продолжал вожак.

– Некоторые из них, проходя мимо, пробовали пить воду из озера, но она непригодна для зверей – уж слишком горька. Другие пытали счастье поймать на обед нашего брата, правда, безуспешно. Я научился обращать внимание на хвост пум – он всегда выдаёт их настроение. У голодных пум хвост ходил ходуном из стороны в сторону, a у этого – нет. Сидит себе спокойно, положит хвост на песок и смотрит. Мне стало, наконец, интересно, что ему было от нас надо. Я подошёл к нему, держась, конечно же, на безопасном расстоянии и спросил, что привело его в наши края. Пума поведал мне, что пришёл ловить рыбу в соседнем пруду. Рассказал, что утром у него был большой улов и на берегу осталось много мелкой рыбёшки – не хотим ли мы угоститься?

Я, конечно, очень удивился, да и как тут было не удивиться?! Послал пару молодых фламинго слетать, посмотреть, так ли это. Они вернулись и подтвердили, что так и есть, берег усыпан рыбой – мелкой, но очень вкусной. Тогда я и многие другие фламинго полетели на пруд и наелись досыта, да ещё и принесли угощение в клювах тем, что остались с малышами. Потом все благодарили пуму за угощение, а я с ним разговорился и узнал много интересного о его жизни.

– Конечно же, – продолжал вожак, – доверие приходит не сразу, требуется известное время. Из осторожности я всё же проверил пуму ещё раз. Когда он покинул нас, я послал разведчиков проследить за ним. Через несколько дней они вернулись и доложили, что пума с утра ловил рыбу в пруду, затем отдыхал в тени деревьев, а потом до позднего вечера гулял в горах. И так каждый день. Сказали, что зверей он не трогал – наоборот, очень мило обходился со всеми встречными. Не оставалось ничего другого, как поверить ему: ведь нам, птицам, сверху видно всё!

Лама молчал, глядя в землю.

– Я понимаю тебя, – промолвил вожак, – это трудно принять, ведь

пумы – ваши злейшие враги. Но в жизни много необычайного, и твой новый знакомый – яркий тому пример.

Речь вожака сильно подействовала на ламу. А тот, немного помолчав, вытянул шею, пристально посмотрел ламе в глаза и внушительно произнёс:

– Пуме можно доверять!

"Пуме можно доверять…" – отозвалось эхом в мыслях ламы. И,

осознав смысл этих слов, он воскликнул:

– Ну конечно же! Пуме можно доверять!

И, подумав, с чувством добавил:

– Да разве я не понимал это с самого начала? Да, я сомневался, но ведь что-то внутри подсказывало мне, что пума говорит правду!

Вожак смотрел на ламу, одобрительно кивая головой.

– Спасибо тебе, мудрый вожак, большое спасибо за всё! А теперь я побегу, а то пума меня ждёт! – Огромное спасибо! – с чувством добавил он, отбежав на десяток шагов.

– Удачи тебе, юноша! – крикнул ему вдогонку довольный вожак.

Глава 4: Рыбалка

Лама скакал во всю прыть, поднимаясь по склону холма. Его копыта едва касались земли – так не терпелось ему поскорее увидеть пуму. Он уже представлял себе, как скажет, что верит ему, и как тот, наверное, обрадуется…

Когда лама взобрался на самую вершину, его взгляду открылся небольшой водоём. Вокруг него, вытягивая ветви к воде, стояли раскидистые деревья; их окружали заросли кустарника, за которыми, в свою очередь, расстилался испещрённый цветами луг. За пределами же зелёного островка во все стороны простиралась пустынная равнина. Переведя взгляд на пруд, лама заметил пуму, расположившегося на толстой ветке над водой, и от его решимости не осталось и следа.

"А вдруг я его неправильно понял? – засомневался он. – Что во мне, в конце концов, такого особенного? Я нигде не бывал и почти ничего не знаю…"

Но тут пума заметил ламу и весело воскликнул:

– Лама, ты пришёл! А я как раз собирался начинать. Давай сюда!

– Сейчас! – крикнул в ответ лама, ощутив внезапный прилив радости.

Вскоре он уже стоял у воды, от которой шёл приятный запах прелой травы.

– Попробуй воду, – сказал пума. – Уверен, она тебе понравится.

Стараясь не поднимать со дна ил, лама зашёл по колено в пруд, поравнялся с веткой, на которой лежал пума и, припав к воде, уже не мог от неё оторваться: наполненная ароматами трав, она не только утоляла жажду, но и, как ему показалось, насыщала.

– Вот это вода так вода! – с наслаждением сказал лама, напившись. – Были бы здесь мои сородичи, выпили бы весь пруд без остатка!

– Но ведь никому из них не пришла в голову мысль покинуть своё стадо и бросить вызов хищнику, – сказал пума, прищурив один глаз.

Услышав это, лама понял, что момент для объяснения настал. Поэтому он собрался с духом и начал:

– Послушай, пума, я хочу тебе сказать, что… – и тут же запнулся, встретив взгляд золотистых глаз. – Дело в том, что… – продолжил было лама, но слова снова застряли у него в горле.

– Знаю, – промолвил пума, – некоторые вещи понимаешь без слов…

И, немного помолчав, он добавил:

– Если бы ты мне не поверил, то не пошёл бы со мной на озеро, ну и

сюда, конечно, не пожаловал бы… А я очень рад, что ты здесь!

Сказав это, пума по-дружески потрепал ламу по мохнатой шее. Тот тотчас же пришёл в себя и так же по-дружески, как это водилось у них в стаде, боднул пуму головой в бок, да так сильно, что тот не удержался на ветке и свалился в пруд.

– Ну и силён же ты, приятель! – весело сказал он, вынырнув.

– А ты как думал? – ответил лама.

– Что ж, нам пригодится твоя сила… – А что я промок, так это как раз кстати – без мокрой шкуры не бывает хорошей рыбалки.

– Это почему?

– Сам сейчас увидишь. Устраивайся поудобнее вот на этом камне и наблюдай, – и пума указал на плоскую глыбу, выступавшую из воды.

Лама последовал совету и, подогнув под себя колени, лёг на нагретую солнцем каменную поверхность. Ноги его ныли; только теперь он ощутил всю накопившуюся за последний день усталость. Пума же расположился на своём прежнем месте таким образом, что его голова и лапы оказались у самой поверхности пруда. Струйки воды, стекая с его мокрой шерсти, с лёгким звоном разбивались о воду, оставляя на её поверхности множество пузырьков. Сам же пума замер, сосредоточив свой взгляд на лёгкой зыби, расходившейся по воде; кончик его хвоста слегка подрагивал.

Лама внимательно наблюдал за мутной поверхностью пруда и вскоре стал различать под водой очертания рыб. Одна из них неспешно поднялась из глубины, глотнула пузырёк воздуха и, перевернувшись на бок, хотела было скрыться… Но не тут-то было: молниеносным ударом лапы пума выбросил её из воды. Крупная рыбина, сверкая чешуёй, описала в воздухе высокую дугу и, шлёпнувшись о берег, забилась в траве. Лама не успел даже толком понять, что произошло.

– Есть одна! – воскликнул пума. – Но теперь придётся подождать, пока рыбы вернутся. А пока что я опять окунусь…

Через некоторое время тени стали снова собираться под водой. Вот одна из рыб заинтересовалась пузырьками. Пума вытянул шею к воде, его ноздри расширились, шерсть на загривке встала дыбом, а под ней заиграли упругие мышцы. Вот рыба уже почти коснулась поверхности воды. Пума, не сводя с неё глаз, медленно подобрал под себя лапу, выпустив наружу когти. И как только рыба схватила ртом пузырёк, резкий удар лапы выбросил её на берег.

– А вот и вторая, – сказал пума. – Ну как, интересно? Давай-ка я покажу тебе ещё один трюк…

И пума снова окунулся и занял выжидательную позицию на ветке. В этот раз, когда очередная стая рыб собралась вокруг капель, он подождал, пока они наглотаются вдоволь пузырьков, а затем сделал резкий выпад вперёд. Падая в воду, он перенес всю тяжесть тела на передние лапы, изо всех сил ударив ими по воде. Раздался оглушительный всплеск, и ламу обдало брызгами, а когда пума, фыркая и мотая головой, вынырнул из воды, вокруг него, вяло пошевеливаясь, лежало на боку с десяток оглушённых рыбёшек.

– Вот это да! – воскликнул лама, застучав копытом по глыбе.

– Крупных рыб таким образом не выловишь, зато мелкие – самые вкусные! – сказал пума, и наскоро собрав улов в пасть, вынес его на берег. Затем он проделал то же самое ещё несколько раз, возвращаясь на берег с полной пастью.

– Ну, вроде бы на сегодня достаточно, – сказал наконец он, взглянув на лежащий в траве улов, – но раз ты пошёл за мной в такую даль, я хочу тебе ещё кое-что показать.

И, подмигнув озадаченному ламе, пума полез на всё то же дерево. Лама, затаив дыхание, следил за каждым его движением. Голова, лапы и хвост пумы то и дело мелькали меж ветвей, которое покачивалось и шумело листвой в такт его движениям. Вскоре рыболов показался на самой верхушке.

– Для начала нам понадобится дождь, – деловито сказал он и тщательно отряхнулся. По воде зазвенели тяжёлые капли, и поверхность покрылась зыбью; под расходящимися кругами воды стали собираться рыбы.

– Внимание! – объявил пума и с силой оттолкнулся от дерева, подобрав под себя лапы и вытянув хвост в струну.

Лама с открытым ртом наблюдал, как тот, со свистом рассекая воздух и руля хвостом, с силой ударился о поверхность воды, подняв вокруг себя столбы брызг.

– Пума, – радостно воскликнул лама, когда тот показался из-под воды, – ты только посмотри!

И действительно, вся поверхность воды вокруг пумы была усеяна оглушёнными рыбами, которые лежали на боку, покачиваемые мерными колыханиями воды…

– А как ты научился ловить рыбу? – спросил лама, когда весь улов был перенесён на берег.

– Когда я только осваивал жизнь в горах, – ответил пума, – порой мне требовался целый день, чтобы поймать несколько рыбёшек. Приходилось подолгу сидеть, притаившись, на камне или ветке дерева, пока к поверхности воды не всплывала рыба, чтобы проглотить какую-нибудь букашку, попавшую в воду; тогда я её и вылавливал. А иначе проходилось ловить рыбу на мелководье или же в горных ручьях, но это было утомительным занятием. Однажды во время ловли, я попал под дождь – редкий гость в наших краях. Так как я никогда не любил мокнуть без толку, то обычно заранее находил укрытие, но тогда я был очень голоден и не обращал внимания на сгущавшиеся над головой тучи.

Лама с большим интересом слушал пуму: ему хотелось узнать как можно больше о жизни своего нового друга.

– Пошёл дождь, – продолжал тот, – а я всё поджидал рыб, и вдруг они стали собираться под водой и хватать что-то с её поверхности. Я присмотрелся и увидел, что капли дождя прибивали к воде разных мошек. Ну, а для рыб это была лёгкая пожива. В тот день я наловил столько рыбы, что мне её хватило на несколько дней. Этот случай научил меня, что рыбу можно приманивать каплями. Моя шерсть хорошо удерживает воду, ну а остальное ты сам только что видел.

– А как ты научился прыгать в воду с дерева? – поинтересовался лама.

– Совершенно случайно, – ответил пума, усмехнувшись. – Просто как-то раз я решил залезть повыше, а тут ветка, на которой я стоял, надломилась, и я полетел в воду. Так как это был мой первый "прыжок", то я больно ударился о воду, отбив себе бок. Зато, вынырнув из воды, я увидел вокруг себя оглушённых рыб и понял, что невзначай открыл замечательный способ рыбачить. После некоторой тренировки я научился правильно входить в воду и теперь всегда держу этот трюк про запас.

– А плавать ты умеешь? – поинтересовался лама, глядя на гладкую поверхность пруда.

– Умею, хотя не очень-то люблю.

– А мне кажется, что это очень весёлое занятие, – сказал лама и, задорно посмотрев на друга, добавил:

– Пума, а научи меня плавать!

– Да учить, в общем-то, нечему, – отозвался тот, – просто зайди поглубже, держи голову над водой и работай ногами. У тебя получится: я видел, как твои сородичи плавают, пересекая глубокие ручьи.

– Что ж, сейчас попробую… – сказал лама.

Вода в пруду была такая тёплая, что лама её даже не ощущал. Зайдя по шею в воду, он заработал ногами и… поплыл. Это оказалось совсем не трудным делом, так как вода сама выталкивала его. Не успел лама и глазом моргнуть, как оказался на середине пруда.

– Ну, что я тебе говорил! – крикнул ему с берега пума. – Какой же ты, однако, плавучий – у тебя вся шея торчит из воды!

– Оказывается, я всегда умел плавать, – отозвался лама, – только мне было негде… – Ой, что это? – вдруг воскликнул он, – снизу бьёт струя воды, да такая холодная!

– Подожди-ка… – ответил пума, залезая в воду. – А ну-ка, посмотрим, – деловито сказал он, подплыв к ламе. – Хм… Просто удивительно…

– Так вот откуда здесь взялся этот пруд! – сказал пума, когда приятели уже вышли на берег и грелись на солнце. – А я всё не мог понять, как посреди засушливой равнины мог появиться водоём… Ведь в него не впадают горные ручьи. Оказывается, его питает подземный источник! Поздравляю тебя, лама, ты сделал замечательное открытие!

Услышав похвалу друга, лама довольно задёргал ушами.

– Для меня последние дни вообще стали одним сплошным открытием, – отозвался он.

– Да уж… – согласился пума и, немного помолчав, добавил: – А не пора ли нам подкрепиться?

Лама с готовностью закивал.

– Я уже высмотрел себе лужайку, – сказал он, – а твой обед давно уже ждёт тебя.

Приятели на время разошлись, и лама, зайдя по колено в густую траву, принялся за еду. Трава была мягкая и сочная, и он, с упоением щипая её под самый корень, не спеша продвигался вглубь лужайки. Из травы доносилось жужжание и стрекотание, и при каждом движении ламы десятки не виданных им букашек выпрыгивали из травы и разлетались в разные стороны, сверкая на солнце. Наевшись вдоволь, он вернулся к пуме.

– Даже на завтра осталось! – сказал тот, указав на три нетронутые рыбины. – Ну, а теперь бы поспать…

– По правде говоря, у меня самого глаза закрываются, – отозвался лама.

– Вот и хорошо, – сказал пума, устраиваясь поудобнее, – давай тогда отдохнём, а потом обсудим дальнейшие планы.

Лама улёгся рядом, положив голову на мягкую траву.

"А ведь ещё вчера я считал его своим врагом! – подумал он, глядя на пуму. – Да… В жизни действительно много необычайного…" – пронеслось ещё у него в мыслях, и его объял крепкий сон.

Глава 5: Да здравствуют стрекозы!

Ранним утром ламу разбудил чей-то тоненький голосок. Он попытался снова погрузиться в сон, но писк не унимался. С трудом открыв глаза, лама увидел сидевшего неподалёку пуму и небольшую пушистую птичку, порхающую в воздухе над его головой.

" Кόндор… птенцы… скорее!" – долетали до него отдельные слова.

Лама поднялся на ноги и подошёл к своему приятелю, который показался ему не на шутку встревоженным.

– Что случилось? – спросил он, вопросительно глядя на пуму.

– Беда… – удручённо ответил тот и, обратившись к птичке, добавил:

– Милая птичка, ты сделала добро, и оно обязательно к тебе вернётся. Лети же домой, а я не заставлю себя долго ждать!

– Удачи! Желаю удачи! – пропищала птичка и скрылась из виду.

– Да… – произнёс пума, – плохо дело…

Лама ждал разъяснений; он надеялся, что сможет стать полезным своему новому другу.

– Вчера вечером, – начал пума, – с кондором, который живёт в пещере на высокой горе, случилось несчастье: он и его подруга парили в небе, выискивая добычу, но сами стали добычей охотников…

Лама почувствовал, как сердце, замерев на миг, заколотилось у него в груди.

– Так вот, – продолжал пума, – те стали стрелять в них из своих ружей и убили подругу кондора, а самого его ранили в крыло. Он еле добрался до своего гнезда и теперь не в силах кормить ни себя, ни своих птенцов.

Лама, нахмурившись, слушал пуму. История была печальной, но кондоры считались недругами лам, так что он не знал, что и думать.

– Я должен немедленно идти на помощь кондору, – твёрдо сказал пума, и глаза его блеснули. – В прошлом он не раз предупреждал меня о приближении охотников, и благодаря ему мне удавалось не попадаться им на глаза. Птичка сказала мне, что кондор видел меня на днях, когда пролетал над этими краями. Он просил её найти меня и передать просьбу о помощи: сказал, что кроме меня ему некому помочь.

– Почему же?! Я помогу! – воскликнул лама, сделав шаг вперёд. – Раз он выручал тебя, то и я ему помогу, обязательно помогу!

– Я рад, что у меня такой друг, – промолвил пума, – но не должен ли ты вернуться в стадо? О тебе, наверное, уже давно беспокоятся!

– Это точно… – задумчиво ответил лама, – но сейчас им ничто не угрожает, а кондору необходима помощь. Давай же поможем ему, а потом я вернусь в стадо.

– Что ж, тогда в путь! – воскликнул пума. – У меня остались три рыбины со вчерашнего дня: их кондору и птенцам должно хватить на первое время. Я бы ещё наловил, да больше этого, боюсь, не донесу. Путь наш лежит через пустынную равнину к высокой горе. Нужно будет экономить силы, так как подъём будет не из лёгких; к тому же на самой вершине всегда лежит снег…

– Ничего, справимся как-нибудь, – бодро ответил лама, – ведь мы сытые и отдохнувшие!

– И я того же мнения! – сказал пума, утвердительно кивнув головой. – Только одна просьба к тебе: по дороге рот у меня будет занят рыбой, так уж ты рассказывай мне о себе.

– Что ж, хорошо, – ответил лама, – хотя рассказывать особенно нечего…

Когда солнце показалось из-за холмов, друзья уже шли навстречу снежной вершине, всё ярче вырисовывающейся на фоне синего неба. Однако, глядя по сторонам, лама невольно думал о том, что более унылой местности было бы трудно себе представить. И действительно, земля была усеяна выцветшими на солнце камнями и покрыта паутиной тёмных трещин. Чахлые пучки сухой травы безвольно пригибались к земле при малейшем дуновении ветра. А в довершение всего, вокруг стояла мёртвая тишина, которую нарушал разве что хруст песка под копытами у ламы. Неприветливый край казался безжизненным, и это словно подтверждали высохшие русла ручейков, изредка пересекавшие путь.

Взглянув на своего спутника, лама сказал:

– Ну что тебе рассказать про мою жизнь? Очень уж она у меня была однообразная: проснёшься, спустишься с холма на водопой, погреешься на солнышке, поешь вдоволь травы, выслушаешь наставления вожака, порезвишься с приятелями, ещё поешь, ещё полежишь на солнышке, попрыгаешь через ручей, а там, глядишь, и вечер… Поднимешься на холм по натоптанной тропе, толкаясь по дороге с приятелями, чтобы было веселее, снова выслушаешь наставления вожака, ещё немного порезвишься на поляне и пойдёшь спать. Хорошо ещё, когда вожак оставлял меня на карауле – с некоторых пор он стал давать мне разные поручения. Тогда можно было любоваться луной и звёздами и думать: на что они теперь смотрят с неба и какой же мир, наверное, большой и удивительный. Эти мысли посещали меня по ночам, когда стояла тишина, а днём не приходилось много размышлять – слишком уж шумно у нас в стаде. Один раз я поделился своими мыслями с приятелями, но они лишь удивлённо посмотрели на меня…

Пума понимающе кивнул головой: несмотря на то, что у него изо рта торчали рыбьи хвосты, вид у него был очень серьёзный.

– Я часто спрашивал у вожака, – продолжал лама, – почему мы никогда не переходим установленных границ, и всегда получал один и тот же ответ, что, мол, незачем, что всё везде одинаковое: те же холмы, те же долины, те же ручьи. А мне казалось, что вожак многое не договаривает. Порой я задумывался над тем, где наш ручей берёт начало и куда он устремляет свой бег? Не может же он течь и течь без конца – ведь мы пьём из него каждый день, а после нас из него, наверное, пьют и другие стада, так что он должен был бы в конце концов иссякнуть. Вот бы посмотреть, где! И у меня было ещё много таких вопросов, на которые я хотел, но не мог получить ответ. Например, я часто думал, куда уходит солнце, когда оно скрывается за холмами? Иногда мне даже снилось, что я бегу за ним, обгоняя ветер, мчусь по холмам и долинам, но им нет конца; солнце заходило, и я просыпался ни с чем. В то утро, когда я оставил свой холм, на меня нашла какая-то странная решимость. Я поднялся на ноги и ушёл, и мне даже в голову не пришло, что обо мне будут беспокоиться. Тогда я был уверен, что делаю это ради стада, но сейчас мне кажется, что мне просто очень захотелось увидеть мир…

Пума остановился, выложил рыб на сухую траву и сказал:

– Я думаю, что ваш вожак по-настоящему заботился о стаде, просто ты был гораздо любознательнее других. Я и сам такой: мне необходимо каждый день ходить по неизведанным тропам и посещать необычные места. Правда, с некоторых пор мне стало не хватать друга, но теперь ты, вот, шагаешь рядом со мной, и я знаю, что лучшего друга мне не сыскать!

Ламе было очень радостно слышать похвалу друга, но он понимал, что ему ещё предстояло заслужить эти слова в полной мере.

– К тому же, – добавил пума, – даже эта голая равнина полна жизни – нужно только суметь её разглядеть…

Лама всмотрелся в окружавшую его пустошь и, в самом деле, стал примечать признаки жизни. На камнях там и сям грелись маленькие ящерки песочного цвета. Они бесшумно скользили, перебираясь с камня на камень. Иногда по земле пробегали юркие чёрные жуки, оставляя на ней едва приметные следы; при малейшем шорохе они останавливались, как вкопанные. В воздухе раздавалось приглушённое жужжание голубых и зелёных стрекоз; одна из них, почему-то заинтересовавшись ламой, долго кружила над его головой.

Среди разговоров и воспоминаний время текло быстро. Гора всё приближалась; на её склонах уже можно было различить отдельные ледники, разделённые узкими полосками земли.

"Очень хотелось бы подоспеть вовремя, – думал лама, глядя на слепившую глаза снежную вершину. – Могу только себе представить отчаяние кондора: он только что потерял подругу, самого его ранили, птенцы хотят есть, а он ничем не может им помочь! Надеюсь, мы доберёмся до его пещеры ещё засветло…"

Между тем дорога начала уводить вверх, а на пути стали встречаться небольшие холмы, усеянные камнями и поросшие пучками рыжеватой травы. По мере приближения горы, холмы становились всё выше, камни всё крупнее, а вскоре появилась и нежно-зелёная трава, местами пробивавшаяся среди камней. А пройдя ещё немного, путникам повстречался и первый ручеёк, лениво струившийся по высушенной солнцем земле и исчезавший в одной из её трещин. После продолжительного перехода через пустошь зелень и вода радовали глаз; даже идти стало как будто легче.

Вдруг у очередного холма пума остановился и указал вверх. Лама поднял голову, но не увидел ничего, кроме разбросанных по склону глыб и пучков травы. Но вдруг один из пучков зашевелился и поднялся на ноги. За ним последовали другие, и вот уже множество голов с приподнятыми ушами и беспокойными глазами повернулись в сторону путников. Лама глазам своим не верил: на возвышении паслось целое стадо стройных, тёмно-рыжих викуний, очень похожих на лам, но гораздо меньших по размеру. Спокойствие, однако, длилось недолго: викуньи рванули вверх по склону, гулко стуча копытами, и только один из них продолжал стоять, как зачарованный, глядя поочерёдно то на пуму, то на ламу. Но вот и он очнулся и, поскакав вверх, присоединился к стаду.

– Какие они смешные! – сказал лама. – Не крупнее наших детёнышей и такие же пугливые! Раньше, когда я видел их с нашего холма, они казались мне куда больше, а они, оказывается, совсем маленькие!

Немного передохнув, приятели продолжили свой путь. Они были уже у самого подножья горы, когда на них напали кусачие мухи. Глядя на белеющую вершину, они поначалу не обращали на мух внимание, но тех становилось всё больше, и вскоре пуме с ламой пришлось от них отмахиваться, а затем и всерьёз отбиваться. Но ничего не помогало, даже катание по земле: мухи кусали нещадно. Особенно досталось пуме, шерсть которого была короче, чем у ламы; ему даже пришлось бросить рыб на землю.