Маргиналы 3

– Ну, а вы какими судьбами тут? – спросил Богдан, – явно, ведь не просто прогуляться решили!

Матвей рассказал о том, что происходит в Обсерватории и какой у них план. Старый сталкер очень внимательно слушал рассказ.

– Такие смерти происходят не только у вас… – сказал он, когда Матвей закончил, – последнее время и на «Парке Победы» неспокойно. Только у нас никто не мог их никак объяснить. Твой рассказ кажется фантастикой, да только я сам пару раз видел, как это происходит наяву и с тех пор могу поверить во все что угодно… – Богдан на мгновение задумался. – И я иду с вами, моя помощь может пригодиться.

– Помощь опытного бойца нам точно не помешает – согласился Гриша.

– Но как же! – всполошилась Марина, – я тоже пойду! – девушка скрестила руки на груди, приняв упрямую позу.

– Еще чего! – вскипел Богдан, – а кто за матерью присмотрит? Собралась она!

– Но…

– Никаких «но»! – отрезал Богдан, да так, что спорить с ним уже не хотелось. Марина заметно расстроилась. Матвей подошел и обнял ее за плечи.

– Не переживай, обещаю вернуть в целости и сохранности! – утешал он девушку.

– П-п-правда? – Марина подняла на него мокрые глаза.

– Сам приведу, обещаю! – клялся Матвей.

– Хорошо, я Вам верю, – немного успокоилась девушка, – но только если Вы тоже придете, а то и поговорить толком не успели.

– Вот ведь зараза! – улыбнувшись, выругался Богдан, – посмотри-ка на нее, уже условия ставит.

– Да, обещаю – ответил довольный Матвей.

Назначив вместо себя старшего и попрощавшись со своими, Богдан присоединился к обсерваторцам и группы разошлись, каждая пошла в свою сторону.

***

– Вот это да! – Демьян не мог скрыть радости, протягивая руку старому знакомому.

Богдан к этому моменту только успел снять защитную маску и с любопытством озирался по сторонам. Однако заметив приближающегося Демьяна, сам расплылся в улыбке. Обычно хмурое лицо пожилого сталкера теперь сияло.

– Вот, напросился к вам, надеюсь, для меня найдется место, в вашей компании – сказал он, пожимая руку Демьяну.

– А то! Тебе всегда рады!

– Богдан, красава! – раздался голос из-за спин уже собравшихся зевак, многие из которых впервые видели незнакомца. Раздвигая их огромными ручищами, из толпы вышел Бугор и, минуя протянутую Богданом руку, обнял его как старого друга. – Вот это компашка у нас собирается! Да с такими парнями, мы кому хочешь наваляем! – радовался он, хлопая сталкера по плечу. Богдан был крайне тронут теплой встречей.

– Демьян, у нас не так много времени. – Нетерпеливо напомнил Гриша, – пойду посмотрю, что удалось добыть на «Звездной», встретимся за ужином. – Убедившись, что Демьян его услышал, караванщик отправился к себе.

– Да, пожалуй, Гриша прав, времени и правда на разговоры, к сожалению, мало. Матвей, размести гостя, ему нужно отдохнуть, скоро ужин, тогда все и обсудим.

Все разошлись по своим делам. Демьян отправился убедиться, что все готово к походу. Он полностью доверял Никанору, но все еще никак не мог избавиться от старой привычки все контролировать. А Матвей тем временем предложил Богдану остановиться у него, с чем сталкер охотно и согласился. Места у Матвея было предостаточно, да и поговорить им было о чем.

– Вот не пойму, как вам удается ходить через болота? – удивлялся Богдан.

Матвей только пожал плечами.

– Говорят мутанты признают Демьяна. Но как? Это только ему одному известно. Слухов-то много ходит, чего только не навыдумывают, только сам он об этом ничего не говорит, а другим я не верю.

– Да причем тут Демьян? – вмешался Бугор, – есть тут один тип… – громила понизил голос до шепота, и на всякий случай осмотрелся по сторонам, нет ли рядом лишних ушей – Охотником кличут. Дед дедом внешне, без слез-то и не взглянешь, да только они его боятся.

– Как так? – удивился Богдан.

– А вот так! Сам видел, как он одного жуткого мутанта голыми руками на части порвал. Так с виду и не скажешь, сам будто чуть живой, – еле-еле душа в теле. Но тут видна старая закалка. Все хочу пообщаться с ним, опыт все-таки! Может чему научит новому.

Так за разговорами троица дошла до палатки Матвея. В это время Гриша вернулся к себе и, наскоро убрав со стола, разложил на нем принесенные карты. Огромная кипа, по большей части была бесполезной, по крайней мере для предстоящего похода. Однако кое-какие из них все же могли пригодиться. Просмотрев несколько чертежей, Гриша сел на стул и задумался. Он всегда ходил в походы, четко понимая маршрут и все опасности которые могут поджидать на пути, а тут вся хоть мало-мальски известная и понятная информация обрывалась в лучшем случае на половине пути. Это удручало. Так он и сидел, задумчиво перебирая пальцами уголки карт, пачкой сложенных на столе. Странное ощущение тонкой, словно калька, бумаги под руками привлекло его внимание. Отодвинув в сторону карты, лежащие сверху, Гриша достал из пачки полупрозрачный лист бумаги с нанесенными на него странными символами и линиями. Лист пергамента не был похож на карту, хаотично нанесенный рисунок скорее походил на мазню сумасшедшего. Однако, в углу на этом листе стояла пометка, сделанная рукой Директора, а это означало, что лист имеет особую важность. Гриша упорно пытался понять, что это, какое имеет значение, когда в палатку вошел Никита и позвал отца на ужин. Отложив загадочный лист до подходящего времени, караванщик вместе с сыном отправился в столовую.

***

– Слух, Егорка, а Вера Андреевна где? – Кузьмич шарил глазами по столовой в поисках женщины.

– А? Что?

– Что, что? Что надо – проворчал старик, – если не знаешь, так и скажи: не знаю!

– Отчего же не знаю, – возмутился парень, – приболела она, дома.

– Хм… – пробубнил Охотник и принялся ковырять еду вилкой. После завтрака, так ничего и не съев, он оделся по-походному и отправился на поверхность. В дни, свободные от охоты, он был предоставлен сам себе и сегодня был как раз такой день. Выйдя на улицу, он вдохнул через маску теплый летний воздух. Какое-то странное, грустное и тревожное настроение одолевало его. Выйдя на небольшую поляну, густо заросшую зеленью, он нарвал небольшой букет полевых ромашек, не потому, что они ему очень нравились, а потому что в других цветах он совсем не разбирался. И, собравшись с мыслями, отправился навестить больную. Довольный собой и прокручивая в голове все возможные варианты разговора, он приблизился к входу в палатку Веры Андреевны. Но протянув руку чтобы войти, вдруг замер, поняв, что не готов. Волнение, как цунами обрушилось на старика сомнениями, и он стоял у входа переминаясь с ноги на ногу, не зная идти или не идти.

Вера Андреевна с утра чувствовала себя неважно. Слабость и головная боль доставляли беспокойство, и она решила денек отлежаться, чтобы не разболеться совсем. Женщина лежала на заправленной кровати и читала книгу, не особо вникая в ее смысл. Не привыкшая к отдыху, она читала только чтобы скоротать время. Услышав какое-то шебуршение у входа, она отложила чтиво. Кто-то неуверенно мялся у входа, не решаясь войти. Это было любопытно, и она решила подождать развязки этих событий, ей стало азартно весело на душе. Время шло, но ничего не происходило, загадочный человек и не входил, и не уходил прочь. Она отчетливо слышала звуки мнущегося и переступающего с ноги на ногу человека, который что-то настырно бубнил себе под нос. Любопытство одолевало женщину и, подождав еще немного, она окликнула незнакомца. Фигура замерла, и в какой-то момент Вере Андреевне показалось, что незнакомец сейчас просто сбежит. Но вот в проходе неуверенно показалось взволнованное лицо Кузьмича.

– Вера Андреевна, я слышал, что Вы приболели… – начал он чуть ли не шепотом, но поняв, что звучит такой тон как минимум глупо, тут же перешел на солдатско-строевой, – вот, пришел справиться о Вашем здоровье.

Женщина улыбнулась, видя, как нервничает Охотник.

– Проходите, Прохор Кузьмич, не стойте в проходе – сказала она, присаживаясь на кровати, и жестом приглашая Охотника к чайному столику, стоящему рядом. Кузьмич в туннельном зрении, не видя ничего кроме Веры Андреевны, прошел прямиком к столику и присел на краешек стула, молча уставившись на женщину.

– А это у Вас что? – спросила она, указывая на то, что он принес и держал в руке.

– Ой! – опомнился Кузьмич, и протянул женщине букет, не отрывая глаз от ее лица. Вера Андреевна с недоумением смотрела на цветы, едва сдерживая улыбку. Старый охотник вначале не понял, что происходит, но, когда посмотрел на свой подарок, начал густо краснеть. Он и сам не заметил, как, стоя у входа, решая идти или нет, ободрал у ромашек все лепестки и теперь держал в руке лишь желтые кругляши на зеленых веточках. От такого казуса у него перехватило дыхание, поднялось давление, лицо покраснело, и он не знал, что сказать в свое оправдание.

– А Вы знали, Прохор Кузьмич – улыбаясь спросила женщина, принимая букет, – что ромашка – это отличный антисептик?

Охотник только молча хлопал глазами, приходя в себя.

– И как Вам удается так все время угадывать? – женщина налила две кружки чая и, оторвав несколько соцветий, бросила их туда, – вот теперь у нас не просто чай, а целебный напиток. А главное, как это Вы угадали, что я не люблю беспорядок и сразу все лишнее оторвали?

Кузьмич совсем потерялся. Оглядевшись кругом, он только сейчас заметил идеальный порядок. В отличие от своего жилища, где он разве что сапоги под подушкой не хранил, тут были чистота и свежесть. За исключением грязных следов, тянущихся от входа прямиком к его стулу. Старик побледнел, стараясь незаметно спрятать ноги в грязных ботинках под стол. Но женщина, казалось, этого совсем не замечала.

– А я думала никто и не заметил, что меня нет, такой уж я человечек, непримечательный… – сказала она, отпив отвару.

– Ну что Вы, как же это? – возразил Охотник.

– Теперь я буду знать, что обо мне кто-то думает. Знаете, как это приятно, когда о тебе кто-то думает? – улыбнувшись, спросила она, глядя на старика, который только пожал плечами в ответ.

– А как Вы себя чувствуете? – спросил он.

– Да вот, если бы не головная боль, так все хорошо было бы, а так с утра мучаюсь, ничего не помогает.

Старик засуетился.

– Есть у меня одно средство, я сейчас! – выкрикнул он, выбегая из палатки.

Прибежав к себе, он долго рылся в разбросанных вещах и вот из груды носков и штанов вытащил помутневшую банку с какой-то жидкостью. Постучав по стеклу и убедившись, что все в порядке, он довольный отправился обратно. Зайдя в палатку Веры Андреевны и сделав пару шагов, он вдруг опомнился и вернувшись обратно оставил ботинки у входа, надев тапки, стоящие там же. Грязных следов на полу уже как не бывало. «Волшебство какое-то» – подумал Кузьмич, ведь у него в палатке грязь имела свойство засыхать слой за слоем, но, чтобы вот так вот за несколько минут, пропадала, – удивительно! Вера Андреевна с любопытством смотрела на принесенное Охотником лекарство, даже не предполагая, что там могло бы быть.

– Вот Вера Андреевна, последняя осталась, от всего помогает, у меня, когда спина болит или колено, я использую. Охотник открыл банку и пошарив в мутной воде рукой, достал из нее что-то, протянув женщине ладонь. На ладони лежало нечто черное и небольшое, которое вдруг зашевелилось. Вера Андреевна, вскрикнув, в ужасе отпрянула от руки.

– Ой, нет, нет, уберите это! – причитала она.

– Не переживайте Вы так, это всего лишь пиявка, – Кузьмич с недоумением убрал руку, – они совершенно безобидные, а, главное, – полезные.

– Ага, а выглядят как-то не очень полезно! – женщина с отвращением посмотрела на руку Кузьмича в которой извивался черный червяк. – Я конечно слышала про них, но выглядит она отвратительно.

– Ну да, они не очень симпатичные, зато помогают!

– Это, наверное, ужасно больно… – женщина поморщилась, представив вцепившуюся в нее пиявку.

– Вовсе нет, хотите покажу? – спросил Охотник.

– Ой, правда, очень интересно – женщина придвинулась ближе. Кузьмич закатал штанину и высадил пиявку себе на ногу. Время шло, а пиявка ползала вокруг колена, не зная куда прицепиться.

– Чего это она? – поинтересовалась женщина, – может она старая? Может у нее зубов нет? Чего это Вы мне самую старую пиявку принесли? – смеялась Вера Андреевна, Охотник тоже улыбался во весь рот. Но вот пиявка остановилась, и Охотник вздрогнул.

– Что случилось? – вскрикнула женщина, – вцепилась? – Охотник, стиснув зубы, кивнул. – Что-то Вы побледнели Прохор Кузьмич. А она из Вас всю кровь так не выпьет? А то как же мы без Охотника будем?

Кузьмич ухмыльнулся.

– Не родилась еще та пиявка, чтоб Охотника погубить! – оба засмеялись.

– Знаете, Прохор Кузьмич, а ведь и правда пиявка помогает, хоть она и у Вас на ноге, а у меня голова почти прошла, – смеялась женщина. – Как хорошо, что Вы зашли, Вы настоящий друг.

Они еще долго пили чай и разговаривали, но старый охотник уже не был так счастлив. И только вечером, вернувшись в свою палатку он дал волю отчаянию. Упав в свое кресло, он огляделся вокруг. От всех разбросанных и любимых вещей как никогда сквозило одиночеством. Он физически ощутил ту пропасть, которая появилась между ним и его мечтой, когда прозвучало слово «друг». На автомате достав из тумбочки бутылку сивухи, он налил себе целый стакан. «О чем я только думал? Борода седая, а бегаю как мальчишка» – пробубнил он себе под нос, выпивая сивуху. Пиявка, которая все еще висела на ноге, почуяв отраву, отвалилась.

***

Выпив еще пару стаканов, Кузьмич и сам не заметил, как уснул. В себя он пришел от того, что кто-то настойчиво дергал его за руку. С трудом открыв глаза, Охотник увидел перед собой Веру Андреевну.

– Прохор Кузьмич, беда! Егор! – причитала она, продолжая дергать старика за рукав. Спросонья Охотник никак не мог понять, что происходит. Он сел в кресле, растирая виски и не понимая, что от него ждут, что он должен сделать. На часах была глубокая ночь.

– Да, Прохор Кузьмич, нужно срочно бежать! Говорю же, – беда! Вы у меня единственный друг, мне не к кому больше обратиться.

– Да что случилось-то? – сиплым голосом спросил старик, пытаясь завязать шнурки на ботинках, но пальцы его не слушались.

– Егор, он кричал во сне и его никак не разбудить. Меня послали за помощью, как Вы не понимаете – совсем разнервничалась женщина. Кузьмич хлопал глазами, уставившись на встревоженную Веру Андреевну.

– Демьян сказал, в случае чего, к Святогору бежать – торопила она.

– К Святогору, к какому такому Святогору? – совсем запутался Охотник.

Поняв, что так можно долго объяснять, Вера Андреевна схватила Охотника за руку и потащила за собой. Кузьмич, спотыкаясь поплелся следом, пытаясь разобраться куда его ведут, но сивуха, еще гуляющая по жилам, мешала сконцентрироваться. Они долго петляли по пустым и сонным коридорам, освещая себе путь горелкой. Старый охотник удивленно озирался по сторонам, он никогда не был в этой части Обсерватории. Наконец, свернув за угол, они вышли в просторный круглый зал. Резкий порыв ветра потушил огонь в лампе и все кругом погрузилось во мрак. Над стеклянным куполом зала висела полная луна, как одинокий прожектор в темном небе. Ее тусклый свет, проникая сквозь мутные стекла, столбом опускался вниз, до самого пола. Кузьмич, немного привыкнув к полумраку, пригляделся. В центре светового круга как вихрь кружилась странная черная субстанция, словно пытаясь выйти за четко очерченные границы света. Именно это вращение и создавало эти резкие порывы ветра, а может и наоборот, Кузьмич никак не мог этого понять. Он подошел ближе, пытаясь разглядеть необычное явление. Субстанция словно живая, то превращалась в пыль, напоминая песчаный смерч, то концентрировалась в почти осязаемый плотный сгусток. Интенсивность оборотов все нарастала. Старый охотник как завороженный подходил все ближе, не отрывая глаз от происходящего действа и остановился лишь на границе круга.

– Стой! Дальше нельзя! – вдруг услышал он незнакомый трубный голос у себя за спиной. Резко обернувшись в полумраке, он увидел перед собой чудовище, с рогами и черными перьями на лице. В ужасе отпрянув, он сделал шаг назад и наступив на свои шнурки, которые так и не успел завязать, упал прямо в круг света. Черная субстанция тут же метнулась в сторону Охотника, полностью поглощая его.

– Дурак!.. – выдохнул Святогор и бросился следом, исчезая в потоке темной энергии. Которая схлопнулась сразу, как только он исчез.

Вера Андреевна в ужасе стояла одна в пустом зале, не понимая, что делать дальше.

Глава 3. Явь и навь

Непроходимая чаща. Черные безжизненные стволы деревьев, покрытые мхом и плесенью, словно корявые пальцы, торчащие из земли, густо сплелись голыми ветками над головой, закрывая серое небо. Ни звука, такая тишина, что отчетливо было слышно свое дыхание. Ноги по щиколотку погрузились в болото, выдавливая на поверхность мутную, зловонную жижу. Святогор озирался вокруг, пытаясь понять где оказался. Одно дело сознательно войти в транс, другое спонтанно нырнуть, как того требовала экстремальная ситуация, только теперь он не знал где находится и поэтому ощущал растерянность.

«И где теперь искать Кузьмича, если не понимаешь даже где находишься сам?..» Все пошло наперекосяк. Святогор задумчиво почесал бороду, но тут же одернул руку, которая вместо бороды, нашла лишь щетину. Шаман убрал ногу и пригнулся ниже, к образовавшейся в оставшемся следе, луже. Из темной воды, как из зеркала на него смотрело его собственное отражение. Святогор схватился руками за свое лицо, не понимая, что происходит. Это бесспорно был он, только лет сорок тому назад, совсем молодой и полный сил. Но как это возможно? Старик задумался. В трансе, когда он сознательно в него погружался, он оставался самим собой и лишь во снах всегда видел себя молодым. Святогор нащупал рукой дорожную сумку, все атрибуты были на месте. На спине, на толстом кожаном ремне висел бубен, а на затылке Маска Предков и только вместо обычной палки, на которую он всегда опирался при ходьбе из-за боли в коленях, был посох с белой сферой на конце.

«Хм, все как во сне» – подумал шаман и для проверки начал читать заговор, сфера на конце посоха засветилась приятным белым светом, разгораясь все ярче. Сомнений не было, это сон. Но разбираться с этим не было времени. Нужно найти Кузьмича, пока длится это пограничное состояние. А поразмышлять можно и в движении. Потушив сферу, в которой пока не было необходимости, шаман вытащил из сумки кости с нацарапанными на них символами и подбросил их. Кости упали, указывая дорогу и, убрав их обратно в сумку, шаман отправился в путь. Крепкие ноги уверенно шагали по болоту, в этом было что-то приятное и давно забытое. Святогор на секунду представил, как бы сейчас ковылял, останься он стариком, и улыбнулся. Но отвлекаться не стоит, тут же одернул он себя.

«Самый главный вопрос, когда я найду Кузьмича, если конечно найду, – как вытащить нас обоих обратно? Есть один заговор, но сработает ли он… И пробовать нельзя, ведь если сработает, меня выкинет обратно, а Кузьмич останется тут и тогда все пропало. Остается только надеяться…» Шаман шагал по лесу, петляя между деревьев, которые бесконечной стеной вставали перед глазами. Унылый пейзаж совсем не менялся и засомневавшись шаман еще раз проверил выбранный маршрут. Кости упорно утверждали, что все верно, других вариантов не было, оставалось только довериться. Начинало темнеть. Впрочем, в густом лесу и так царил гнетущий полумрак, к которому глаза почти привыкли, но тьма сгущалась все сильней. Вот деревья потихоньку расступились и Святогор вышел из Мертвого леса. Черные безжизненные стволы, цепляющиеся друг за друга кривыми ветками, были позади, но в носу еще оставался запах гнили и болотной сырости. В ночном мраке едва ли что-то было различимо и протянув свой посох вперед он начал шепотом читать заговор. Сфера на конце посоха разгоралась все сильнее, освещая пространство вокруг белым люминесцентным светом. Уходящее вдаль поле скрывала ночная мгла, от сырой земли поднималась зеленоватая зловонная дымка, в которой едва различимо стояли ожившие мертвецы, восставшие словно из самого ада. Они стояли неподвижно, слегка покачиваясь, уставившись на странника своими пустыми глазницами.

– Ты не пройдешь, Шаман! – раздался голос в голове Святогора. – Мы здесь хозяева, твоя магия слишком слаба, – этот голос эхом звучал в самом сознании Святогора.

«Ну вот, началось..,» – прошептал шаман сам себе и почувствовал, как его ноги начинают увязать в сырой земле, как в трясине, медленно погружаясь в нее. Перед глазами возник образ седовласого старца. Старец злобно скалился, глядя своими слепыми глазами прямо в душу шаману.

– Ты слишком слаб! – повторялось отовсюду и невозможно было понять, звучит ли голос наяву или только в его голове. Этот голос сводил с ума, подавлял волю, стирал грань реальности и вымысла. Сфера начала затухать и почти погасла. Мертвецы стояли напротив, слегка покачиваясь в густом тумане, уставившись своими пустыми глазницами на сходящего с ума человека.

Вдруг в небе раздался крик, похожий на крик чайки. Святогор усилием воли поднял глаза вверх и замер от изумления. Огромный черный ящер, в черной чешуйчатой броне падал с неба, сложив свои перепончатые крылья. На спине ящера стоял всадник в доспехах, сделанных из кожи птеродактиля, и размахивал непропорционально огромным мечом.

– М-м-мать… Кузьмич? – Святогор не верил своим глазам. Голос старца в голове стих и сфера вспыхнула с удвоенной силой. Шаман кивнул и на лицо упала Маска Предков, выхватив из-за спины бубен, раскачиваясь из стороны в сторону, Святогор напевал заклинание, стуча сферой по натянутой коже бубна. В тяжелом небе начали сгущаться черные тучи, закручиваясь в воронку. Поднялся ветер, гремел гром и засверкали молнии. В это время ящер, опустившись до самой земли, снова издал крик, извергая из груди пламя, сжигая все на своем пути. Мертвецы бросились в бой.

Кузьмич спрыгнул в самую гущу скопления врага, яростно размахивая мечом. Мертвецы разлетались в стороны, разрубленные пополам, но тут же срастались обратно и вставали снова. Видя это, шаман все неистовее читал заклинание, потом вдруг поднял сверкающий посох над головой, небо разверзлось и под оглушительный грохот грома в сферу ударила молния, отрикошетив сверкающим разрядом она вонзилась в клинок Кузьмича, извергая столбы искр и воспламеняя его. Горящий металл рубил мертвецов, превращая их в пыль.

Шаман наскоро очертил вокруг себя руну и ударил посохом в землю. Яркий свет, создавая купол, словно щит окружил его, защищая от нечисти. Нащупав свободной рукой амулет, висящий на шее, Святогор прислонил его ко лбу. Амулет в виде глаза заключенного в треугольник, коснувшись кожи лица, превратился в живой глаз где-то посередине лба. Шаман закрыл глаза и сосредоточился. Веки третьего глаза медленно открылись и морок пропал. Все нереальное вдруг исчезло, осталось только поле, в котором Кузьмич, с развязанными шнурками от кого-то яростно отбивался охотничьим ножом. Приглядевшись еще внимательнее, шаман увидел вдалеке лежащую на земле фигуру мальчика, поджавшего ноги и в страхе закрывающего лицо и голову руками.

Материализовав амулет обратно, шаман открыл глаза. Он ни разу не видел Егора, но сомнений не было, что это был он. Бедняга вжимался в землю, панически боясь обступивших его мертвецов. Видя эту картину, шаман пришел в ярость. Пошарив в сумке рукой, он достал оттуда небольшой флакон с мутной вязкой жидкостью и сорвав крышку, залпом выпил ее. Стиснув от злости зубы, он надел маску, которая словно живая тут же стянулась на затылке, став вторым лицом. Нарисованный рот скривился в оскале, обнажая огромные белые клыки. Упав на одно колено и упершись рукой в землю, шаман увеличивался в размерах. Кости хрустели, вытягиваясь и обрастая мышцами, одежда рвалась по швам, а голая кожа покрывалась густой белоснежной шерстью. Спустя мгновение, он поднял к небу свои абсолютно черные глаза и издав протяжный вой выскочил из защитного купола. Зелье действовало не долго, поэтому Святогор тут же устремился к Егору, разрывая всех, кто вставал на его пути, своими мощными когтистыми лапами. В это время Кузьмич яростно бился, прикрываемый своей огромной птицей. Мертвецы наступали со всех сторон, но он уверенно продвигался к Егору.

Когда до парня оставалось совсем немного, шаман почувствовал, что действие зелья подходит к концу и собравшись с силами сделал пару мощных прыжков, приземляясь возле лежащего юноши уже в образе человека. Перевоплощение отняло много сил и нужно было срочно уходить. Не медля ни секунды он начал читать заговор, рисуя на земле пентаграммы, которые оживая сами расползались в нужные места, образуя собой круг, в центре которого, вначале неуверенно, а потом все сильнее и сильнее, появился столб белого света. Все было готово.

– Уходим! – крикнул он Егору и, схватив его за воротник, не дав прийти в себя, затолкал в круг. Парень испуганно озирался по сторонам пока свет поглощал его.