Ревизор: возвращение в СССР 31

Хотя, кажется, я слишком поспешно отбросил мысль о том, чтобы задействовать Мещерякова. Надо его использовать, но не для того, чтобы разобраться с Региной, а для того, чтобы выяснить, кто оказывает ей поддержку? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она снова нашла себе какого-то папика после того, как осталась без Самедова. Именно этот человек и создаёт ей сейчас протекцию. Значит, надо намекнуть Мещерякову на нехорошую ситуацию с внедрением ко мне в ближайшее окружение человека Гагаринских. Настойчивым внедрением, при поддержке ЦК ВЛКСМ. А затем попросить его установить за ней слежку, чтобы понять, кто именно её сейчас поддерживает. Это ему и самому очень интересно, никаких шуточек в мой адрес не будет, и должен я ему ничего не буду. Наоборот, зауважает за проявленную бдительность.

Вполне может быть, это окажется тот самый типчик из ЦК ВЛКСМ, который наклонил Гусева. Но Гусев ни за что не скажет мне, молодому пацану, его фамилию. А вдруг я сделаю какую-нибудь глупость, позвоню ему, к примеру, на эмоциях? И всё, прощай его карьера! Ну, ничего. Слежка его выявит, а уже когда у меня будет информация, от неё уже и будем плясать при разработке дальнейших вариантов нейтрализации Быстровой.

***

Святославль.

Надо срочно выселять из трёшки прежних хозяев, – думал Левичев, возвращаясь в Святославль из Брянска на своих вишнёвых «Жигулях». Явно без скандала не обойдётся, если вспомнить, как орала та тетка, но и рассусоливать с ними времени уже нет…

Ещё по дороге в город он решил привлечь на помощь двух подсобников с работы, Королькова и Шмакова, для усиления эффекта от своего появления в недавно приобретенной квартире. Мужики они здоровенные, не особо щепетильные, за деньги на выпивку мать родную продадут.

Он подъехал к общежитию родного ЖБИ, вызвав мужиков на улицу.

– Каждому по четвертному заплачу за помощь…

– А что надо делать-то? – спросил Корольков.

– У меня жильцы в квартире съезжать не хотят, – соврал он им. – Припугнуть надо, пригрозить. Пожёстче, чтобы убрались поскорее.

– Ну, что скажешь, Диман? – посмотрел на соседа по комнате Корольков. – Четвертной каждому.

– Лады, – ответил тот.

– Ну что, так может сейчас и съездим? – предложил Левичев. – Что тянуть кота за хвост?

– Да поехали. Сейчас, только брюки надену, – подёргал себя Шмаков за синие хлопчатобумажные треники с вытянутыми коленями.

Через двадцать минут Левичев уже звонил в квартиру на третьем этаже.

– Пожёстче, – шёпотом напомнил он своим сопровождающим.

– Угу, – промычал в ответ Корольков.

Дверь долго не открывалась, и Левичев уже начал нервничать. Вдруг дверь распахнулась, она, оказывается была не заперта, и они увидели на пороге милиционера в форме.

– Лейтенант Николаев, – представился он. – Вас понятыми прислали? Подождите пока на лестнице. Опергруппа ещё не приехала.

– А что случилось? – спросил дрожащим голосом Левичев. – Я немного знаю хозяев этой квартиры…

– Не положено, конечно, но лучше я вас заранее подготовлю, потому как такое увидите… – потирая подбородок, проговорил тихим голосом милиционер. – А то с непривычки умом можно тронуться.

– Да что случилось-то? – прошептал впечатленный услышанным Левичев.

– Тут психопаты какие-то жили, человечину жрали. Полный холодильник расчленёнки… Но, вы сами сейчас всё увидите. Просто, сильно не пугайтесь. Можете пока сходить в аптеку, валерьянки купить и бахнуть. Легче будет смотреть на весь этот ужас. Я уже так и сделал…

– Ну так мы на улице подождём? – сильно побледнев, спросил Левичев, явственно почувствовав запах валерьянки от милиционера, и слегка подтолкнул Королькова, давая сигнал «уходим». Никакого сопротивления с его стороны он не почувствовал.

– Да, конечно, – кивнул лейтенант.

Все трое бросились бегом вниз.

– Я что-то не понял, – перегородил Левичеву дорогу Королькову, когда они поспешно отошли на полсотни метров от дома. – Так это твоя квартира или нет?

– Моя! У меня ордер на неё есть, – ответил тот на автомате, пытаясь перестать думать о частях человеческого тела, которые набиты в холодильник в его будущей квартире. Ни хрена же себе обмен вышел удачный! А ведь та баба, и правда, странная совсем была… А как орала-то, будто не в себе… А сыночек такой тихий, весь прилизанный. В подручных у нее, видимо, ходил. Она тюкнет кого-то молотком по голове, а он с пилой, наверное, тут же подбегает… Ужас!

– Так ты что же, привёл нас к людоедам? – подошёл ближе к Левичеву Шмаков. – Сам не решился их выгнать, нас позвал?

– Ты знаешь, как это называется? – придвинулся к нему Корольков. – Подстава это называется.

– О чём вы? – чувствуя себя очень неуютно между двумя громилами, воскликнул Левичев. Он хотел, конечно, отвлечься от мыслей по поводу кошмара в его квартире, но не получив же по морде. – Я понятия не имел, что там творилось в этой квартире!

– Это ты иди лейтенанту рассказывай, – с угрозой в голосе ответил ему Корольков. – Ты нам по четвертному должен. И штраф еще по десятке на каждого. Выкладывай!

Мельком взглянув на стоявшего за спиной Шмакова, Левичев понял, что проще отдать им эти деньги. Они прекрасно знают его, знают, где он живёт, ссориться с ними опасно. Ещё колёса проткнут его красавице… Или в тёмном переулке подстерегут.

Левичев вытащил полсотни одной купюрой, добавил две красненьких, и отдал им. Схватив деньги, они тут же ушли со двора, как будто их тут и не было.

Выдохнув с облегчением, Левичев потёр переносицу и понуро поплёлся к машине, которая осталась у подъезда, из которого они только что выскочили, как ошпаренные.

И что дальше? – думал он. – Квартиру после следственных действий опечатают. Показать я её никому ещё долго не смогу. Да и как потом ее обменять нормально? Все же по соседям ходят, расспрашивают, как и что. Тут им сразу радостно и расскажут про каннибалов, что тут прежде жили… Шансы на что-то приличное обменять – хрен и ноль десятых… Эх, точно уйдёт двушка в Брянске! Рябов въедливый, он точно по соседям пойдет с расспросами…

***

Глядя в окно из-за шторы, Иван с улыбкой наблюдал, как улепётывали посетители. Потом они остановились в конце двора.

– Это что у них там за совет в Филях? – спросил он вслух, напряжённо всматриваясь.

Но когда двое сопровождавших вытрясли из Левичева деньги, Иван стал смеяться и не мог успокоиться, пока вишнёвые «Жигули» не уехали со двора. Мысль устроить им представление пришла ему в голову не сразу. Но слишком долго сидел без дела и ждал их… Вот воображение и заработало… Ну что же, надо позвонить Паше и отчитаться, что первый штурм успешно отражен.

***

Телефонный звонок раздался, когда дети еще дрыхли. Межгород! Коршуном кинулся к телефону, пока детей не разбудили. Кто это там, интересно?

Оказалось, что Иван. Он тут же начал, сбиваясь на смех, рассказывать мне, что учудил в Святославле. Я даже и не сразу въехал, про что он, связь была не очень, то слышно, то нет, вначале даже и испугался немного, услышав про каннибализм. Но Иван терпеливо повторял все, пока я не расслышал весь его рассказ. И заржал так, что чуть трубку не выронил.

– Ты точно собираешься продолжать карьеру в милиции? – спросил я этого шутника, когда продышался, – в театральный не думал поступать?

– Да ладно, – ответил Иван, – мне просто скучно совсем было…

Когда мы с женой и детьми вернулись к Алироевым, у них там уже образовались группы по интересам. Ахмад с коллегами и Шанцевым оживлённо обсуждали что-то за журнальным столиком. У Инны Санька ещё не проснулся в соседней комнате. Родька увёл Аришку на улицу гулять. Думал, что придётся детьми заниматься и не получится с мужиками поговорить, но бабушки забрали у нас мальчишек в свою компанию. Галия присоединилась к женщинам, у них там была своя атмосфера, а я присоединился к компании за журнальным столиком.

Правда, всё самое интересное я уже пропустил. Но поймав довольный взгляд Ахмада, понял, что наш с ним план удался более чем.

А я улучил момент, отозвал Ахмада с Загитом и Шанцева в сторону, и рассказал им, что Иван учудил при встрече с мошенником и его группой поддержки. Остальные гости долго не могли понять, почему мы ржем, как кони… Женщин же мы по общему уговору в перипетии обмена не посвящали.

Потом женщины вынесли сладкое и чай, и мы вернулись за большой стол. Мы провели отличный вечер. Второй раз детей укладывать Галия пошла с Ксюшей, меня они оставили наверху. Начальник Ахмада оказался очень забавным собеседником, анекдоты травил без конца, мы все смеяться устали. Хотя рассказ Ивана все же остался вне конкуренции… Время от времени мы, посвященные в тайну обмена, переглядывались между собой и начинали улыбаться до ушей…

Первыми уехали Жариковы. Потом коллеги Ахмада с жёнами. А мы ещё оставались часов до девяти. Новоселье вышло великолепным!!!

В воскресенье решил встретиться с Мещеряковым. А что тянуть? Регина сама не испарится…

Позвонил ему из автомата и подъехал в центр. Встретились с ним на Патриарших.

– Может, я перестраховываюсь, Андрей Юрьевич, – начал я, неспешно прогуливаясь рядом с ним. – Но мне очень не нравится одна ситуация. Любовница Самедова всё время где-то рядом со мной трётся. Сейчас она пролезла в группу по работе с письмами, которые приходят мне на радио и в газету.

– И что именно тебе не нравится? – хитрым взглядом посмотрел на меня Мещеряков.

– Она работала в Комсомольском прожекторе, потом он сдулся. Так теперь напросилась в эту группу разбора моих писем… Андрей Юрьевич, я бы ещё, может, и поверил бы в идеализм, если бы это не была Регина Быстрова, на ней же клейма ставить негде. Ну, не верю я в её альтруизм. Вот, попробуйте сами объяснить, для чего молодой девчонке нужна такая дополнительная нагрузка на общественной работе?

– Ну, хорошо. И для чего же, по-твоему, ей это надо?

– Она целенаправленно идёт на те общественные работы, где можно получить специфическую информацию о работе предприятий, которая могла бы заинтересовать гагаринских.

– Ты серьёзно? Думаешь, они взяли в команду бабу?

– Здрасте… А почему нет? У нас Марьяна тоже, вообще-то, баба.

– В смысле, я хотел сказать, соплячку, – тут же поправился он. – Так… И что тогда мы имеем?

– Мы имеем слишком близко от себя человека гагаринских. Новый секретарь комсомола Гусев брать её не хотел, но ему выкрутили руки, позвонили из ЦК комсомола. Видите, как она внаглую подбирается поближе ко мне, прет, как танк? Это похоже на нормальное поведение девушки-первокурсницы?

– Даже так? Это уже серьёзно… Похоже, ты прав.

– Гусев решил, что это Самедов по старой памяти её протежирует. Но мы-то с вами знаем, где сейчас Самедов. Кто-то другой её сейчас продвигает. Узнать бы, кто? Тогда точно будем понимать, на кого она работает.

– Логично, – вынужден был согласиться Мещеряков. – Ну, давай, походим за ней. Посмотрим, куда кривая выведет.

На том мы и порешили.

***

Италия. Рим.

Журналист газеты «Corriere della Sera» Эдоардо Мускарелли с готовностью откликнулся на предложение о встрече третьего секретаря посольства СССР в Италии Андрея Астахова.

У них вёлся негласный счёт, информация за информацию. Это было взаимовыгодно. Журналист иногда получал очень интересные темы от Астахова, что помогло ему сделать неплохую карьеру. За это он делился с ним теми фактами, которые, по разным причинам, не мог использовать в своих публикациях.

Они традиционно уже обсудили личную жизнь и посмеялись над попытками Эдоардо найти, наконец, супругу.

– Дорогой друг, а не принять ли тебе ислам? – смеясь, предложил Астахов. – Возьмёшь четыре жены и удовлетворишься, наконец, тихим семейным счастьем.

– С четырьмя жёнами-итальянками? – испуганно уставился на него журналист. – Тихое семейное счастье? Господи, помилуй…

Он так искренне испугался и перекрестился, что Астахов также искренне покатился со смеху.

Просмеявшись, он перешёл к делу.

– Эдоардо, к сожалению, подтвердились намерения американцев прибрать к рукам авиабазу Авиано, – проговорил Астахов и, оценив скорость, с которой журналист мгновенно собрался и стал серьёзным, продолжил: – Прекрасно понимая, что прогрессивная общественность Италии не одобрит это, они сейчас ведут тайные переговоры за спиной и у вашего правительства, и вашего парламента. С избранными политиками и лидерами фракций, что ориентированы на США.

– Но как это возможно? – потрясённо спросил Эдоардо.

– Это же американцы, они всё так делают, тихо, под ковром. Вы об этом, конечно, узнаете, но только тогда, когда все договора уже будут подписаны и армия США получит Авиано в своё распоряжение. И наводнит авиабазу ядерными боеголовками, сделав Италию одной из самых лакомых мишеней в третьей мировой войне для советских ядерных ракет…

– Это точно? – никак не мог поверить журналист. – Я ещё в прошлый раз, проверяя твою информацию, убедился, что у нас никто об этом и не слышал.

– Ну, теперь-то, кто-то точно слышал. Просто он не может об этом никому рассказать, иначе станет известно, что ему американцы уже заплатили за нужное решение по Авиано, – многозначительно посмотрел на журналиста Астахов.

– Чёрт знает что, – в сердцах бросил на стол Эдоардо льняную салфетку, которую держал в руках и уставился на Астахова, прикидывая, можно ему верить или нет.

Тот спокойно выдержал его взгляд, но думал при этом о своём. Если уж всегда выдержанный и прикрывающийся маской весельчака Мускарелли так отреагировал на эту информацию, то что тогда ждать от депутата Трунцо? Он же будет в бешенстве. Придётся опять с ним за городом встречаться… Как же я не люблю эти конные прогулки!

***

Глава 3

Москва.

В понедельник с самого утра прокурор Томилин отзвонился председателю комиссии по усыновлению в исполком и дал отбой по их с генералом Брагиным просьбе.

– Юрий Дмитриевич? Это Томилин. Наша с генералом Брагиным позиция по тому вопросу, что мы с вами обсуждали, изменилась, – только и сказал прокурор, учитывая, что это телефонный разговор, и это вполне устроило понятливого собеседника.

– Хорошо, тогда комиссия вновь соберётся в связи с изменившимися обстоятельствами у заявителей и пересмотрит своё решение, – пообещал тот.

Прокурор положил трубку, и задумался. Лев может обидеться на него, за такое самоуправство. В конце концов, дело это общее. Его же сын приемную девочку будет воспитывать. Но сил позвонить ему и уговорить прокурор в себе не нашел. А если Лев откажется? Влияния у него гораздо больше, генерал, все же, а не районный прокурор, он же легко сорвет удочерение. Не сможет он ему объяснить, что Женька сломается из-за чувства вины перед этим ребенком, он же ее не воспитывал, не растил, он этого не поймет. Скажет – перебесится твоя девчонка, и сам будет верить в то, что он прав. Так что только так, тайком от друга, это и можно провернуть. А что будет потом… Вся надежда на то, что потом, постфактум, Левушка его простит. Хотя, конечно, отношения со старым другом, наверное, уже никогда не будут прежними.

***

Святославль.

Выспавшись в поезде в купейном вагоне, Шанцев с вокзала сразу отправился на службу и вызвал к себе председателя жилищной комиссии. Как только Щербаков пришёл, сразу же и озадачил его:

– Кирилл Иванович, есть возможность аннулировать уже выданные ордера?

– Если есть основания, то конечно, – ответил тот.

– Например?

– А что за ситуация? – поинтересовался Щербаков. – Мне будет легче сориентироваться.

– Сын Якубовой с семьёй выписался из трёхкомнатной квартиры матери, и она обменяла трёшку на однокомнатную квартиру без учёта его интересов.

– Как так? Она что, обвела вокруг пальца собственного сына?

– Ну, вот так, – развёл руками Шанцев. – Говорит, что не специально… Так получилось.

– Ну… Надо проверить, что у нового жильца в этой трёшке с нормами? Сколько у него человек в семье? И есть ли у его семьи ещё какая-то жилплощадь? Если там что-то не так, то легко ордер на трёшку аннулируем.

– Понял. Узнаю… А как? – озадаченно смотрел Шанцев на Щербакова. – Кирилл Иванович, они же с работы должны приносить справки, что ведомственное жильё не занимают. Так?

– Ну, да.

– Посмотри, пожалуйста, в документах на обмен, где работает… Левичев Михаил, – посмотрел Шанцев в свои записи. – ну и все другие обстоятельства, что там можно установить.

– Хорошо, – с готовностью поднялся он, – сейчас все выясню и перезвоню.

***

Москва. Горный институт.

Встретившись в столовой с Юрой Бахтиным, Диана из вежливости спросила, как у него дела?

– На демонстрацию завтра собираемся, – воодушевлённо ответил он. – По Красной площади пройдём. Может, даже, по телевизору покажут.

– А я? – загорелась Диана. – Сижу там в архиве, ничего не знаю!

– Так приезжай завтра к половине восьмого сюда, – предложил он. – Конечно, как же без тебя! Все обрадуются. Тебя же не позвали только потому, что теперь и не совсем понятно, наша ты еще или уже нет… Наверное, в деканате подумали, что тебя архивное начальство должно отправить на демонстрацию. А они решили, что в деканате должны… Вот ты и потерялась.

Ну, вряд ли все обрадуются. В особенности Зойка Малюгина… – подумала Диана. Но идея пойти на демонстрацию нравилась ей все больше и больше. Ей так все мозги иностранными словами забили, что прогуляться пару часов по центральным улицам Москвы по весне – самое то. Тем более в памяти живо всплыло, как весело было в детстве шагать на демонстрации за руку с мамой по Святославлю. А еще раньше, когда была совсем маленькой, было еще лучше. Полная гарантия, что какой-нибудь мужчина подхватит малявку и посадит себе на шею. Так отмечать праздник было вообще здорово, видно далеко-далеко, ты словно паришь над головами людей!

– И приеду, – решительно сказала она Юрке. – Там нигде записываться не надо?

– Нет, вроде, – пожал он плечами.

– Но если вдруг понадобится, запиши меня и мужа моего, ладно? – попросила она. – Смотри, не забудь!

– Да ладно, ладно, – улыбнулся Юра. – Я же если забуду, ты же меня потом убьешь, верно?

– За несколько секунд шею сверну, – лукаво улыбнувшись, подтвердила Диана. – А уж если автомат Калашникова под рукой окажется, то еще быстрее прикончу.

Юрка рассмеялся, довольный тем, как она подхватила его шутку.

***

Москва. Камвольно-отделочная фабрика.

– Так, ну что? Всё у нас работает, всё у нас хорошо? – радостно потирая руки, осматривал цех с новой линией главный инженер Воздвиженский. – Комиссия соберётся часам к трём, товарищи. А пока можете быть свободны до приезда представителя Внешторга. Отчитаемся и можете возвращаться домой, – с благодарностью посмотрел он на американцев.

– Глеб Николаевич, а где нам комиссию ждать? – уточнил у него Орехов.

– Хотите, у меня в кабинете, хотите в столовой, – предложил Воздвиженский.

– Может, в столовой посидим? – предложил Озеров, – как раз обед скоро.

– Хоть поесть последний раз за директорским столом, да? – подколол его Орехов. – Ну, пошли в столовую.

Капитан заметил, что Анна Юрченко стала спокойнее в последнее время и это его очень радовало. У этого задания появился шанс закончиться без приключений.

Они пришли в столовую и расселись вокруг единственного стола, составленного специально для их бригады из двух обычных столиков на четырёх человек.

Тут же рядом оказалась работница с раздачи вся в белом. Принесла приборы, корзинку с хлебом и, приветливо улыбаясь, попросила подождать пять секунд, пока она будет накрывать на стол.

– Пойду, пока, руки помою, – сказала Анна и поднялась из-за стола. – Мне салат, пожалуйста, без подсолнечного масла, – напомнила она работнице столовой, и та кивнула в ответ.

***

Вот и всё, – печально думал Озеров, глядя задумчиво вслед Анне, направляющейся к выходу из столовой. – Сегодня комиссия примет линию и американцы поедут домой… И моя Анечка с ними…

Анна подошла к выходу из столовой и на мгновение задержалась в дверях, оглянувшись.

Взгляд мой, что ли, почувствовала? – удивился Озеров. – А куда она пошла-то? Туалеты в другой стороне… Ладно, сама разберётся…

***

Святославль.

Щербаков перезвонил Шанцеву очень быстро и сообщил, что Левичев работает на ЖБИ.

– Василий Степанович, приветствую, Шанцев, – тут же позвонил градоначальник директору завода Рудневу. – Разговор один есть, подъеду? На месте будешь?.. Сам собирался ко мне? Еще лучше. Жду.

Минут через двадцать пять директор завода железобетонных изделий уже сидел перед ним.

– Василий Степанович, – сразу перешёл к делу Шанцев. – Один твой сотрудник заварил очень нехорошую кашу, натворил делов… Короче, обидел серьёзных людей… Что ты можешь сказать про Левичева Михаила Григорьевича?

– Левичев? – удивился Руднев. – Это главный энергетик мой. А что он мог натворить?

– Людей развёл на большие деньги.

– Во даёт!.. Вообще, на него это не похоже. Он ушлый, конечно, малый, изворотливый, без мыла везде пролезет… Ушлый, но осторожный.

– Видимо, и на старуху бывает проруха. Тем более, он как раз способ нашел обмана такой, что с точки зрения закона и не подкопаться, а деньги, по факту, украл. Так что твоей характеристике соответствует, – ответил Шанцев. – Он женат? Дети есть?

– Женат. Детей своих нет. Дочку жены воспитывает. Ну, как воспитывает? Она школу уже заканчивает в этом году, взрослая деваха.

– Так… А живёт он где?

– Так дом у них в Шамордино.

– Точно? А квартира в Святославле есть? – с сомнением посмотрел на него Шанцев.

– Про квартиру ничего не могу сказать.

– Слушай, Василий Степанович, надо его уволить. Найди повод… Не хочу я, чтобы мошенник у меня в городе на такой серьезной должности работал.

– Понял. А как? По собственному пусть уходит, или по статье увольнять?

– Лучше по статье, чтобы никто его уже точно не взял на серьезную работу. Специально изобретать ничего не надо, но тщательную проверку его деятельности проведи. И если обнаружатся признаки каких-то махинаций, позвони мне, я тебе милиционера пришлю толкового, который вот-вот очередное звание, кстати, получит. Он дальше сам этим делом займётся и доведёт его до статьи… Хорошо бы, уголовной, чтоб неповадно впредь было честных людей обманывать.

– Понял, Александр Викторович, – хмыкнул Руднев.

***

Москва. Камвольно-отделочная фабрика.

Комиссия из пяти человек, включая представителей Внешторга, Министерства текстильной промышленности, представителя Американского торгпредства, директора и главного инженера Камвольно-отделочной фабрики приступила к работе.

– Прошу сюда, товарищи, – гордо распахнул перед собравшимися двери в новенький цех Воздвиженский. – Вот она, наша новая линия.

– Ну что же, выглядит впечатляюще, – улыбнулся представитель Министерства.

– Совершить первый официальный запуск оборудования мы решили доверить Александру Озерову, – торжественно произнесла директор Колесникова. – Он участвовал в пусконаладочных работах и будет в дальнейшем обслуживать эту линию.

– Ну что ж, вперёд, – с улыбкой распорядился представитель Министерства.

– Только не хватает бутылки шампанского, чтобы о корпус разбить, – рассмеялся представитель Внешторга.

Все в расслабленных позах приготовились лицезреть чудо американской техники. Однако, когда Александр попытался запустить линию, ничего не произошло.

Она, вообще, не включилась.

– Что происходит? – тут же возле него оказался Воздвиженский.

– Не знаю, – прошептал Озеров, методично проверяя оборудование.

– Секундочку, товарищи, – сделал успокаивающий жест руками главный инженер. – Мы сейчас во всём разберёмся!

Но прошло пять минут, потом десять, потом двадцать и всем стало ясно, что линия сегодня не заработает…

***

Александр практически сразу вспомнил, как Аня, выйдя из столовой, направилась не в ту сторону и быстро сложил в уме два плюс два. Перед обедом линию же трижды включали, все работало безукоризненно! Но не обвинять же ее при комиссии. Посадят же… Не здесь, так в США! Капиталисты, они такие, они за свои деньги дрожат, и убыток никому не спустят.

Анька, Анька, – думал он. – Что же ты наделала?! Что теперь будет? Что ты задумала? Лишь бы несерьёзное что-то сломала…

***

– Что могло случиться? – требовал ответа от наладчиков Воздвиженский, когда директор увела членов комиссии к себе. Фуршет уже, всё равно, был организован, не пропадать же деликатесам. Тем более, надо было задобрить комиссию и извиниться за то, что им придётся приехать ещё раз.

Все коллеги растерянно молчали. Аня упрямо поджала губы, встретив задумчивый взгляд Озерова.

– Может, защита на стабилизаторе сработала? – высказал он предположение. – Напряжение в сети было нестабильное…