Полная версия
Блеск и нищета российской кооперации. Как народ приучали к современности, 1860–1930
В четвертой главе изучаются потребительские кооперативы, чье развитие, в отличие от сельскохозяйственных кооперативов, не поддерживалось финансово государством. До 1905 года царский режим мирился с существованием потребительских обществ, ориентированных на городские средние классы, так как они считались политически менее опасными, чем объединения в среде рабочих. Провозглашенная на короткий промежуток с 1905 по 1908 год свобода собраний открыла новые возможности для расширения социального состава существовавших кооперативов, а также для создания новых обществ в среде менее обеспеченных социальных слоев. В реальности общества потребителей были далеки от того, каким активисты кооперативного движения представляли себе идеальный независимый рабочий кооператив, верный рочдейльским принципам. Накануне Первой мировой войны большинство потребительских кооперативов находилось в сельской местности, а не в городах. Кооперативы, объединявшие промышленных рабочих, часто находились под надзором администрации предприятия и таким образом становились косвенным инструментом контроля работодателя за своими подчиненными. Наконец, вопреки ожиданиям пропагандистов кооперации, которые надеялись, что кооперативы послужат развитию гражданского самосознания и самоорганизации в среде рабочих во имя процветания всего общества, представители бедных классов массово вступали в кооперативы по другим причинам. Их основным мотивом было получение доступа к новым потребительским товарам. Пропагандисты кооперации критиковали такое поведение как эгоистичное.
Пятая глава рассматривает, как переход на военную экономику, трудности с поставками, растущие политическая напряженность и ксенофобия, с начала Первой мировой войны и вплоть до революции 1917 года и прихода к власти большевиков трансформировали кооперативное движение. Его участники по-разному адаптировались к новым условиям в зависимости от их социального статуса и политических симпатий. В то время как видные фигуры течения потребительских кооперативов увидели в трудностях со снабжением возможность утвердить монополию кооперативов на розничную торговлю, деятели, выступавшие за сельскохозяйственные кооперативы, напротив, теряли большую часть своего влияния внутри движения. Накануне октябрьского переворота 1917 года одни представители кооперативного движения занимали министерские посты во Временном правительстве, другие – руководящие посты в Советах, а третьи сожалели о том, что их бывшие товарищи по кооперации покидают кураторство над местными кооперативами и уходят в большую политику.
Последние три главы охватывают советский период с октября 1917 по 1930 год. Главы шестая и седьмая покрывают период кровопролитной и разрушительной Гражданской войны (1917–1922), за которым последовали голод и эпидемии, вплоть до 1924 года, когда экономическая жизнь постепенно начала восстанавливаться после относительной либерализации рынка в 1921 году. Захват власти большевиками положил конец всякой возможности примирения между разными течениями бывшего единого кооперативного движения. Столкнувшись с цинизмом и бескомпромиссностью большевиков, готовых подчинить себе кооперативы, бывшие руководители центральных кооперативных союзов не выступили с единой стратегией. Репертуар их реакций включает в себя эмиграцию, уход из кооперации, молчаливое приспособление при сохранении своего несогласия и, наконец, открытое сотрудничество с большевиками. В шестой главе показаны различные стратегии адаптации кооперативных центральных организаций и их руководителей к новым условиям работы при большевиках; в седьмой главе рассматриваются преобразования в кооперативах на региональном и местном уровнях. Несмотря на значительные экономические потери, вызванные расхищением в ходе Гражданской войны и частой реструктуризацией кооперативного аппарата новыми советскими властями, искавшими способ подчинить себе кооперативы, они смогли адаптироваться к меняющимся условиям и продолжали функционировать, снабжая своих членов доступными товарами. Таким образом, кооперативы стали одним из средств выживания и источников снабжения и как таковые подверглись новым преобразованиям, на этот раз со стороны рядовых членов кооперативов и местного населения, готовых нарушать правила работы кооперативов, установленные новыми властями, ради доступа к товарам и продовольствию.
Наконец, восьмая глава посвящена периоду между кампанией «лицом к деревне» 1924 года и принудительной коллективизацией 1930 года. В ней проясняется, как кооперативные институты, дискурс и идеология стали объектом инструментализации со стороны большевиков ради достижения их политических целей. Надежды большевистских властей, что потребительские кооперативы вытеснят частных торговцев, не оправдались, так же как не сбылись чаяния простых городских и сельских жителей получить доступ к разнообразным товарам хорошего качества благодаря кооперативам. В условиях неравноправного обмена между городом и деревней и в отсутствие государственных субсидий члены правления местных сельскохозяйственных кооперативов были вынуждены прибегать к неформальным практикам, чтобы продолжать свою деятельность. Среди производительных кооперативов, называемых «артелями», нарушение правил получило такое широкое распространение, что они стали идеальной юридической формой для сокрытия наемного труда и спекулятивных операций. Слово «кооператив» все чаще стало ассоциироваться с торговлей товарами плохого качества. Упадок репутации кооперативов облегчил их огосударствление во время сталинского «Великого перелома» в 1930 году.
Часть I
ПАВЕЛ: Это верно! Никто, я говорю, не ожидает, чтобы артель с таким барышом год закончила. Плохо ли, без малого три тысячи дивиденду за всеми расходами и не считая этого просчету!
БОРИСОВСКИЙ: Так что теперь открытие потребительной лавки можно считать обеспеченным?
ПАВЕЛ: Да, теперь вполне можно. Василий Матвеевич, так уж вы не отказывайтесь председательствовать в собрании сегодня!
БОРИСОВСКИЙ: Хорошо, хорошо, я не откажусь44.
Клепиков А. «В низинах». Сцены из деревенской жизни в 4-х действияхГОЛОСА (от двери громко и угрожающе):
– Кто ты такой за начальник?
– Сказано, убирайся подобру-поздорову!
– Вишь, канифоль разводить! Не улестишь!
– Шарамыжник!
– То и гляди, антихристову печать почнет прикладывать!
ИНСТРУКТОР (опершись рукой в бок, в упор смотрит по направлению к говорящим. Начинает говорить тихим, взволнованным голосом, постепенно повышая тон): Говорите что вам угодно, нравится – ругайте, но если я вас слушаю терпеливо, то зачем же мне не даете сказать? Я приехал не сам: меня пригласили артельщики. У вас есть на плечах головы, и словам, которые я говорю, вы можете не верить, не послушать меня и сделать по-своему. Нельзя криками, бранью, угрозами доказывать, что я говорю к вашему вреду. У вас ртов больше – и вы можете заставить замолчать меня, не дать говорить,– но не здесь, так в другом месте, а все-таки я буду говорить ту правду, в которую верю, буду говорить, пока вы мне не докажете, что артельная лавка полезна, буду говорить, пока вы мне не докажете, что слова мои пустые, и если сделать по ним, то для вас будет не польза, а вред. (Садится, тяжело дыша.)
СТАРИК (опираясь на палку): Справедливо говорит детина. Што, мы хуже собак, што ли? Собака – и та зря не брехать, а брехать – так пустобрехом и зовут45.
Флоринский А. Две силы. Сцены из сибирской кооперативной жизни в 4-х действияхЗарисовки
Прежде чем углубиться в историю кооперативов, стоит предложить читателю несколько зарисовок из обыденной жизни кооперативов. Они иллюстрируют разнообразие институциональных форм, называемых «кооперативом».
Кредитное товарищество, 1896–1917 годы
15 апреля 1914 года кредитное товарищество Александровской волости Осинского уезда Пермской губернии созвало внеочередное собрание для избрания нового председателя, которому сразу было поручено ходатайствовать перед Главным управлением землеустройства и земледелия о получении ассигнования на устройство прокатного пункта. На собрании присутствовали 93 из 521 члена. Согласно уставу любой из жителей 18 селений Александровской волости, объединявшей 1417 дворов, имел право вступить в этот кооператив. В 1914 году его членами состояли около трети крестьянских дворов волости. Четырьмя годами ранее, когда этот кооператив был только открыт, он объединял лишь 24 двора. Низкий вступительный взнос, без сомнения, поспособствовал такому быстрому росту членства. Тем более, начальный капитал в тысячу рублей уже был обеспечен Государственным банком при создании кооператива, а последующие вклады членов только укрепляли его.
За четыре года капитал кооператива достиг 16 696 рублей, при том что сберегательные вклады членов составили 66% этой суммы. Кроме обычных вкладов под процент, часть вкладов главы семей открывали, чтобы приготовить приданое для своих дочерей, внося от 25 до 100 рублей на депозит под проценты46. Основным источником доходов кооператива служила процентная ставка на кредиты, выдаваемые местным сельским жителям на разные нужды, такие как покупка лошади, плуга или сеялки47.
В 1914 году правление кооператива предприняло первую операцию, которая не была строго банковской: собрание членов одобрило покупку сеялок и зерносортировалок для того, чтобы оборудовать ими будущий волостной пункт проката сельскохозяйственной техники. Средства для этой торговой операции правление кооператива рассчитывало получить из внешних источников. Районный агроном помог ходатайствовать перед Оханским земством о выдаче безвозмездной субсидии из средств Главного управления землеустройства и земледелия48.
Многие кредитные товарищества занялись посреднической деятельностью гораздо раньше. К 1914 году такие кооперативы способствовали созданию различных подсобных предприятий, таких как мельницы, маслобойные или сыроваренные заводы. Пункты проката сельскохозяйственных машин, например, предоставляли свою технику в распоряжение всех жителей независимо от того, были они членами или нет, однако пайщики платили за прокат меньше. Таким образом, кредитные товарищества сделали доступным оборудование, которое прежде могли приобрести лишь зажиточные дворы: сортировочные машины стоили от 75 до 100 рублей, а плуги и бороны – от 24 до 35 рублей.
Общество потребителей, 1864–1917 годы
Общество потребителей – это кооператив, основная деятельность которого состояла в управлении лавкой, где продавались товары повседневного обихода и продукты питания. Общее собрание пайщиков выбирало в правление из своих рядов трех членов, уполномоченных вести все торговые оптовые операции. Они ездили, например, на ежегодные ярмарки, где заключали договоры напрямую с поставщиками, или же оформляли заказ товаров в центральном офисе закупок крупнейшего кооперативного объединения – Московского союза потребительских обществ (МСПО). На роль приказчика, однако, нанимался работник извне, с опытом работы у прилавка, умевший вести бухгалтерию и кассовые операции.
Каждый пайщик общества потребителей имел специальную членскую книжку, где приказчик отмечал потраченную при каждой покупке сумму. В конце отчетного года казначей кооператива подсчитывал общую сумму, потраченную каждым членом, поскольку прибыль во многих обществах распределялась пропорционально сумме совершенных покупок, а не количеству купленных паев. Более подробные условия распределения прибылей каждое из обществ потребителей определяло в момент создания и закрепляло в уставе. C согласия общего собрания устав и правила распределения прибыли могли быть изменены.
Например, общество потребителей при станции Коврово Московско-Курской железной дороги созвало 23 марта 1900 года общее собрание, чтобы изменить устав, учрежденный двумя годами ранее при открытии кооператива49. На повестке дня стоял вопрос об изменении устава. При этом инициатива исходила не от членов кооператива, а от директора железнодорожной компании, который посчитал, что кооператив выдает пайщикам слишком большую долю от годовой прибыли (55%), что сокращает темпы роста основного капитала товарищества. Действительно, Ковровское общество потребителей сильно превысило рекомендуемые максимальные 10% и оптимальные 6%, сформулированные в тексте нормального устава потребительских товариществ. Последний представлял собой стандартный текст устава, утвержденный центральной властью, в который учредителям нового общества оставалось только ввести название, географическое расположение и имена учредителей, что упрощало и ускоряло открытие обществ. При этом доля от годовой прибыли (35%), распределяемая между пайщиками Ковровского товарищества, не превышала рекомендуемых размеров. Согласно нормальному уставу, общества потребителей должны были распределять между пайщиками не более 50% от общей суммы прибыли и выделять не менее 10% в резервный фонд. Эти ограничения, обусловленные кооперативной идеологией в вопросе использования прибылей, ставили главной целью обеспечить рост капитала общества и отодвигали вознаграждение членов на второй план.
Нередко общество потребителей создавалось для обслуживания нужд рабочих и служащих одного определенного промышленного предприятия или крупного ведомства. В таком случае кооператив чаще всего открывался с подачи администрации, а не самих работников, что не соответствовало ожиданиям деятелей кооперативного движения о спонтанной инициативе снизу. Так, в 1912 году администрация завода сельскохозяйственных машин в Люберцах Московской губернии обратилась к МСПО, чтобы заключить с его торговым отделом договор на поставку высококачественных товаров по умеренным ценам. Такой ход объясняется не кооперативным рвением администрации завода, а скорее тем, что МСПО предлагало более выгодные условия сделки, чем частные оптовые торговцы, отказавшиеся предоставить требуемые заводом скидки. Более того, вступить в общество потребителей при заводе (соответственно, получить право голоса на общем собрании) сначала могли только служащие, и только спустя несколько лет членство стало открыто для рабочих50.
Несмотря на то что типичная лавка общества потребителей, описываемая в кооперативном дискурсе, должна была находиться в городе и объединять рабочих и служащих, в реальности дело обстояло иначе. В 1914 году абсолютное большинство потребительских кооперативов работали в сельской местности и обслуживали нужды сельских обывателей, покупавших там разные промышленные товары (спички, мыло, соду, парафин, швейные иглы, чернила и бумагу) и продукты питания (чай, шоколад и кофе, рис, сухофрукты, рыбные консервы, масло, сахар, муку, табак и т. д.).
Промысловое товарищество, или артель, 1864–1917 годы
В отличие от артелей в их традиционной форме, артели нового типа, которые я отношу к кооперативам, начали появляться в России в 1860-х годах в новом контексте механизации промышленного производства. Артели нового типа создавались городскими и сельскими ремесленниками, чтобы организовать совместную покупку сырья оптом и продажу готовых изделий. Кроме причин экономического характера, вступление в товарищество было привлекательно для работников, желавших прекратить работать по найму в частной мастерской.
После революции 1905 года таких рабочих ассоциаций появлялось все больше. Зачастую они открывались без непосредственного участия кураторов кооперации. Объединившись в артель, ремесленники договаривались сами между собой о правилах разделения заказов, о тарифах и об условиях труда, но это не обязывало их работать в общей мастерской. Наоборот, вынужденные ранее работать на владельца мастерской, ремесленники в артели были ее пайщиками и сами решали, работать ли им на дому или в общей мастерской. Ставший более распространенным после революции 1905 года кооперативный дискурс об артелях как средстве эмансипации ремесленников служил распространению подобной практики. Так было и с артелью, созданной в Москве в 1909 году десятком ремесленников, специализировавшихся на производстве щеток и гребней. Четверо из ее инициаторов – Лебедев, Клочков, Блинников и Малафеев – работали по найму в мастерской Ивана Гришина, пока тот не скончался в сентябре 1908 года. Вдова продала инструменты и право далее вести ремесленную деятельность за 200 рублей рабочим, оказавшимся таким образом неофициальными владельцами мастерской. Год спустя, договорившись с другими рабочими, которые также захотели уйти от своих хозяев, и получив практические советы от активистов кооперативного движения, двенадцать щеточников зарегистрировали устав артели 20 мая 1909 года51.
В сельской местности производительные товарищества создавались для того, чтобы получить экономические преимущества за счет увеличения масштаба производства, объединив индивидуальные капиталы для осуществления оптовых операций на рынке, иначе недоступных мелким производителям. Как и в случае кредитных кооперативов, начальный капитал сельских ремесленных артелей тоже нередко составлялся при поддержке земских властей. Например, 10 сентября 1913 года 37 мастеров, производивших деревянные детские игрушки, открыли свою артель в городе Сергиеве Московской губернии. Губернское земство предоставило им помещение для мастерской, а также финансировало покупку некоторых рабочих инструментов в мастерскую. Основная роль артели заключалась в координации коммерческой деятельности: заказы приходили на имя артели и распределялись затем между ее членами.
Кроме очевидных выгод, организация артели неизбежно порождала трудности и конфликты. Частой проблемой, с которой сталкивались члены артели, кроме непосредственно экономических вопросов, было соблюдение правил и договоренностей между собой. В артели щеточников вопрос о штрафах, которые должны применяться к членам, принимавшим заказы со стороны и готовившим их в мастерской артели, рассматривался уже через несколько дней после начала деятельности, на втором общем собрании ее членов – 22 сентября 1913 года52.
Глава 1
«Кооперация не должна быть революционной»
Кооперативный опыт и его политическое использование (1860–1895)
В то время, читатели, когда еще не существовало никакого учения о социализме, когда еще политическая экономия была во младенчестве и когда еще не было написано ни одного проекта об ассоциациях, на севере Европы, а именно в Петербурге ассоциации уже существовали у простых мужичков, пришедших из деревень для заработков. Начало основания биржевых артелей относится ко времени Петра Великого.
Николай Лейкин, 1864 53Эти несколько строк, взятые из номера журнала «Современник», вышедшего в июле 1864 года, иллюстрируют многозначность слова «артель». В частности, автором статьи Н. А. Лейкиным оно использовалось как синоним слова с латинским корнем «ассоциация». Для сравнения, в то же десятилетие во Франции слово «association» также не имело устойчивого значения, поскольку обозначало как абстрактный принцип сотрудничества, так и конкретную форму организации труда, направленную на удовлетворение стремления к лучшей жизни и социальной справедливости54. Первоначально слово «артель» обозначало неформальное объединение городских или сельских обывателей для совместной деятельности в рамках натурального хозяйства, а ее первые упоминания в письменных источниках датируются XVII веком55. Что же касается «ассоциаций» в Западной Европе, то они стали появляться с первой половины XIX века в ответ на общественные проблемы, вызванные развитием капитализма, такие как пауперизация и пролетаризация промышленных рабочих56.
Так, в период реформ Александра II артели вызвали энтузиазм у сторонников славянофильства как проявление духа русского народа, по природе склонного к коллективным формам организации. Для социалистов артели служили залогом возможности устроить справедливый общественный строй в ближайшем будущем. По мере индустриализации производства с 1880-х годов сторонники технического прогресса, в чьих рядах были марксисты, начали критиковать артели как пережиток древности. В 1894 году в полемической статье против народников «Что такое „Друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» В. И. Ленин заявил, что сохранение подобных средневековых объединений отнюдь не является преимуществом России, а, наоборот, свидетельствует о ее отставании в развитии57.
Как вышло, что в период с 1860-х по 1890-е годы артель из провозвестника социализма превратилась в досадный пережиток феодализма? Другими словами, каким образом постановка вопроса об ассоциации в общественной сфере была связана с успехами действительных попыток развивать подобные объединения в среде бедных классов? Наконец, как связаны артели, ассоциации и кооперативы?
Циркуляция идей и их приспособление к местным условиям: 1860-е годы
Горячий вопрос, обсуждаемый в 1860-х годах в общественной сфере царской России, – это выбор пути развития страны. Просвещенные элиты неоднозначно относились к Западу, представляемому то как образец современного общества, заслуживающий подражания, то как пример нежелательных последствий индустриализации (пауперизм, забастовки, революции). Россия после освобождения крепостных в 1861 году была аграрной страной. Рабочий вопрос, обсуждавшийся в эти годы во Франции, Англии или Германии как проблема, затрагивающая промышленных рабочих, был перенесен на реалии аграрной страны, так что понятие «рабочий» подразумевало бывших крепостных.
Каким был интеллектуальный и политической контекст, позволивший развивать в России идеи об ассоциациях, понимаемых как средство социальной трансформации? В какой степени идеи и практики российского ассоцианизма следовали западным образцам, а в чем они были результатом приспособления к местным условиям?
Одно из течений социализма, связанное с идеями и политическими доктринами, разработанными в начале XIX века, в частности Р. Оуэном и Ш. Фурье, я буду называть ассоцианизмом. Это течение социализма разработало модель общества, в основе которого находились ассоциации, в то время как либеральные революции конца XVIII века отбросили коллективные формы организации как пережиток прошлого и защищали принципы индивидуализма58. Социалисты ассоциаций считали, что бедные классы не несут личной ответственности за те плачевные условия жизни, в которых они находятся, поскольку их причиной были унизительные условия труда и низкий уровень жизни. Для решения этой проблемы они предлагали создавать новые формы быта и производства, основанные на обобществлении имущества и коллективном принятии решений59.
В Российской империи тексты и идеи ассоцианизма были известны, в оригинале или в пересказе, еще до либеральных реформ 1860-х годов60. Идея ассоциации перекликалась с идеями славянофилов, видевших в сельской общине и в ее коллективизме воплощение истинного духа русской нации, утраченного образованными кругами общества вследствие их контакта с западной культурой. Собственное российское течение социализма стало формироваться по мере постепенного приспособления идей западных авторов к российским условиям. Кружок М. В. Петрашевского, созданный в 1844 году, был одним из таких мест, где обсуждались тексты западных социалистов. Петрашевский, вдохновившись моделью Фурье, попытался создать фаланстер для своих крепостных крестьян, предположив, что те естественным образом согласятся жить в общем здании и следовать новым коллективным правилам организации труда61. Эксперимент имел неудачный исход по двум причинам. Во-первых, крестьяне сожгли здание фаланстера, куда они должны были все переселиться; во-вторых, царская полиция арестовала петрашевцев.
Успешнее оказался А. И. Герцен, предложивший более продуктивную модель социализма, приспособленного к российским реалиям. Эмигрировав в 1847 году, он стал очевидцем Французской революции 1848 года. Разочарованный ее неудачей, он возложил свои надежды на российских крестьян, чей труд уже был организован, как ему казалось, согласно принципам коллективной справедливости в рамках общины. Он был уверен, что достаточно распространить эту коллективную форму организации на остальные сферы общества, чтобы Россия перешла к социализму, не проходя через стадию капитализма62. Капитализм понимался им как процесс приватизации общинных земель, ставший причиной массового обеднения сельского населения в Англии, устремившегося в города и вынужденного согласиться на унизительные условия труда в промышленности. Таким образом, Герцен одним из первых сформулировал идею, легшую в основу «крестьянского мифа»63, согласно которой русские крестьяне якобы от природы склонны к коллективизму и подозрительно относятся к рынку.
Рабочий вопрос, понимаемый через призму местных реалий как вопрос о будущем крестьянского населения, обострился после отмены крепостного права 19 февраля 1861 года. Все больше молодых людей, симпатизировавших ассоцианизму, были разочарованы политическими и экономическими условиями освобождения крестьян. Хотя 23 миллиона крепостных крестьян перестали принадлежать 104 000 землевладельцев и получили личную свободу, они тем не менее по-прежнему были обособлены от остального общества из-за принадлежности к крестьянскому сословию64. С одной стороны, они были обязаны платить налоги и отправлять солдат в армию, а с другой, имели право пользования определенной долей земли как члены сельской общины. Называемая официально «сельским обществом», это была минимальная административная единица, наделенная властью принимать судебные и экономические решения. Одновременно община была юридическим лицом, наделенным правом собственности на общинные земли65. Однако в ходе реформы площадь земли, которой могли пользоваться члены общины, была уменьшена в пользу землевладельца, а сельские жители были обязаны выплачивать выкуп этой земли в течение 49 лет. Недовольство условиями освобождения крепостных подтолкнуло образованные круги к новым поискам иных форм коллективной организации труда.
