Тайны Ликвелда

Газета, в которой она работала, не пользовалась особой популярностью. Заполучить интервью из первых уст от поистине значимого в столице человека было невероятно сложно. Но, так как мужчины занимали львиную долю журналистского промысла, Грейс, благодаря своему обаянию удалось втянуть в беседу одного политического активиста. После она написала свою первую и одновременно самую успешную статью в истории газеты. И хотя имя несчастного было засекречено от читателей из принципа анонимности, он наговорил достаточно, чтобы от местных либералов отвернулась некоторая часть населения. Таким образом, Грейс удалось пролить свет на коррупцию в кругу должностных лиц. Это была первая и единственная ее статья, достойная гордости. Грейс уговаривала главного редактора посвятить разворот подобного рода расследованиям, которые не только провоцировали бы интерес у читателей, но и приносили пользу. Но Билли не желал выделять для журналистов лишнее время и финансы. Ему были нужны громкие скандалы в кратчайшие сроки. Поэтому редакция наметила следующей жертвой популярного среди широкой публики актера – Нейта Джонсена.

После интервью от восходящей звезды кинематографа рейтинги «Секретов Лондона» (так называлась газета на тот момент) возросли в несколько раз. Отдел типографии работал до рассвета, печатая свежие экземпляры. Нейт Джонсен был уличен в романе одновременно с двумя враждующими между собой актрисами. Громкая статья сыграла ему на руку, через неделю он прислал Грейс цветы с благодарственной запиской. Завидуя успеху Нейта, его несостоявшиеся возлюбленные поспешили дать газете опровержение. В последующих статьях Грейс преподнесла их слова под собственным соусом, пришедшимся по вкусу читателям. Со временем скандал кинозвезд потерял свою остроту. Грейс искала новых интервьентов, преподносила их читателям ярко и эпатажно. Билли был ей очень доволен. Но с каждой новой статьей она все больше чувствовала себя крысой, целиком засунувшей свой нос в чужой мусор. Ей хотелось ощутить свою значимость и написать по-настоящему масштабную статью. Ее больше не интересовали междоусобицы актеров, хитрости с налогами мелких предпринимателей и просроченные товары в магазинах.

Серьезные газеты пестрили заголовками о громких преступлениях. Их сметали с полок киосков, ежедневно обсуждали в каждом переулке. Грейс загорелась идеей первой узнавать о новых убийствах и грабежах, а затем доносить до читателей самую свежую информацию. Ранее успешные статьи приносили свои плоды в виде полезных знакомств. Воспользовавшись одним из таких, она вошла в доверие к инспектору полиции. Он с удовольствием делился самыми страшными подробностями своей службы, а Грейс как губка впитывала эксклюзивный материал. Так она начала расследование в тайне от Билли. Он злился ровно до тех пор, пока не прочел ее статью. Получив его одобрение, труды Грейс вышли в свет. Криминальные новости были приняты читателями с большим восторгом. Однако просуществовала новая колонка недолго.

За чашкой чая инспектор неосмотрительно поделился сведениями о готовящемся ограблении банка. Полицейские разработали операцию по аресту грабителей и готовились ее осуществить в день совершения преступления. По требованию Билли Грейс раскрыла широкой публике тайную информацию. Итогом публикации стало позорное увольнение ее осведомителя и шквал проверок скандальной газеты, которая в последствии была вынуждена прекратить свое существование. Заманчивые «Секреты Лондона» заменили серые, непримечательные «Бизнес и финансы». Аудитория ушла безвозвратно вместе с прежним названием. Однако самым страшным оказалось то, что позже банда грабителей совершила налет на другой банк. Один его служащий в попытке противостоять преступлению был серьезно ранен. Он едва не погиб от потери крови, несколько месяцев пролежал в больнице, но выжил.

Грейс оставили в газете, ведь теперь она должна была выплачивать из своего жалования немаленький штраф. Да и оставаться работать в скучной газетенке с нулевым потенциалом сотрудники не желали – большинство из них уволилось. Ранее души не чаявший в ней главный редактор стал относиться к ней с крайним пренебрежением. Отныне она брала интервью у самых заносчивых скупердяев, с вымученной улыбкой слушая их нудные ответы на заранее согласованные с редакцией вопросы. Каждая ее статья перед публикацией проходила позорную тщательную проверку. Из одной командировки ее тут же отправляли в другую. За полгода отчислений из зарплаты Грейс хватило на полное погашение долга.

Заявление на увольнение несколько месяцев ждало своего часа в ящике стола, но когда Грейс, наконец, положила документ на стол редактора – тот не принял его. Ирнест Фостер – владелец крупного магазина элитной алкогольной продукции, который не давал интервью еще ни одной газете, вел скрытную жизнь в маленьком городе, вдруг согласился на встречу с журналистом. Грейс понимала, что такая персона будет интересна читателям, но до последнего упиралась от последней командировки. Ее не заботила дальнейшая судьба газеты, и даже напротив – после каждой ночи, проведенной в сырой постели дешевого гостиничного номера, ей все больше хотелось сжечь издательство до основания вместе с поросенком Билли (так Грейс за глаза называла главного редактора из-за его маленьких глазок и особенности краснеть в порыве гнева). Но Билли пригрозил, что повесит на нее сумму сломанного стажером диктофона и разошлет в другие издательства ужасную рекомендацию. Последнее не имело смысла, ведь после скандала с инспектором полиции Грейс вряд ли приняли бы на работу хоть в одну приличную газету. Но диктофон стоил приличных денег, а при желании Билли мог найти еще кучу поводов для взысканий.

– Я даю тебе слово, что подпишу заявление, если ты выпустишь эту статью. Жалованье получишь в полном размере, – сказал он, когда Грейс уже была готова послать его к черту и хлопнуть дверью.

Хоть Грейс и презирала Билли, она знала, что тот сдержит свое обещание, поэтому, скрипя зубами, согласилась на его условие.

Сломать диктофон, даже не успев взять интервью у Фостера – означало испытать на себе праведный гнев редактора и вновь увязнуть в кабале долгов перед издательством. К тому же, было бы ужасно обидно вернуться в Лондон ни с чем после такой казусной дороги. Грейс убрала диктофон обратно в кофр, оглядела кучу грязной одежды и подумала, что обязательно позвонит незнакомцу завтра.

***********************************************

Тяжелые двери захлопнулись за спиной мужчины, и протяжный гул разлетелся по залу, оповещая о его прибытии.

– Ты припозднился, – не оборачиваясь, произнес человек в темном облачении. Он сидел лицом к алтарю на одной из лавок для прихожан. – Надеюсь, тебя задержали благие обстоятельства?

– Не совсем, – мужчина подошел к лавке, остановившись напротив. – Но я с этим уже разобрался. Вам удалось найти способ…

Священник покачал головой. Его ясные, голубые глаза смотрели с сожалением и грустью.

– Дьявол всегда строит козни, но Бог указывает нам верный путь. Не смотри на меня с укоризной. Знаю, ты давно утратил веру. И тем не менее, я нашел доказательства, после которых ты не сможешь отрицать, что здесь замешаны темные силы.

Священник поднялся с лавки. Мужчина посторонился, пропуская его вперед. В ноздри проникал тяжелый, устоявшийся запах свечного воска и ладана. Прихожане редко заглядывали в церковь Святой Марии, ведь большинство горожан исповедовало англиканство. И все же отец Лемюэль тщательно следил за порядком: каждый день в установленное время проводил службу, делал уборку и своими руками проводил мелкие ремонтные работы, когда это требовалось. Сейчас здесь, как и всегда было светло, чисто и немного прохладно.

– Так, стало быть, завтра ты обретешь ключ к мечте всех молодых людей? – Задумчиво протянул священник. – Только помни, что популярность требует ответственности и силы духа. Будь осторожен в своих речах и не возгордись от чужого внимания.

– Меня вынудили на это интервью слухи вокруг открытия нового магазина и поставок некачественного товара, – мужчина поморщился, словно от головной боли. – Не люблю публичность, но ради репутации иногда приходится отказываться от своего комфорта.

– Понимаю, – отец Лемюэль закивал головой, – такова наша суть: жертвовать собой во имя благого дела. Хотя, я и не считаю твое ремесло – благим, в конце концов, все мы грешны, и все думаем лишь о себе.

Священник отворил дверь помещения, предназначенного для служителей церкви. Глазам предстала небольшая комнатка с огромным количеством заставленных под завязку книжных полок вдоль стен и столом посередине, окруженном обычными деревянными стульями. На столе лежало несколько книг в ветхих переплетах. Убедившись, что гость плотно закрыл за собой дверь, отец Лемюэль достал филиант в темно-зеленой обложке, который лежал снизу, ближе к окну.

– Посмотри, – жестом руки он позвал мужчину и бережно, неспеша перелистнул несколько пожелтевших от времени страниц. Остановившись на нужной, он ткнул пальцем в текст. – Прочти.

Мужчина наклонился и слегка сощурил глаза. Кое-где буквы были настолько стерты временем, что написанное слово приходилось угадывать. К счастью, мозг быстро приспособился к этой логической игре, поэтому с каждой минутой читать становилось все легче. Однако смысл написанного понятнее не становился. Мужчина начал читать вслух:

– Одни из самых коварных демонов – Райвены. Они всегда таятся неподалеку, выжидая удачный момент. Когда человек в минуту своей слабости отчаянно пожелает зла ближнему своему, Райвен появится из тени, предложив обменять свою душу на возможность отмщения. И если малодушный заключит сделку с демоном – отныне будет проклят весь род его.

Священник уставился на мужчину горящим взглядом. Читающий, тем не менее, восторга не разделял. Лишь мрачная тень и недоверие скользили по его задумчивому лицу.

– Думаете, один из моих предков продал душу демону? – произнес он, едва разомкнув губы.

– Для меня это очевидно, – отец Лемюэль горько усмехнулся. – Тебе, как и многим, трудно принять, что мы не всегда вольны распоряжаться своей судьбой. Но ты много лет пытаешься найти объяснение своему проклятью, и всякий раз остаешься без ответа. Настало время изменить стратегию.

– Сомневаюсь, что стоить искать в этом направлении, – мужчина небрежно махнул рукой в сторону книги.

Священник подвинул ветхий стул ближе и устало опустился на него. Стул отозвался громким скрипом.

– Внушая сомнения в наши головы, дьявол сбивает нас с верного пути. Сейчас ты заплутал и не видишь выхода. Так почему бы поискать его на этой тропе? Просто начни, а вера придет сама, когда наступит время.

Мужчина тяжело вздохнул, но после коротких раздумий все же подвинул ближе второй стул и сел рядом, уцепившись взглядом за книгу.

Глава 2 Далмор

Грейс неуверенно оправила свое пальто, когда дверь магазина «Далмор» распахнулась, и глазам предстал дорогой, изысканный интерьер. Полностью избавиться от жутких пятен на пальто ей так и не удалось, и при близком рассмотрении были довольно заметны. Одолженная вчера у Ханны щетка лишь немного справилась с загрязнениями. И хотя Грейс собиралась принять щедрое предложение незнакомца, воспользовавшись услугами его горничной, первое интервью с мистером Фостером редакция назначила на утро, поэтому ей пришлось приложить свои усилия. На ее удачу, полумрак магазина скрывал все мелкие недостатки внешнего вида. В помещении совсем не было окон. Свет исходил из немногочисленных витрин, внутри которых на мягких, темных подушечках, лежали красивые бутылки словно самые редкие драгоценности. В воздухе витал густой древесный аромат с нотками кожи и цитруса. Перед поездкой в Ликвелд Грейс посетила магазин мистера Фостера в Лондоне. По размерам он намного превосходил этот, был просторнее, светлее, и Грейс ни за что бы не догадалась, что владеет ими один и тот же человек.

Грейс заметила массивную лестницу из красного дерева, ведущую на второй этаж, но подниматься не стала. Наверху слышалась возня: споры нескольких голосов, шаги, скрип ножек стульев об пол. Хотелось немного перевести дыхание и поближе рассмотреть заманчивые витрины. Грейс подошла к одной из них. Она чувствовала себя так, будто оказалась в музее. Казалось, если чересчур громко топнуть ногой, тут же прибежит сварливая старушка смотрительница и выгонит прочь. За стеклом лежало несколько бутылок – разные сорта виски. Кристально чистое стекло отражало подсветку, завораживая своим блеском. Грейс представляла, каковы эти выдержанные, благородные напитки на вкус и прикидывала в голове примерную стоимость. На узеньких табличках были указаны лишь названия сортов, но не цена бутылки. Особенно ее поразила бутылка красного вина урожая 1879 года. Вряд ли мистер Фостер, не нуждающийся в деньгах, стал бы продавать такой раритет. Вероятно, все представленные здесь экземпляры не предназначались для продажи. Магазин действительно служил своеобразным музеем – уголком самовосхваления его хозяина. Грейс ясно представилось, как тучный мужчина в дорогом костюме, пуговицы которого едва держатся в области живота, сидит на кожаном диване у дальней стены и жадным взглядом окидывает свои владения. Плечи девушки вздрогнули от омерзения.

Ее взгляд переместился на заднюю стенку витрины, и вдруг ей показалось, что позади темной подушечки вырезана дыра. Грейс сперва решила, что это всего лишь игра света, и обошла витрину по кругу. Отверстие в стекле оказалось отнюдь не иллюзией. Оно было достаточно большое, чтобы с легкостью просунуть руку и вытащить редкую бутылку. Только сейчас Грейс осознала, что за время своего нахождения в магазине к ней не спустился ни охранник, ни консультант. Судя по шуму, доносящегося со второго этажа, там находился офис мистера Фостера. Один из сотрудников мог бы решить проблему, но для этого Грейс предстояло подняться по лестнице и позвать его, упустив витрину из виду. Несмотря на то, что других посетителей в магазине не наблюдалось, неизвестно, как давно злоумышленник прорезал стекло, и почему не украл товар сразу. Быть может, его спугнула сама Грейс, и теперь он терпеливо поджидает в темном углу. Если дорогая бутылка пропадет, все подозрения, определенно, падут на журналистку из захудалой газетенки в грязном пальто. Она опасливо огляделась по сторонам, но вокруг никого не заметила.

– Эй! – она сделала пару шагов в сторону лестницы. – Кто-нибудь, спуститесь вниз!

Суета наверху не прекратилась. Грейс крикнула еще, на этот раз громче, но звука приближающихся шагов не послышалось. Она вернулась к витрине, решив для себя, что подождет еще пять минут, а затем поднимется за подмогой. Скука в сочетании с приглушенным светом вызывали сонливость. Она зазевалась, ненадолго прикрыв глаза. Аромат дорогой кожи в зале обрел более ощутимые нотки. Вдруг с лестницы ее окликнул низкий, бархатный голос:

– Если вы пришли устраиваться на должность охранника, то вероятнее всего я откажу вам в работе. Пару минут ожидания едва не усыпили вас.

Грейс резко открыла глаза и встрепенулась. Сон как рукой сняло. Она раздражённо повернулась. По ступенькам спускался высокий темноволосый мужчина. Вопреки представлениям Грейс, владелец магазина «Далмор» оказался хорошо слажен: крепок и подтянут. Рубашка обтягивала широкие плечи, а закатанные до локтя рукава обнажали жилистые предплечья. Его лицо скрывала тень, но голос показался Грейс смутно знакомым.

– Если бы вы не экономили на охране, в этой витрине не появилось бы отверстие размером с баскетбольный мяч. Из-за вашей скупости мне пришлось стоять здесь и караулить.

По залу прокатился приглушенный дразнящий смех. Ирнест Фостер подходил ближе и по мере того, как он приближался, Грейс убеждалась, что мужчиной, окатившим ее из лужи вчера, был он.

Он остановился в паре шагов от Грейс и присел на корточки прямо напротив пострадавшей витрины.

– Так значит, вы позаботились о сохранности моей коллекции, невзирая на вчерашний инцидент? Признаться, я был о вас менее высокого мнения – мистер Фостер поднял взгляд на Грейс, задумчиво поглаживая подбородок.

Быть может, сама неожиданность происходящего заставила Грейс смутиться, или так на нее подействовал внимательный, оценивающий взгляд мистера Фостера, но, привыкшая не лезть за словом в карман, она вдруг съежилась и отвела взгляд. Но если честно, еще одной причиной, по которой Грейс потеряла дар речи, был стыд. Она прекрасно понимала, что когда Ирнест Фостер поймет, кого вчера он подвез до гостиницы, ее маленький, но подлый обман раскроется. Он узнает, что у Грейс на самом деле нет никакой бабушки, недавно переехавшей в Ликвелд, а соответственно – она просто морочила ему голову и из мести тянула время.

Глаза мужчины слегка сощурились, и Грейс, осознав, что подозрительно долго молчит, приняла слегка надменное выражение лица и гордо расправила плечи.

– Что ж, теперь вы будете аккуратнее в своих суждениях, – она скрестила руки на груди, проследив взглядом за поднимающимся мужчиной.

Когда он выпрямился, Грейс пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Мистер Фостер одобрительно усмехнулся.

– В гостинице не работает телефон?

– Я не знаю… – озадаченно протянула Грейс.

– Значит решили, что личный визит окажется действеннее телефонного звонка, – мистер Фостер понимающе кивнул головой. – Вопреки вашим сомнениям хочу заверить, что всегда отвечаю за свои слова.

Он в замешательстве огляделся по сторонам, будто пытаясь отыскать что-то, а затем снова обратился к Грейс:

– Ваши вещи остались в номере? С минуты на минуту у меня начнется одна пренеприятная встреча, поэтому я отправлю с вами своего помощника. Он заберет чемодан, а завтра вернет его вам в надлежащем виде со всем содержимым. Что скажете?

Грейс напряженно вздохнула.

– Это очень любезно с вашей стороны, но дело в том, что ваша встреча…

Яркий свет ударил глаза, лишив Грейс на несколько мгновений возможности видеть. Она приложила ладонь ко лбу и беспомощно сощурилась. Мистер Фостер тоже ненадолго прикрыл глаза. С лестницы раздался громкий, гнусавый голос:

– Мисс Уоллес, вы уже п’гибыли!

Глаза Грейс понемногу стали привыкать к свету, однако она ото всего сердца пожелала ослепнуть, когда Ирнест Фостер с нарочитой медлительностью повернул голову в ее сторону. Его сжатые в тонкую линию губы выражали крайнее презрение и даже брезгливость, а гневный блеск в глазах грозил испепелить ее на месте. Мужчина, который, по всей видимости, являлся помощником Фостера, нервно крутил пуговицу своего безупречного темно-синего пиджака, не смея нарушить затянувшееся молчание.

– Если вы планировали заслужить мое расположение таким нелепым способом, то напрасно. – Мистер Фостер сцепил руки за спиной, отчего его фигура показалась еще более внушительной.

Он, словно коршун, навис над маленьким воробушком, грозя в мгновение ока стереть его с лица земли, оставив лишь пару пушистых перышек. Но Грейс не была беззащитной пташкой.

– На что вы намекаете?

Ее голос звучал твёрдо и бесстрастно. Мужчина на лестнице, до сих пор молча наблюдающий за этой сценой, боязливо выпучил свои и без того округлые глаза, а его пальцы судорожны вцепились в перила.

– Не стройте из себя наивную овечку. Мне уже приходилось иметь дело с журналистами, и я успел насмотреться на уловки вроде той, что вы провернули у дороги.

Грейс нервно прокашлялась.

– Позвольте прояснить. Вы всерьез полагаете, будто я каким-то немыслимым способом вычислила время, когда вы промчитесь по дороге на всех парах, и встала поближе к луже?

Молчание мистера Фостера послужило тому подтверждением. Грейс всей душой пожелала достать самую громоздкую бутылку с витрины и огреть его по твердолобой голове. Она шумно вздохнула, набирая полную грудь воздуха. На выдохе первый приступ ярости смягчился, уступая место презрительной снисходительности. Она криво ухмыльнулась:

– Говорят, что паранойя не лечится, но вы все же попробуйте сходить к психиатру.

Тонкие губы слегка разомкнулись от удивления. Грейс показалось, что Ирнест Фостер потерял дар речи от ее наглости, но он тут же опроверг призрачные надежды, произнеся короткое:

– Забудьте об интервью.

Он резко развернулся, и лица Грейс коснулся легкий поток воздуха с пьянящим ароматом мужского парфюма. Со ступенек уже спускался помощник Фостера. Он суетливо, со всем боязливостью, присущей нервозным подчиненным, пытался остановить своего босса активной жестикуляцией рук и не очень убедительными словами.

Когда дверь за мистером Фостером с громким хлопком закрылась, мужчина в идеально выглаженном костюме быстрыми, семенящими шагами подбежал к Грейс. Держа ладони перед собой, он вполголоса бормотал о глупом недоразумении.

– П'рошу вас подождать минутку на диванчике!

Грейс хотела возразить, но взбудораженный мужчина не дал ей и слова вставить. Он ловко подхватил ее под локоть и мягко, но настойчиво усадил на удобный кожаный диван у стены.

– Всего па'ру минут, – повторил он, стуча пальцем по циферблату своих наручных часов.

Грейс проследила, как он поворачивается к ней спиной, поднимается по лестнице, а затем исчезает за той же дверью, что и разъярённый мистер Фостер пару мгновениями ранее. Недолго думая, она подскочила с дивана и пошла следом. В отличие от ступенек в гостинице, эти ступени не издавали ни единого звука при подъеме. Грейс достигла промежуточной площадки, остановилась и прислушалась. Лишь сейчас она заметила, что возня на втором этаже стихла. Тогда она поднялась выше, прислонила ухо к двери – снова тишина. От легкого нажатия ладоней дверь поддалась и слегка приоткрылась. Через небольшую щель взору открылись стены в лакированной деревянной отделке и три закрытые двери. Заглянув поглубже, Грейс смогла прочитать надписи на табличках. «Генеральный директор Ирнест Фостер» – гласила первая из них. Вторая дверь вела в стратегический отдел, а третья – в зал совещаний. Все три двери были плотно зарыты, и Грейс, на свой страх и риск оказаться в еще более компрометирующем положении, на цыпочках прокралась к кабинету Ирнеста Фостера.

– Я не хочу иметь дела с этой полоумной журналисткой, – услышала Грейс, приложив ухо к узкой щели между дверью и рамой.

– Без этого инте'рвью слухи о вашей компании ок'репнут. – ответил взволнованный помощник Фостера.

– Значит, найди мне другого журналиста, который будет выполнять свою работу без перфомансов. Или ты зря просиживаешь место моего помощника, Барье?

– Но на это пот'ребуется в'ремя! – Барье понизил голос, но благодаря царившей вокруг тишине, Грейс удалось расслышать его слова. – К тому же, ее мне посоветовал лучший специалист в сфе'ре че'рного пиа'ра. Подкинем ей наиболее безопасный для нас комп'ромат – и ме'рзкие, лживые слухи будут забыты!

Ножки стула скрежетнули по полу – мистер Фостер поднялся со своего места. Грейс отпрянула назад. Когда дверь кабинета отворилась, девушка уже спускалась вниз по лестнице. Она едва успела сесть на диванчик, где оставил ее Барье, когда он вышел со второго этажа. От прежней суматохи не осталось и следа. Важно переступая ступеньки, он держал спину настолько ровно, будто служил в Королевской гвардии.

– Ален Ба'рье – главный специалист ст'ратегического отдела и п'равая 'рука мисте'ра Фосте'ра, – представился он, с крайне торжественным видом протягивая руку Грейс.

– Грейс Уоллес, – ответила она, умело спрятав сбившееся дыхание за натянуто-доброжелательной улыбкой.

Первое, что ощутила Грейс, войдя в кабинет Ирнеста Фостера – стойкий аромат его парфюма. Казалось, что запах свежего цитруса и кожи насквозь пропитал всю мебель и даже стены. Хозяин Далмора не выказывал явной враждебности, но держался отстраненно. Он даже не поднял глаз от своих записей, когда Грейс села напротив. Лишь после того, как она настойчиво прокашлялась, он исподлобья глянул на нее.

– Минуту, – сквозь зубы буркнул он, резко прочертив ручкой по бумаге. Петля у буквы «Д» получилась несоразмерно большой.

Грейс протяжно вздохнула, но настаивать не стала. Она откинулась на спинку кресла и с любопытством огляделась вокруг. Небольшой кабинет мистера Фостера оказался таким же чопорным, как и он сам: идеально чистый, со вкусом обставленный и ужасно скучный. Исходя из подслушанного разговора, слухи о смертельном случае в результате отравления коллекционной бутылкой виски из магазина Далмор оказались не более, чем пустышкой, завистливым плодом воображения конкурентов. Этот мужчина даже не имел скелета в шкафу, способного затмить не слишком правдоподобную досужую сплетню.

Вокруг не было ничего, что могло бы заинтриговать журналистку. На стеллажах вдоль стен под стать оловянным солдатикам стояли папки с документацией (наверняка кристально чистой). Небольшой диванчик, вешалка у двери и вяленький фикус в углу – единственный изъян интерьера. Мистер Фостер не отрывал сосредоточенного взгляда от своих документов, а Грейс тем временем встала и подошла поближе к цветку. Звук пишущей по бумаге ручки резко стих. Крупные, продолговатые листья фикуса уныло свисали к полу. Грейс с жалостью взялась за пульверизатор, который оказался наполовину полон.