Хорошо в краю родном: пахнет сеном и говном

Славик в отцовской застиранной тельняшке и с чекушкой водки пришел к перекрестку, сиганул в лужу и начал громко кричать: «За ВДВ!», отхлебывая после каждого крика по глотку огненной жидкости и кувыркаясь в грязи. Ни в каких ВДВ, разумеется, Славик не служил, и вообще нигде не служил – мать заблаговременно откупила сыночку-корзиночку от военной службы. Выпив всю чекушку, Славик со всей силы стукнул себя бутылкой по голове. Бутылка не разбилась, но оставила на голове большую шишку, Славик завыл от боли.

Услышав, что у перекрестка творится непотребство, на улицу вышел живший в соседнем дворе отставной военный Михалыч. Он сурово и осуждающе посмотрел на Славика. Михалыч много раз пытался воспитывать «непутевого», стыдить за то, что тот сидит на шее у пожилой матери, даже пытался найти ему работу, но все было без толку.

– Отставить! – скомандовал он Славику суровым голосом, – Прекратить безобразие! Вылезай и не позорься!

– Здравия желаю, товарищ лейтенант… или капитан… или генерал… или кто вы там! – ответил Славик пьяным голосом и засмеялся.

Михалыч нахмурился еще сильнее. За то время, которое продолжалось шоу Славика, к перекрестку стянулось больше десятка зевак. Некоторые из них начали задирать Славика, тот огрызался, возникла перебранка. Из располагавшегося рядом полицейского участка вышел местный участковый Николаич, и понял, что ситуация требует его вмешательства. В первый момент он застыл в растерянности – надо бы Славика увести в обезьянник в назидательных целях, но перспектива убирать камеру после мокрого и грязного Славика ему совсем не нравилась.

Собравшись с духом, он потребовал, чтобы Славик убирался по добру по здорову, а когда тот отказался, выволок его из лужи, пару раз пригрозив дубинкой. Михалыч ему помогал.

Участок представлял собой комнату квадратов 30, которая находилась в здании, где также располагался фельдшерско-акушерский пункт. В комнате можно было увидеть рабочий стол участкового, стол и стулья для посетителей, а также камеру – клетку площадью в несколько метров, с кушеткой и помойным ведром внутри.

Николаич и Михалыч втащили в участок сопротивляющегося Славика, запихнули в камеру и закрыли.

– Выпустите! – начал вопить Славик, пытаясь руками расшатать прутья.

Но Николаич как будто не замечал этого.

– Михалыч, присаживайся, – сказал он, и указал Михалычу на стул рядом со своим рабочим столом, – Твой праздник сегодня, надо отметить.

Михалыч сел. Николаич выше в коридор, а через несколько минут вернулся с тарелками, двумя стопками, ножом, чекушкой, кольцом копченой колбасы и солеными огурцами. Он все это поставил на стол, быстро нарезал на тарелках колбасу и огурцы, и наполнил чекушки.

– Ну что, Михалыч, за ВДВ?! – сказал он и протянул руку со стопкой к Михалычу.

Тот взял вторую стопку.

– За ВДВ! – чокнулся с Николаичем, они синхронно выпили залпом и закусили колбасой.

– И мне! И мне налейте! – закричал Славик, отчаянно дергая прутья руками, – За ВДВ налейте!

– Заткнись, Славик, – ответил Николаич, но Славик не унимался. Выпивающие пытались делать вид, что не замечают его, но это было сложно – чем активнее они игнорировали Славика, тем громче он вопил.

Наконец Николаич встал, взял ключи от камеры и двинулся в сторону Славика. Тот обрадовался, думая, что ему наконец-то нальют, но Николаич схватил его за шиворот, вышвырнул на улицу и закрыл участок изнутри.

– Пустите обратно! – начал кричать Славик, царапая ногтями обшарпанную деревянную дверь, – Хочу в тюрьму! Налейте!

Но ему никто не открыл, и в итоге, устав кричать, Славик с грустным видом поковылял домой.

Наташка и Маринка докурили и зашли в дом. Славик довольно потер ручки и вышел из-за сарая, но перед ним возникло внезапное препятствие – двухметровый глухой забор вокруг участка Наташки. Славик не растерялся – он вспомнил, что у соседей нет забора со стороны огорода, а рядом с туалетом располагается не закрывающийся сарай с инструментами.

Славик тихонько прокрался по скрипучему снегу к сараю и приоткрыл дверь. Она предательски скрипнула. Казалось, что этот скрип должна услышать вся деревня, но, к счастью, никто не услышал. Славик зашел в сарай и обнаружил там старую деревянную лестницу. Он потряс ее, проверяя на прочность. Некоторые перекладины зашатались, но Славик решил, что в целом лестница должна его выдержать.

Так же бесшумно он вернулся к Наташкиному забору, приставил к нему лестницу, забрался наверх, перекинул лестницу на другую сторону и быстро спустился. Нижняя перекладина лестницы отвалилась, когда Славик на нее наступил, но, к счастью, герой не пострадал. А, главное, не издал ни звука.

Теперь главное было, чтобы Наташка и ее гости не заметили его до окончания «операции». Славик приставил лестницу к стене таким образом, чтобы с ее верхней перекладины можно было залезть на террасу, и поднялся вверх.

И вот момент торжества! Славик стоит на террасе, а перед ним… блюдо с бутербродами с икрой, ведро с Оливье, поднос с колбасными и сырными нарезками, миска с салатом из крабовых палочек, и… Славик не мог не узнать этот потрясающий лиловый оттенок! И вид сбоку просто потрясал воображение… этот градиент светло-желтого, серебристого, оранжевого и лилового… Красота неописуемая! Славик схватил пластиковый судок с селедкой под шубой, поднес к лицу и вдохнул аромат.

– Ах… Красота! – с восторгом прошептал он.

Рядом лежали упаковки с пластиковыми ложками, вилками и ножами. Славик поставил судок на стол, схватил пакет с ложками и жадно разорвал его. Ложки рассыпались по свежевыпавшему снегу, но одну Славик успел поймать. Он довольно улыбнулся и снова поднял судок.

Куда бы пристроиться? Стол на террасе стоял, а вот стульев не было. Торчала только кирпичная труба дымохода. Славик присел на край трубы, снял крышку с судочка и начал жадно есть салат.

Он так увлекся, что не заметил, как слегка покачнулся. А потом еще раз. Славик расставил руки в стороны, пытаясь вернуть себе устойчивое положение, но не смог удержаться, и в следующую секунду он уже летел в темную бездну.

Мирный отдых Никиты и Даши прервал страшный грохот, а потом из камина повалило облако сажи. Через пару секунд, когда сажа рассеялась, дети увидели в камине нечто большое и шевелящееся.

Существо с трудом сделало шаг в комнату и попыталось выпрямиться. Теперь в нем можно было опознать человека. Его лицо и одежда были в саже, поэтому Никита и Даша не поняли, кто это, пока человек не начал громко материться. Голос местной поэтической звезды сложно было спутать с чьим-то еще.

Пока дети пытались оправиться от шока, Джек, дремавший на своем собачьем лежаке, увидел незваного гостя и вспомнил, что он – охранник дома, а потому быстро вскочил, с грозным рыком пронесся по комнате и вцепился зубами Славику в ягодицу.

– Паршивая псина! – завопил Славик, пытаясь оттолкнуть Джека, но тот только сильнее впивался зубами в мягкое место.

– Вот и Дед Мороз пожаловал, – сказал, наконец, Никита, все еще изумленно глядя на гостя – Через камин, как в сказке…

– Славка, какого хрена? – произнесла Даша.

– Для тебя – Вячеслав Анатольевич! – процедил сквозь зубы Славик.

– Чёёёё? – ответила Даша и презрительно поморщила нос.

В этот момент на шум вбежали Наташа и Марина, а также только что пришедший, раскрасневшийся с мороза Сережа-Дистрофик с двумя большими тортами в руках. «Куда ему торты есть? – подумал Славик, – И так ни в одну дверь не пролазит».

– Что здесь происходит??? – изумленно воскликнула Наташа, и добавила еще несколько крепких слов, глядя на грязного и стонущего от боли Славика, а также на разлетевшиеся по всей комнате куски селедки под шубой.

Впрочем, ответ и так был очевиден.

Следующее, что помнит Славик – в руках у Дистрофика уже не торты, а шиворот Славика, и они оба стремительно летят к выходу. А потом – резкий толчок и вкус холодного снега. И голос Наташки с нецензурной бранью.

Славик сел на снегу и… заплакал. Все знали, что он любит драму, но сейчас Славик был искренен. Ему стало невыносимо жаль себя – никому не нужный, ворующий салат у соседей, выброшенный в снег как мешок с мусором.

– Ну, начинается… – сказала Маринка, закатив глаза и скрестив руки на груди. Но потом все затихли. Они как будто почувствовали, что Славик не играет. Всем стало неловко и по-своему жаль дурака, лентяя и алкоголика, но где-то глубоко в душе неплохого человека.

Наташка зашла в дом, а через время вышла с небольшим пакетом. Славик за это время успел подняться на ноги, и начал балансировать руками, чтобы удержать равновесие.

– Слушай, Славка, – сказала Наташа, протягивая пакет, – Я добрая в честь праздника. Тут чекушка и половина копченой курицы для тебя. А для твоей матери маффин и шоколадный Дед Мороз. Для матери, не для тебя, понял? – на последней фразе Наташа повысила голос и в нем появились нотки строгости.

Славик согласно кивнул.

– И не забудь вернуть лестницу к соседям в сарай.

Славик снова кивнул.

– Мы вечером будем запускать фейерверки. Можешь прийти посмотреть, если захочешь. Только вымытый и в чистой одежде, иначе не пущу во двор.

Славик расплылся в счастливой улыбке. Конечно, он придет! И фейерверк покажут, и накормят, да и рюмочку нальют. Как не прийти? Вот выпьет с матерью бокал шампанского, она потом спать пойдет, а он – бегом к Наташке!

Славик летел домой счастливый, а Никита и Даша тем временем рассказывали в поселковом чате о том, как в их камин залетел настоящий Санта. И выкладывали фотки. Лидерами по лайкам стали фотографии «Славик и Джек» и «Славик с чекушкой». А еще Славик победил в голосовалке «Мистер Новый Год».

Украшал ёлочку как мог

Посреди комнаты стояла Она. Опять. Каждый год двуногие повторяют одно и то же – ставят посреди дома ненастоящую елку и вешают на нее какой-то мусор и мигающие лампочки. И считают, что это красиво и празднично. Вилли мог бы понять кожаных, если бы на елку вешали гирлянды из сарделек и колбасные шарики, но там висят непонятные пластиковые и стеклянные штуки, а еще провода с лампочками. Их не едят ни коты, ни двуногие. В общем, абсолютно бесполезные вещи.

Вилли обошел елку вокруг, внимательно осматривая. Внизу висели стеклянные фигурки и ярко блестели. Кот слегка задел елку и шары начали мерно покачиваться, создавая интригующее мерцание. Вилли вспомнил, как в прошлом году Наташа вешала эти фигурки и говорила Никите и Даше, что они – "Семейная реликвия, которая осталась с советских времен. И вообще, современные пластиковые игрушки – барахло, а вот советские – хорошие, стеклянные". Интересно, что это за советские времена? Колбаски тогда тоже лучше были, или только бессмысленные стеклянные шары?

"Надо проверить, действительно ли эти советские игрушки такие хорошие. Вдруг нет? Надо открыть Наташе глаза на правду," – подумал Вилли и слегка дотронулся лапой до одной из игрушек, она закачалась. Кот толкнул ее сильнее, она стала качаться еще активнее. Тогда Вилли резким движением ударил ее лапой сверху вниз. Игрушка сорвалась с елки, с оглушительным звоном упала на пол и разлетелась на кусочки. "Ну вот, ошибалась Наташка. Фигня эта ее игрушка, не выдержала проверки" – подумал Вилли с чувством торжества и честно выполненного долга.

"Интересно, а по ненастоящему дереву можно лазить как по настоящему?" – подумал он, глядя на пушистые зеленые лапы, увитые гирляндами с мигающими лампочками. Он с силой оттолкнулся от пола, взлетел вверх и опустился на одну из еловых веток, крепко впиваясь в нее когтями. Елка слегка зашаталась, но устояла. Вилли нырнул в "еловые заросли" и сделал "круг почета" вокруг ствола. При этом его пушистый хвост торчал наружу. "Я – самая красивая новогодняя игрушка!" – с гордостью подумал он и поднялся на один ярус выше. Там он тоже покружился, представляя, как шикарно выглядит со стороны. Но не заметил, как его заднюю лапку коварно обвил провод с лампочками. Он дернул конечностью, пытаясь высвободиться, но не получилось. Дернул еще сильнее, но и это не помогло. Вилли попытался освободить ее передними лапками, но в итоге провод, как змея, обвил все тело своей несчастной жертвы.

Кот испугался и запаниковал, в итоге начал метаться. Елка зашаталась от такой встряски, потом на пару секунд замерла, снова зашаталась, и медленно, как во сне, начала падать на бок. Наконец тело несчастного Вилли жестко соприкоснулось с полом, а сверху на него обрушилась елка всей своей массой. Кота оглушил звон бьющихся игрушек. Когда все затихло, он попытался выбраться из-под елки, но гирлянда крепко держала его в своих объятьях. Оставалось только ждать прихода двуногих. Они обязательно спасут его, не бросят бедного котика бесславно умирать погребенным под ненастоящей елкой в объятьях ненастоящей змеи.

– Хо-хо-хо! – раздалось внезапно со стороны коридора. Вилли подумал, что умирает и у него начинаются галлюцинации, но это был не Санта, а Джек.

– Говорила тебе Наташа не лезть к елке, но что взять с кота… – сказал он строгим басом, – Чего натворил! Отлупит тебя Наташа за это безобразие, и поделом!

– Помоги… – пропищал слабым голосом Вилли.

– Не могу, – ответил Джек, – у меня лапки.

И показал коту свои собачьи лапы, явно не предназначенные для распутывания елочной гирлянды.

Еще какое-то время Джек насмехался над неудачливым котом, а потом удалился из комнаты.

Измученный ожиданием Вилли уснул. Разбудил его пронзительный крик:

– Маааам! Смотри, что здесь! Маааам!

Вилли открыл глаза и увидел в дверях изумленную Дашу, раскрасневшуюся с мороза. Через несколько секунд заглянула Наташа и ее довольное после зимней прогулки лицо быстро изменилось. Вместо улыбки появилась гримаса ярости. Затем последовала брань, которую, по мнению Вилли, нельзя произносить в присутствии благопристойных котиков.

Потом Наташа, Никита и Даша поднимали елку и распутывали гирлянду. После этого Вилли наконец-то оказался на свободе, но вместо моральной компенсации в виде вкусняшек получил шлепок тапком и много нелестных слов в свой адрес.

Несколько часов кот провел в коридоре, прячась в темных углах от Наташиного гнева. А когда увидел, что ее эмоции начали стихать, вышел в гостиную, картинно хромая и изображая вселенскую печаль. Он знал, что такой прием работает безотказно. И этот раз не стал исключением. Его пожалели, погладили и дали вкусняшек. Вилли был абсолютно доволен. Нет у них теперь этой дурацкой елки с игрушками, ну и ладно. Зато у них есть Вилли, он бесценен.

Молочный круг

– Молочный круг на круглой морде! – визжала Даша и хохотала.

– Жирная морда в жирном молоке! – поддакивал ей Никита.

Фоном к их веселью был стук посуды на кухне и еле слышные недовольные причитания Наташи.

А Вилли сидел посреди гостиной грустный и обиженный. В нескольких шагах от него лежал Джек и смотрел на него осуждающе и торжествующе одновременно. Он как будто говорил своим собачьим взглядом с прищуром: "Так тебе и надо, шкура кошачья".

Буря уже немного утихла, но тонкая и чувствительная душа Вилли все еще не могла забыть ту грязную брань, которую она услышала от Наташи. И ведь совершенно незаслуженно! Ну выпил молока, и что? Разве не нужно поить любимого котика домашним молочком? Эгоисты!

Вилли ломал голову над вопросом: "Как же они догадались?" Это был вопрос века. Все началось с того, что Наташа ушла к соседям с пустой трехлитровой банкой, а вернулась с этой же банкой, до краев наполненной молоком. Наташа поставила банку на стол, сняла с нее крышку и пошла в кладовку за овсяной крупой, а в этот момент ей кто-то позвонил, Наташа уселась на диван в гостиной с телефоном и начала говорить.

Тем временем Вилли зашел на кухню и увидел банку, а еще почуял восхитительный аромат домашнего еще теплого молока. Его инстинкты обострились, а чувство опасности отступило на задний план. Он запрыгнул на стол, ловким движением подскочил к банке и со сладостным предвкушением опустил морду в отверстие.

Один глоток, второй, третий, четвертый, и… всё? Дальше язык Вилли не доставал до молока. Горлышко банки предательски впивалось в щеки, не давая морде опуститься глубже. Вилли крутил головой, надеясь, что боком сможет протиснуться внутрь, но ничего не помогало. Тогда он прижался мордой к горлышку, высунул язык на всю длину и сделал еще два маленьких глотка. Дальше бороться было бесполезно, и Вилли, печально взглянув на банку на прощанье, спрыгнул со стола и поковылял в гостиную.

– Ах ты ж зараза! – именно такими словами встретила его там Наташа, буркнула в телефон: "Я тебе перезвоню", встала с дивана и разразилась бранью. Откуда она узнала, что Вилли пил молоко? Он и выпил-то совсем немного…

Потом в гостиную вбежали Никита и Даша, и начали смеяться и фотографировать кота. Вилли сидел и ничего не понимал. Наташа побежала на кухню, дети – за ней.

– В молоко попала кошачья шерсть! – доносился голос Никиты.

– Это приправа! – слышался звонкий смех Даши.

– Ну сволочь… – ворчала Наташа, – С кошачьей шерстью мы его пить не будем, придется отдать коту и собаке. Три литра домашнего свежего молока коту под хвост…

– Причем, в прямом смысле коту под хвост! – добавил Никита и все засмеялись.

"Отдать коту и собаке?" – Вилли оживился. У него снова проснулась надежда на светлое и счастливое будущее.

Когда Вилли и Джек пришли обедать, Наташа, сурово поглядывая на кота, поставила на пол две миски с молоком: большую – Джеку, маленькую – Вилли. "Почему мне маленькую? – подумал Вилли – Это я старался, молоко добывал и терпел унижения, а никчемной псине налили большую миску? Несправедливо!" Но возмущаться не стал, догадываясь, что если разозлит Наташу еще раз, то вообще ничего не получит. А Джек подошел к миске и покосился на Вилли. Его взгляд как будто говорил: "Как хорошо, что в нашем доме есть такой дурак, как ты". Потом он повернулся мордой к миске и начал жадно лакать молоко.

"И все-таки как они догадались?" – продолжал задаваться вопросом Вилли, отдыхая на своем лежаке после вкусного молочного ужина.

Белочки пришли

Был канун Старого Нового Года, в доме Наташи снова началось оживление. Гирлянды мигали всеми цветами радуги, двуногие суетились на кухне, в гостиной и во дворе, Джек отдыхал на собачьем лежаке и одновременно с этим следил за порядком, а Вилли сидел у входа на кухню и печально наблюдал за происходящим.

– Тебе меня мало? – обращался он к Наташе, чуть не плача, – Зачем тебе опять все эти кожаные? Как хорошо было вчера вечером… Я лежал у тебя на коленях, пока ты смотрела свой любимый сериал про маньяка, который приматывает своих жертв скотчем к столу, ты чесала меня за ушком, а я мурлыкал. Мы были так счастливы… Ты же знаешь, что не найдешь никого лучше меня, но тебе плевать на наши отношения! Если бы ты меня любила по-настоящему, то гладила бы сейчас мою спинку, а не болтала бы с этой своей Маринкой, которая… которая… любит собак больше, чем кошек! Подумай, с кем ты общаешься! Не хочу тебя обидеть, но ты совершенно не умеешь выбирать друзей и расставлять приоритеты. Ты добиваешься того, чтобы я ушел??

Если бы на кухне было тихо, то люди услышали бы жалобное мяуканье, но голос Вилли затерялся в звоне посуды и шипении масла на сковороде. Зато его монолог услышал Джек и закатил глаза.

– Вечно тебе всё не нравится! – буркнул Вилли.

Джек ничего не ответил, только снова закатил глаза.

Вилли тихим кошачьим шагом, прижимаясь к стене, чтобы не попасть никому под ноги, пробрелся на кухню и направился к кормушке.

– Слушай, мне тут на днях Котик такооооое выдал! – тем временем манерно говорила Маринка, сидя на барном стуле, закинув ногу на ногу и размахивая руками с длиннющими ярко-розовыми ногтями, – Говорит: "Я тут подумал… давай я с женой разведусь и на тебе женюсь". У меня аж челюсть отвисла! Говорю: "Котик, ты чё, совсем обалдел??? Какая женитьба??? Запомни: наши встречи – это про цветы, шампанское, рестораны, машины и поездки в Турцию, а жена – это про грязные носки, борщи и выслушивание твоего нытья! Не вздумай путать одно с другим!"

– Ну ты даешь, Маринка! – ответила Наташа, смеясь, – А как же любофффф?

– Кака-така любофффф? – Маринка манерно приподняла брови, – Для любви у меня Ленка есть, а мужики – для денег и красивой жизни!

Наташа рассмеялась.

– Ну а что там твой Масик?

– Оййй, Масик… – Маринка махнула рукой, – Позавчера повез меня на шопинг, так пока я платье мерила, у него в торговом зале на диване сердце прихватило, мы с продавщицей еле привели его в чувство, не вызывать же ему скорую, когда он покупает платье любовнице. А потом приехала домой и думаю: "Ну зачем я с таким старым и больным хреном встречаюсь? Не пора ли разменять одного 70-летнего Масика на двух 40-летних?"…

Дальнейший разговор Вилли не слышал, потому что увидел единственную на свете гирлянду, которая достойна украшать дом. Ее краешек очень заманчиво и интригующе свисал из пакета с продуктами. Вилли ловким и быстрым движением подскочил к гирлянде, схватил ее за крайнюю секцию и побежал прочь из кухни.

– А ну-ка стоять! – через какую-то секунду раздался звучный голос Сережи-дистрофика и кот внезапно оказался в его сильных и недружелюбных руках, – Ты, кажется, взял что-то не свое, – насмешливо продолжил Сережа, вытаскивая сарделечную гирлянду из зубов Вилли.

– Ну котяра, ну ушлый! – засмеялась Наташа, забирая гирлянду из рук Сережи, а потом пригрозила Вилли пальцем и добавила – Вот засранец маленький!

– Это же просто шутка… – начал жалобно оправдываться Вилли, – Ты раздуваешь из мухи слона, ты так критикуешь меня, будто сама никогда не ошибаешься…

Услышав жалобное мяуканье, Наташа смягчилась, отрезала от гирлянды сардельку, которую Вилли успел прокусить, и бросила ему. Кот быстро схватил добычу и выскочил из кухни. В гостиной он забился в дальний угол и начал быстро грызть сардельку, оглядываясь по сторонам, как будто кто-то собирается отнять у него добычу.

Джек смотрел на Вилли, приподняв брови.

– Завидуй молча! – буркнул кот с набитым ртом.

Пёс ничего не ответил, только лениво прикрыл глаза, чтобы снова погрузиться в дрёму.

Кот прекратил жевать и внимательно посмотрел на него.

– При всем моем уважении к тебе… ты лузер, который ест только то, что дадут, а не то, что сам хочет! Терпила! Ну кто тебе правду скажет, кроме меня?

– Ага… при всем твоем уважении. Ко мне, – ответил Джек, даже не открывая глаза, и снова начал дремать.

Расправившись с сарделькой, Вилли вышел во двор. Он чувствовал, что центром хозяйского внимания ему сегодня не стать, значит, надо поискать внимание в другом месте.

На улице была настоящая зимняя сказка – ночью выпал снег, и теперь земля, деревья и здания были укрыты пушистым снежным одеялом. А посреди двора Славик расчищал подъезд к гаражу, энергично стуча лопатой. Ему разрешили прийти на праздник при условии, что он поможет с подготовкой, и поручили убрать снег.

Кот подошел, сел рядом и начал наблюдать.

– Ну чего тебе? – спросил Славик, заметив внимательного наблюдателя, – Еды у меня нет.

– Ты так рад, что тебя позвали на праздник, что согласен на самую грязную работу. Спустись с небес на землю, посмотри на себя, они считают тебя человеком второго сорта! – сказал Вилли.

– Ты думаешь, я не знаю? Меня никто не любит в деревне, – ответил Славик тоном обиженного ребенка, – Так что лучше так, чем никак.

У Вилли глаза расширились от изумления.

– Ты понимаешь по-кошачьи??? Ты точно ничего не употребил? Грибы там, белый порошок…

– Нееее, – воскликнул Славик, – Я не по этой части!

– Ааааа, ну даааа, – протянул кот, – Твоя сексуальная ориентация – водкофил.

– Точно! – ответил Славик, а после секундной паузы добавил – Я тут на днях с белками разговаривал.

– С белками? – удивленно переспросил Вилли.

– Ага. Был вечер, сидел я на свежем воздухе, отдыхал. Ну и выпил чуток совсем, как же без этого? Рюмочку! Или две. Ну, или три… кто вспомнит уже? Выпил значит, и задремал на снегу. Лежу я, и тут меня белки начинают окружать… и не скачут, как обычные белки, а подползают, как зомби! Со всех сторон ползут… "Что за чертовщина?" – думаю я. И тут они начинают смеяться и скалить зубы! А зубы… как у тиранозавров! Я так и обомлел от ужаса… Скалят они, значит, свои огромные острые зубища, и шепчут мне противными тоненькими голосами: "Вставай, Наташа, мы пришли…" Я от ужаса пошевелиться не мог, во рту пересохло. Еле-еле смог сказать: "Я не Наташа, я Славик", а эти твари в ответ: "Так и мы не коты!" И ржут опять своими адскими голосочками. Я собрался с силами, как вскочу да как побегу! Не знаю, сколько бежал, думал, что они гонятся за мной. Потом оглядываюсь – нету белок, тишина, только ворона где-то каркает. До сих пор не могу понять – приснилось мне это или взаправду было…

Пока Славик произносил свою речь, на его лбу и шее выступила испарина, он снял шапку и вытерся нею.