Полная версия
Казахстан. Географический роман
Однако вместе с гиппарионом-крошкой ростом с пони (гиппарионом элегантным) в Прииртышье (по современной географии) существовал куда более похожий на настоящих лошадей – гиппарион длинноногий. Высокорослый и длинноногий.
«Есть основания полагать, – писали Б. С. Кожамкулова и Н. Н. Костенко в книге „Вымершие животные Казахстана“, – что гиппарионы были более длинноухими, чем современные лошади и обладали так называемой зеброидной расцветкой… Эти стадные животные, по исследованиям В. С. Бажанова, совершали сезонные перемещения по пастбищам с севера на юг и обратно.»
Постепенно количество видов гиппарионов становилось всё значительней и разнообразней. Однако все они вымерли, и не им суждено было стать предками современных скакунов.
Как любая эволюция, насчитывающая десятки миллионов лет поисков и свершений, тонко реагирующая на все перемены окружающей среды, приспосабливающая к условиям жизни и успешной борьбе за эту свою жизнь, эволюция лошади – дело тёмное и незавершённое. Когда дело касается таких неполных свидетельств как палеонтологические, очередная находка может легко перечеркнуть все господствовавшие до того представления.
Хотя история лошади «хорошо прослеживается по ископаемым остаткам, которые показывают, как небольшое, размером с собаку, лесное животное пропалеотерий, обладавшее пальцами вместо копыт, за 50 миллионов лет превратилось в крупных копытных обитателей открытых пространств», никто из специалистов не сможет поклясться на Библии, что истина установлена раз и навсегда.
Считается, что предки лошади появились в Америке в те времена, когда Америка была ещё соединена континентальным мостом и сходными условиями со всем остальным миром. Однако это лишь обоснованная и подкреплённая версия в контексте наших нынешних знаний, не более. Как на самом деле шла эволюция – одному Богу известно.
Любопытно, что довольно лошадиный облик имели палеогеновые обитатели наших степей, которых систематики относят… к носорогам. Как известно, три представителя непарнокопытных (третье семейство из десятка существовавших, дожившее до нашего времени, – тапиры) произошли от одного предка. К таковым относится аллоцеропс, останки которого впервые нашли ещё 100 лет назад в Приаралье. Если бы не носорожьи зубы, его вполне можно бы было причислить к примитивным лошадям.
Как писал, осматривая ископаемые кости, один из отцов-основателей советской палеонтологии Юрий Александрович Орлов:
«В то же время остальной скелет – лёгкий, стройный, во многом почти лошадиного облика, особенно плечевые и бедренные кости (и некоторые другие). Очевидно, аллоцеропс ещё не так далеко ушёл от общих с лошадьми предков, как более типичные носороги с их массивным, тяжеловесным скелетом.»
Ещё один подобный примитивный носорогообразный, известный по находкам в Казахстане, – гиракодонт, скелет которого – «ещё большая смесь черт строения носорога, тапира и лошади», а конечности «почти как у древнейшей лошадки типа эогиппуса».
К чему я это? К тому, что в былые времена эволюция и прогресс наблюдались на Земле повсеместно, а не в одной только Америке. Кстати, открытая в Карагандинской области первобытная лошадь анхитерий с мудрёным латинским названием кызылкакхипус (современник тех самых носорогоконей), вызвала дискуссию о самостоятельном эволюционном центре лошадиных в центре Евразии.
Но всё это – преданья старины глубокой. И современный племенной жеребец отличается от своих пращуров так же, как навороченный гаджет от дискового телефона. Хотя нынешняя лошадь и появилась в Америке, она перешла оттуда по Берингову мосту в Старый Свет, где и распространилась повсеместно. И это было благоразумно – в самой Америке те прародительные кони почему-то сгинули безвозвратно. Доколумбова Америка оставалась безлошадной до тех пор, пока там не появились испанские каравеллы с несущими смерть всадниками-конкистадорами.
После исхода из Америки самым благоприятным регионом для обитания однокопытных, стали сухие казахские степи, возникшие несколько миллионов лет назад, после того как к югу вздыбились величайшие горы, перекрывшие тёплое и влажное дыхание Индийского океана. Недаром последние дикие кони планеты – тарпаны и лошади Пржевальского – долее всего сохранялись именно в центральноазиатских степях.
Кстати, о лошади Пржевальского, ближайшем прямом пращуре цивилизованных помощников человека. Известный в СССР специалист по ископаемым лошадям Вера Громова ещё в 1949 году высказывала мысль о том, что дикая лошадь, открытая известным путешественником, может происходить от чисто местного, азиатского корня.
Впрочем, для массовых казахстанцев куда интереснее утверждение, что именно эти земли стали древнейшим очагом доместикации дикого скакуна (к этому я вернусь в другом месте). Ведь конь в Казахстане – это своеобразный фокус преткновения, в котором собрались десятки разнонаправленных лучей, сходящихся с самых разных сторон. Конь – мифический товарищ сказочного батыра, верный товарищ конкретного хана, неотрывный спутник любого кочевника. А ещё: любезный объект состоявшегося художника, гордость любого олигарха, основа для самого любимого блюда, обязательный вопрос при Национальном тестировании. Список может быть бесконечным.
Мамонты в горах Алатау
Не знаю кого как, но меня всегда возбуждало скрытое от взора нутро Земли под ногами. Мы тут ходим, работаем, отдыхаем, переживаем бурный рост экономики, мудрствуем, воюем, наслаждаемся бытием, инвестируем и секвестрируем, свободно выражаемся, – а там, под нами, в глубине, земные слои буквально нашпигованы ископаемыми свидетельствами жизни иных времён. Костями, клыками, бивнями, панцирями, отпечатками в фас и профиль, скорлупой, следами, содержимым желудков.
Земля не вчера появилась. И точно так же, как когда-то трилобиты, динозавры и мамонты, мы с тобой, дорогой читатель, непременно внесём свой посильный вклад в пополнение тёмной земной начинки. Станем крохотными частичками геологии нашей родной планеты. Печально или нет, но это то, что никак не минует ни одного, даже самого богатого и гордого землянина. Такова уж философия жизни.
И как знать, не тот ли это ад, который всюду следует за всеми нами? По крайней мере, наши пращуры относились к обитателям преисподней очень серьёзно. О подземных монстрах Сибири (которая распространялась, в том числе, и на север современного Казахстана) рассказывали иностранцы, побывавшие в России в XVIII веке. Речь шла о каких-то гигантских кротах, которые прорывают под землёй своими клыками циклопические норы и умирают, едва попадая в пески или выбираясь поверхность. В подтверждение маловерам демонстрировали чудовищных размеров клыки и даже полусохранившиеся в вечной мерзлоте трупы монстров, покрытых длиной рыжей шерстью.
Но наука Эпохи Просвещения сама расставила всё по местам. После её критического пересмотра речь шла уже не о «кротах», а о волосатых слонах-мамонтах и шерстистых носорогах, в изобилии населявших лесотундры Евразии в ледниковые времена.
Впрочем, изобилие не спасло этих северных циклопов от вымирания. И вымерли они, в отличие от динозавров, почти одномоментно, потому что роковую роль в их судьбе сыграло фатальное стечение обстоятельств – резкая перемена климата совпала с появлением в земной природе такого необузданного и ненасытного сверх-хищника как человек.
Свойства мёрзлых грунтов Сибири таковы, что туши мамонтов в этих природных рефрижераторах способны сохраняться сотнями тысячелетий. Так что наука имеет тут редкую возможность – изучать вымершие организмы не по окаменелым остаткам (хотя и такие имеются), а по целым тушам. И это удобно. Учёным, к примеру, не надо гадать, что ел напоследок мамонт. Достаточно вскрыть желудок и посмотреть. Или – кто ел самого мамонта. Паразиты погибают вместе с хозяином.
Самым большим собранием останков мамонтов (во всех видах) располагает знаменитый Зоологический музей в Санкт-Петербурге. Большинство находок было сделано именно на севере России, где, по некоторым данным, мамонты обитали ещё 4 тысячи лет назад.
Несмотря на то что Северный Казахстан – это Южная Сибирь, остатков мамонтовых туш на территории республики не находили. (Хотя и мёрзлые грунты имеют тут место быть.) Чего не скажешь про остатки скелетов. Кости мамонтов столь обычны в случайных находках (о которых раньше всегда писали газеты, а нынче тут же сообщает интернет), и столь обширны по своей географии, что можно говорить об их повсеместном былом распространении у нас.
Как свидетельствует компетентный труд Б. С. Кожамкуловой и Н. Н. Костенко «Вымершие животные Казахстана», останки мамонтов из верхнего плейстоцена «наиболее часто встречаются в северной половине Казахстана: в Прииртышье, Приишимье и низовьях р. Урал. Самые южные находки известны из аллювиально-пролювиальных отложений, на которых расположен г. Алма-Ата, а также из аллювия р. Джергалан, восточнее оз. Иссык-Куль. Следовательно, мамонты паслись среди горных хребтов Северного Тянь-Шаня». Ну, а полным скелетом мамонта в Казахстане располагает всё тот же Музей природы, находящийся в знаменитом здании Академии наук в Алма-Ате.
Часть II. Воздух и вода
От —57º до +57º по Цельсию: казахстанцы – экстремалы от природы?
Разговаривать о погоде – всегда приятно и всегда кстати. Если бы не она, родимая, то люди бы больше молчали, а СМИ бы совсем распугали читателей рассказами про страшные убийства и колебания валют. Однако природа позаботилась о своём баловне и, дабы не дать умереть ему со скуки, каждый день выдаёт новую и свежую тему для разговоров и комментариев. Погоду можно ругать как угодно – ничего от этого не изменится, и ни к каким последствиям это не приведёт.
Но сегодня я хочу поговорить не о погоде, а о климате. Тем более что в случае с Казахстаном мы имеем уникальный пример одного из самых экстремальных температурных режимов на Земле. Мы, казахстанцы, умудряемся существовать в стране, где разброс низких и высоких температур составляет 100 градусов по шкале Цельсия! А это – температурный диапазон существования воды в природе – ото льда до полымя!
И в этом совсем немного лукавства. Самая низкая температура в минус 57,2º была зафиксирована в районе Атбасара, а самая высокая – плюс 57º зафиксирована в Википедии (для района Сарыагача), потому оставлю это на совести интернет-энциклопедии и сохраню в заглавии. (Чтоб ты, дорогой читатель, заглотил наживку, прочитал и познал истину.)
Я же не стану опираться на непроверенные данные неясного происхождения. А лучше обопрусь на научный «Атлас Казахской ССР», выпущенный на материалах Сектора географии в 1982 году «для служебного пользования». (Я бы с удовольствием опёрся ещё и на новые издания, но они продаются в книжных магазинах по ценам подарочных изданий для высоких кабинетов, а не общедоступных справочников для всех казахстанцев – благо, что в физической географии карты достаточно долго остаются актуальными.)
Итак, вот данные максимальных отрицательных температур, полученных с разных метеостанций республики (на что нужно обратить особое внимание – измерение температур в науке унифицировано и зачастую резко отличается от показаний бытовых термометров на ваших окнах):
Атбасар – минус 57º по Цельсию
Петропавловск – минус 53º
Целиноград – минус 52º
Кокчетав – минус 51º
Джезказган – минус 50º
Усть-Каменогорск, Караганда – минус 49º
Актюбинск, Алма-Ата – минус 48º
Если брать среднюю минимальную температуру самого холодного месяца – января, то своеобразным полюсом холода в республике может считаться Алтай в районе Маркаколя, где этот показатель составляет —26 ºС (для сравнения, в Алма-Ате —6 ºС, а в Целинограде —17 ºС).
А теперь – абсолютные максимумы наблюдений:
Чирик-Рабат (в Кызылкуме), Ак-Кудук (Устюрт) – плюс 47º
Кзыл-Орда, Бетпак-Дала, Бейнеу – плюс 46º
Урда, Гурьев – плюс 45º
Чимкент, Джамбул – плюс 44º
Джезказган, Актюбинск, Талды-Курган – плюс 43º
Уральск, Кустанай, Кокчетав, Атбасар, Целиноград, Павлодар, Семипалатинск, Алма-Ата – плюс 42º
Наиболее жаркие среднемесячные температуры, таким образом, в июле держатся над Устюртом (+28 ºС) и пустыней Кызылкум (+29 ºС).
Ну, а теперь попробуем определить, где в Казахстане жили (и живут!) самые экстремальные экстремалы? Пожалуй, что тут нет равных всё тому же Атбасару, жители которого способны выдерживать максимальные перепады температуры в 99 градусов (от – 57º зимой до +42º летом). Атбасарцам наш братский привет! Впрочем, не сильно отстают от них жители и многих других славных городов севера и востока республики: Целиноград (Акмола, Астана) и Петропавловск живут с перепадами в 94º, Кокчетав – 93º, Семипалатинск – 91º, Усть-Каменогорск – 90º, Караганда – 89º. И, как это ни странно, в эту компанию вписалась и южная Алма-Ата – перепад в 90—91 градус (учитывая новые данные).
Но все эти данные будут выглядеть гораздо весомее, ежели учитывать тот факт, что объективно они мало что стоят. Они отражают лишь показания термометра, находящегося в тени и тиши метеобудки, на высоте двух метров над землёй. Человек не сидит в метеобудке, а ходит по пеклу и движется навстречу ледяному ветру, потому к научным показателям можно смело прибавлять 20—40 градусов реальной поправки! Как вам годовой перепад в 150 градусов?
Специфика природы нашей погоды – в равноудалённости республики от морей и океанов, закрытости горами с юга, близости к сибирскому антициклону и при этом в достаточно южном положении на карте. Температурный фон у нас зачастую носит застойный характер, усугубляющий значения показателей.
Конечно, все эти рейтинги – игры разума. Потому что температурные оптимумы сменяются всякими «микроледниковыми периодами», и годы морозные не совпадают с годами знойными. Однако многолетняя тенденция такова, что казахстанцев, наряду с сибиряками и монголами, можно отнести к самым закалённым представителям человечества!
Зимние сказки
Красота земли… Классические труды по географии эту тему, как правило, игнорируют. Хотя редко кто из классиков удерживается от того, чтобы не восхититься чарующей прелестью увиденного в описаниях своих путешествий. Не вдаваясь в дискуссию о целесообразности красоты, мы, тем не менее, не станем проходить мимо восхищённой поэтизации природы. Ибо это естественно для каждого неравнодушного естествоиспытателя.
Картины, созданные природой – разве они вторичны по отношению к тем произведениям, которыми наполнены наши картинные галереи и выставочные залы? Не думаю. Ну, так про зиму.
Алтай: минус 40 по Цельсию. Каково это?
Расположенный в непосредственной близости к зоне сибирского антициклона Алтай в его казахстанской части испытывает на себе все прелести арктических зим.
А жители Казахстана могут тут, не выезжая за пределы страны, испытать все эти прелести на себе.
Так что, если кто-то хочет насладиться настоящей зимой, то ему просто необходимо побывать на Алтае! То, что оно того сто́ит, не обсуждается. Потому что главные составляющие любой эталонной зимы – снег и мороз – редко где можно сыскать в таком изобилии, как здесь.
И если по морозу у Алтая могут найтись достойные соперники в других частях Казахстана, то уж по снегу – извините. Приличествующая настоящей зиме температура (—40º – не редкость!) сопровождаются тут сопоставимыми снегопадами – такими, что в несколько дней заметают деревенские дома по самые крыши.
Так что, не покривлю душой, если скажу, что зима на Алтае соответствует своему самому сокровенному и изначальному смыслу, она здесь – не только название.
Ну, а что люди?
Люди отвечают условиям!
Алтайцы – народ зимний и какой-то особой опустошённости и обречённости, даже при —40º, на улицах и дорогах совсем не ощущается. Будто тут вовсе и не читают прогнозов погоды! Детей, правда, становится больше: если занятия в школах отменяют из-за холодов, то школяры тут же стараются воспользоваться представившейся паузой и высыпают на мороз с коньками, санками и сияющими глазами.
Для того чтобы проникнуться очарованием зимнего Алтая, лучше всего сесть на машину и прокатиться по традиционной «дороге классиков» – от Зыряновска (Алтая) в Риддер (не минуя Усть-Каменогорска). По пути вам будут каждый момент открываться картинки, вызывающие постоянное желание остановиться и запечатлеть всё это на камеру, пусть даже мобильника. Хотя можно и не снимать – всё и так останется в памяти.
И тусклый зрак солнца, едва пробивающий морозную мглу на рассвете. И взъерепененные печными дымами сёла, многие из которых насчитывают не одну сотню лет истории. И покрытые изморозью пихты, ослепительно сверкающие на солнце своим праздничным нарядом. И огромные сугробы, под которыми обнаруживаются присыпанные домишки сельчан. И уютные дорожки-траншеи, такие глубокие, что из них, кроме полоски голубого неба, и не видно ничего. И туман над Иртышом, в котором мирно плавают оторванные от земли деревья, дома и люди.
Кокшетау: похлопать Сфинкса
Кокчетавщина – место, где Аллах так неосторожно проиграл Алдару Косе затаённые в закромах своей мирозданческой торбы чудеса, – хороша в любое время года.
А тем более – зимой, когда усмирённая ледяными панцирями вода озёр и укутанные праздничными тулупами зубцы скал над запорошёнными снежной мишурой соснами превращают всё в чудесную декорацию для феерического действа.
Волшебство так и витает вокруг в такое время. Ну, когда ещё можно так вот, запросто, подойти к Сфинксу – Жумбактасу и погладить его гранитные бока? Или улечься на отполированную ветрами ледяную поверхность застывшего Чебачьего озера и, заглянув вглубь, увидать, как в тёмной бездне ворочается сонная рыба? Или выйти на засыпанную свежим снегом «Байкальскую дорогу» и заслушаться такой совершенной и звенящей тишиной, что, случись где-нибудь вдалеке посыпаться с ветвей снегу, тут же почувствуешь шелест каждой отдельной снежинки?
Зима в Кокшетау хороша во всех своих ипостасях. И ярким морозным днём, когда ясный и чистый воздух то и дело вспыхивает ослепительными ледяными кристалликами. И в ветреную пору, когда позёмка оживляет застывшие озёра стремительными и живыми струями снежной пыли. И в пору мирного снегопада, когда смачные хлопья с шумом падают на землю, и кажется: вот-вот – и всё небо ляжет на землю!
Полноценная зима, как известно, несёт в себе ещё и разные запланированные «зимние радости». Особо понятны и приятны они детям, которые до посинения могут обшарпывать салазками какую-нибудь любимую горку. Но и взрослые иные недалеко ушли от детворы – так же, до посинения, могут сидеть под полиэтиленом и, сжимая мормышку, всматриваться в вожделенную лунку.
Впрочем, Боровое (и иже с ним) самоценно настолько, что наслаждение тутошней природой вовсе не предполагает какой-то активности. Тут часами можно просто слушать шум ветра в сосновой хвое. Или медитировать, глядя на причудливые скалы. Или скрипеть промороженным снегом под ногами и тому радоваться.
Если вам повезёт, и вы сумеете насладиться всем этим благолепием в одиночестве, без посторонних, один на один (несмотря на то, что с каждым годом такое общение всё более проблематично, попытаться можно), то вы вряд ли забудете этот день до конца жизни!
Заилийский Алатау: «флаги» над пиками
После Алтая и Северного Казахстана может показаться, что ничего столь же достойного в плане зимней живописности в республике больше не осталось.
Но это – если забыть про Северный Тянь-Шань, южные зимы которого ничем не уступают признанным сибирским эталонам. А если вспомнить, что своими высотами эти горы упираются в настоящую Арктику, то нетрудно сообразить, что по разнообразию проявлений местная зима может поспорить с какой угодно!
Северный Тянь-Шань надвигается на свои подножия вертикальной четырёхкилометровой стеной. Он весь как на ладони и весь в шаговой доступности. Близость Заилийского Алатау к Алма-Ате делает посещение гор доступным практически в любое время года. Лично я не очень люблю только весну – это самый беспокойный сезон в горах. В марте здесь «идут лавины, одна за одной», а в апреле-мае – начинают свирепствовать клещи.
А вот зима здесь – чудо! Недаром так популярны среди местных альпинистов зимние восхождения на местные четырёхтысячники. Это и тренировка, и эмоциональная зарядка. Если у вас ещё невпроворот силы и энергии – не поленитесь, свяжитесь с профессиональными проводниками и обязательно потратьте себя хоть на одно восхождение зимой. Память о нём останется на всю жизнь!
Только не лезьте наверх нахрапом, «на дурачка» – горы дурачков не любят.
Обычно на такие штурмы выходишь затемно – световой день в зимних горах мимолётен и короток. Снег смачно хрустит под тяжёлыми ботинками, воздух, свежий и морозный, будоражит всё твоё пробуждающееся существо, а впереди перед глазами, разворачивается феерическое зрелище горного рассвета. Вначале нехотя тускнеют звезды, начинают оконтуриваться всё более ярким голубым ореолом силуэты скал и вершин, загораются ослепительные снежные «флаги» над острыми пиками. А это значит, что там, наверху, уже буйствует ветер, сдувающий шлейфы снега с верхушек гор.
Мир с каждым шагом становится всё ярче и ярче. И вот, наконец, пронзает долгие предрассветные сумерки острый гиперболоидный луч торопливого солнца. Он тут же принуждает окружающее искриться, сиять и буквально благоухать светом, преображая всё вокруг тебя. И всё внутри тебя!
Однако, чтобы получить хорошую зарядку на неделю, совершенно не нужно тешить самолюбие и тащиться на самый верх, проклиная себя (что согласился) и меня (что надоумил). Альпинизм, даже в простом варианте – это тяжёлый труд. Но ему есть масса других альтернатив и вариантов. Более простых и приятных. Например – небольшая прогулка по какой-нибудь заснеженной тропе после снегопада. Или даже в сам снегопад. Когда тишину вокруг нарушает лишь убаюкивающее шуршание валящихся хлопьев, а пелена мерно падающего снега вырисовывает окружающее тебя пространство таким таинственным и многомерным.
Но зима в Заилийском Алатау хороша в любом состоянии. И для того чтобы проникнуться ею, вовсе не обязательно месить сугробы из свежего снега, который всегда таит в себе опасность образования лавины. Благо, что многие из горных троп на солнцепёках южных склонов всю зиму вообще-то бесснежны и безопасны. И это один из самых лучших вариантов любования зимними горами. Солнышко ласково пригревает тебя своими южными лучами (так, что можно даже загорать!), а напротив, на другом склоне ущелья стоят, завораживая, запорошённые снегом еловые леса. Феерия!
Земля сквозняков: где дует сильнее?
Казахстан богат не только всякими хорошими людьми и разнообразными элементами таблицы Менделеева. Но и ещё много чем. Ветрами, например.