Тайны Ликвелда

– Я не люблю работать по утрам. Вечер меня более чем устроит.

– К слову, – снова отозвался священник, – не желаешь ли ты, Грейс, посетить нашу церковь в свободное от работы время? Скажем, завтра утром?

Перспектива целый день просидеть в унылой гостинице в самом деле ничуть не прельщала Грейс.

– С радость, – охотно согласилась она.

Прогулка по городу всецело входила в ее планы, ведь предстояло выяснить причину неприязни горожан к самому богатому человеку в городе. И хотя Грейс подозревала, что вся тайна кроется в элементарной зависти, все же стоило развить эту тему в своей статье.

Мистер Фостер выполнил свое обещание. После чаепития Барье отвез Грейс в гостиницу, где тот забрал ее испорченные вещи для чистки. Лишь пальто ей пришлось оставить при себе. Помощник мистера Фостера оказался излишне любопытным, внимательным и исполнительным. Он сопроводил Грейс прямо до номера и не отводил от нее глаз, пока она складывала грязные вещи в одну из половин чемодана. А когда Барье заметил слабые пятна на ее пальто, то долго уговаривал отправить его в чистку вместе с другими пострадавшими вещами. Но в таком случае Грейс пришлось была вынуждена вытащить из кармана украденное письмо, что вряд ли скрылось бы от глаз Барье. Приглашение отца Лемюэля послужило для нее отличным поводом не отдавать свою верхнюю одежду, ведь другой в командировку она с собой не взяла. Барье остался недоволен упрямством Грейс, но в выражении своих эмоций ограничился лишь надменным взглядом и поджатыми губами.

После того, как помощник Фостера сел в свою машину и скрылся за поворотом, Грейс вытащила на свет украденное письмо. Конверт уже был вскрыт, а значит адресат прочел послание. Внутри лежало обычное письмо из разряда дружеской переписки: никаких особых марок и пояснений. По крайней мере, с первого взгляда таковым оно показалось Грейс. А вот его содержание оказалось намного интереснее, чем могла надеяться проворная журналистка:

«Дорогой Ирнест!

Как я и предполагал, по всем результатам анализов ты абсолютно здоров. Понимаю, что от этого симптомы не перестают тебя мучить, а потому в очередной раз настоятельно советую тебе углубиться в изучение природы психосоматики, ибо другого объяснения я просто не нахожу. Я искренне беспокоюсь о тебе!

Уильям Балф.»

Письмо невероятно смутило Грейс. Разумеется, работа журналиста во многом строится на разнюхивании грязных секретов. Многие ее коллеги не гнушались выводить сокровенные тайны знаменитостей на всеобщее обозрение, выставляя их в самом невыгодном свете. Однако тема здоровья всегда была для Грейс неприкосновенной. Она не без удовольствия рассказывала читателям о самых низменных пороках популярных личностей, но никогда не копала в направлении их болячек. Обнадеживало, что из послания было ясно лишь то, что Ирнест Фостер – болен. Ни точный диагноз, ни даже симптомы в письме не оглашались. И все же один только факт болезни такого крепкого и здорового на вид мужчины казался нелепым. Компания «Далмор» процветала, чему мистер Фостер активно способствовал изо дня в день, а значит, свой разум он содержал в таком же порядке, как и тело. Не исключено, что именно сильное переутомление в совокупности со стрессом послужили причиной развития загадочной болезни.

Грейс сложила письмо обратно в конверт и сунула в свою сумочку с твердым намерением вернуть его завтра туда, откуда взяла. Перед сном она прокручивала в голове странное видение, посетившее ее во время обморока. На первый сон с участием чудаковатой женщины она не обратила никакого внимания. Легкое чувство тревожности присутствовало, лишь пока Грейс окончательно не взбодрилась. Но даже он, если задуматься, отличался от прочих сновидений. Грейс запомнила его до мельчайших деталей, могла в точности описать черты взволнованного лица женщины, ее потрепанное старомодное платье и залитую лунным светом поляну. Сегодняшний сон, несомненно, был продолжением первого. И если верить женщине, то дуб изменился в зависимости от каких-то поступков Грейс. Жуткое видение она списала на игры подсознания, но маленькое зерно сомнения уже дало росток.

И если в самых изощрённых фантазиях предположить, что женщина, являющаяся Грейс во снах – реальна, то чего она хочет? Она советовала Грейс вспомнить, что та делала перед тем, как упасть в обморок. Взгляд Грейс поднялся к потолку и остановился на потускневшей бронзовой люстре. Но неужели удар током – это то, то должна делать Грейс для спокойствия призрачной дамы? Грейс выбросила из головы назойливые мысли и быстро провалилась в сон.

Глава 4 Серебряные колокольчики

Церковь Святой Марии издали казалась горой, возвышавшейся посреди ольхового леса на самой окраине города. Верхушки острых шпилей вонзались в тяжелое серое небо. Высоко в тумане прорезались очертания черных крестов. Коричнево-серые стены церкви давно стали неотъемлемой, завершающей частью здешнего пейзажа. Церковь располагалась на окраине города, и рядом не было зданий кроме заброшенной маленькой часовни. Запах прелой осенней листвы добавлял пейзажу аутентичных ноток.

Проходя по потрескавшейся мостовой, Грейс заметила на полянке маленькую заброшенную часовню – единственную соседку мрачной церкви. Заброшенная, окруженная зарослями она одиноко стояла, медленно разрушаясь под воздействием холодных ветров и ливней. «Даже самые священные для людей вещи однажды могут оказаться брошенными и никому не нужными» – пронеслось в голове Грейс при виде унылой картины. Холодный, сырой утренний воздух подгонял скорее зайти в теплое место, но древняя часовня манила своими тайнами.

Каменные стены и ветхую крышу часовни покрывал мох, а ржавый крест накренился в сторону леса. Грейс аккуратно ступала по сырой траве, стараясь не поскользнуться и не напороться на какую-нибудь железку. Приблизившись, она с удивлением обнаружила, что под слоем мха скрывается деревянная дверь. Дверь ужасно отсырела и уже начала разлагаться, но одно только ее наличие говорило о том, что часовня заброшена не так уж и давно. Грейс почувствовала непреодолимое желание заглянуть внутрь. Она аккуратно прислонилась к маленькому мутному окошку, надеясь хоть одним глазком увидеть, что находится внутри. К несчастью, серое от грязи стекло надежно скрывало от глаз внутреннее убранство.

Грейс вернулась к двери, коснулась холодной железной ручки и замерла в нерешительности. Мысль о том, что в часовне могут бегать мыши или крысы вселила в девушку страх. С решительным вздохом, приложив силу, она потянула на себя дверную ручку. На землю полетела сырая деревянная труха. Застоявшийся запах сырости ударил в лицо Грейс. Слабого утреннего света осеннего солнца хватило, чтобы рассеять темноту в крошечной часовне. Вот только разглядывать здесь оказалось совсем нечего. Она уже начала сомневаться, что видела крест на верхушке этого невзрачного сооружения, ведь здесь совсем не было церковной атрибутики. Загадочная мрачная часовня оказалась всего лишь заброшенным церковным складом. У стены стояло несколько запылившихся граблей и лопат, на земле валялась метла с жиденькими прутиками, а рядом – металлические, местами прогнившие ведра.

Грейс зашла внутрь и еще раз осмотрелась в надежде найти хоть что-нибудь интересное, связанное с историей этой часовни или даже церкви. Ее всегда завораживали старинные вещи с богатой историей. Любая, с виду неприметная безделушка могла хранить тайны своего прежнего владельца и пронести их сквозь года. Неведомая сила будто толкала ее вперед, подстрекала изучить укромные уголки часовни. Она медленно шла вперед, проводя пальцами по рельефной стене. Внезапно Грейс почувствовала щекотку на своем лице: она не заметила, как угодила в натянутые нити паутины. В судорожных попытках отряхнуться девушка неловко оступилась и споткнулась о стоящее позади ведро. С глухим звяканьем оно откатилось в сторону. Грейс потеряла равновесие и, стараясь устоять на ногах, уцепилась рукой за камень, торчащий из стены. Когда Грейс, наконец, удалось крепко встать на ноги, она поняла, что камушек закреплен в стене не плотно.

Грейс отломила прутик у лежащей без дела метлы, чтобы использовать его в качестве рычага. Под напором, издав напоследок слабый хруст, тонкая веточка сломалась пополам. Грейс огляделась вокруг – в заброшенной лачуге не было ни одного подходящего инструмента. Тогда она выбрала самое ветхое ведро с прогнившим дном и ногой раскрошила ушко сначала с одной, потом с другой стороны. С помощью железной ручки от ведра она выдвинула шатающийся камень. Грейс наклонилась к впадине, но ничего не смогла разглядеть. Она с опаской сунула туда руку без особой надежды на какую-либо находку. В этот момент послышался громкий крик вороны снаружи. Он неожиданности девушка вздрогнула. Страх наткнуться на что-то острое или живое смешался с азартом. Ее пальцы инстинктивно отпрянули, нащупав холодный, металлический предмет. Собравшись с духом, она схватила свою находку и вытащила на свет. Это была изящная серебряная брошь в виде четырех цветков колокольчика. Как ни странно, украшение прекрасно сохранилось: фиолетовые камушки сверкали на солнечных лучах, а гладкие, серебряные лепестки блестели. Оно будто только что побывало в руках искусного ювелира.

Логичнее всего было предположить, что брошь спрятали совсем недавно, но в эту часовню абсолютно точно давненько никто не заглядывал. Брошь, словно маленькое ювелирное чудо, притягивала и удерживала взгляд. Грейс неимоверно хотелось оставить этот клад себе, как трофей за внимательность и пытливый ум. В то же время, если допустить, что хозяин украшения жив, здоров и спрятал его совсем недавно, то взять брошь – означало украсть ее. Грейс решила рассказать о находке отцу Лемюэлю. Если кто-то и посещал недавно заброшенную часовню, то только ему это известно. Зажав в кулаке брошку, она зашагала по сырой траве обратно к дорожке, а по ней – прямиком к тяжелым, арочным дверям церкви.

Внутри оказалось еще холоднее, чем на улице. Грейс поежилась, проходя по ковровой дорожке мимо пустых скамеек. Дрожащие огоньки свечей у алтаря упорно боролись с сумерками. Маленькие, узкие окошки располагались высоко над головой. Слабого света, который они источали, было недостаточно для такой просторной церкви. Грейс огляделась по сторонам, но священника не обнаружила.