За порогом снежного утра

– Конечно, Джим, ведь это твой заказ. – Внезапно мне стало смешно, и я не удержалась от улыбки.

Джим не ответил, тогда я, забеспокоившись, что сморозила глупость, подняла взгляд. Он больше ничего не собирал, а смотрел прямо на меня своими шоколадно-медовыми глазами.

Открытки, не самый чистый пол, другие клиенты – больше не волновали меня. Между нами происходило какое-то волшебство. Казалось, мир приглушил все оттенки и звуки, сжался вокруг нас. Я дышала, но воздуха не хватало. Я хотела что-то сказать, но язык не слушался. Я растворялась в его мягких чертах, едва уловимой улыбке, и вновь собиралась, когда его ресницы касались щек.

Собирая последние остатки воли, я протянула ему стопку уцелевших бумажек. Джим, не отрываясь от меня, принял их, но тут он нахмурился.

– Что за?

Я знала, что увижу. Страх смахнул всю магию.

Лед. Все открытки покрыты толстым слоем льда.

Джим с минуту молчал, будто, как и я ранее, искал любое объяснение происходящему. Он поднял на меня взгляд, полный вопросов. И чтобы ни одни из них не успел прозвучать вслух, я опередила его.

– Выпьешь со мной кофе? Сегодня?

4

Сладость на языке

Я стояла у выхода, переминаясь с ноги на ногу. Кажется, это впервые, когда я так нервничала перед свиданием. Мы договорились встретиться после шести, и Джим опаздывал на десять минут. Правда, он сразу предупредил, что может ненадолго задержаться, но это не унимало мою тревогу.

Снег не прекращал идти, но ветра не было, снежинки ворохом падали на землю в красивейшем танце. Фонари подсвечивали их медленный вальс. Этим невозможно не залюбоваться. Безмятежность.

– Эми!

Неожиданно близкий голос заставил меня подскочить на месте.

– Прости, не хотел тебя напугать. – Примирительно поднял руки Джим.

На мое облегчение он тоже выглядел слегка перевозбужденным. Снежинки припорошили ворот куртки, легли на волосы и ресницы. Захотелось смахнуть их ладонью, провести кончиками пальцев.

Эмилия, о чем ты вообще думаешь?!

– Ничего страшного, – сказала я. Переместив взгляд ему за спину, я поняла, что мы тут вдвоем. – А где Элиас?

Прикусив нижнюю губу, Джим лукаво поднял брови.

– Сегодня он гостит у друга. Поэтому, – Джим подставил мне локоть, – не хотела бы ты прогуляться?

– Конечно!

Улочки заполнились людьми, собирались хоры, исполнявшие рождественские песни. Звучали трели колокольчиков. Мы шли по аллее, увешенной светящимися шарами и разноцветными лентами. Вдали угадывалась высокая елка. Народ толпился, желая запечатлеть новогоднее чудо, а другие заполучить горячий глинтвейн.

И все это безумно мне нравилось. Атмосфера единения, общего счастья и радости пропитывала меня. Порой мне не хватало жизни. И прямо сейчас, держась за сильную руку Джима, я ощущала, как меня наполняет этими чувствами.

– Эм, ты замерзла, проголодалась. Прошу, пойдем перекусим! – Джим начинал этот разговор уже четвертый раз, но я упрямо отказывалась.

Утро, да и случай в типографии показывал, что может произойти что угодно. А если я заморожу вилку? Или, еще хуже, человека? А если Джима?! Я до сих пор находилась между принятием и ужасом, да и рисковать лишний раз не хотелось.

– Честно не хочу никуда идти! Мне так нравится здесь, очень красиво. – Это была правда. Я вздохнула, смотря на переливающийся снег.

Обернулась, чтобы посмотреть, почему Джим замолчал, и наткнулась на его взгляд. Он рассматривал меня. Я смущенно улыбнулась, поправляя челку.

Джим кашлянул.

– Не могу же я оставить тебя голодной! Согласись, это неправильно – вести девушку после тяжелого рабочего дня на мороз и даже не накормить.

– Хорошо.

Я повертелась и увидела лавку со сладостями. На кончике языка появился вкус яблока в карамели и сливочной вафли.

– Пойдем!

Уже через двадцать минут мы уплетали наш сладкий «ужин». Джим еще некоторое время сетовал на то, что я замерзла, но я отбивалась от его доводов, заставляя проглотить очередную карамельную ягоду. На удивление он почти не сопротивлялся, когда я подносила ему ту или иную конфету.

– Но в следующий раз, Эмилия, я отведу тебя в чудесное место, – продолжал бурчать Джим.

– Может, лучше ко мне? Я прекрасно готовлю мясо.

Джим поднял на меня взгляд. А я, будто осознав всю серьезность своего предложения, только сейчас, покраснела.

– На ужин! – выпалила я и нервно засмеялась.

Джим рассматривал мое лицо, будто ища подвох. Отложил недоеденную вафлю и выпрямился во весь рост.

– Я могу задать вопрос, Эм?

– Угу, – как можно спокойней произнесла я.

– Почему сейчас? Не сочти меня грубым, но почему ты решила пригласить меня сейчас? Раньше, будем честны, ты совсем не замечала меня.

Легкая горечь в его вопросе заставила ощутить укол вины. Но все же, я не видела в Джиме злости или обиды. Недоверие и интерес – да.

– Можно сказать, кое-кто подтолкнул меня к этому, – осторожно произнесла я, не зная, как еще ответить.

– Вот как, – Джим вздохнул, – ну, передавай ему от меня большую благодарность. И да, я с удовольствием приду к тебе на ужин, Эмилия.

Он говорил ровно и размеренно, но мое имя произнес, понизив тон и с едва уловимой хрипотцой.

Мне вдруг стало жарко, несмотря на мороз.

– Но это уже послезавтра. Элиас.

Будто оправдываясь, сказал он и поджал губы, наблюдая за моей реакцией.

– Конечно, как скажешь. – Я глубоко вздохнула, собираясь. – А Элиас, он… твой сын?

Джим так и застыл со стаканчиком в руках. Он долго смотрел на меня, а потом заливисто засмеялся.

– О, Эмилия… – мне казалось, взгляд не мог вмещать столько нежности, сколько демонстрировал мне Джим, – ты думала… И все равно согласилась пойти со мной? – он пытался сдержать улыбку. – Нет, Элиас – мой брат.

– Брат? – переспросила я. А потом добавила: – Вообще-то, это я пригласила тебя.

– Да-да. Ты права. – И тут, несмотря на всю серьезность разговора, Джим потянулся через весь стол и пальцами смахнул снежинки с моих ресниц. Ладонь задержалась на щеке, и я непроизвольно прижалась к ней ближе. Джим сглотнул. – Я не набрался смелости.

Он убрал руку, а мне так и хотелось попросить его вернуть ее назад.

– Наши родители погибли, когда ему было всего два. Его забрали в приют, но я уже работал на хорошем месте и имел жилье. Поэтому мне с легкостью дали опеку. – Джим отвернулся и посмотрел в сторону. – Это самое тяжелое время в моей жизни. Родителей не стало. Авария. А потом еще малыш, который каждый день зовет маму.

Его голос сорвался, и я, не думая, обогнула стол и встала рядом с ним. Прижалась к нему. Обняла двумя руками, представляя – я стена, что удерживает его. Губы Джима задрожали, когда он повернулся ко мне и пристально посмотрел прямо в глаза.

Захотелось поцеловать его. Так, крепко и сильно, отдать ему частичку себя, чтобы он понял, как я сожалею. Но вместо этого я нашла его ладонь и сжала.

– Я не знал, как справиться со всем этим. Из родственников здесь только тетя, но она здорово помогала мне. И до сих пор продолжает.

– Джим. – Я пыталась найти слова, но они не шли. Вместо этого я подтянулась на носочках и, едва доставая до лба, коснулась губами.

Я боялась, что сделала что-то не так, но, когда вернулась, вновь увидела чудесные ямочки на щеках. Джим смотрел с благодарностью.

– Спасибо, – сказал он.

Немного потоптавшись на месте, я вернулась на свою сторону стола. Но как же мне хотелось остаться рядом с ним! И от этого стало чуточку страшно. Меня тянуло к нему. Слишком сильно. И я не уверена, что готова к этому.

– А что твои родители? – как бы невзначай спросил Джим, будто только что не было неловкой сцены.

– Мы не очень-то общаемся.

– Почему?

– Ну, у нас разные взгляды на жизнь. Для них моя работа в типографии – баловство. – Я глянула на Джима из-под ресниц, проверяя реакцию. Скажет ли он, что так и есть? Но он лишь нахмурился. И я продолжила: – На этом наше общение и сошло на нет.

Парень покачал головой.

– Что? – спросила я.

– Ничего. – Он сжал кулаки, явно раздумывая, говорить то, что хотел, или нет. – Прости, что лезу не в свое дело, но тебе не кажется, что эта не совсем весомая причина не общаться с ними?

– Ты ничего не знаешь! – вдруг разозлилась я.

– Прости, – он выставил руки в защитном жесте, – ты права. Я не могу судить. Просто, – Джим прикрыл веки, – я размышляю как человек, который больше никогда не сможет обнять отца или поцеловать мать. Я бы отдал все, чтобы вновь увидеть их.

Мой пыл тут же остыл.

– Нет, это ты прости. Я не должна кричать.

Джим кивнул и отвел взгляд. Я размышляла о его словах и, к своему огорчению, понимала, что он в чем-то прав.

Кончики пальцев кольнуло, и я заметила, что остатки вафли покрылись льдом. О нет! Радуясь, что Джим отвлечен, я быстро кинула ледышку в урну. Дыша как можно более ровнее, решила спросить:

– А вы уже нарядили елку?

Я выбрала самую простую тему для разговора.

– Нет, хотели завтра. Мы не праздновали Рождество эти года. Это будет первое со дня… смерти. И я, как могу, оттягиваю этот момент. Знаю, глупо. Но ничего не могу поделать. Без родителей… Я не знаю, как заменить их.

Во мне крепла решимость, пока я слушала сбивчивый голос Джима.

– Я могу помочь.

В этот раз сомнений не было. Может, раньше я и не торопилась заводить отношения, или сближалась не так быстро, но с Джимом я чувствовала, что все идет как надо. Правильно.

– Ты действительно этого хочешь? – Джим тут же воодушевился. – Элиас будет просто счастлив.

– Да.

Он проводил меня, и мы немного неловко попрощались. Я зашла домой с глупой улыбкой на лице. Сидя за столом и смотря в окно, я сделала кое-что, о чем думала всю дорогу. Достала телефон и нажала на вызов. Трубку сняли.

– Мама. Привет.

5

Капелька льда

– Сюрприз! – радостно объявила я, ставя на столик большую банку с домашним печеньем.

Элиас захлопал в ладоши и подбежал ко мне, выпрашивая сладкое. Я взглянула на Джима и едва смогла отвести взгляд от его домашнего вида: серых штанов и белой футболки, обтягивающую крепкие мышцы. Он подмигнул мне и первый залез в банку.

– Очень вкусно, – похвалил Джим.

Чувствуя, как еще больше алеют щеки, я поправила рукава кофты.

– Что-то у вас напрочь отсутствует дух Рождества, – сказала я, обводя помещение взглядом.

Квартира была достаточно большой, с удобными диванами, огромным телевизором и панорамными окнами. Но ни огоньков, ни шариков, ничего.

– Ну, – потянул Джим, почесывая затылок, – кажется, мы ждали тебя.

– Эми! – вдруг крикнул Элиас, бегая вокруг меня. – А где Мистер Шикли? Я думал, он придет вместе с тобой!

– Я оставила его в типографии, малыш.

– А разве он не живет с тобой? – остановившись, мальчишка вытаращил на меня свои большие глаза.

– Нет, – грустно ответила я, – хозяйка моей квартиры не разрешает забрать его к себе. Но я бы очень хотела.

– Жалко. Ну что, мы начнем уже собирать елку?

Первым делом мы приняли решение выпить горячего чая с печеньем, которое я старательно испекла вчера вечером. А затем мальчики – ужасно захотелось сказать «мои» – отправились собирать елку, пока я перебирала игрушки. На фоне звучала рождественская классика. За окном шел снег, в воздухе царил праздник. И пока никто не видел, я подошла к окну и ткнула в него пару раз пальцем. Стеклянная поверхность покрылась тонким слоем льда. Довольно отметив свою работу, я вернулась к общему чудесному настроению.

Сбор проходил под смешки, балагур и хохот. На украшение елки и всей квартиры в целом ушел почти весь вечер, но, когда Джим поднял Элиаса на руках к верхушке, чтобы тот установил большую золотистую звезду, я поняла, что это стоило каждой потраченной минуты.

И вот, довольные и счастливые, мы сидели у телевизора, поедая вкусную пиццу. А позже Элиас заснул на моих коленях, пока я медленно гладила его голову. Джим косился на меня, но я делала вид, что не замечаю этого.

Все было чудесно, но внутри поселилась крупица сомнений – а что, если все это не про меня?

На следующий день, в ожидании вечера, я рассеянно металась по типографии, то и дело отдавая и принимая заказы.

А вечером пришел Джим.

Перед тем как открыть двери, я оглядела себя в зеркале

и осталась довольна. Мы с Джессикой выбирали это платье целых два часа! Черное в пол, плотно обтягивающее фигуру, открывающее красивый вырез на спине. Волосы я заколола сверху, оставляя несколько прядей, подчеркивая изящество шеи, и закончила образ длинными серьгами. Сначала решила сделать легкий макияж, но в итоге остановилась на красной, как вишня, помаде.

Все мои старания окупились, когда Джим замер на пороге, восхищенно разглядывая меня.

– Ты невероятна, – его голос упал до шепота.

– Ты тоже. – Не смогла я остаться в стороне.

Джим и впрямь выглядел великолепно. Черные брюки, белая рубашка. Казалось бы, ничего необычного. Но это же Джим! И этим все сказано.

Вечер проходил волшебно. Я приглушила свет, и вокруг нас царил полумрак. На столе стояло несколько свечей, блюда из мяса и салат. И бутылка вина, что принес Джим. Мы смеялись, делились историями из детства. Мы не стеснялись быть собой.

И когда в очередной раз я засмеялась, в голове появилась мысль: «А ведь так может быть всегда!»

Я могла легко представить себя с Джимом. Как мы просыпаемся по утрам, провожаем друг друга поцелуем. Как ужинаем и смотрим кино, а Элиас вместе с нами. Как мы становимся семьей.

Семьей.

Стало горячо и холодно одновременно. Семьей. А что скрывалось за этим словом? Может быть, сейчас все как надо, а что будет потом? Ссоры, непонятливость? Вечные упреки. Зачем торопить события? И сейчас все хорошо. И мне хорошо. Одной.

Вилка покрывалась корочкой льда, и я быстро опустила ее, стараясь не выдавать внезапно накатившую панику. Встав из-за стола, я собрала грязные тарелки и отнесла в мойку.

На минутку остановилась, шумно вдыхая. Расправляя несуществующие складки на платье, я развернулась и врезалась в грудь Джима. Наши глаза встретились.

Джим нависал надо мной, смотря сверху вниз. Он приблизился, обнимая меня за талию. Я попятилась к столешнице, не совсем понимая, что увлекаю его за собой. Мы затаились.

–Так ничего? – спросил Джим. Я видела, что он сдерживал себя, боролся. Не желал напугать. Однако во взгляде читались все незаданные вопросы, скрытое желание и… влюбленность. Я видела ее так явно! Джим ничего не утаивал. Он хотел, чтобы я знала, чтобы поняла, и сама сделала выбор.

Джим слегка наклонился вперед. Заглядывая в глаза, спрашивая.

Я взвешивала все «за» и «против», но в глубине сознания знала, что проиграла. Еще в тот день, когда впервые посмотрела на Джима иначе. Уже тогда, глядя в глаза цвета топленого шоколада, ощутила давно потухший огонь в груди. С каждым днем пламя росло, поглощая и занимая все мысли. Я не могла есть, спать, работать, не думая о нем. И как бы ни сопротивлялась, я все равно здесь – в его руках. И это мое самое заветное желание. Но в то же время громкий голос в сознании кричал: «Как прежде уже не будет! Все изменится!»

– Чего ты боишься? – угадав мои мысли, спросил Джим. Он приблизился ко мне вплотную, утягивая своим ароматом в блаженство.

– Я не знаю. Просто… не хочу ничего менять.

– Что плохого в переменах? Они заставляют нас расти.

– Я знаю. Но все это… Слишком. Понимаешь?

Джим чуть отстранился. Хватка на талии ослабла, и этот момент я ненавидела себя и свою нерешительность.

– Не понимаю, – честно признался он. – Но, если тебе нужно время…

Джим прикрыл глаза, шумно вдохнул. Челюсть сжалась, а когда он вновь посмотрел на меня, его взгляд потемнел настолько, что я не могла разглядеть радужку.

– Эмилия. – Джим провел большим пальцем по моим губам. – Я ждал тебя два года. И если ты скажешь мне, что у нас есть хотя бы крошечный шанс, что мы можем быть вместе, я буду ждать. Такую, как ты – стоит ждать.

Внутри все сжалось. От его слов, от взгляда и прикосновений. Сердце упорно боролось, пыталось взять вверх, но страх побеждал. Я хотела сказать ему— «да». Но вместо этого выдавила лишь:

– Прости.

Воздух вокруг нас исчез, когда он отстранился. Веселый, вечно улыбчивый парень ушел, ускользнул от меня. Вместо него – незнакомец. Отстраненный взгляд, нескрываемая обида.

– Джим. – Я потянулась к нему, но он отшатнулся, качая головой. Его плечи опустились.

– Эм, прости. Я не думал… Не думал, что так будет больно. – Джим потер ладонью подбородок. – Я влюбился в тебя, когда увидел впервые. Но всегда думал – у меня же Элиас, кому я нужен? Поэтому просто продолжал приходить за этими открытками каждую неделю.

Пока он говорил, я прокручивала каждый его визит. Он действительно заказывал каждый раз новые открытки. Бабушке, тете, коллегам, маме. И я никогда не пыталась придать этому больший смысл. Джим был в моей жизни уже два долгих года! А я…

Просто идиотка.

– И вот, я получил шанс, о котором так долго мечтал! Но, – он посмотрел на меня с тоской, – не всем сказкам суждено сбыться.

Джим горько усмехнулся.

– Джим, – сказала я. Он ждал моих слов, может, ждал возражений. Но язык будто онемел, и я не могла ничего сказать. Казалось, я все делаю не так.

– Все в порядке. Мне просто нужно время, чтобы все это пережить. Прощай, Эм.

Я стояла посреди кухни и смотрела в пол. Послышался хлопок двери. Мне чудилось, что все это произошло не со мной. Внезапно уютная квартира стала давить. Легкие заболели, живот закрутило. Я огляделась, только сейчас осознав, что мое убежище – тюрьма.

Может, первое время она спасала меня, прятала в своих объятиях, закрывая от мира. Но чем больше я находилась в своем одиночестве, тем сильнее оно проникало в меня. И только сейчас я прозрела.

Слезы обожгли щеки, и я опустилась на пол. Рука удерживала всхлипы.

Разве не этого ты хотела, Эмилия? Разве не хотела остаться одной?

Почему же тогда на душе так больно и пусто?

Я знала ответ.

Лицо упало в ладони, и я больше не сдерживалась. Я плакала навзрыд, злясь и коря себя. Вокруг закружилась вьюга, холодные снежинки падали на кожу, по полу расползался лед. Но мне было плевать. Ведь я ранила и оттолкнула от себя человека, которого успела полюбить.

6

На волоске

Ни завтрак, ни горячая кружка кофе, ни Мистер Шикли, который больше обычного требовал ласки, не могли поднять моего настроения.

Телефон лежал в отключке после звонка Джессики. Она хотела узнать, как прошел вечер. Я не смогла. Сказать, что я все испортила, что обидела первого человека, к которому оттаяло мое сердце? Что я сама отказалась от своего счастья?

Пусть ночь и прошла в тумане, я все же пришла к кое-каким выводам.

Первое: я ни за что не откажусь от Джима. Если он ждал меня целых два года, терпел мою холодность и безразличность, значит, и я смогу тоже. Вчера он сказал мне, что такую, как я стоит ждать. Но Джим ошибался. Я ничем не отличаюсь от других. Во мне нет света, нет нужного тепла и доброты, благодарности и смелости. А вот в Джиме есть. В нашем мире встретить такого человека сродни выигрышу в лотерею.

Второе: мне пора выбираться из своей скорлупы. Конечно, я не собираюсь изменять себе, но и быть с Джимом не значило потерять себя. Наоборот, рядом с ним я чувствовала себя живой. Он видел во мне личность, ту настоящую, которая потерялась среди амбиций других людей и собственными страхами.

С каждым часом моя решимость росла, я была готова броситься прямо сейчас к его дому и ждать до утра, но никто не отменял работу. Однако удача сама лилась мне в руки. Пришла новая партия этикеток для компании Джима. Тех, что я испортила.

Мне оставалось только ждать.

Примерно за полчаса до окончания рабочей смены колокольчики вновь громко звякнули. Я стояла к двери спиной, но даже так я поняла, кто зашел.

– Эмилия! – громко крикнул Элиас. Он оббежал прилавок, обнимая меня со спины.

– Привет, малыш! – приобняв его, я чмокнула мальчишку в лоб.

Джим стоял возле стойки, пряча руки в карманах. На меня он не смотрел. Сердце болезненно сжалось, но я не позволила себе унывать. Отдавая заказ, я несколько раз пыталась завести разговор, но он отвечал сухо, то и дело поглядывая на дверь.

Ну давай же, посмотри на меня как раньше! Пожалуйста.

– Эми, – заговорил Элиас, – а где Мистер Шикли?

– Гуляет. Нужно будет его поискать.

– А если он замерзнет? – вдруг забеспокоился Элиас, и даже его личико покраснело.

– Не переживай. Сегодня обещали потепление, а еще у него теплая шубка.

– Правда?

Когда я кивнула, мальчик уже изменился в лице. Его глаза засветились озорством, когда он наклонился чуть ниже, говоря шепотом. Но, конечно, его было слышно.

– Мы с братом идем кататься на коньках. Пойдешь с нами?

Я даже не успела открыть рта, как Джим вмешался.

– Эмилия сегодня не сможет.

– Почему? – расстроено спросил Элиас, глядя на меня.

Я даже не сразу нашлась с ответом, удивленная словами и тоном.

– Вообще-то, я пойду! – Джим глянул на меня с недоверием, но ничего не сказал, молча кивнул. – Только закончу работу.

– Ура! – Элиас весело запрыгал на месте, пока Джим сверлил меня вопросительным взглядом. Я же ничего не ответила ему.

На прогулку я напросилась, а вот что делать дальше?

Волшебство. Никак иначе не объяснить происходящее вокруг нас. Лед покрывал реку под дорожным мостом. Железные перекладины украсили яркими фонариками и сине-голубыми шарами. На снежном берегу поставили декорацию из больших саней и ледяных оленей. Играла музыка из разъездных ресторанчиков. На импровизированном катке вовсю резвились взрослые и дети. Кто-то исполнял сложные пируэты, кто-то играл в догонялки.

И посреди этого чуда – я и Джим, который чувствовал себя весьма неловко.

Всю дорогу сюда, пока мы с Элиасом болтали, он молчал. В беседу не вступал, и на любые вопросы к нему отвечал односложно.

– Пришли! Эми, видишь? Это каток! Мы пойдем кататься, Джим?

– Мы же для этого и пришли сюда.

Я разрывалась между желанием бороться и немедленно убежать от ощущения, что мне здесь не рады. Но я не могла бросить Элиаса. И не хотела уходить от Джима.

Через полчаса мук в очереди и еще десяти минут завязывания шнурков, мы стояли на льду.

Джим впервые за вечер немного оттаял, держа брата за руку. Пусть Элиас стоял на коньках довольно хорошо, он то и дело шлепался на лед, чем вызывал у нас приступы смеха. Смекнув, что это помогает прогнать угрюмость Джима, мальчишка стал исполнять трюки, которые непременно завершались его падением.

Помогло и то, что, в отличие от этих двоих, каталась я плохо. Балансируя руками, то и дело поскальзывалась и почти падала, но Джим, как храбрый рыцарь, тут же оказывался рядом поддерживая.

Стоило ему коснуться меня, как я чувствовала, как нас двоих связывает невидимая сила. Внутри все оживало и расцветало. Я знала, что Джим ощущал то же самое, но все же его ладонь каждый раз отпускала меня.

– Приятель, не хочешь чая? Или пунша? Нужно выпить что-то горячее, – обратился Джим к брату, когда увидел, что тот немного замерз.

– Ну там такая очередь! – захныкал Элиас, и я прекрасно его понимала, стоять придется не меньше двадцати минут.

– Давай я останусь с ним?

Джим кинул на меня быстрый взгляд, потом посмотрел на Элиаса, который сложил руки в молитвенном жесте.

Элиас кружился вокруг меня, дразнился и удирал, пока я пыталась его нагнать. Дети пролетали мимо, едва не снося. Волосы уже покрылись сосульками, застыв в некрасивых паклях, поэтому я заправила их под куртку. Холод, пусть и не такой обжигающий, пробрался под одежду и вызвал неприятную дрожь.

Я отвлеклась всего на минуту, застегивая куртку. Я была уверена, что Элиас где-то рядом.

А потом послышался крик. Я обернулась.

Сверху на мосту произошла авария. Машина врезалась в ограждение, подбитая встречной. Казалось бы, что может сделать кусочек балки? Или, что может произойти со льдом, на котором сутками напролет катались люди? По отдельности ничего. Но вот если лед слегка подтаял, а балка слишком толстая и тяжелая – произойти может многое.

Балка упала, пробивая лед. Даже сквозь полозья коньков я почувствовала вибрацию. Глаза бесконечно долго выискивали фигурку Элиаса. Он недалеко, и все же, кажется, будто нас разделяют километры.

Элиас не двигался, смотрел на меня, и в детских глазах я видела осознание и ужас.

Я быстро сняла коньки, оставшись в одних носках. В голове только гром и треск льда. Люди бежали, отчего кусочки откалывались быстрее. Кто-то уже провалился?

Где-то позади кричал Джим. Я узнала его голос. Но я не обернулась и не позвала на помощь. Вместо этого сделала шаг вперед. Передо мной лишь расстояние и маленький мальчик, который дрожал и ничего не мог сделать.