Гибель левиафана

Когда они уже расположились, охотница кинжалом начертила вокруг места их стоянки круг, а по периметру написала на земле символы, которые Эмиэль не узнавал.

– Пересечешь линию – я мгновенно об этом узнаю, – и после этих слов она удалилась, сказав, что нужно найти пропитание. А лекарь остался наедине с разведенным костром, котелком воды на огне и шелестом ночного леса.

После гибели его собрата он выяснял, что же за символ тогда был начертан на холке летучей мыши и какое он имеет значение. И, оказывается, у охотников на левиафанов было более сотни обозначений, которые имеют влияние только на чудовищ. На людей тоже был целый список знаков, но дальше, чем за пределы ордена, он не выходили. Разглашение этих начертаний каралось смертной казнью, подробности их нанесения также подводили рассказчика секретов под плаху. И даже если ордена охотников уже нет, то символы остались в головах последователей. Умрут вместе с ними.

И только сейчас, когда он остался наедине с собой, до него начало доходить, что ещё утром он собирался осесть в Боджиа окончательно, чтобы больше не путешествовать по стране, а в итоге угодил в одно большое приключение. Причем не по своей воле, вместе с женщиной, которая не боится замарать руки убийством. Лучшей спутницы для “великого самоубийственного похода” нельзя было и придумать. А ещё нельзя было придумать то, каким образом он найдет свою мать. Теория, что он подсознательно избегает встречи с ней, имела место быть, но это всего лишь теория, и как бы они не застряли в поиске на несколько десятилетий. У него в запасе было много времени, но он не был так уверен насчет Алекто.

Да-да, она угрожает ему смертью, но ему даже жаль её – она решила заключить союз со своим врагом ради причины, которая невозможна в своем исполнении. Её план по использованию утробы матери-левиафана был абсурден, потому что если это было возможно, то какой-нибудь безумец уже попытался бы это сделать. А ещё, потому что мертвые должны оставаться мертвыми.

Но Эмиэль за всё время своего членства в Коллегии Целителей никогда об этом не слышал.

– Тут мало живности, так что будем довольствоваться этим, – она появилась сзади него так внезапно, что он чуть было не вздрогнул от удивления.

На землю перед костром упали два зарезанных зайца. Взгляд опытного лекаря определил, что они оба были убиты метким броском кинжала – у одного была сквозная рана в туловище, а у другого в голове. Охотница молча села напротив лекаря и начала разделывать грызунов, и только сейчас он заметил, что все её пальцы в шрамах.

– Полгода назад ваши руки выглядели в разы аккуратнее, – деликатно заметил он, но ничего не получил в ответ.

– Я не большой любитель разговоров у огня, – кажется, доброжелательность Алекто закончилась, а потому Эмиэль остался в одиночестве с самим собой и своими мыслями. А ещё с потенциальной возможностью получить кинжалом промеж глаз, но это мелочи. Будучи странствующим лекарем, у него появлялась такая возможность чуть ли не ежедневно.

Охотница закончила разделывание зайчатины и уже обжаривала на прутьях куски мяса. Лекарь достал из сумки баночку с толченым розмарином и протянул её женщине. Та с неохотой, но все же её приняла, и обваляла каждый кусок их ужина в травах. А в котелок с водой полетели засушенные лепестки ромашки – для успокоения нервов после насыщенного дня.

– Я буду дежурить ночью, так что можешь спокойно спать.

– Но ведь вы тогда не выспитесь. Позвольте мне сменить ваше дежурство.

– Если захочу подставить себя под удар – выйду навстречу бегущей лошади, – усмехнулась она, проворачивая кусок зайчатины над огнем.

Эмиэль ничего не ответил, оставляя собеседнице самой вариться в своей паранойе. В целом, он был не в праве просить о большем доверии, чем “мы пьем из одного котелка и едим одинаковую пищу, а ещё ты веришь тому, что я говорю”. Что, кстати, было поразительным: Алекто верила его словам, хотя он с легкостью мог её обманывать. Но она поверила. Может быть, из-за убежденности в собственной неуязвимости, а может быть, из-за того, что недооценивала хитрость и силу Эмиэля. Это было даже в некоторой степени смешным.

– Спасибо за еду, – он принял в руки заполненную мясом плошку и принялся за ужин, но через несколько минут ему стало дискомфортно от пристального взгляда охотницы.

– Что-то не так? – он посмотрел исподлобья на женщину, в глаза, которые почему то снова стали походить на кошачьи.

– Я правильно поняла, что ты перестал есть человечину? Почему?

– Потому что люди не едят людей.

– Но ты не человек, – и на этой фразе она оторвала зубами кусок мяса с ветки, на которой он и жарился.

За оставшееся время они не проронили ни слова.

Утром – тоже.

Они сменили политику общения на деловую и молчаливую. И в этом был плюс – ему более не угрожали расправой, но зато помогали по мере продвижения к месту назначения, пусть и мелочами наподобие “найти завтрак”. Он пару раз благодарил за это, но Алекто отмахивалась с пренебрежением.

Эмиэль не пытался “подружиться” с Алекто. Он понимал, что идет рядом с собственным убийцей. Но атмосфера, которая между ними висела, его напрягала, а потому он пытался хоть как-то её смягчить. У его “сопровождающей” были другие мысли по этому поводу, а потому на подъезде к столице Боджиа, когда лекарь тактично пропустил её вперёд, она сощурила глаза:

– Я вижу, что ты пытаешься сделать, я не слепая, но давай-ка ты прекратишь свои попытки.

За сотню лет ему много раз отказывали, но почему-то именно эта фраза доставила больше всего дискомфорта. Пленник не смог найти общий язык со своим тюремщиком. Даже обидно.

Проложи на карте путь

26 агустия

Эмиэль снова вернулся в столицу, но уже не в одиночестве, а под конвоем охотницы на левиафанов. Добирались они в два раза дольше, чем если бы они вместе передвигались на лошадях, но Алекто запретила нагружать кобылу излишним весом – к животному она относилась в разы заботливее и внимательнее, чем к Эмиэлю. На этот раз Боджиа не встречала его яркими лучами и благоговением: над городом повисла тёмная туча, которая вот-вот грозила излить на землю ливень. Но Алекто, кажется, не обращала на неё внимания, лишь щурилась на пробегавших мимо торговцев, которые судорожно закрывали свои витрины от потенциального дождя. Эмиэль не был уверен, сможет ли он поехать в Коллегию Лекарей, чтобы оставить там свои вещи – он также не был уверен, что у него появится ещё один шанс приехать в столицу. Сделка с Алекто подразумевала путешествие в один конец.

Женщина без лишних слов направилась к лавке с изображением книги на двери и, решительно открыв дверь, зашла внутрь, оставив Эмиэля снаружи. Он дернулся, чтобы последовать за ней, но замешкался, и уже на пороге он столкнулся с ней, держащей карту континента в руках.

– Для нашего расследования понадобится, – бросила она, после чего махнула рукой в сторону трактира на другой стороне улицы, – Лошадь твою там привяжем, и, думаю, нам нужен стол.

Сжимая в кулаке пергамент с нарисованным континентом, она посмотрела в глаза мужчины и тут же отвела взгляд. Он не мог понять, по поводу чего она испытывает беспокойство – да и не уверен был, что это именно оно. Но он точно заметил, насколько дергаными стали движения охотницы.

Уже в трактире Алекто расслабилась – плечи опустились, а взгляд бегал по помещению, рассматривая гостей за круглыми столами и вычурные растительные орнаменты по всем стенам. Заказывая им за стол пару кружек глинтвейна, она даже улыбнулась уголком рта трактирщику. Правда, при взгляде на Эмиэля эта улыбка пропала.

– Думаю, чем быстрее мы определимся, в какую сторону нам двигаться, тем быстрее я избавлюсь от твоего общества, – она разложила на квадратном столе перед лекарем карту и села напротив на старый хлипкий стул.

Облокотившись на стол, он навис над картой, осматривая материк, на котором они находятся, и тяжело вздохнул, потому что сейчас ему надо будет вспомнить все свои приключения за долгий срок.

– Можно начать с простого: помнишь, где родился? – она подперла голову ладонью, понимая, что эта часть их плана зависит полностью от детёныша левиафана.

– Нет, не помню. Да и эта информация вряд ли поможет, потому что мой род не прикован к одну месту.

– Может, твоей матери нравились тёплые места.

– Не могу утверждать обратного, как и не могу подтвердить это, – он достал из поясной сумки мелок и начал отмечать точки на бумаге.

– В столице я был, – первая точка пришлась на середину, на Боджиа, в котором они сейчас находились, – Полноценное сознание появилось у меня в лесах у Рабрандо, так что начинаем в северо-востока.

И Алекто ожидала услышать историю, как именно у него появилось имя, как он пришел к тому, кем является, где обучился врачеванию и травничеству, но никакой истории не последовало: он просто молча отмечал точки на карте, причем в совершенно разном порядке, то на юге востоке, то на юго-западе, то на крайнем севере, на мысе, на котором вообще мало жителей. Охотнице даже на мгновение стало жаль, что такой болтливый по её меркам левиафан не хочет раскрыть свои секреты. Но сожалела она недолго, потому что какая, в целом, разница, какие отношения их будут связывать, если они в конце пути всё равно разойдутся, как в море корабли.

Кстати, о кораблях: если наблюдать за расстановкой точек, то становится понятно, что как раз таки порт на северо-западе он тщательно избегает.

– Почему ты здесь не был? – и поставила палец прямо на порт Фипфорд в углу материка.

– Мне никогда не нужно было туда, – он пожал плечами, – Там не требовалась помощь, или же до меня не доходили слухи об этом месте. Но я понимаю, что вы имеете ввиду. Если хотите, то можем направиться в сторону Фипфорда, я не против. Кроме того, что я не горю желанием встречаться со своей матерью.

Алекто развернула к себе карту, новыми глазами рассматривая материк. Посередине материка дугой влево шли горные хребты, как бы “обнимая” столицу Боджиа, от столицы же шли две реки на северо-восток и юго-восток, которые доходили до края материка, образуя странную букву “А” из рек в правой части карты – эту часть принято было называть Треугольной плитой. На юго-западе материка – воды, в которых росли знаменитые мангровые деревья. На самом верху карты – заснеженные северные территории. На север от Боджиа, ближе к Северным территориям – Круглый Лес, в котором все деревья растут, неожиданно, по кругу, и Великое Древо. И, к сожалению, чтобы добраться до порта на северо-западе, им надо обойти горные хребты поверху. Нет, конечно, они могут пойти напрямую через горы, но она не была уверена, что это сократит им время – в конце концов, в горах шанс погибнуть выше, чем на прямой проселочной дороге.

– Думаю, вам тоже нужна будет лошадь, – заметил Эмиэль, перед которым трактирщик поставил две кружки с напитками, – Не сомневаюсь в вашей выносливости, но, кажется, вы хотите сделать всё быстро.

Она не могла с этим спорить.

– Думаю, могу позволить себе одну, – она положила карту на стол и очень задумчиво посмотрела в окно, за которым постепенно начинался дождь, – Мы же пойдем через Круглый Лес, верно? В объезд будет слишком долго.

– Если вы не боитесь заблудиться. Говорят, если однажды сбиться с пути, то из леса больше не выйдешь.

– Удивлена, что его до сих пор не вырубили.

– Насколько мне известно, за ночь он отрастает обратно, – он улыбнулся уголком рта, наблюдая, как женщина начала наклонять голову с боку на бок в каких-то своих размышлениях.

После минуты раздумий она взяла кружку, чтобы начать смотреть сквозь багряную гладь напитка. Ещё через мгновение она тяжело вздохнула и всё таки отпила.

– А говорят, больше сотни лет не видели, – и сама себе посмеялась, – Если где-то происходит какая-то чертовщина, то там точно есть тот, кто является источником этой чертовщины.

– Я думал, что вам известен феномен Круглого Леса, – следуя примеру женщины, Эмиэль придвинул кружку к себе ближе, – Или когда вы обучались, Леса ещё не было?

– Был. Я даже знакома с некоторыми жителями этого места и представляю, где их искать. И потому я не очень понимаю, почему за него никто не брался. Возможно, деревья отрастают не из-за стороннего вмешательства. Может быть, там земля настолько плодородна, что одних суток достаточно, чтобы отрастить заново лес. Или же там ещё какое-то явление, которое наверняка уже изучили. Как понимаешь, во времена моей активной работы у меня было не очень много времени для разбора, где, что и как. Но в моё время в непонятных событиях были виноваты…

Она отпила ещё немного напитка, рассматривая окружающих посетителей трактира – тут было мало отщепенцев, в основном трудяги и их жены. Ничего особенного.

Эмиэль не хотел, чтобы на их пути к порту Фипфорд они встречались с другими чудовищами, особенно с его сородичами, но он понимал, что, если у охотницы на левиафанов есть возможность разобраться с левиафаном, то она её не упустит.

– Возможно, это не мое дело…. – начал он.

– Действительно, не твоё.

– Даже сказать не позволите?

– Спросишь какую-нибудь глупость, но валяй, – пренебрежительный тон, в котором общалась Алекто, стал уже привычным.

– Почему вы не оставили дело ордена, а все равно продолжаете охотиться на чудовищ?

– Ну, я же сказала, что глупость спросишь.

– И всё-таки?

Женщина замолчала на целых две минуты, обдумывая ответ, после чего кратко произнесла:

– Однажды став частью ордена, ты уже никогда ею быть не перестанешь, потому что ты узнаешь то, из-за чего не можешь спать по ночам, – она словно выдирала эти слова из себя, как будто они так глубоко в ней сидели, что никому более она их не произносила.

Эмиэль молчал, побуждая говорить дальше, но слова явно не были её специализацией. А потому ещё через минуту она добавила:

– Я пыталась жить без меча за поясом, – действительно, долго пыталась, – но именно из-за отсутствия меча я потеряла двух людей, которые были мне важны. А потому, думаю, лучше вернуться на старую дорожку. Она начинает мне казаться надежней.

– Не думали, что потеряли бы их, даже если бы меч был?

– Если бы у меня был меч, то никто бы из деревни не решился поднять руку на Сильву. И если бы я должным образом делала свою работу, как охотник, то и Мальва бы не пострадала, – она откинулась на спинку стула, показывая, что разговор для неё закончен.

Он мягко улыбнулся, потому что знал, как проходит горе у людей – и сейчас его собеседница торговалась с самой собой и с миром, ища себе оправдания и закапываясь в “если бы я”. Он поможет ей не потому, что она может приставить меч к его горлу – он поможет ей потому, что иначе она продолжит свои попытки исправить уже случившееся. С его помощью, с помощью других левиафанов, с помощью своих старых связей – человеческое отчаянье может завести туда, куда здравый смысл бы не завел.

Но Эмиэль иногда радовался своему везению – тому самому, которое привело его в нужное место и в нужное время, чтобы сейчас уберечь девушку напротив него от глупых поступков.

Если не учитывать, что поиск матери-левиафана – самоубийственное приключение.

– Я не убегу от вас и помогу вам, но только при условии, что вы будете отвечать на мои вопросы – желательно, без лжи и утайки. Я буду отвечать вам так же взамен, – попросил он о почти невозможном, но, увидев, как медленно кивнула Алекто, даже удивился её согласию.

– Думаю, это равноценно, – и её плечи опустились, словно на них легло что-то тяжелое, к чему она ещё не привыкла.

Искренность – непосильная ноша для той, кто более ста лет жила во лжи: начиная от своего настоящего имени и заканчивая своими настоящей натурой. Как она общалась со своими сестрами? Ответ приходит сам собой: а она вообще рассказывала им о том, кем является на самом деле?

Алекто встрепенулась, словно очнулась от глубокого сна, и тут же начала чертить на карте их будущий маршрут.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.