Правосудие. Тень Салиса

– Матушка, – чуть ли не плача просила Алеста, – пожалуйста, расскажи ещё древнюю, она самая интересная! Честно-честно я потом сразу спать!

– Обещаешь? – играючи спросила Иветта.

– Да!

– Обещаешь-обещаешь?

– Обещаю! Даю честное слово, – Алеста скрестила руки и приложила их к груди.

– Хорошо, тогда слушай, – Иветта глубоко вдохнула. – Давным-давно, когда звёзды были ярче, а вода голубее, жили в королевстве два рода, сильные и могущественные. Первые, они же древние короли и королевы, обладали невероятными способностями. Никто не знает, откуда они пришли. Но сами древние были уверены, что их породил Исток всего сущего, он же даровал им силу крови, способную принимать любую форму от одной лишь мысли. Сила эта могла сплетаться с каждой из четырёх природных стихий, излечивать раны и восполнять энергию жизни. Долгие столетия кровь их потомков разбавлялась человеческой, наплодив тех, кого сегодня мы называем тенями. Что касается вторых, то они отличались физической силой, были неуязвимыми воинами с твёрдой рукой и орлиным зрением. Не было такого врага, которого им не удалось победить. – Она взглянула на Алесту, та лежала на боку с закрытыми глазами и тихонько посапывала.

– И жили два рода в мире и гармонии, пока королевская семья не развязала войну. – Мать ненадолго притихла, уставившись на шею дочери пустыми глазами, и, прежде чем продолжить, она достала из-под кровати бутылку и несколько раз отхлебнула какой-то спиртной напиток, тон её стал грубее и резче, но при этом слова уходили куда-то вглубь и скорее походили на шёпот. – Они были жадными до власти, им всегда всего было мало, они уничтожали всех на своём пути, не пожалели никого, даже своих близких и друзей. Они пытали и убивали, жгли дома и посевы… много людей погибло, много воинов. Однако появился герой, который смог остановить эту бойню. Он создал оружие, способное противостоять силе крови, и собрал огромное войско. Тогда всё и закончилось. Король был повержен, от их рода, от их культуры ничего не осталось, лишь жалкие отголоски прошлого, которые мы подчищаем до сих пор…

Иветта осторожно встала и сунула опустошённую бутылку под кровать, стараясь не задеть балдахин. Пара шагов, и её силуэт замелькал на переднем плане обозримой части комнаты. Унгер тут же опешил, не зная куда податься и что ему делать. Галатея смекнула, что брат растерялся и если он сейчас не отойдет, то его пришибёт дверью. Она выпрямилась, быстро схватила Унгера за руку и притянула к себе. Тот от испуга и неожиданности, что кто-то ещё кроме него находится в коридоре, уже собирался кричать, но Тея успела его успокоить. Тут дверь распахнулась, и прямо перед ними возникла высокая фигура женщины в тёмно-синей сорочке с аккуратно собранными в косу вокруг головы волосами. В коридор хлынул неяркий свет из окна комнаты, и Унгер с Галатеей оказались перед ней почти как на ладони. Иветта сначала немного удивилась и пару мгновений просто молча смотрела на них, потом взгляд её сделался холодным и острым. Она жестом указала за их спины туда, откуда пришла Галатея, и прикрыла дверь. Оба сразу поняли, чего от них требуется, и, едва касаясь пола, двинулись к середине западного крыла. Отойдя на достаточное расстояние от комнаты, они остановились и ещё несколько ударов сердца ждали, когда с ними поравняется мать. Её два последних шага были тяжёлыми, будто ей на лодыжки повесили пару тройку железных цепей. Иветта встала напротив детей так, что каждый из них прочувствовал, как от гнева дребезжит воздух.

– Явилась, значит, – Иветта ошпарила взглядом Галатею, но в следующий момент она смотрела уже на Унгера. – Сначала с тобой разберусь, – поведя плечами, мать скрестила руки и наклонилась к младшему, – ты что здесь делаешь, а? Иди в свою комнату. И ещё, – Иветта закатила глаза, – хватит ходить за мной и всякую чепуху рассказывать.

Унгер ничего не ответил, поникнув, он смотрел себе под ноги и встревоженно перебирал пальцами складки на штанах.

– Чего стоишь?! – прикрикнула на него Иветта. – Иди уже.

Он вздрогнул от резкого звука и, встряхнув головой, медленно развернулся на трясущихся ногах.

– Быстрее!

Мать топнула пяткой и тут же скривилась от боли, словно её голову пробили кувалдой. Иветта шатнулась в сторону, но всё же на ногах устояла. Приложив ладонь ко лбу, она искоса посмотрела на сына, который, как ей показалось, повернулся к ней, чтобы посмеяться над страданиями матери.

– Жалкий недоносок… – прошипела мать. – Пошёл вон!

Она отлепила руку ото лба и вмиг занесла её над головой, чтобы ударить. Шлепок. В последний момент Галатея подставилась вместо брата. Её лицо словно прикоснулось к котлу, во рту проявился вкус крови. Иветта качаясь отодвинулась на шаг и прислонилась к стене.

– Такая же как он…

Тея повернулась к Унгеру и взяла за руки, глазами умоляя уйти. Его губы дрожали, он хотел что-то сказать, но Галатея замотала головой, легонько толкнув брата от себя. Унгер послушался, но нехотя. Он взглянул на неё мокрыми от слёз глазами и отвернулся, молча покидая их. Когда его фигура исчезла за смежной стеной, Галатея ненадолго прикрыла глаза, поводив языком по зубам.

– В следующий раз бей в глаз.

Иветта с недоумением посмотрела на неё.

– Потому что так я хотя бы наполовину не буду видеть, как он плачет.

Мать ощерила зубы и, еле сдерживаясь, чтоб не прыснуть со смеху, зажала рот.

– Вам весело, матушка? – процедила Тея.

– Ты не представляешь насколько, – еле выговорила Иветта. – Даже желание отчитывать тебя пропало. Разберись там как-нибудь, если ты понимаешь, о чём я, с этой служанкой, и, в общем-то, всё.

– Но у меня не всё.

– Чего тебе? – равнодушно спросила она и, будто опомнившись, добавила: – И насчёт служанки: это приказ. От имени отца, если тебе мало меня.

Галатее совсем не понравилось, как Иветта произнесла последнюю фразу, но она проглотила её. «Вот ей очень надо было хватать меня за горло?»

– Отец в суде? – вяло спросила Тея.

Иветта кивнула.

– Не скоро появится?

– Не скоро.

– Мне нужно ему кое-что передать. То есть, получается, теперь тебе.

– И что это?

– Письмо от распорядителя, – Тея открыла сумку и, вытащив из-под кучки обсидов свёрток, протянула его матери.

Мать насупилась, ей явно не понравилось то, что она только что услышала. Она выхватила бумагу и, развернув её, подковыляла к окну. Галатея и подумать не могла, что скрежет зубов может быть настолько громким.

– Этот Редигер! – выкрикнула Иветта и скомкала письмо. – Этот ублюдок вообще не ценит милосердия верховного судьи!

Галатея отступила подальше словно от наплывающей лавы.

– Тея, ты читала письмо?! – она резко развернулась и, не церемонясь, швырнула комок ей в лицо.

– Не читала, – с трудом выдавила Тея, отмахнувшись от летящего снаряда. – Это было бы некрасиво.

– Решение суда уже вынесено, и меры, к нему прилагающиеся, ясны и понятны, видимо, всем, кроме него. Лаэрт и так по старой дружбе всё по-тихому сделал, чтоб на этого идиота пальцем не показывали. А ему… ему подавай сохранение должности! – Галатея охнула, казалось, всё внутри неё опустилось; она поняла, к чему ведёт мать. – Даже не помилование сына, ну ты представляешь? – Иветта всплеснула руками. – Гнилая душонка… Он думает, что ещё восемь лет проживёт? Всё равно вскроется, а сейчас оглашать это просто не выгодно. Люди и так недовольны всходами, а тут ещё такое ведро говна вывалится прямо перед началом Битвы. – Походив взад-вперёд, она встала лицом к стене, словно её монолог зашёл в тупик.

На Галатею без жалости нельзя было и взглянуть, она поникла, сжавшись словно промокший котёнок.

– Этот мерзкий Редигер никогда мне не нравился, хвала Вратам, его больше не будет в нашем доме. – Иветта обернулась. – Сама понимаешь, как для отца важны принципы. Он не будет держать рядом с собой тех, кто не умеет видеть границы. И, – она оценивающе осмотрела Галатею, будто собиралась прямо сейчас отправить еë в авангард, – Лаэрт займёт место распорядителя – это на время, разумеется. Я тебе не говорила? Надеюсь, он тебя пощадит. Конечно, можно найти и кого-то другого, но время поджимает. А тут, ба! – мать сделала вид, что хлопает в ладоши. – В честь годовщины Дня изгнания сам верховный судья будет восседать над ареной. Хорошая сказка, чтобы не сеять смуту, что скажешь?

Тея не смогла найти слов, да и понимала, что мать знает толк в таких делах лучше неë. Вдруг краем глаза она заметила, как что-то белое из конца коридора со всех ног несётся в их сторону. Когда Гесс проскользнул мимо них, Галатее было уже поздно его ловить. Она, конечно, надеялась, что Иветта не увидит, но тут даже слепому было понятно, что он бежит прямиком к Алесте. Мать, покачав головой, пригрозила Тее пальцем:

– Когда ты уже эту крысу вышвырнешь?

– Так ведь сестре он тоже нравится, – замявшись, пробубнила она.

– В этом и проблема, сейчас она проснётся, и кому с ней сидеть, по-твоему?

– Гесс ничего плохого не сделал.

Иветта лишь махнула рукой и, размяв шею, нацелилась на след опоссума. Галатея осталась одна, в этом полупустом коридоре она сначала даже немного растерялась, будто всё вокруг было ей незнакомо, однако, собравшись с мыслями, Тея перевела дух и поторопилась дойти до своей комнаты.

Открыв тяжёлую резную дверь, она нерешительно ступила за порог. Её ждал тот самый неприятный подарок от Хинеров. Она подошла к комоду, не спуская глаз с внушительного свёртка, обмотанного бечёвкой. Верёвка была развязана, а из-под отошедших слоёв плотной бумаги виднелся красный уголок ткани, кажется, часть рукава. Пальцы сами потянулись к нему, хоть ей и было известно о том, что находится внутри. Сглотнув, Тея стукнула себя по трясущейся руке и медленно потянула за торчащий рукав. Дублет вывалился наружу, прихватив вместе с собой и гойке, и штаны, тут же оказавшиеся на полу, на ковре из шкуры животного. Галатея крепко зажмурилась, вдруг роковая ночь снова вспыхнула в её памяти, но на этот раз, обратившись к сердцу, она нашла только ненависть.

Боль.

И отвращение.

Подняв веки, она и сама не поняла, как в клочья разорвала всё, что до этого находилось в свёртке. Ей было не жаль. Галатея терпеть не могла Хинеров, как и другие члены семьи, в частности из-за слухов о причастности Эдриана и его отца к пропажам людей.

Вокруг лежали обрывки нитей и бархат, расчлененный по лекалам. А ещё совсем крошечный кусок бумаги. Тея прищурилась, заметив на нём буквы, и неохотно подняла с пола. Текст обрывался на середине, где-то должна была валяться вторая его половина. Видимо, письмо лежало во внутренней складке и попало под горячую руку вместе с дублетом. Повертев головой, Галатея нашла что искала у ножки кровати. Соединив обе части, она прочла то, что лучше бы никогда не читала, по крайней мере, сегодня: «Моя дорогая, уважаемая и горячо любимая Госпожа! Спешу поздравить Вас с местом в восьмёрке и хочу сообщить, что сначала вовсе не собирался колоть Вас хоть каким-либо подобным образом, о чём, собственно, и просил мой верный осведомитель. Однако ты, дрянь желтоглазая, сегодня утром даже не постеснялась устроить забег наперегонки с моим кучером и дворецким, они, к слову, тоже тебя узнали! Так что жди, теперь дышать пылью придётся тебе, надеюсь, лёжа лицом в земле. До встречи на Битве, твой несостоявшийся жених Э.Х.»

– Эдриана тоже выбрали… – хрипло простонала она. – Врата бы никогда не выбрали такую сомнительную личность, да ещё и из дома Хинеров. Это невозможно… Этого не может быть.

Галатея разжала пальцы, выпустив обе половинки письма, и рухнула спиной на кровать, вперив взгляд над собой в оленьи рога. Живот тут же резко кольнуло, намекая телу, что стоит поесть, но она лишь перевернулась на бок, чтоб боль немного утихла.

– Здесь что-то не так. Либо он врёт, но это я узнаю позже, либо…

Ей не давала покоя эта мысль, однако найти объяснение оказалось гораздо труднее, чем она думала, разум вмиг затуманила усталость. Дело было во Вратах – в этом сомнений не было – что-то, или кто-то, вторглось в их законы.

– Не нравится мне это. Сначала кора не отрастает, потом засуха и теперь Хинер. – Живот взвыл словно умирающий бык, зевота тоже не подслащала. – Ох, неугодный человек, не сын военной династии, не член гарнизона и даже не верующий…

Глаза постепенно слипались, сонливость вышла из засады, даже не пытаясь скрыться в тени донимающих мыслей. Но Галатее было не до этой злосчастной потребности, больше её волновал неумолимый голод и урчащий живот; она скатилась на пол и почти наполовину залезла под кровать. Пошарив ладонью, она отковырнула ближнюю к стене доску и вытащила оттуда банку с узкой горловиной, завёрнутую в серую тряпку. Немного взболтав содержимое, Тея печально вздохнула.

«Ровно половина, больше нет, – заключила она. – Ладно, мне на битве и не пригодится. Последний участник должен быть выбран на рассвете, и я всё равно потеряю силу».

Галатея выдернула пробку и за раз осушила бутылку. Поморщившись от горечи, она вернула её обратно, закрыв половицей, вылезла из-под кровати и выпрямилась, стараясь расслабить мышцы. Привычное тепло разнеслось по всему телу, и чувства вновь обострились. Попрыгав на месте, Галатея несколько раз глубоко вдохнула и подошла к окну.

– Больше откладывать нельзя.

Устроившись так, чтобы перегородки ячеек не закрывали обзор на сад целиком, она принялась разглядывать деревья, на некоторых из них осыпалась листва, и клумбы с полуживыми цветами – плачевные последствия засушливой погоды. Ей всё равно не верилось, что Тилана, такая добрая и терпеливая, столько лет жившая вместе с ними под одной крышей, могла так поступить. «Какая же я глупая, сказала ей несмотря на запрет. Вот что бывает, когда нарушаешь приказы: страдают абсолютно все».

– Нет, это Тилана меня предала, – сквозь зубы прошипела она, – сдала Хинерам с потрохами.

Галатея обыскала взглядом каждую скамейку и лужайку, каждый глиняный горшок, и ничего. Она решила спуститься, но не привычным способом. «Если Тилана действительно там, то она, скорее всего, следит за выходом из особняка. Она вовсе не глупая девушка, но о подземных ходах ей неизвестно». Идти через подземелье Тее совершенно не хотелось, но сейчас интуиция подсказывала ей, что надо сделать именно так. Она не глядя перепрыгнула через несчастные лоскуты и побежала в библиотеку.

***

Тёмно-бежевый чепец мелькал в зарослях олеандра, опускаясь и поднимаясь под быстрые удары садовой лопатки. Временами он замирал и нервно оглядывался по сторонам, задерживаясь на дверях и окнах особняка. Не останавливаясь ни на миг, Тилана утёрла пот со лба и, упав на колени, принялась копать в два раза быстрее. Галатея наблюдала за ней сверху словно рысь, сидя на дереве. Её нижняя челюсть ходила из стороны в сторону, все лицо было напряжено. Если бы не жгучий интерес к раскопкам, она прямо сейчас напала бы на служанку. Вдруг железное полотно ударилось обо что-то. Тилана отшвырнула лопату за кусты и по локоть залезла в выкопанную яму. Ещё пару мгновений она черпала землю руками будто отчаянный золотоискатель и, наконец, сделав одно точное движение вверх, Тилана подняла на поверхность небольшой сундук. Плюхнувшись на зад, она отряхнула ладони и за ручки подтянула его к себе. Выудив откуда-то ключ, служанка лихорадочно всунула его в сундук и несколько раз провернула. Дождавшись щелчка, она откинула крышку и достала холщовый мешок. Подозрительно ощупав его, служанка с облегчением выдохнула и, прижав к груди своё тайное сокровище, встала на ноги.

– Как удобно, сама себе яму выкопала, – послышалась сверху.

Что-то просвистело в воздухе и полоснуло мешок. Тилана дёрнулась от испуга и, вскрикнув, рухнула на землю. Мешок вывалился из её рук, ткань разошлась по разрезу, и вниз один за другим посыпались обсиды, гладкие круглые, различных номиналов от десяти до ста.

– Не знала, что ты с севера, – язвительно продолжила Галатея и спрыгнула к ней. – Или, может, это просто традиционный огонь тебе не по вкусу? Как и моя семья.

– Г-госпожа, я-я… – Тилана скрючилась на земле и, поджав колени чуть ли не до подбородка, прикрыла голову руками.

– Деньги, деньги, деньги, – Галатея обошла её кругом, распинывая обсиды носом сапога, – как просто продать свою верность, правда?

Она подняла кинжал и, присев на корточки рядом с Тиланой, приставила остриё к её шее.

– Посмотри на меня.

Служанка не подчинилась. Казалось, она не слышала вообще ничего.

– Посмотри на меня! – гаркнула Галатея и схватила её за руку.

Вздрогнув, Тилана шмыгнула носом, из глаз ручьём потекли слёзы. Тея смерила её злобным взглядом и отпустила руку.

– Жалкое зрелище, – плюнула она и, поднявшись, убрала кинжал в сапог.

– Жалкое? – пробормотала Тилана, прижав ладони к шее, словно незримое лезвие всё ещё было там. – Да, я жалкая. – Она взглянула на Галатею покрасневшими глазами, и было в них нечто такое, что пробирало до мурашек. – Так говорите, словно мы с вами на одном месте. Будто вы понимаете, какого это быть человеком, нет, – служанка привстала на одной руке и, уперевшись ногами в землю, отползла к дереву, – скотом, которого глазом не моргнув можно продать в другой дом, подарить, избить или просто вышвырнуть на улицу. К другим относятся лучше, даже платят за работу, а мне терпеть это всё, потому что в дядьях моего отца когда-то были тени?

– Будто тебе неизвестно, что большего такие, как вы, недостойны.

– Вы это сейчас сказали, потому что должны были сказать? Или потому, – взгляд служанки помрачнел, на лицо опустилась скорбь, будто только что на её глазах сгорел целый город, – что на самом деле так считаете? Если второе, то тогда… Тогда убейте меня прямо сейчас.

Галатея ошарашенно смотрела на неё, она вмиг забыла, зачем сюда пришла и что собиралась сделать. Слова Тиланы резали не хуже ножа, но Галатея ничего не смогла ей сказать.

– Я так старалась, – отдышавшись, снова заговорила служанка, – старалась изо всех сил всем понравиться, надеясь, что, может, моей родне когда-нибудь разрешат меня выкупить. Однако с самого начала для меня всё было кончено…

Тилана опрокинула голову назад и, столкнувшись с деревом, повторила это ещё раз и ещё раз, пока не прикусила язык.

– Тебе для этого деньги нужны были? – тихо спросила Тея. – Ты хотела сбежать?

Служанка покачала головой.

– Тогда для чего?

– Просто убейте меня, зачем продолжаете мучить? Я вам больше ничего не скажу.

Галатея колебалась, что-то терзало её изнутри. Жар объял тело, словно по нему прокатились горящие угли. Ей казалось, что ещё немного, и она загорится, будто огонь из самой Бездны прорвётся сквозь толщу земли и его красные языки утащат её на самое дно. Галатея коснулась шеи сзади, проведя пальцами по уродливому шраму. Она вспомнила тот ужасный, полный боли и страданий день, когда в детстве ей поставили это клеймо. Герб рода Айенгард на раскалённом металле, впивающийся в кожу. Через это прошёл каждый ребёнок в семье, кроме Унгера, чему Галатея в тайне была безумно рада, что слова отца не будут преследовать его в ночных кошмарах. Слова о том, что она – Айенгард. Вся её суть, всё её существо, от кончика языка до когтей, принадлежит семье.

«Что же мне делать? Что мне… – вопрос этот скрёбся и вертелся в черепной коробке словно бешеный волк. – Как это что?»

– Я должна исполнить приказ.

Галатея неуверенно шагнула к Тилане. Служанка безучастно посмотрела вперёд, затем прикрыла глаза, вскинув голову к небу, её расслабленные руки коснулись травы. Тея переставила ногу, с трудом волоча себя к ней. «Сейчас всё закончится». А закончится ли? Галатея замерла в футе от девушки. «Сделай это, ну же!»

– Тилана, – позвала Тея, – держись крепче!

Галатея внезапно подхватила служанку на руки, та не успела опомниться, как оказалась в воздухе вместе с хозяйкой. Тилана очумело уставилась на Галатею, но никак не могла поймать выражение её лица: всё вокруг скакало и прыгало как галька в игре у воды.

– Что вы делаете!? – задыхаясь, жадно хватая воздух, вскричала Тилана и забилась в руках Галатеи. – Отпустите меня!

Сделав ещё один прыжок, Тея приземлилась во дворе какого-то полуразрушенного кирпичного здания и поставила служанку на землю. Тилана, еле устояв на ногах, схватилась за грудь, и перевела дух. Чепец слетел с её головы и болтался на ленте ниже лопатки.

– Ты свободна, уходи, – сказала Галатея, – но это не значит, что я прощаю тебя.

Тилана растерялась от таких слов, сбитая с толку, она во все глаза смотрела на Галатею, не веря своим ушам.

– Скажу, что тебя уже нет в живых, – опережая вопрос, ответила Тея, – так что сделай так, чтобы никому из знакомых на глаза не попасться. – Она отошла от Тиланы и, согнув правую ногу, в последний раз посмотрела на неё. – Прощай, и живи так, чтобы ни о чём не жалеть.

Оттолкнувшись от земли, Галатея перепрыгнула здание и дом, расположенный сразу за ним. Затем ещё несколько прыжков, и больше десятка жилищ оказались позади. Тея не знала, куда так несётся, но думать ей не хотелось. Ведь только что она совершила непоправимую глупость. Галатея перестала отслеживать, по каким кварталам проходят её перемещения, что люди в панике отскакивают от неопознанного существа, приземляющегося в опасной близости рядом с ними и моментально исчезающего за соседней крышей. Предстоящий праздник пронизывал воздух, похожий на аромат стойкого одеколона, он забивался в щели глинобитных и каменных стен, под прилавки ярмарочного ряда, просачивался сквозь толпу, бился под колёсами повозок и ногами танцоров, сплетаясь с песнями уличных музыкантов. Однако Галатея не видела и не слышала этого, стук сердца отдавал в голову, заглушая звуки извне, глаза слезились словно от едкого дыма. Казалось, сегодня празднество стало для неё отравой.

Галатея очутилась на возвышенности перед окнами дома из светло-серого кирпича. Она подняла голову, исследуя взглядом изогнутые стебли плюща, и посмотрела на второй этаж.

– И снова я не думая… – казалось, Галатея была обижена сама на себя, поняв, куда её принесли ноги. – Прихожу к ней.

Одно из окон было открыто, это заставило её рассмеяться. «Сильвия всё-таки настояла на том, чтобы нанять того мастера, который придумал такую нелепость. Это чтобы кто угодно влезть теперь к ним смог?»

Дом принадлежал торговцу и банкиру Мэрсу Эркат, отцу Сильвии. Она была единственным ребёнком в семье. Галатея знала Сильвию с детства, их семьи поддерживали хорошие отношения несколько поколений подряд. Ещё много лет назад, Тея приметила творческую натуру своей подруги. Сильвия была себе на уме и принадлежала к тому роду девиц, на которых заглядываются с интересом не только мужчины, но и женщины. Она ездила в путешествия вместе с отцом и иногда даже исполняла роль его представителя в сделках на внушительные суммы обсидов. Если бы торговля с другими королевствами не прекратилась после войны, когда Илегрит запретил соваться на свои сухопутные маршруты, и в силу различий валюты, то Сильвия провела бы полжизни заграницей. Начитанная, изящная и утончённая, умная и воспитанная на публике, она производила впечатление высоко светского человека, но только Галатея знала о том, насколько Сильвия может быть несдержанна. Знала она и о подсудном увлечении ею тенями крови.

Тея недолго думая заскочила в окно. Оказавшись в просторной спальной комнате, она оглядела знакомую мебель и, не обнаружив подругу, плюхнулась в кресло подле туалетного столика – на гладкой поверхности творился полный беспорядок. Расколотая пудра, какие-то перья и две пары перчаток, повязка, вымазанная чем-то розовым, порошок непонятного цвета – всё это лежало в одной куче, вмешательство в которую не сулило ничего, кроме полного её уничтожения. Галатея посмотрела под ноги, на маслянистое пятно: «Она ещё умудрилась духи разбить. На День изгнания так торопится?»

Тут дверь распахнулась и в комнату влетела высокая девушка с худым лицом лет двадцати в светло-жёлтом платье из кружева с короткими рукавами и корсетом. На руках до локтей были перчатки из такого же материала с плотным подкладом, на шее – кулон с двойной цепочкой. Сильвия не сразу заметила Галатею и, что-то бормоча себе под нос, цокала каблуками из одного угла в другой, заламывая безымянный и мизинец на правой руке, словно они были не частью её тела, а чем-то инородным.

– Чёрный матери подавай! – возмущённо причитала она. – Чёрный – благородный цвет обсидиана и аристократии! “Для выхода в свет существует только один цвет”, – Сильвия сама себе пригрозила пальцем, голосом пародируя мать. – Как будто я этого не знаю, матушка! – прокричала она в дверь и рассерженно топнула ногой, ударив по косяку кулаком. – Всё равно пойду в этом…

– Сэль, побереги пальцы.

Сильвия повернулась на голос и, увидев Тею, изменилась в лице. Негодование перешло в удивление, удивление – в радость, а та почему-то скоро обратилась в печаль. Однако Сильвия через силу натянула улыбку и подошла к Галатее.