Грани Искажения. 10 мистических рассказов

– Что вы с ними сделали? – закричал Маркус в пустоту, обращаясь к туману, словно он мог ему ответить. – Что вы сделали с этими людьми?

Из тумана вынырнула фигура Скрипуна, который стоял на другой стороне платформы, словно ожидая его. Скрипун всё ещё молчал, но казалось, что он всё понимает, что он знает ответы на все вопросы.

– Они не мертвы, – прошептал голос, который раздался из тумана, словно он исходил из самого воздуха, словно он шёл из глубины его собственной души. – Они просто с нами.

Маркус повернулся, и увидел ещё одну фигуру, которая стояла рядом со Скрипуном. Это был силуэт, похожий на того, что он видел в детском рисунке, который он нашёл на месте пропажи первой жертвы. Но эта фигура была более живой, более яркой, чем Скрипун, словно это был дух, воплощённый в человеческой форме.

– Кто ты? – спросил Маркус, глядя на эту фигуру со смесью страха и любопытства.

– Я – хранитель тумана, – ответила фигура голосом, который звучал словно шелест листьев и журчание воды. – Я тот, кто оберегает этот город, тот, кто следит за тем, чтобы всё оставалось на своих местах.

– Но что вы сделали с этими людьми? – спросил Маркус, его голос дрожал, несмотря на его попытки сохранить спокойствие. – Почему они здесь?

– Они выбрали туман, – ответил хранитель. – Они захотели стать частью его, они захотели найти покой в его объятиях. Они больше не чувствуют боли, больше не испытывают страха, они просто есть.

– Но это же неправильно, – сказал Маркус, чувствуя, как его сердце наполняется гневом. – Они не хотели этого, они хотели жить.

– Они не хотят возвращаться, – ответил хранитель. – Они уже не те, кем были раньше, они стали чем-то другим, чем-то лучшим.

– Это обман, – сказал Маркус, его голос стал ещё громче. – Вы просто украли их души, вы сделали их своими рабами.

– Мы даём им то, чего они не могли найти в этом мире, – сказал хранитель, его голос зазвучал с тихой печалью. – Мы даём им забвение, мы даём им покой.

– Я не верю вам, – сказал Маркус, его рука крепче сжала рукоять пистолета. – Я не позволю вам их держать.

– Ты не можешь нас остановить, – сказал хранитель, его голос зазвучал с угрозой. – Ты стал частью тумана, и ты останешься с нами.

Маркус резко поднял пистолет, и наставил его на хранителя. Он знал, что это может быть бессмысленно, но он должен был попробовать, он должен был защитить этих людей, даже если ему придётся пожертвовать собой.

– Я не останусь, – сказал Маркус, его голос звучал твёрдо и решительно. – Я уйду отсюда, и я заберу с собой этих людей.

Хранитель улыбнулся, и эта улыбка была ещё более пугающей, чем его гнев.

– Ты сам выбрал свою судьбу, – сказал хранитель. – Туман не отпускает тех, кто вошёл в его объятия.

В этот момент туман вокруг Маркуса стал сгущаться, словно он готовился к нападению, словно он хотел поглотить его целиком. Маркус крепче сжал пистолет и приготовился к битве. Он знал, что эта битва будет нелёгкой, но он был готов сражаться до конца. Он должен был защитить этих людей, он должен был остановить этот ужас, который пришёл в Истхейвен, и он не отступит, даже если ему придётся заплатить за это своей жизнью.

Туман набросился на него, и началась схватка, битва между реальностью и иррациональностью, битва между светом и тьмой, битва за души пропавших жителей, и за душу самого Маркуса.

Обитель Страха

Зов Особняка

Узкая, извилистая, покрытая мелким гравием дорога, подобно темно-серой змее, пролегала сквозь мрачный тоннель, созданный переплетением ветвей вековых дубов. Могучие деревья, чьи стволы были покрыты мхом и лишайником, словно древние стражи, стояли по обе стороны дороги, отбрасывая на неё длинные, причудливые тени. Солнце, пробиваясь сквозь плотную листву, создавало на гравийном покрытии калейдоскоп света и тени, словно на старинном гобелене, сотканном из солнечных лучей и мрака. Эмили, с легкой улыбкой и предвкушением нового этапа в жизни, вела свой внедорожник, чувствуя легкое покалывание волнения в кончиках пальцев. Всю дорогу она представляла, каким будет их новый дом, представляла их новую жизнь, вдали от городской суеты, в окружении природы. Она не могла дождаться, когда, наконец, они доберутся до места назначения. Бен, сидевший рядом с ней на пассажирском сиденье, с тревожным выражением лица нервно теребил край своей куртки, словно пытаясь избавиться от навязчивого чувства беспокойства. Его взгляд блуждал по мрачному лесу, окружавшему дорогу, и он никак не мог отделаться от ощущения, что здесь что-то не так, что что-то заставляет его нервничать.

– Ну вот, почти приехали, – произнесла Эмили, её голос звучал радостно, но в то же время немного напряженно, словно она сама пыталась убедить себя в том, что всё хорошо. Она бросила на Бена быстрый взгляд, заметив его беспокойство. – Ты что-то не очень рад? Тебе разве не нравится, как здесь?

– Рад, конечно, – ответил Бен, стараясь скрыть свое внутреннее напряжение, и заставить свой голос звучать убедительно. – Просто… какое-то странное чувство. Словно кто-то наблюдает за нами. Как будто нас тут не ждут, или, наоборот, слишком долго ждали.

Эмили, усмехнувшись, покачала головой, и протянула руку к его. Она ласково сжала его пальцы, пытаясь успокоить его тревогу, и передать ему своё спокойствие.

– Ты всегда такой мнительный, – мягко упрекнула она, в её глазах читалось любящее снисхождение. – Не волнуйся. Это всего лишь нервы из-за переезда. Все будет хорошо. Мы просто устали, немного отдохнём, и всё пройдёт.

Но слова Эмили, произнесённые с такой любовью, не смогли рассеять мрачное предчувствие Бена. Он снова посмотрел на дорогу, и тени от деревьев показались ему зловещими, словно тянущимися к ним длинными, кривыми пальцами, стремящимися удержать их в плену этого леса, не дать им проехать дальше. Он чувствовал, что они вторгаются на чью-то территорию, что кто-то наблюдает за ними, и, что этот кто-то совсем не рад их приезду.

Вскоре, после очередного крутого поворота, их взору, наконец, открылся особняк Блэквуд. Он величественно возвышался на вершине холма, словно древний страж, окутанный налетом мрачной печали. Его тёмные силуэты чётко выделялись на фоне серого неба, и казалось, что он был выхвачен из другого времени. Построенный в викторианском стиле, с острыми стрельчатыми окнами, изящными коваными балконами, и массивными дубовыми дверями, украшенными сложной резьбой, он выглядел одновременно завораживающе красивым и пугающе мрачным. Казалось, что он был застывшим во времени, хранящим в своих стенах неразгаданные тайны и печальную историю.

Эмили, пораженная мрачным великолепием дома, медленно остановила машину на широкой площадке, расположенной у подножия холма. Они вышли, и какое-то время, молча, стояли рядом, смотрели на дом, словно очарованные, не в силах отвести от него взгляд. Порыв ветра, пронесшийся между деревьями, завыл как одинокий зверь, прозвучав, словно печальный вздох, словно особняк пытался поведать им свою древнюю историю, свои тайны, свои проклятия.

– Какой он… потрясающий, – прошептала Эмили, восхищенно оглядывая дом, её глаза блестели от волнения, а голос был наполнен восхищением. – Я влюбилась в него с первого взгляда. Это именно то, что нам нужно. Подальше от городской суеты, ближе к природе, вдали от всего, что нас беспокоит, – сказала она, поворачиваясь к Бену, и улыбнулась, пытаясь передать ему своё радостное настроение.

– Да, – пробормотал Бен, словно вырывая слова из глубины своего беспокойства, его взгляд был прикован к темным окнам дома. – Он… величественный. Но меня все равно не покидает чувство тревоги. Словно он не рад нашему приезду. Словно мы потревожили его покой.

– Ну, хватит, – Эмили снова улыбнулась, и слегка сжала его руку. – Ты просто перенервничал. Скоро мы обживемся, всё наладится, и это чувство пройдёт, – попыталась она его успокоить, хотя сама уже начала чувствовать, как в её душе зарождается странное беспокойство. – Пошли, посмотрим, что там внутри, – с трудом выдавив из себя улыбку, она повела его к дому.

Взяв несколько коробок из машины, они, держась за руки, направились к массивным дубовым дверям, которые, с жалобным скрипом и тяжёлым вздохом, открылись, пропуская их внутрь. Запах старого дерева, пыли и сырости, витавший в воздухе, окутал их, словно мрачная вуаль, и они почувствовали, как их сердца начинают биться всё быстрее. В полутемном холле, украшенном высокими потолками с лепниной и величественной дубовой лестницей, ведущей на второй этаж, царила зловещая тишина, которая словно давила на них, проникая глубоко внутрь, заполняя их души страхом. Эмили и Бен, не отпуская рук, переступили порог особняка, и странное чувство беспокойства словно обволокло их, заставляя учащенно биться сердца.

– Ничего себе, – прошептала Эмили, восхищенно оглядываясь, но в её голосе уже проскальзывали нотки тревоги. – Он просто огромный. И невероятно красивый. Я даже не представляла, что он настолько большой.

– Да, – согласился Бен, его голос звучал глухо, а мурашки, словно крошечные муравьи, бегали по его коже, – Но мне всё равно не по себе. Мне кажется, что нас здесь кто-то ждёт. Что кто-то внимательно наблюдает за нами, словно желая оценить наши намерения, и наш страх.

– Ты опять за свое, – слегка раздраженно произнесла Эмили, стараясь, чтобы в её голосе не прозвучало тревоги, хотя сама она чувствовала, как её сердце начинает биться всё быстрее. – Не думай о плохом. Лучше распакуем вещи, и осмотримся. Чем быстрее мы всё разберём, тем быстрее пройдёт это странное чувство.

Они начали обустраивать дом, пытаясь вдохнуть в него новую жизнь, вложить в него частичку себя. Они расставляли мебель, разбирали коробки, развешивали картины, но чувство, что они здесь не одни, не покидало их. Ночью, лёжа в постели, Эмили просыпалась от едва слышного шепота, доносившегося из-за стен, словно кто-то пытался сообщить ей о чём-то, что-то ей сказать, что-то ей рассказать. А Бен видел мучительные кошмары, в которых лица, словно фрагменты чужой памяти, были одновременно и незнакомыми, и до боли знакомыми, словно кто-то пытался прорваться в его сознание, и завладеть его разумом. Он просыпался в холодном поту, и долго не мог уснуть, пытаясь понять, что означают эти кошмары, и откуда они взялись.

Через несколько дней, когда они сидели в гостиной, пытаясь обсудить странные события, которые происходили в доме, со стены, с глухим стуком, упала старая картина. На ней, словно выхваченные из прошлого, были изображены мужчина и женщина в одежде прошлых столетий, с мертвенно-бледными лицами, и холодными, пронизывающими взглядами, полными злобы и ненависти, которые словно смотрели прямо на них, словно пытались заглянуть им прямо в душу. Холодный ужас сковал Эмили и Бена, и они поняли, что в этом доме происходит что-то неладное, что это не игра их воображения, и что это не обычный старый дом.

– Боже мой… – выдохнула Эмили, прикрыв рот ладонью, чувствуя, как по её спине пробегает ледяной холод, и как её сердце бешено колотится в груди. – Кто это? Кто эти люди?

– Не знаю, – прошептал Бен, чувствуя, как учащается его пульс, а ладони покрываются холодным потом. – Но они мне не нравятся. От них исходит какое-то зло, какая-то ненависть, какая-то тьма, от которой мне хочется убежать, но я не могу. Мне кажется, что они здесь не одни, что за ними стоят другие, что нас кто-то выжидает, что нас хотят поймать в эту ловушку.

– Перестань, – попыталась успокоить его Эмили, хотя её голос тоже дрожал от страха. – Это просто старая картина. Наверное, прежние владельцы. Просто не нужно так остро реагировать, не нужно так себя накручивать.

– Нет, – возразил Бен, отрицательно качая головой. – Это не просто прежние владельцы. Это нечто другое, нечто более зловещее, нечто более тёмное. Они смотрят на нас, и хотят нам навредить, хотят нас погубить. Они хотят нашей смерти, я это чувствую.

Сны и шепот становились всё более отчетливыми, словно призраки, уставшие скрываться, пытались выйти с ними на контакт, словно пытались завладеть их разумом, и их душами. Стало ясно, что они больше не могут игнорировать происходящее, что в доме таится нечто зловещее, и что они должны что-то предпринять, чтобы защитить себя, чтобы спастись от этой тьмы, которая поглощала их с каждым днём.

– Мы должны что-то сделать, – сказала Эмили, её голос звучал отчаянно, а в глазах стояли слёзы. – Я больше не могу выносить этот кошмар. Я не могу больше слушать этот шепот, и видеть эти ужасные сны, словно кто-то пытается проникнуть в мой разум. Я не хочу больше здесь оставаться, я боюсь.

– Я знаю, – ответил Бен, сжимая её руку, и ощущая, как страх и отчаяние проникают в его сердце. – Нам нужен тот, кто поможет нам разобраться, что здесь происходит, тот, кто нам скажет, что здесь творится, и как мы можем остановить этот ужас, – сказал он, и почувствовал, как в его душе зарождается слабая надежда, – Я думаю, нам следует нанять детектива, чтобы он изучил историю этого особняка. Может быть, он сможет нам помочь. Может быть, у него есть опыт работы с такими ситуациями.

И вот, в этот момент отчаяния и тревоги, когда надежда почти покинула их, они решили обратиться за помощью к частному детективу Майклу Харрису, человеку с острым умом, невозмутимым взглядом, и спокойным, уверенным голосом, который, казалось, ничего не упускал из виду. Они возлагали на него последнюю надежду, надеясь, что он поможет им разгадать тайну особняка Блэквуд, и навсегда избавиться от того ужаса, который поселился в их новом доме, что он поможет им спастись от этого кошмара, который постепенно поглощал их жизни.

Секреты Прошлого

Вечерний свет, проникавший сквозь высокие стрельчатые окна особняка, отбрасывал на стены гостиной длинные, причудливые тени, делая её похожей на театральную сцену, где вот-вот разыграется мрачная трагедия. Пыльные лучи света, пронизывающие воздух, казались невидимыми нитями, связывающими настоящее с призрачным прошлым этого дома. Эмили и Бен, прижавшись друг к другу на диване, нервно переглядывались, словно ища друг у друга утешения и поддержки. Каждый звук, каждое дуновение ветра, казалось, вызывало у них приступы паники. Они чувствовали, что заперты в ловушке, и каждый их вдох приближает их к неминуемой гибели. Тревога, поселившаяся в их сердцах с момента переезда в особняк Блэквуд, теперь была почти осязаемой, она витала в воздухе, словно удушающее облако, наполненное призрачными голосами и ледяным дыханием мёртвых.

В зловещей тишине раздался уверенный, но негромкий стук в дверь, который, казалось, разнёсся по всему дому, словно удар колокола, возвещающего о конце света. Эмили вздрогнула и, словно очнувшись от транса, обернулась к двери, её сердце бешено колотилось в груди, а чувство, что что-то ужасное сейчас произойдёт, словно ледяной волной пробежалось по её позвоночнику. Бен, почувствовав её страх, встал с дивана и, стараясь сохранить видимость самообладания, направился открывать.

На пороге стоял мужчина средних лет, с короткими темными волосами, которые были аккуратно зачёсаны назад, и пронзительными, внимательными глазами, которые, казалось, могли увидеть насквозь любого, и проникнуть в самую суть вещей, разглядеть самые сокровенные тайны души. Он был одет в строгий серый костюм, который сидел на нём безупречно, словно сшит по мерке. В его облике чувствовалась некая сдержанность и собранность, которые, как надеялись Эмили и Бен, помогут им справиться с тем, что происходит в их доме, и положить конец этому кошмару. Это был Майкл Харрис, частный детектив, на которого они возлагали свою последнюю надежду.

– Майкл Харрис, – представился он, протягивая руку Бену. Его рукопожатие было крепким и уверенным, словно говоря: “Не бойтесь, я с вами”. – Рад познакомиться.

– Бен, – ответил Бен, пожав его руку, и почувствовав, как его охватывает слабая надежда. – А это Эмили, моя жена.

– Очень приятно, – сказал Майкл, повернувшись к Эмили и слегка ей улыбнувшись, но в его улыбке чувствовалось нечто натянутое, что выдавало его внутреннюю тревогу. – Благодарю, что обратились ко мне. Надеюсь, я смогу вам помочь.

Эмили с трудом выдавила из себя улыбку, которая скорее напоминала гримасу. Она чувствовала, что Майкл, несмотря на своё спокойствие и сдержанность, тоже ощущает странную, зловещую атмосферу этого дома, и что он тоже не уверен в том, что сможет им помочь. Она пропустила его в гостиную, и, указав на диван, пригласила его сесть.

– Присаживайтесь, – сказала она, стараясь сохранить спокойный тон, хотя её голос дрожал от страха. – Мы так надеемся, что вы сможете нам помочь. Мы уже просто не знаем, что делать. Мы чувствуем, что с каждым днём мы всё ближе к смерти.

– Расскажите мне всё, – сказал Майкл, присаживаясь в кресло, и доставая из своей сумки небольшой блокнот и серебристую ручку. – Ничего не утаивайте, даже если вам кажется, что это не имеет значения. Любая, даже самая незначительная мелочь, может оказаться важной. И, пожалуйста, не бойтесь, я здесь, чтобы вам помочь.

Эмили и Бен, поочередно, начали рассказывать Майклу обо всех странных событиях, которые происходили в доме с момента их переезда. Они рассказали о тихих шагах, которые они слышали по ночам на втором этаже, когда там точно никого не было, о перемещающихся предметах, которые, казалось, сами собой передвигаются по комнатам, о леденящем душу шёпоте, который они слышали в стенах по ночам, словно призрачные голоса, и о жутких снах, которые преследовали их каждую ночь, и лишали их остатков разума. Они описали свои чувства тревоги и беспокойства, которые с каждым днем становились всё сильнее, словно зловещая тень, нависшая над их жизнями, и, наконец, они рассказали ему о старой картине, которая упала со стены, и о том леденящем душу ужасе, который они испытали, увидев лица на ней, словно столкнувшись с самим воплощением зла.

– Вот она, – сказала Эмили, указывая на картину, которая стояла на мольберте в углу комнаты. – Посмотрите, как они смотрят. Мне кажется, что они ненавидят нас, что они хотят нам отомстить за что-то, чего мы не совершали, и что они скоро заберут нас с собой.

Майкл внимательно осмотрел картину, прищурив глаза, словно вглядываясь в саму глубину её, и его взгляд на мгновение стал ещё более проницательным, и словно что-то заметив, он подошёл ближе. Он провёл пальцем по старой, потрескавшейся раме картины, и его лицо стало ещё более серьёзным и сосредоточенным, словно он уже что-то понял.

– Да, – сказал он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась некая тревога, словно он сам начинал чувствовать что-то неладное. – Что-то здесь не так. Обычная картина не должна вызывать такого чувства тревоги, такого ужаса, и такой паники. Мне нужно узнать больше о семье, которая раньше жила в этом доме. Мне нужно выяснить, что с ними произошло.

– Семья Блэквуд, – сказал Бен, и в его голосе прозвучала какая-то безысходность. – Мы немного узнали от местных жителей. Говорят, что они были очень богатыми и влиятельными, но их жизнь закончилась трагически, что они все умерли ужасной смертью. Ходят слухи о самоубийствах, о несчастных случаях, и о пропавших без вести. Говорят, что в этом доме до сих пор бродят призраки, неупокоенные души, которые жаждут мести, и которые не отпустят никого, кто осмелится войти в их владения.

Майкл слушал всё это, не перебивая, и только делая пометки в своём блокноте, но в его глазах читался интерес и какая-то странная задумчивость, словно он уже начал строить какие-то теории, и пытался понять, что же здесь произошло. Он отложил блокнот, и поднялся с кресла, начав медленно ходить по комнате, внимательно осматривая стены, словно ища какие-то подсказки, какие-то скрытые знаки, которые могли бы ему помочь в этом деле. Он подошёл к камину, и, проведя рукой по каминной полке, на мгновение остановился, и его пальцы нащупали какую-то неровность, которую он сразу же заметил.

– Что это? – с нетерпением спросила Эмили, глядя на Майкла с любопытством и тревогой, словно боясь пропустить какую-то важную деталь.

– Похоже на тайник, – ответил Майкл, его голос звучал тихо, но уверенно, словно он был уверен в том, что он сейчас найдёт. Он, слегка надавив на полку, сдвинул её в сторону, и за ней обнаружилась маленькая ниша, в которой лежала старая, пожелтевшая от времени книга, словно ждавшая того момента, когда её, наконец, найдут.

Майкл достал книгу, и внимательно осмотрел её. Она была переплетена старой, потёртой кожей, и на её обложке не было никаких надписей, словно это был секретный дневник, который не предназначался для чужих глаз. Он открыл её на первой странице, и начал читать.

– Что это? – спросил Бен, с тревогой наблюдая за выражением лица детектива, которое с каждой минутой становилось всё более мрачным.

– Похоже на дневник, – ответил Майкл, его голос был тихим и немного хриплым, словно он читал что-то, что не предназначалось для чужих ушей. – Посмотрим, что он нам расскажет, посмотрим, какие тайны он в себе хранит.

По мере того, как Майкл читал дневник, его лицо становилось всё более мрачным, а его взгляд становился всё более проницательным. В дневнике описывалась история семьи Блэквуд, глазами её главы, Элиаса Блэквуда, и рассказывала о его безумной, и болезненной страсти к своей жене, Абигейл, и о его болезненной, и всепоглощающей ревности, которая с каждым днём становилась всё сильнее, и превращала его жизнь в настоящий ад. Элиас писал о своих подозрениях, о том, что его жена ему не верна, что она встречается с кем-то другим, и о том, что он готов на всё, чтобы удержать её, что он готов убить любого, кто посмеет прикоснуться к ней, кто посмеет отнять её у него. Он писал о своих экспериментах с оккультизмом, о попытках призвать духов, и об ужасных ритуалах, которые он проводил в стенах этого особняка, в надежде удержать свою любовь, и стать её единственным.

– Он был безумцем, – прошептала Эмили, закрывая рот рукой, и чувствуя, как холодный пот струится по её лбу, и как сердце бешено колотится в её груди. – Он погубил свою семью, погубил свою душу. Он был одержим, он был проклят.

– Не спешите с выводами, – сказал Майкл, переворачивая страницу, и его голос звучал словно предупреждение, словно он пытался привить им немного благоразумия. – Похоже, здесь всё гораздо сложнее, чем кажется. Похоже, что не только Элиас был безумцем, но и его жена тоже не была безгрешна.

В дневнике, на следующих страницах, было написано о том, что Абигейл тоже была не так проста, как казалось на первый взгляд. Она тоже увлекалась чёрной магией, и тоже проводила ритуалы втайне от своего мужа, используя для этого книги из его библиотеки. Она писала о ненависти, о мести, и о том, что она готова на всё, чтобы отомстить своему мужу за его подозрения, за его ревность, и за всё, что он с ней сделал, за то, что он мучил её, и пытал. Она писала о том, что она хочет его смерти, и что она готова призвать на его голову все силы зла, все силы преисподней, и превратить его жизнь в ад на земле. В последней записи было сказано, что она готовится к последнему ритуалу, который должен положить конец их мучениям, и освободить их от этого ужасного дома, навечно заключив их души в его стенах, превратив этот дом в их вечную гробницу.

– Они оба были одержимы, – сказал Майкл, закрывая книгу, и откладывая её в сторону, словно она обжигала ему руки, – Они заперли себя в этой ловушке, сотканной из ненависти и страха, и теперь их души не могут найти покоя, они обречены вечно блуждать в этом доме, и причинять вред всем, кто посмеет нарушить их вечный сон.

В этот момент зловещую тишину нарушил громкий, оглушительный стук в дверь, который, казалось, расколол воздух, и заставил их сердца на мгновение остановиться. Эмили, Бен, и Майкл в испуге переглянулись, понимая, что это не обычный стук, что это что-то другое, что-то потустороннее, и, что он не предвещает ничего хорошего. Они все вместе направились к двери, чувствуя, как их сердца бешено колотились в груди, и как холодный пот проступает у них на лбу. Майкл, стараясь сохранить спокойствие, медленно открыл дверь, и они увидели, что за ней никого нет. Только туман, густой и плотный, как молочная пелена, окутывал дом, словно кокон, и словно пытался проникнуть внутрь, чтобы поглотить их, как поглотил души прежних владельцев дома, и заключить их в свою вечную тюрьму.

Они, не проронив ни слова, и чувствуя, как их души наполняются ужасом, вернулись в гостиную, чувствуя, как их окутывает некий мистический страх, который, словно ледяной хваткой, сдавливал их сердца. И тут, словно дразня их, со стены снова упала картина. На этот раз, на месте мужчины и женщины, появился зловещий образ, который был словно соткан из тумана, словно сделанный из сгустившейся тьмы, с горящими, словно угли, глазами, которые были полны ненависти, и искажённым от злобы лицом, словно он был самим воплощением зла. Он смотрел на них, словно дикий зверь, и они поняли, что он видит их, что он знает, что они здесь, и что он хочет их, что он жаждет их крови.