Грандиозная история. Часть вторая

В чём-то даже жаль этих наивных людей, явно не понимающих таких элементарных вещей. Жаль их в том смысле, что, в конце концов, они так или иначе заплатят страшную цену за своё невежество и глупость. Так случилось и с Владиславом Букки, который явно переоценил свои силы и бросил вызов здравому смыслу, за что он, собственно, и поплатился в достаточно скором времени. В некотором смысле ему повезло, поскольку он быстро скончался, а ведь могло всё произойти совсем не так гладко.

Сергею Александровичу, вдобавок, было интересно узнать, в какое место был смертельно ранен Владислав. В принципе Ветров, как и Сербинский, практически сразу увидел пулевое отверстие в пиджаке с засохшими кровавыми подтёками, однако, он всё же решил уточнить об этом моменте:

– Из-за чего он конкретно умер?

– Похоже, что Кац прострелил ему вторую почку, поэтому он и умер. – ответил Сергею Вернер, деловито посматривая на труп Влада Букки.

– Ловко ты попал в него, Дима. – похвалил Ветров Каца за меткость.

– Да брось, ерунда. Я чисто случайно попал ему в почку. Ну, как случайно, подсознательно-то я навёл всё-таки мушку туда.

– Слушайте, может, уже перестанем обсуждать покойника? – задал риторический вопрос Вернер, поскольку ему уже надоело глазеть на окровавленное тело своего некогда друга. – Чем мы ему можем помочь? (И действительно, чем?)

– Пожалуй, ты прав. – согласился с ним Сербинский и хлопнул крышкой холодильника, оставив труп в глухой темноте. – Мы точно не можем помочь ему ничем… Может, выпьем чего-нибудь? Кто согласен с моим предложением, м?

– О, неплохая идея, – проходя на выход ответил Юрию Григорьевичу Вернер, – идём тогда вниз, в комнату отдыха.

– А ты, Кац, пойдёшь? – спросил у Дмитрия Ветров.

– Нет, ребят, не смогу я присоединиться к вам, у меня слишком много дел впереди.

– Ну, я тогда, пожалуй, тоже пойду. – вздыхая сказал Сергей и неторопливо пошёл вслед за Сербинским и Вернером к дверям.

– Сергей! Я тебя прошу, не уходи. Я хочу с тобой поговорить кое о чём. Лады?

Подполковник искренне удивился предложению Каца остаться, но в то же время он был польщён, поскольку, видимо, Кац по-прежнему считал его своим другом и готов был вместе с ним обсуждать разного рода вопросы, то есть он всё-таки сильно доверял Ветрову. Тот, конечно же, не смог отказать Кацу в дружеской просьбе и с удовольствием согласился переговорить с ним с глазу на глаз.

– Хорошо, я останусь.

– Замечательно! – радостно сказал Дмитрий, чуть ли не ликуя (впрочем, это было типичным моментом для Каца). – Присаживайся тогда! – и выставил один из стоящих в комнате стульев прямо у своего рабочего стола, а сам уселся на своё место.

– А мне оставаться? – выходя из кабинета, спросил Вернер у своего нового шефа.

– Нет-нет, Коль, ты можешь идти спокойно. Я потом с тобой поговорю об одном очень важном деле… И я прошу не беспокоить меня в ближайшие сорок пять минут!

– Хорошо, понял. Ну, я пойду тогда… – Вернер закрыл дверь и удалился прочь.

– Так о чём ты хотел со мной поговорить? – сразу спросил Сергей Александрович у Каца.

– Не знаю даже, с чего начать… Давай я для начала налью нам по бокалу шампанского, которое пил когда-то я, не возражаешь?

– Да нет, я бы с удовольствием выпил шампанского, хотя и не Новый год сейчас.

– Что верно, то верно. До Нового года нам бы всем ещё дожить надо… – сказал в достаточно шутливой манере Дмитрий (хотя это звучало из его уст весьма двояко), доставая из стоящего рядом небольшого серванта бутылку игристого итальянского вина в шикарной упаковке.

Когда он вытащил бутылку из упаковки, то оказалось, что никто из неё даже и не пил ещё, она была с закрытой пробкой. «Ох, чёрт!» – спохватился в мыслях Кац и принялся судорожно искать специальный открыватель, чтобы вскрыть бутылку с шампанским.

– Получается, что бутылка стояла нетронутой? – опираясь подбородком на ладонь, слегка удивлённо спросил Сергей у него.

– Да я эту бутылку только недавно приобрёл, ещё не успел опробовать. Кстати, её привезли прямиком из Италии.

– Хм, неплохо. Совсем не плохо. Я почему-то думал, что ты обнаружил эту бутылку в том винном шкафу, около которого теперь пребывает Влад в морозилке. А ты, оказывается, купил её.

– О, нашёл! – радостно сказал Кац, вытаскивая откуда-то из ящика штопор для вскрытия бутылки. – Вот он, серебристый… – восхитился и усмехнулся Кац одновременно. – Ты смотри, какой он блестящий! Жаль, что я не знаю, где приобрёл его Александр Иванович… Ну, ладно.

– Так почему ты не стал брать вино из шкафа? Его же полно там, и такого, и сякого.

– А, да, извини, что недосказал тебе… Дело в том, что то, что пил наш дорогой шеф, пить совершенно невозможно. Как он вообще пил эту дрянь? Кислятина будь здоров! Такое пойло, извиняюсь за выражение, даже свиньям я бы не налил… – открывая бутылку, ответил Кац Ветрову.

– Ну, видимо, у вас разные вкусы.

– Да это всё понятно. Я же не говорю, что мы одинаковы, мы, конечно же, различаемся… У каждого свои какие-то тараканы в голове. На то мы и люди, что мы не можем быть похожими, не можем быть равными. Только перед законом, наверное, люди равны. А всё остальное – это глупейшие фантазии, которые отвергает сама человеческая природа, да и не только человеческая. – Кац стал разливать шампанское по бокалам. – Потому-то сейчас и господствует в мире капитализм. Социализм не прижился, как показала практика. Да и не мог прижиться, откровенно говоря. Ну, это моё мнение. Можешь соглашаться, а можешь нет.

– Ты, скорее всего, прав. О, спасибо, что налил мне первому.

– А я, что, разве мог налить сначала себе, а уже потом своему другу? Ну уж нет! Так настоящие друзья не поступают. Я буду делать по справедливости. Я тебя, Серёга, непросто так попросил поговорить с глазу на глаз. У меня к тебе есть важное дело.

– Слушаю тебя внимательно. – немного выпив игристого вина из бокала, произнёс подполковник.

– Так вот, меня очень беспокоит навязчивость Андрея Ивановича. Причём эта навязчивость имеет какое-то непонятное происхождение, для меня во всяком случае… – загадочно проговорил Кац, но Сергей его немного прервал, пытаясь уточнить, что же он имел в виду.

– Что ты имеешь в виду под «навязчивостью»? Я не совсем понимаю тебя.

– Он слишком сильно интересуется всеми нашими делами, особенно теми, которые касаются набора людей в мафию. Мы без его ведома ничего сделать не можем. Он постоянно требует, чтобы мы отчитывались! – отчаянно произнёс Кац, руки его заметно затряслись, и в итоге он чуть не пролил шампанское на себя.

«Ага, значит, Шляпник привёл Каца на должность главы мафии не только ради активов, как он мне сам сказал, но и ради полного контроля над мафией… – подумал в мыслях Сергей Александрович, услышав это откровение от Дмитрия. – Хитрая сволочь! Кац, получается, теперь обречён на тотальную зависимость от Андрея Ивановича… Господи, пока я внедрялся в банду, Шляпник с помощью меня фактически прибрал к себе мафию, а это означает, что он в этом противостоянии пока побеждает и явно вырывается вперёд. Если я сейчас ничего не предприму конкретного, Андрей Иванович будет контролировать всю территорию города! Надо же что-то делать. Для начала необходимо успокоить Каца, а то бедняга так инсульт получит, и вот тогда…»

Кац прервал его мысль, задав свой вопрос:

– Скажи, что мне делать?! – ещё сильнее занервничав, проговорил он.

Сергей Александрович стал срочно соображать, что конкретно он должен посоветовать Кацу. Наконец, прокрутив все варианты в голове, он всё же нашёл ответ на этот вопрос. Прижав указательный палец левой руки к скуле и серьёзно задумавшись, он принялся отвечать Дмитрию.

– А зачем ты ему, собственно говоря, отчитываешься? Тебя же никто насильно не заставляет идти у Андрея Ивановича на поводу.

– Хм, а ведь ты прав. Действительно, зачем я иду у него на поводу? Я, что, мальчик на побегушках?! – похоже, что Кац начал приходить в сознание после отрезвляющей фразы Ветрова. – Чёрт побери, как же ты, Серёга, прав! Тысячу раз! А я как дурак всё пытаюсь уместить у себя в голове какую-то очень сложную и шаткую конструкцию, а всё оказывается гораздо прозаичнее. – Кац договорил свой, можно сказать, монолог и воодушевлённо сделал второй глоток из бокала с игристым вином.

Он так вдруг приободрился, что одним махом допил свой бокал и решил себе налить ещё. Да, Дмитрий Владимирович, похоже, опьянел, но не от шампанского, а от того, что он наконец почувствовал себя достойным человеком и перестал себя недооценивать. Ветров своей исцеляющей и в то же время ободряющей фразой настолько изменил дальнейший ход истории бандитизма в городе, что он даже об этом ещё не догадывался. Он совершенно не думал, что просто слова способны дать такой гигантский эффект. Ветров, конечно, только с течением времени поймёт масштаб своего влияния на Каца. Когда он наконец это осознает, то непременно начнёт пользоваться этим сполна и продолжит влиять на Каца, дабы подорвать и разрушить монополию Шляпника на власть во всём Петербурге.

Андрей Иванович очень серьёзно просчитался с идеей оказывать господствующее влияние на мафию через послушного и безропотного Каца. Но Дмитрий оказался совершенно не таким, каким его себе представлял Шляпник. Поэтому если он послушно выполнял приказы от Александра Ивановича и иногда от Владислава Букки, то это вовсе не означает, что он будет также исполнять эти приказы, если их будет отдавать Андрей Иванович. Поначалу так и казалось, что Кац на сто процентов будет подчиняться Шляпнику в благодарность за смещение Братьев с главенствующей роли. Но поскольку настроение у Дмитрия было способно резко перестраиваться, то быстро изменившееся настроение оказалось способно изменить его отношение к происходящим событиям. Именно в этом моменте и просчитался Андрей Иванович, он совершенно не учёл этого.

– Тебе налить ещё? – спросил воодушевлённый Кац у подполковника, наливая себе шампанское.

– Ладно, давай! – махнул рукой Ветров, хотя он совершенно не был расположен к такому обильному распитию спиртного, когда он только пришёл сюда, в кабинет к Кацу.

Дмитрий разлил вино по бокалам, после чего, как матёрый оратор, сказал ещё одну свою блестящую речь:

– Я твёрдо решил: не буду я больше обращать внимания на то, кто там и что говорит! У меня разве своей головы на плечах нет? Ну ты вот скажи мне на милость? – задал риторический вопрос Дмитрий Владимирович своему визави.

– Ну разумеется! Мы же всё-таки взрослые люди, должны сами решать, что нам делать. – твёрдо произнёс Ветров, как бы умело подогревая Каца на какие-то радикальные шаги в отношении Андрея Ивановича. – Нам уже самим по полтиннику почти, большая часть жизни, можно сказать, прожита. Зачем мы кого-то должны слушать?.. Тебе вот, кстати, сколько?

– Ну, в середине декабря мне исполнится 44 года.

– Вот видишь! И ты, что, хочешь сказать, что ты не можешь обойтись без советов какого-то там Шляпника? Да кто он вообще такой?! – достаточно гневно вопросил Сергей Александрович, продолжая провоцировать Каца и раскачивать лодку. Лодку стабильного бандитизма.

Помимо разжигания примитивной ненависти к Шляпнику, Сергей Александрович выполнял ещё одну немаловажную функцию. Он стимулировал Дмитрия не бояться ни под каким соусом Андрея Ивановича. Логично, что, исходя из этого мотива, Ветров пытался сделать его в глазах Каца посмешищем и ничтожеством. Психология это очень тонкая вещь, не каждый знает, на какие точки нужно давить, чтобы добиться того или иного, но, главное, желаемого, результата. А Сергей Александрович, как можно было догадаться, неплохо разбирался в людях и в их психологии, в частности. Наверное, из-за большого опыта в его профессиональной деятельности, по-другому это было не объяснить. Именно поэтому он был уверен в том, что добьётся желанного результата и что сможет хоть как-то заставить Каца действовать самостоятельно и решительно. Нужно было сделать всё максимально так, чтобы Кац вёл собственную игру за спиной у Шляпника, это было на руку Ветрову. Да и не только Ветрову, но и всем адекватным гражданам. Сколько же они должны будут ещё терпеть бандитский беспредел в городе?

– А ничего, что ты так смело говоришь об Андрее Ивановиче? – усмехнувшись поинтересовался Кац. – Вдруг он об этом как-то узнает?

– Да не беспокойся. Нас ведь никто не подслушивает здесь, а даже бы и подслушивали, что дальше-то? Ничего же не изменится. Ну вот ровным счётом ничего! – произнёс Сергей, выпивая вино.

– Ты в очередной раз сказал абсолютно точно! – восхитился Кац, после залпом допил второй свой бокал с шампанским и продолжил: – Я заметил, что мы все чего-то всё время боимся сказать. Всё время пытаемся приспосабливаться и прогибаться «под изменчивый мир», пытаемся говорить людям то, что им нравится, а не то, что мы думаем! Всё время подгадываем, как бы всем было хорошо и чтобы никто, не дай бог, не обиделся. Да пошли они все со своими бурными и глупыми бреднями!

– Верно подмечено! – податливым голосом, согласившись с Кацем, сказал Ветров, после выпитого второго бокала его немного развезло. – Мы должны перестать бояться говорить то, что мы думаем. И тебе я тоже советую действовать более смело и решительно по отношению к Шляпнику!

– Да я уже понял. Ты, действительно, прав. Чёрт, почему я до этого раньше не дошёл?! – экспрессивно подметил Кац. – Не, ну ты, конечно, молодец. Голова у тебя работает что надо! Не то, что у меня… – Дмитрий Владимирович схватился за бутылку и вновь, в третий раз уже, разлил вино по бокалам.

Складывалось впечатление, что он потерял чувство меры и плохо осознавал, что пора бы остановиться в распитии алкоголя, но увлекательная беседа, видимо, не давала поводов останавливаться. Сергей Александрович думал ему что-то сказать, но в итоге решил не делать этого, потому что ему было выгоднее манипулировать пьяным Кацем, нежели трезвым. Ветров взял свой бокал и выпил половину налитого шампанского, чем спровоцировал Дмитрия выпить две трети от своей третьей порции вина. Сразу же после этого подполковник сказал ему:

– Ну ты слишком самокритичен по отношению к себе… Я бы не сказал, что голова у тебя варит хуже.

– Думаешь? – икая спросил Дмитрий своим сильно нетрезвым голосом. – Ну как скажешь.

– Да ты прирождённый оратор! Я бы говорить так, как ты, не смог. У тебя явный талант… Ик! – Ветров тоже начал громко икать. – Господи, что это со мной.

– Не переживай, обычная икота… Это всё от жары, у меня вон видишь, какое икание! – Кац уже не отдавал себе отчёта в том, что всё-таки икота была вызвана их нетрезвостью, а не жарой. – Кстати, ты мне так и не сказал, что именно я должен делать?

– Просто всячески игнорируй Андрея Ивановича с его советами, а лучше ничего не говори ему о своих планах. И тебе будет спокойнее, и Андрей Иванович не будет приставать со своими «умными» в кавычках мыслями. – допивая уже третий (!) бокал с шампанским, посоветовал Кацу Ветров.

– Точняк! Я ему на самом деле не обязан отчитываться. Пошёл он к чёрту! Я не люблю, когда мне кто-то треплет нервы. Вон, один уже договорился до того, что лежит теперь неподвижно в морозильном ящике из-под шампанского здесь. Так что зря он так делает! – угрожающе и возмущённо произнёс Дмитрий и потянулся опять за бутылкой, дабы налить четвёртую порцию вина.

– Может, хватит уже пить? – настойчиво спросил Ветров, увидев, что Кац в очередной раз тянется за бутылкой.

– А мы никуда не торопимся, у нас ещё полно времени… – начал вредничать Кац, пребывая уже в пьяном состоянии.

– Ладно, так и быть, наливай… – неохотно согласился с ним Ветров, но деваться было уже некуда, приходилось пить вопреки своей воле.

Кац налил и ему, и себе по четвёртому бокалу алкоголя. Они поговорили, выпили, потом опять поговорили, потом опять выпили. Потом они посидели ещё немного, и ещё, и ещё, пока они уже не выпили всю бутылку до дна. К тому моменту прошло минут сорок, как они сидели, болтали и пили шампанское. К тому моменту в кабинете Каца уже не звучала флегматичная джазовая музыка, и играл вместо неё весёлый канкан из французской оперетты «Орфей в аду». Вернер и Сербинский, увидевшие, что время-то, обозначенное Кацем, уже стало истекать, поднялись наверх. Когда Вернер, к своему удивлению, обнаружил, что громко и ритмично раздаётся яркое звучание канкана вместо джаза, то забеспокоился и принялся стучать в дверь кабинета.

– Кац, открывай, это я, Вернер!

Прошло где-то полминуты, но по-прежнему никто не открывал дверь. Тогда Сербинский поинтересовался у Николая:

– Ну что, не открывают?

– Нет, не открывают, хотя это очень странно! – изумлённо воскликнул Вернер, дёргая за ручку двери, но она оказалась закрыта на ключ. – Чёрт, ещё и закрыто!

– Что же мы будем делать?

– Сейчас ещё раз постучу тогда уж. – и Вернер вновь постучал, и снова никто не открыл дверь. – Может быть, там никого уже и нет?

– Хочешь сказать, что Кац с Ветровым испарились куда-то? Бред же! Попробуй что-нибудь услышать.

– Точно! – стал вслушиваться внимательно Вернер, после чего через некоторое время он впал в ступор и обомлел, преобразившись сильно в лице.

Юрий Григорьевич обратил на это внимание и тут же спросил у него:

– Что слышно?

– Они… они поют!

– Как это «поют»?! – не понял юмора Сербинский, пытаясь логически и рационально уместить у себя в голове мысль о том, что у Каца и у Ветрова внезапно открылись способности к пению, и что они ни с того ни с сего принялись петь «хором». – Эм, а что именно поют? Если поконкретнее?

– Ты должен это слышать собственными ушами, мне не передать тебе этого словами.

Вернер отошёл и позволил Сербинскому подойти вплотную к дверям, чтобы тот мог наклониться к замочной скважине и услышать это странное пение, которое явно было нетипично ни для Каца, ни для Ветрова. Когда Юрий Григорьевич услышал, как они поют и что поют, то расхохотался во весь голос гомерическим хохотом, поскольку они пьяным голосом напевали ритм звучавшего по радио канкана: «Па-па-ра-па-ра-па-рам-пам-па-ра-па-па-пам».

– У-ха-ха-ха, вот это они поют, класс! – вытирая слёзы с глаз, продолжил смеяться Сербинский. – О-хо-хо-хо! Нет, я не могу сдерживать этот смех, я сейчас надорву живот от смеха! А-ха-ха. – хватаясь за живот, вскрикнул Сербинский хриплым, сорванным от смеха голосом.

Тем временем натрескавшиеся «в зюзю» Кац и Ветров, услышав громкий хохот Сербинского, стали пытаться встать. Встать-то ладно, они пытались удержать хоть какое-то равновесие, однако они оба грохнулись на пол.

– Чёрт, давай будем держаться друг за друга, чтобы встать и найти равновесие. – предложил Кацу Сергей.

– Ага, давай. Хватайся за меня. – ответил Кац, у которого сильно заплетался язык.

Лишь со второй попытки они смогли зацепиться друг за друга и создать баланс, стоя на ногах. Неторопливо они всё ж таки «доползли» до дверей, и Кац, с пятой попытки попав ключом в замочную скважину, всё же смог найти силы сориентироваться и повернул ключ в замке. Сербинский потянул дверь на себя, и из комнаты, можно сказать, вывалились Дмитрий и Сергей в коридор, продолжая напевать мотивы всё ещё звучащей по радио оперетты.

III

30 июня 2025 года, 09:02, Квартира Ветрова

На следующее утро Сергей Александрович, находясь в похмельном состоянии после вчерашнего безудержного распития алкоголя, спал как убитый. Он как уснул почти 13 часов назад, так и не просыпался до сих пор. Однако, как водится в таких случаях, кто-то да обязательно потревожит и вероломно разбудит спящего. Калугин, который прибыл сейчас на лестничную площадку, находящуюся на пути к квартире Ветрова, и который направился, чтобы позвонить в дверь, прекрасно подходил на эту роль. Николай позвонил в дверь, но спустя минуту никто не подошёл к дверям, и тогда он вновь нажал на звонок. И опять тишина. «Да что же это такое!» – пробурчал себе под нос Калугин. Немного подождав, он позвонил ещё раз. И вновь никто не открыл ему. В конце концов, его терпению пришёл конец (уж простите за тавтологию), и он принялся «барабанить» в дверь что есть силы, при этом крича: «Серёга, открывай!»

От его криков и стуков подполковник всё-таки, наконец, проснулся, и сел на кровати. Почёсывая взъерошенные волосы, Сергей принялся вспоминать, где он находится. «Чёрт подери, ну и «надрался» я вчера в хлам!» – озвучил он свои мысли вслух, когда вспомнил, как оказался в таком неприглядном состоянии. «Ну кто там стучит всё, господи!» – Ветров стремительно вскочил с кровати, и у него резко закружилась голова, поскольку с бодуна его организм ещё не пришёл в себя, по-прежнему наблюдалась сильная интоксикация. Взявшись за голову, он в полубезумном состоянии всё-таки добрался до двери и открыл её незваному гостю.

– О, здорово, Коль! Чего хотел? – невозмутимо спросил Ветров, протирая заспанные и слипшиеся глаза.

– Здорово! Как чего? Ты, что, разве не помнишь о наших планах? – удивился Калугин. – Ну ты даёшь!

– Извини, я просто с похмелья ничего ещё не соображаю. У меня дико раскалывается голова.

– С кем это ты так натрескался? – поинтересовался Калугин.

– Да, в общем, неважно. Какая разница? – задал риторический вопрос подполковник, не желая подставлять Каца и себя тоже.

– Ладно… Можно я зайду тогда? А то как-то здесь мне некомфортно разговаривать.

– Конечно, проходи. Я совсем не возражаю. – пропуская Николая в квартиру, ответил Ветров, после закрыл входную дверь.

Они быстро прошли по коридору на кухню, где Калугин уселся в уютное кресло, закинув одну ногу на другую, а Ветров тем временем нацепил на себя висевший на спинке второго кресла халат и затем принялся искать таблетки от головной боли.

– Так что ты хотел? – вновь повторил свой вопрос Ветров, открывая буфет, где у него хранились лекарства.

– Андрей Иванович попросил меня заехать за тобой и отправиться на ещё одни переговоры с вологодцами.

– А почему я ничего не знаю об этом, м? – недовольно спросил Сергей Александрович. – Почему я узнаю это от тебя только сегодня?

– Я думал, что ты в курсе, честно говоря… Но в любом случае мы должны ехать прямо сейчас.

– Как я поеду в таком непристойном виде? – справедливо заметил Сергей. – Я же ни хрена не соображаю. Мне нужно выпить кофе и принять душ, я не могу ехать прямо сейчас!

– Нужно ехать прямо сию минуту! Я не смогу ждать, пока ты напьёшься кофе, поешь бутерброды и примешь ванну. Поехали!

– Хорошо, я готов поехать, но при условии, что по дороге мы заедем в кофейню, и я куплю себе стакан кофе. Идёт? – предложил компромиссный вариант Ветров, запивая водой таблетку аспирина.

– Да, тогда я согласен.

– Ну и отлично! Секунду подожди, пока я оденусь. – сказал подполковник и отправился в спальную комнату, чтобы переодеться в нормальную одежду.

– Давай-давай, а я пока покурю на общественном балконе. – направляясь на выход, проговорил невзначай Калугин.

Через тринадцать минут, в 09:19, они вышли на улицу и через небольшое поле направились к припаркованной машине Николая у обочины Ириновского проспекта. К десяти часам, как и хотел Калугин, они прибыли на парковку возле ТРЦ «Балкания Nova», что располагался на нейтральной территории в Купчино. Калугин вышел из машины и открыл багажник, где лежали автоматы, пистолеты и патроны к ним. Взяв свой автомат, он принялся немедленно его заряжать.

– Сколько их там будет? – спросил у него Ветров доставая свой пистолет-пулемёт «Five-Seven».

– Столько же, сколько и в прошлый раз. Семь-восемь человек примерно.

– Ясно… Значит, надо брать с собой больше патронов.

– Думаешь, мирного решения не будет? – подняв брови от удивления, спросил Николай.

– Мне кажется, они нас дурят. Ничего они выполнять не собираются.

– Ты уверен?

– На сто процентов. У меня есть подозрения, что эти «товарищи» являются засланными казачками.

– Ладно, пошли. – закрывая багажник и поставив машину на сигнализацию, сказал Калугин. – Надеюсь, что всё обойдётся. Иначе нам придётся их всех перестрелять. И есть большая вероятность, что к ним тогда на подмогу приедут вологодцы.

– А почему они непременно должны приехать? – поинтересовался подполковник, направляясь с Калугиным в сторону торгово-развлекательного комплекса.

– Я и не говорю, что они точно приедут. Просто в силу того, что их территория находится буквально в 350 метрах отсюда, то они примчат довольно-таки быстро, что им в принципе мешает?

– Значит, постараемся как можно скорее свалить из ТРЦ. – констатировал подполковник.

– А если не успеем?

– Успеем! Куда ж мы денемся? – риторически спросил Ветров, входя в здание комплекса.

На первом этаже они повернули направо и пошли к лифтам. Поднявшись на второй этаж, они прошли дальше налево, завернув за угол, туда, где находился ресторан китайской кухни. Именно там их ожидали делегаты, якобы «бежавшие» из вологодской банды. Ветров и Калугин увидели их, сидящих в третьем ряду за громадным столом, и осторожно зашли в ресторан, нарочито и демонстративно держа автоматы в руках, показывая делегатам серьёзность своих намерений в случае чего. Официант, который в тот момент обслуживал «гражданских» клиентов, поздоровался с ними. Увидев в руках у Калугина и Ветрова оружие, то спокойно (будто бы в ресторан каждый божий день шастали бандюганы с обрезами) к ним обратился: