Тринит. Сказка о первом снеге

– Ну что, малыши. Научим наших добрых соседей настоящему искусству войны? – рассмеялся профессор низким и глубоким голосом, чем вызвал громкие хлопки и выкрики студентов, особенно с балконов.

Бэт рядом фыркнула.

– Не понимаю, чему они радуются, – тихо сказала она так, чтобы слышала только Эмори. – Жестокое и бесполезное мероприятие эти игры.

Эмори оглядела первокурсников и отметила, что многие из них кричали и аплодировали громче остальных, а в глазах их застыли решительность и азарт. Похоже, им не терпелось принять участие в том, что здесь называли Военными играми.

А вот саму Эмори заинтересовала встреча с подданными двух других королевств континента: восточного королевства Иссильдия и южного королевства Саммеран.

Эмори вдруг нахмурилась, когда почувствовала, что в затылке ее будто засверлило – как бывало от пристального взгляда. Она огляделась, но Владыка Радогаст в это время как раз объявил, что официальная часть окончена, а вся информация о предстоящем обучении будет вывешена на стене возле Столового зала. Толпа студентов машинально двинулась туда, так что Эмори просто поплыла по течению.

Обучение.

Вот, что ожидало её в ближайшие несколько лет, и Эмори трепетала от радостного предвкушения новой жизни.

***

Глава 5. Кастиан

Земли Раввии с древних времен поделены

между семьями сильнейших заклинателей рун,

которые, впоследствии, стали называться

Великими Домами Раввии.

(Золотая кровь. Полная история Великих Домов Королевства Раввия.

Глава 1.)

Кастиан Арссон прибыл в Академию Ноттхейм на два дня раньше остальных студентов.

Провести с отцом даже лишнюю минуту казалось ему настоящим испытанием. А это лето и так отзывалось где-то внутри лишь горечью ссор и вкусом табака, выкуренного в два раз больше обычного. Поэтому Кас воспользовался первой же возможностью, чтобы свалить из дома.

В эти дни, за исключением нескольких профессоров, слуг и парочки новичков, которым не терпелось попасть в Ноттхейм, замок был абсолютно пустым и шаги Каса эхом разлетались по коридорам. Он прошел через чулан в восточной башне, проскользнул в окно, и спустился на крышу.

Это место он уже давно облюбовал для себя.

Небольшой проход с каменным ограждением служил крышей для восточного коридора. Сюда можно было попасть только через окно в конце коридора на третьем этаже. Там не было учебных классов, только складные помещения, поэтому студенты в этой части замка почти не появлялись. Зато отсюда открывался отличный вид на главные ворота и на внутренний двор замка.

Кас приходил сюда, когда нужно было подумать.

Мысль о том, что он, быть может, тут просто-напросто прятался, выбрасывалась из его головы, не успев даже сформироваться.

Он вытащил коробочку с сигарами из внутреннего кармана своего черного кителя, и поджог одну из них легким взмахом пальца. Боди доставал для него лучший табак в Раввии.

Кас облокотился на холодный камень и закрыл глаза, наслаждаясь теплым ветром, дымом, и ощущением мысленного покоя. Но сразу же открыл, когда услышал тихий хруст шагов по осенней траве.

Внизу у ворот он заметил девушку, медленно шагавшую в сторону Древа Антече, и не сводившую взгляда с горящих листьев.

Кас удивился незнакомому лицу.

Не то, чтобы он знал в глаза всех будущих студентов Ноттхейма, но подумал, что её лицо запомнил бы точно. Хотя бы потому, что они с ней, кажется, были примерно одного возраста, а значит, должны были учиться в одной школе: Кас успел проучиться и в школе в Терравине, и в Ноттхейме, но этой девушки не встречал ни в одной из них.

Девушка остановилась рядом с Древом. Засунув руки в карманы плаща, она подняла голову, глядя на толстые ветви, медленно извивающиеся, словно в приветствии. Несколько оранжевых листков опали с ветвей Древа, и девушка взглядом проследила за их падением. Солнце в этот момент сверкнуло в ее темных кудрях.

А потом, неожиданно для Каса, девушка вытащила из кармана руку, и легонько взмахнула ею. В ладони сверкнула магия. Один из листочков замер в воздухе, потом сделал небольшую петлю, повинуясь плавному движению кисти, и приземлился обратно на землю.

Касу было плохо видно издалека и в профиль, но, все же, показалось, что, убирая руки обратно в карманы, девушка удивленно улыбнулась.

Он наблюдал, как она еще какое-то время стояла возле Древа, изучая его стволы, ветви и корни, бороздящие поляну вокруг. Будто видела все это впервые. А потом двинулась дальше, обогнула широкий ствол дерева, и направилась к восточной стене замка.

Все это показалось Касу странным, хотя он и не мог точно сказать, почему.

Владение простыми рунами уже давно не вызывало в нем детских улыбок, удивления или восторга, как прежде.

– Эй, лорд Арссон!

Кас обернулся и вздохнул, глядя как Боди Дюрран-Руэль ловко выпрыгнул в окно, и с победной ухмылкой теперь направлялся к нему.

Мать Боди была родом из уважаемого Дома в королевстве Саммеран, и, то ли из большой любви к ней, то ли просто для понта, Боди решил взять себе двойную фамилию: Дюрран от отца, Руэль от матери.

Выпендрежник.

– Далеко же ты забрался, надо признать! – усмехнулся Боди, поправив свой синий китель, и победно улыбнулся: – Но я тебя нашел.

Кас покачал головой и отвернулся.

– Есть хоть одно место на свете, где я могу спрятаться от твоей вездесущей задницы?

– Ага, – кивнул Боди. Он подошел к прорези в выступе, где сидел Кас, и облокотился на противоположную стену, усмехнувшись: – В гробу.

Боди отобрал у Каса недокуренную сигару и затянулся.

– И чем это ты тут занимаешься? – спросил он.

Боди вдруг свесился с края крыши, проследив траекторию обзора Каса, и заметил девушку, что бродила вдоль восточной стены.

Его бровь изогнулась. Вытатуированные на темной коже черные руны вокруг нее зашевелились.

– Позорю свой род и всё сообщество заклинателей, очевидно, – Кас кивнул на сигару, зажатую у Дюррана между пальцев, процитировав избитую фразу своего отца, который никогда не одобрял курения, а затем перевел взгляд обратно на девушку: – Знаешь ее?

– Неа.

– Похоже, не местная. Может, из Иссильдии по обмену?

Хотя внешне девушка не походила на иссильдку.

– Может, – Боди затушил сигару об камень и выбросил окурок в окно. – Дома снова ад?

Кас даже глазом не повел.

Боди всегда переходил к делу сразу, без прелюдий. И никогда не был способен удержать за зубами мысли, которые уже тревожили его разум.

Кас и Боди еще с начальных классов как-то сразу сдружились.

Дальняя родственница семьи Арссонов, профессор Хельга Хетридд преподавала в Академии Ноттхейм Рунопись. Тетя Хельга также была наставницей Каса, поэтому в школьные годы он часто ошивался возле ее кабинета, а когда подрос, получил предлог и возможность уезжать из дома в школу Ноттхейм на несколько дней раньше.

Боди начал делать также с того момента, как прознал, что Кас специально сбегал вот таким способом.

И Кас, на самом деле, это реально ценил, хоть никогда и не говорил вслух.

– Да похрен, – Он пожал плечами и проследил, как девушка скрылась за поворотом. – Мне уже исполнилось восемнадцать. Можно вообще больше не париться, что они думают.

– Ты везунчик, – усмехнулся Дюрран. – Бесит, что у тебя днюха раньше всех. Ты вообще не умеешь закатывать нормальных пирушек.

– Зато, если вдруг война, меня и призовут раньше.

Боди откровенно расхохотался.

– Никто никогда в жизни не осмелится призвать в армию кого-то с фамилией Арссон. Ты рехнулся? Если ты в своих ночных фантазиях представляешь себя бравым раввийским гвардейцем, который режет саммерранцев, то просто оставь это. Скорее река Термис высохнет, чем твой отец такое допустит.

– Что он сможет сделать теперь, когда мне восемнадцать и я студент Ноттхейма? Я неприкасаем. Могу делать все, что захочу, – сказал Кас, но в голосе его совсем не чувствовалось вызова. Он и сам не сильно верил в свое бахвальство.

– Ты сейчас серьезно?

Кас выдохнул и соскочил с выступа.

– Да мы сцепились перед отъездом. Я пока его ненавижу, поэтому хоть в армию, хоть в лекари – что угодно, лишь бы подальше от него.

– Если идти в армию, то всадником на воларах. Их летная форма просто кайф, да? – ухмыльнулся Боди.

– А в пехоте можно откинуться быстрее остальных. Может, мне туда рвануть? Стану первым лордом-пехотинцем.

Боди изогнул бровь и окинул Каса взглядом:

– Да у тебя и правда хандра. Так сильно поцапались?

– Мама вернулась.

– Ох, черт… – резко выдохнул Боди. И этим все было сказано.

Три месяца назад.

Кас ослабил галстук, ощущая духоту стен, несмотря на то, что в поместье Арссонов даже в летние месяцы казалось удивительно прохладно.

Прогревать бесчисленное количество комнат за толстенными каменными стенами, напичканными защитными рунами, было непростой задачей даже для заклинателей. Поэтому дом для Каса обычно ассоциировался с шерстяными рубахами, каминами, горящими в каждой комнате. И легким холодком по спине.

Но сегодня был не обычный день, и Кас чувствовал себя так, словно весь кислород из поместья выкачали, а его бросили задыхаться остатками.

Двери в обеденный зал перед ним распахнулись.

Кас вошел в комнату из бело-голубого мрамора с гигантской, старомодной и просто уродливой люстрой на потолке, что сияла светом тысячи кристаллов.

Длинный обеденный стол занимал почти всю комнату и был сервирован на троих.

Это значило, что отец – лорд Тауллос Арссон сегодня будет особенно гладко выбрит и, наверняка, явится к ужину в парадном камзоле с гербом Дома Арссонов на плаще – раввийским волком.

А еще, Кас поставил бы мешок златников на то, что к ужину отец обязательно велел подать утку в апельсинах. Да такую сочную, что запах ее потом будет несколько дней призраком витать по Арссон-Холлу.

Каждый раз, когда мама возвращалась домой после своей очередной затянувшейся экспедиции, по всему дому вдруг неожиданно часто начинал обнаруживаться острый запах ароматных апельсинов, который оседал на языке леди Наттали Арссон невысказанными ругательствами. Она ненавидела апельсины.

Мама уже сидела на положенном месте за столом, по правую руку от пустующего стула лорда.

Леди Арссон обладала правильными чертами лица и чем-то, что называлось не красотой, а, скорее, природным магнетизмом, очаровывающим и пугающим.

Твердый материнский характер с годами стал отражаться и в ее лице, сделав его жестче и грубее: прямые брови, волевой подбородок и слегка поджатые губы выдавали ее решительность и бескомпромиссность, а взгляд цепких темных глаз казался настолько глубоким и проницательным, что каждый, кто представал перед леди Арссон вмиг невольно ощущал желание исповедоваться или преклонить колено. Казалось, она уже знала все твои секреты лишь раз взглянув тебе в глаза, либо точно узнала бы, стоило тебе заговорить.

Кас не раз замечал, как великие лорды, могущественные и властные, перед Наттали вдруг превращались в неловких мальчишек, то запинаясь, то и вовсе забывая, что вообще собирались сказать.

Суеверные шептались, что Наттали Арссон умела читать мысли и видеть все тайные помыслы, поэтому слуги в поместье всегда опускали глаза в пол, представая перед ней. Но Кас давно уже понял, что это не магия, а, просто напросто, интеллект.

Мама была умнейшей женщиной, что встречалась в его жизни, и он не мог ее за это не уважать. А потому не мог искренне возненавидеть. Хотя и простить не смог бы никогда.

Все, кто встречал Каса, говорили, что внешне он – копия отца, а от матери взял лишь черноту волос. Но самые близкие отмечали, что мозги ему, все же, достались от Наттали. В детстве, сравнение с матерью Касу льстило, но с возрастом стало вызывать лишь зуд.

Он предпочел бы не быть похожим ни на одного из своих родителей.

– Сын, – произнесла мама, когда он присоединился к ней за столом, заняв место напротив. – Ты отлично выглядишь.

Кас усмехнулся.

– Благодарю вас, леди Арссон, – со всем интеллигентством произнес он в ответ. – Конечно, в сравнении с вашей красотой, сегодня весь мир просто блекнет.

– Прекрати ерничать, – холодно сказала мама.

– А мы теперь будем обмениваться любезностями при каждом приеме пищи? Потому что я, в таком случае, предпочел бы есть на пороге.

– Это называется хорошими манерами, Кастиан, – произнесла мама тоном настоящей мамы. – Долго же я отсутствовала, раз ты за это время успел растерять все знания о приличиях.

С лица Каса вмиг пропало все ехидство.

– Вот уж точно, мама, – холодно отчеканил он. – Долго.

Если у Наттали Арссон и было, что сказать в ответ, то слова эти она явно проглотила, отведя взгляд.

Кас был этому только рад.

Он ненавидел все это притворство. И больше всего в жизни он ненавидел «играть» в семью.

Кас начал на полном серьезе раздумывать о веских поводах свалить с этого ужина, который не успел начаться, а уже вызывал у него тошноту. Но тут двери обеденного зала распахнулись и в них, разодетый словно для коронации и, действительно, с изображением волчьей пасти на плаще, вошел отец.

Лицо Тауллоса сделалось настолько надменным и горделивым при виде Наттали, что Касу показалось – реальность покинула его и начался какой-то пьяный сюр.

Мама поднялась с места.

Кас закатил глаза.

– Святые боги… – Он лениво поднялся со стула и отвесил поклон. – Мне теперь тоже придется вставать каждый раз, когда вы, лорд Арссон, входите в комнату?

– Попридержи язык, – зло огрызнулся Тауллос и направился к своему месту во главе стола. Плащ его колыхался за спиной в такт шагам.

Отец с матерью обменялись любезностями, от которых веяло таким холодом, что не спас бы ни один камин.

А затем с кухни показались слуги и стали выносить блюда для ужина.

И Кас не сдержал тяжелого вздоха, когда на столе перед ним возникло блюдо с гигантской ароматной уткой, так щедро набитой апельсинами, что от одного взгляда на нее у мамы в отвращении дернулись уголки губ.

Касу даже стало немного жаль мать. Запах апельсинов стоял такой, что катастрофически сильно захотелось проветрить помещение.

Когда утку разрезали и порционно разложили по тарелкам, леди Арссон вдруг, на удивление, спокойно взяла в руки приборы. Будто действительно собиралась это есть.

Но, вместо еды, она один за другим стала демонстративно вытаскивать из своей тарелки все кусочки апельсинов, насаживая их на вилку, а затем, надо признать, довольно изящно, отбрасывать их себе за спину, где, с характерным хлюпаньем, апельсины приземлялись прямо на белоснежный мраморный пол и растекались по нему уродливыми оранжевыми лужицами.

Отец наблюдал за этим представлением в холодной молчаливой ярости.

Тем временем, мама, с видом абсолютно непринужденным, отрезала кусочек утки и отправила его в рот:

– Прекрасное мясо, – сдержанно похвалила она, когда прожевала. – Нужно будет передать повару мою благодарность.

– Непременно передам, – ответил отец.

И, кажется, на этом их очередное сражение подошло к концу. Очевидно, в этой партии лорд Арссон лишился королевы. Но Кас знал, что эти игры между отцом с матерью могли разыгрываться бесконечно, и победитель в каждом раунде всегда был разным.

Спустя час, когда Кас поддел вилкой последний кусок лимонного пирога на своей тарелке, он ощутил неподдельное облегчение от того, что представление под названием «идеальная семья» подходило к своему завершению.

Весь этот гребаный ужин ощущался настоящей пыткой.

В теории, Кас даже мог бы найти холодную войну родителей совсем чуточку забавной, если бы не одно большое «но» – не желая разговаривать друг с другом, они начинали несоразмерно много внимания уделять ему. А от навязчивых расспросов и фальшиво вежливой болтовни ни о чем уже тошнило не меньше, чем от апельсинов.

– Надолго ты вернулась на этот раз? – вдруг обратился к матери отец, даже на нее не глядя. – Фаррет подготавливает поместье к зиме и запасается провизией. Ему нужно понимать, рассчитывать ли ее на тебя.

– Оставь это, Тауллос, – отрезала мама. – Арссон-холл и зимой и летом способен прокормить хоть всех граждан Раввии одновременно, если те вдруг нагрянут в гости.

– Мы здесь редко принимаем гостей и не закатываем пирушек по любому поводу! – Отец поставил свой бокал так резко, что вино едва не пролилось на стол. – Так что и провизией запасаемся ограниченно. Ты бы знала это, если бы чаще бывала дома.

Наттали взяла со стола салфетку и протерла и так чистые губы.

– Что ж, теперь-то я буду в курсе всего, можешь не переживать, дорогой муж. Ведь у меня отличные новости! – Она обвела взглядом стол и приподняла свой бокал. – Орден предоставил мне место в Академическом Совете по образованию школьников и студентов. Так что с экспедициями покончено. Я остаюсь здесь навсегда.

– Вздор! – Отец хлопнул ладонью по столу так сильно, что все блюдца подлетели в воздух, и яростно взглянул на маму.

Наттали поджала губы.

– Я рассчитывала на более теплые поздравления, – холодно произнесла она, отставив свой бокал.

– Избавь меня от своих лживых сказок, Наттали. Я сыт ими по горло!

«Ну, начинается», – подумал Кас и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

– Это больше не сказки, а наша новая реальность. Привыкай к ней, – спокойно ответила мама с таким видом, будто и вовсе не замечала гнева отца. – И вели Фаррету разослать приглашения. Пусть напишет, что лорд Тауллос Арссон устраивает прием в честь новой должности его дорогой жены. А еще, нам нужно больше провизии! Кажется, гости в Арссон-холле теперь будут появляться чаще.

– Приема не будет! – в гневе произнес Тауллос. – Я не собираюсь краснеть перед благородными Домами, которые соберутся на твой ужин, когда есть вероятность, что ты можешь просто на него не явиться. Потому что в это время будешь отплывать в очередные треклятые Акарские леса, чтобы найти там богами забытое барахло!

– Араукарские, – тут же поправила его мама, скорее машинально, а лицо ее превратилось в каменную маску. – А барахлом ты, очевидно, называешь Колосс Каоса, за который мне дали звание Магистра Раввии, а Святейшая Королева Иссильдии лично выписала благодарность. Что ж, воистину барахло! – воскликнула мама с нервным смешком. – Какое горе, что ты единственный, кто это понимает! Но мне все равно на твое невежество, Тауллос, – зло прищурилась она, глядя отцу прямо в глаза. – Прошлое останется в прошлом. А я останусь в Раввии, и займусь наведением порядка в Совете образования. Его наполняют одни старики и мужчины – не удивительно, что ничего путного из этого не выходит.

Вспышка гнева Наттали прошла так же быстро, как и возникла, вернув маму в привычное состояние холодного спокойствия.

– Конечно, с женской руки все сразу же заиграет новыми красками, – Губы отца криво изогнулись. – Кастиан, быть может, наконец, научится вышивать и плясать мазурку!

– Я прекрасен в мазурке, – приподнял брови Кас и ухмыльнулся.

– Не лезь, когда взрослые говорят, мальчишка! – тут же взъелся на него отец, и снова обернулся к матери. – Ты бы лучше с таким рвением занималась собственным сыном, Наттали! Посмотри, каким заносчивым оболтусом он растет, без авторитетов и малейшего представления об уважении хоть кого-либо, кроме самого себя! Но тебя, конечно, интересует благо всех остальных школьников и студентов, благо всего мира, да и что угодно, кроме собственной семьи!

– Я делаю это и для Кастиана, в первую очередь. Он теперь тоже студент, или ты забыл про это?

– Ему уже восемнадцать! – прикрикнул на нее Тауллос и подался вперед, гнев в его серых глазах бушевал настоящей грозой. – Ты пропустила почти все его детство, а я не пропускал ни дня! Я ничего не мог забыть! И, если ты, Наттали, еще хоть раз скажешь, что делаешь что-то в своей жизни ради семьи, а не себя самой, я смогу по праву называть тебя лгуньей! – Отец почти выплюнул эти слова ей прямо в лицо, и Кас заметил, как глаза матери заблестели.

– Я сыта этим ужином! – она резко поднялась, бросив салфетку с колен на стол.

Кас молча наблюдал, как мама развернулась и вихрем вынеслась из обеденного зала, а двери за ней захлопнулись с таким грохотом, что уродская люстра над их головами зазвенела кристаллами.

Повисла тишина.

– Вау, – Кас покачал головой. – И я даже не первый, кто отсюда, наконец, свалил.

– Ты можешь вести себя прилично хотя бы раз в своей жизни! – тут же взъелся на него отец, явно не зная, куда еще выплеснуть свою злость, раз мама ушла. – И избавь меня уже от своего ехидства!

– Я собираюсь избавить тебя не только от своего ехидства, – спокойно ответил Кас, поднимаясь из-за стола. – Но и от своего общества.

Он залпом допил остатки вина в бокале, уже стоя, и громко объявил, направившись к выходу:

– Я отправляюсь в Ноттхейм сегодня же. Сейчас же. Вели Фаррету отослать мои вещи.

– И ты еще будешь раздавать указания мне, – прорычал отец ему в след. – Я тебя не отпускал!

– Я сам себя отпустил, – ответил Кас, обернувшись у самых дверей. – И вещи, так и быть, тоже заберу сам. Спасибо за ужин, отец, но благодарностей повару от меня не будет.

Двери за Касом закрылись мягко и, наверняка, оставили люстру в безопасности, не в пример матери. Но в душе его зрела такая пустота, что он охотно взорвал бы, и люстру, и все это поместье целиком, если бы это помогло хоть немного ее заполнить.

***

Засыпая в комнате с Боди, Кас подумал о девушке, которую видел днем у замка, а после в главном холле, когда Владыка Радогаст толкал приветственную речь.

Рядом с девчонкой почему-то ошивалась Бэт Соули – не лучшее соседство, подумал Кас.

Странная была эта новая девушка. Касу буквально все в ней и вокруг нее казалось каким-то неправильным. Ее вид, ее поведение, то, что ее никто не знал, то что эльф-профессор шепнул ей что-то на ухо, и то как она улыбнулась в ответ.

Он решил, что завтра нужно будет разузнать немного больше. Просто так, любопытства ради.

К тому же, Кас всегда нутром чувствовал, если где-то была тайна. И это как раз такой случай.

***

Глава 6

И, похоже, на наших глазах свершилась настоящая сказка.

Девочка из Гарлоу открыла двери в мир, который никогда не должен был ей принадлежать.

Лишь бы только дверь эта не захлопнулась так же оглушительно громко, как и открылась, щелкнув по носу каждому, кто во всем этом замешан.

(Новостная грамота.

Автор: леди Сессилия Геббельс)

Когда Эмори накинула плащ и выскользнула из комнаты, Бэт еще мирно спала под тихий треск поленьев возле ее кровати.

Они с профессором Певельгасом (Эмори училась теперь называть его так – как все) договорились встретиться до завтрака и ее первых занятий. Гертангель всегда вставал с первыми лучами солнца, так что уже наверняка ждал ее в главном холле.

Эмори ускорила шаг.

Коридоры замка были пусты в такой час, только редкие слуги бродили по классам и лестницам, зажигая свечи и подготавливая аудитории к первому учебному дню.

Гертангель был назначен куратором Эмори (возможно, он сам себя им назначил). Теперь почти каждый день, когда у него находилось свободное окно, они проводили его за дополнительными занятиями, потому что, несмотря на то, что экзамен Эмори, конечно, сдала, но у нее все еще были гигантские пробелы в знаниях, которые следовало восполнить как можно скорее.

Когда Эмори спустилась по широкой лестнице, то увидела глашатая, который прибивал к стене у входа в Столовый зал длинный новостной пергамент.

В деревнях и маленьких городах такого не было, но Эмори уже знала, что среди заклинателей новостные издания рассылались ежедневно, перемещаясь в каждый дом, где была магия, готовая их принять.

Бэт рассказывала, что в Ноттхейме новости каждое утро вывешивали на главную стену у входа в Столовый зал. На этой стене также были прибиты листы с расписанием всех курсов, памятки с местными правилами и предупреждениями, важные распоряжения Академии и карта замка с номерами учебных аудиторий.

Гертангель и правда уже ждал Эмори у дверей замка, но шаг ее замедлился, когда она отметила удивительно мрачный вид ее друга-профессора.

– Здравствуй, Эмори.

– Доброе утро. Профессор, – добавила она. – А что…

– Давай немного прогуляемся?

Когда они вышли на прохладный утренний воздух, Эмори порадовалась тому, что надела теплый плащ поверх синего жилета и такой же юбки. Завтра она попробует новые расцветки, но пока все еще не могла устоять перед этой.

Они с Гертангелем присели на край небольшого круглого фонтана с мраморным изваянием по центру в виде трехступенчатого каскада, исписанного рунами.