Правосудие. Тень Салиса

– Вы чего здесь устроили! – крикнул один из них и схватился за рукоять меча.

Галатея убрала спутавшиеся волосы от глаз и склонила голову набок. Стражник тут же изменился в лице, руки его повисли по швам.

– Прошу простить мою глупость, госпожа Айенгард, – он вежливо поклонился, то же сделал и второй. Человек у телеги округлил глаза ещё больше и нагнулся до самой земли так, что ящик коснулся его сапог.

– Ваша работа – следить за порядком, – она шагнула к нему и скрестила пальцы у подбородка, – хорошо справляетесь. Но не будете ли так любезны, – теперь Галатея обращалась к владельцу телеги, – пропустить вперёд меня и моего спутника? Мы очень спешим.

– Конечно, – тут вмешался второй стражник, – к чему вопросы, госпожа Айенгард. Проходите, пожалуйста, – сказал он и отодвинул в сторону своего напарника. – Здравия вашему отцу и всему роду.

Галатея выдавила из себя улыбку и, пихнув растерявшегося лекаря под бок, ступила на каменный порог города, и, повернув направо, махом исчезла из вида. Крайд покачнулся на месте и, встряхнув головой, поспешил догнать её, но прежде краем глаза успел заметить, как все трое ещё раз поклонились ей вслед и только потом вернулись к своим делам.

– Она мне не скажет? – едва слышно произнес он. – И к чему было это бездумное проявление силы? Не похоже на Галатею…

Крайд поравнялся с ней на пустынном вымостке, но не решился что-либо сказать, лишь молча глядел, как сбоку медленно проплывают однотипные лавки, будто они впервые попались ему на глаза. Почти все из них были украшены разноцветными вывесками и флажками, готовые к наплыву гостей, где-то уже горели свечи и суетились торговцы, выбирая, какую часть припасов могут выставить на продажу в этом году и сколько обсидианов заработают. На вторых этажах открывались ставни, выпуская наружу детский плач и семейную суматоху. Вдалеке слышался стук молотка и треск досок. Голуби ворковали на карнизах и черепице, в подворотнях у харчевен и пабов лаяли голодные собаки. Пахло выпечкой и цветами.

Торговый ряд прерывался главной площадью с фонтаном в самом её центре. Они вышли к ней со стороны часовой башни, пристройки Прецептума, с гладкими серыми стенами. Как раз была смена караула, и Крайд, отвлёкшись, чтобы поздороваться со знакомым, не сразу заметил, что фонтан не работает и прямо поверх него почти до самого четвертого этажа здания совета наложен металлический каркас. Основание уже было обложено соломой и тонкими прутьями. Рядом стоял взрослый мужчина с бородкой лет сорока в тёмно-коричневом дублете. О чём-то размышляя, он постукивал тростью и смотрел то на тюки соломы, то на каркас, то на мечущихся туда-сюда со связками веток помощников. Галатея уже стояла в паре футов у него за спиной и вместе с Гессом с любопытством наблюдала за работой.

– В этот раз чучело гораздо больше, – вслух сказала она.

Мужчина вздрогнул от неожиданности, едва не выронив трость. Круто развернувшись на каблуках, он ещё раз вздрогнул, но уже потому, что встретился лицом к лицу с Айенгардом, да к тому же с животиной у шеи.

– Я вас напугала, мистер Редигер?

– Нет, что вы. Всё в порядке, – сказал он, поклонившись. – Давно вас не было видно в городе.

– Вот теперь думаю, что надо было раньше взглянуть на это, – Галатея осмотрела чучело от нижней части до верхушки каркаса. – А успеете?

– Разумеется. – Редигер вдохновлённо развёл руками, добавив: – А как гореть они будут! Только представьте!

– Уже представляю. – «Что он сказал? Кто эти “они”?»

– Думаю, вашему брату тоже придётся по вкусу, что думаете? В этом году все только и ждут, когда он выйдет на арену. Даже называют его сильнейшим из Айенгардов.

Галатея молчала. Ком подкатил к её горлу, и, даже если бы она хотела, то ничего не смогла бы сказать о брате. Теперь она старшая, теперь она должна была моментально стать сильной и бесстрашной в глазах народа.

– Госпожа? – позвал Редигер. – Вы кого-то ищете?

До Галатеи не сразу дошло, что она шерстит взглядом площадь.

– Я… – она посмотрела себе под ноги, потом на него. – Не вижу вашего сына. – Это действительно было так. – Обычно он помогает вам, распорядитель. А сейчас его нет.

Редигер замялся и, прикусив губу, огляделся по сторонам. Увидев, что все заняты своими делами и даже не заметили Айенгарда, он сжал набалдашник трости и тихо сказал:

– Его судят за связь с тенью крови. – Редигер явно нервничал. – Но я знаю, не мог мой сын… таким заниматься. Конечно, я благодарен вашему отцу, что до Цертата дело не дойдёт, да и меня с женой не коснулось, но я бы хотел…

Галатея внимательно слушала. Ей не совсем верилось, что сын человека, который прямо сейчас занимается тем, что собирает чучело тени, и заправляет Битвой, совершил преступление против закона.

– Я бы хотел, – продолжил он, – вернее, не могли бы вы передать это лично Лаэрту? – Он достал из рукава свёрток бумаги. – Может, и многого прошу, но это будет быстрее.

– Передам, – твёрдо сказала она, забрав у него послание. – Может, действительно ошибка какая-то. Кто ведёт дело?

– Поскольку он сейчас в Лагусе, то не могу сказать точно. Мне только письмо передали… ваш отец передал через кого-то. А сейчас, в такое время, я не знаю, где его найти и как связаться.

Галатея кивнула, положив свёрток в сумку. Она решила больше не отвлекать его, и они попрощались. Редигер, казалось, светился весь изнутри, снова и снова благодаря и кланяясь, кланяясь и благодаря. Галатея сконфуженно отошла от него, ведь она ничего ему не обещала, лишь согласилась передать сообщение своему отцу и только. Она отыскала Крайда: тот сидел на ступеньках Прецептума и о чём-то увлечённо болтал с часовым. Почувствовав на себе взгляд Галатеи, он замолчал и, пожав руку своему собеседнику, со вздохом поднялся на ноги, будто мешок его весил несколько тонн. Галатея замахала руками и, слегка улыбнувшись, показала большим пальцем на восток, где почти на окраине окружённый садами и террасами на холме виднелся особняк Айенгардов. Крайд почесал затылок и сел обратно, вернувшись к разговору с часовым.

Здесь их пути расходились. До лавки Крайда было рукой подать, а Галатее стоило вернуться незамедлительно, иначе, ей казалось, домашние могут решить, что она сбежала или сотворила чего-нибудь похуже. Покидая площадь, она ещё раз посмотрела на Крайда, вспомнив, что ей всё-таки стоило бы зайти в лавку. Галатея повела плечами и тут же ощутила, что сил добежать до особняка ей не хватит. Нет, теперь их даже не хватит, чтобы хорошо видеть.

– И вот надо было мне так много скакать сегодня, а? – Она погладила сонного Гесса, который держался из последних сил, чтобы не свалиться. – Ну ничего, приятель, дойдём. – Опоссум переполз к ней на руки. – Не скоро, но дойдём.

***

Еле перебирая ногами, Галатея повела носом, уловив запах конюшни. Солнце слепило глаза, но она поняла, что почти добралась. Растормошив опоссума, Галатея усадила его на плечо и, сложив домиком ладони у лба, проморгалась. Они стояли у деревянной постройки вдалеке от улиц и других домов. Под ногами шелестела трава, а впереди виднелась дорожка из белого гравия, по обе стороны обрамлённая кустами, и особняк на её конце.

– Снова я по привычке с заднего двора подошла, – выдохнула она, прислонившись к столбу у конюшни. – Тогда войдём с подземелья. Сделаем вид, что были всё это время внутри.

Галатея заглянула к лошадям – проверить на отсутствие конюха. Одна из кобыл высунулась из стойла и посмотрела на нежданных гостей. Встретившись взглядом с Галатеей, она заржала и топнула копытом, ударив мордой кормушку.

– Мета, тише ты! – шикнула на нее Галатея и зашла под крышу. Она прекрасно знала, что лошадь ведёт себя так, когда конюха нет рядом, но осторожность никогда ей не мешала.

Юркнув в соседнее с Метой пустое стойло, Тея села на корточки и нащупала на полу рычаг, спрятанный под солидным слоем торфа и стружки. С силой потянув его обеими руками, она услышала характерный щелчок в стене и посмотрела перед собой. Несколько досок отошли от остальных, образовав маленькую приоткрытую дверь. Так же на согнутых ногах Галатея открыла её до конца и заползла внутрь узкого помещения, плотно прикрыв за собой дверцу. Дождавшись звука затвора, она сняла перчатки и двинулась куда-то вниз по ступеням в полной темноте. Прижав ладонь к стене и выпрямившись, Галатея отсчитала двенадцать шагов и выставила руку вперёд. Ощутив холод железных креплений, она выудила из сумки ключ и кое-как попала им в замочную скважину. Несколько оборотов, и вторая дверь была преодолена. Запахло сыростью. Галатея расшнуровала сапоги и, стянув их, взяла в руку, оставшись в чулках. Под высокими сводами каждый шаг в обуви мог превратиться в громкое эхо; тут же бы прибежали смотрители. Лишнее внимание ей было не к чему. Хотя она не была уверена в том, что они не слышали, как отпирается дверь. Впрочем, мрак так и остался мраком, никакой свет фонаря не нарушил его.

Галатея двигалась вдоль стены самым коротким путём, мягко шагая по холодному полу. Было тихо, только дыхание Гесса перемежалось с биением её сердца. «Вот сейчас повернуть налево, – подумала она, – и мы почти…» – Галатея застыла на месте. Её пальцы коснулись какой-то очередной двери. Но эта отличалась от остальных. Впадины и выемки на ней образовывали узоры, идущие почти от самой ниши, и сливались в центре в один общий круг с другим, но уже поменьше, в его середине. Галатея тут же пожалела, что решила срезать путь. Ведь за этим толстым деревянным куском умер её брат. Слеза покатилась по щеке, потом вторая и третья. Ноги перестали её слушаться, сапоги выскользнули из руки. Она упала вниз, прижав ладони к лицу. Гесс скатился по спине хозяйки и, пискнув, забрался к ней на колени. Он ткнулся ей в руки, но, казалось, Галатея не заметила этого, ведь все её тело тряслось и ходило ходуном в беззвучном отчаянном плаче. Горе утраты, такое сильное и жестокое, захлестнуло её холодной волной, заставив замолчать все остальные чувства. У Галатеи не было шанса услышать два приближающихся голоса, но в самый последний момент, Гесс потянул её за косички, и она нехотя переместилась к дверной нише, вжавшись в неё настолько, насколько могла себе позволить.

– Говорю тебе, это был не я! – «Смотритель», – подумала Галатея и, быстро вытерев лицо, пододвинула к себе сапоги с прохода.

– Да как же не ты, если ты, – ответил ему второй. – Вчера подошёл ко мне и сказал проверить вход со стороны сада.

– Не мог это я быть. Потому что…

– Почему же? – оба они остановились у соседней стены за углом; Галатея внимательно следила за движением света.

– Потому что я спал, – тихо сказал тот, – в своей каморке.

– Как!? – казалось, возмущение заполнило его до самых краёв. – Ты спал, пока тут такое происходило? Эта чуть глотки не перегрызла всем. Нас и так чуть не вышвырнули, а ты спал!

– Это ты об Алесте?

– Нет, конечно, – он тяжело вздохнул. – О Галатее – о ком ещё?

Галатея напряглась и, сморщившись, сжала свои колени когтями.

– А что такого случилось-то?

– Да одним Вратам известно. С Кирсом, похоже, беда. Не зря же нам постоянно долбят, чтоб даже не думали в ту дверь ломиться.

– Поэтому его нигде не видно? – смотритель помолчал и ещё тише прежнего выдал: – Думаешь, помер?

– Не скажи.

– И кто мог такого убить? От одного его взгляда можно было обделаться.

– Довольно, – он топнул ногой, – оставим это главе.

– Однако представь, если он действительно в мире ином, – не унимался его напарник, – то на Битву пойдёт его сестра. Вот потеха будет! Не просто же так Кирс её постоянно лупил, странная она. Совсем не как…

Смотритель не договорил. Нечто зубастое впилось ему в пятку, прокусив обувь до самой кожи.

– Что это! – крикнул он и завертелся волчком. – Что это такое!

– Вот же Бездна поганая! – теперь кричал и второй. – У тебя кровь!

– Ух, как же больно, – мужчина опёрся об стену, – ты видел, кто цапнул?

– Нет.

– Надо поймать…

– Идём скорее обратно, – оборвал его напарник, – надо примочку сделать из корня.

– Да ты просто боишься, что тебя тоже укусят!

– Помнишь, как моя тётка умерла от укуса крысы?

– Помню.

– Так вот лекарь сказал, сделай она примочку, то не померла бы.

– Страх-то какой…

Тени и свет зашевелились и ещё какое-то время скакали взад и вперёд, словно прихрамывая. Галатея выпустила колени и, как только где-то вдалеке щёлкнул засов, сползла на пол, будто одеяло с неумело заправленной кровати. Гесс тут же прыгнул ей на корсет. Она вяло улыбнулась и подняла руку, потянувшись к нему. Тут что-то капнуло на её пальцы. Галатея замерла на мгновение, но всё же поднесла их к лицу и принюхалась.

– Кровь… – сдавленным голосом проговорила она. – Правильно, Гесс. Так и надо доказывать, что ты что-то можешь. Это я – мягкотелая.

Опоссум прижался к её животу и жалобно пискнул. Казалось, речей хозяйки он не разделял.

– Пойдём, пора. Хватит плакать.

Она сжала пальцы в кулак и ударила им по бедру, заставив себя перевалиться на бок. В моменте подхватила Гесса и усадила его на плечо, потом нащупала сапоги и шустро, как и перчатки, надела их обратно.

– Пора напомнить себе про все эти пять лет.

Голос её звучал металлически, откликаясь в самых дальних закоулках подземелья. Шаги были твёрдыми и громкими, но всё же сомнения были в её движениях, ведь за поворотом ждала дверь к лестнице на третий этаж. В библиотеку дома рода Айенгард, не кого-то ещё.

***

Галатея стояла напротив стеллажа и вытряхивала пыль из складок юбки, когда Гесс неожиданно чихнул и сорвался с нагретого места, умчавшись куда-то вглубь библиотеки. Пожав плечами, она продолжила схватку с пылью, переместившись к окну. В дневном свете на чёрной одежде были видны все последствия ночной вылазки: от опилок до каких-то засохших листьев, которые так и кричали о том, что она где-то ползала или возилась в земле. Галатее потребовалось немало времени, чтобы избавиться от всех улик, которые, к слову, под конец её рейда образовали целую кучу на вычищенном до блеска дубовом полу. Недолго думая, она отодвинула кресло от стола рядом с окном, открыла нижний отсек, и сгребла в него весь мусор первой попавшейся бумажкой, и её швырнула туда же. Перед тем, как задвинуть ящик, Галатея всё-таки взглянула на лист.

– “Объявление о кончине Кирса Айенгарда будет сделано перед началом жеребьёвки”. – Больная улыбка поплыла по её лицу. Она шумно выдохнула и с яростью ударила по столешнице. Сжавшись от мгновенной боли, Галатея упала на кресло. – И кому это собирались отправить? Распорядителю?

Перебирая варианты, она скрепя сердце достала бумагу из ящика и положила перед собой. Осмотрев стол, Галатея заметила несколько огарков, открытую бутылку вина и перо с левой стороны, кончик его был оторван и валялся в подсвечнике вместе с клоком иссиня-чёрных волос. Рядом стояла печать Айенгардов, а под текстом не было ничего: ни подписи, ни характерного герба с весами и полаксом.

– Значит, мать снова за отца отдувается…

Вдруг одна из створок дверей с грохотом распахнулась. Резкий звук в одно мгновение вздёрнул Галатею на ноги. Кресло качнулось от такого нежданного волнения и без промедления полегло бы навзничь, но она успела поймать его за подлокотник.

– Грязная сука! – раздался чей-то громкий голос.

Галатея вздрогнула и поневоле разжала пальцы. Кресло упало на пол, ударив её по колену и пальцам на ноге. Но она даже не моргнула и пристально смотрела вперёд, в дверной проём. Долго ждать не пришлось. Тут же что-то, или кто-то, пролетело мимо порога и шлёпнулось на библиотечную дорожку ковра. «Служанка?» – не успела Галатея подумать и рассмотреть девушку, как в проёме появился Алеред, её младший брат. Он был в лёгкой накидке на голое тело, с волос стекала вода, в руке он держал жгут из полотенца. У него не было одного уха, и всем готовым выслушивать свою болтовню, Алеред рассказывал одну и ту же историю, как потерял его в жестокой бойне с тенью. Но если бы его потерянное ухо вернулось и вдруг начало говорить, то поведало бы печальную историю своего отсечения в пьяном споре с одним забулдыгой.

– Мне ещё бегать за тобой?! – Алеред шагнул на ковёр, надвигаясь на служанку. – Спрашиваю в последний раз, где твоя дрянная подружка? Мы за что тебе платим, чтобы ты делала то, что тебе велят или как?!

– Г-господин, я… – она приподнялась на трясущихся руках. – Не могу знать, где сейчас Тилана.

Алеред закатил глаза.

– И что мне с тобой сделать, а? – Он навис над ней и провёл когтями по полотенцу. – Думай, а иначе, – Алеред выбросил руку вперёд и схватил служанку за лямку передника, – мало не покажется…

Взгляд его переместился в угол библиотеки. Галатея шагала к ним, сверля брата пылающими глазами.

– Хватит! – крикнула она, и Алеред, цокнув, отпустил свою жертву.

– И тебе доброго денька, Тея.

– Здравствуйте, госпожа, – горничная осторожно поднялась, затравленно поглядывая на Алереда, и неловко поклонилась.

– Пусть идёт, – сказала Тея, подойдя к ним.

– Ну, пусть идёт, – недовольно согласился он и скрестил руки. Служанка ещё раз поклонилась и выбежала в коридор. – Действительно, а что это я твою работу выполняю? – выплюнул Алеред, проводив взглядом служанку. – Пока ты неизвестно где прохлаждаешься.

– Какую ещё работу? – хмуро спросила она. – Избиение прислуги?

– Если бы ты знала, то не говорила бы так сейчас, – он прикрыл дверь.

– Я вся во внимании.

– Я, значит, лежу спокойно в ванне, – Алеред провёл пальцами по своим волосам.

Он ухмыльнулся и стряхнул с них воду вниз, в лицо сестры. Галатея поморщилась и резко вцепилась ему в руку, вывернув её по дуге.

– Спокойнее! – прошипел брат. – Спокойнее, тебе бы тоже помыться! И к тому же, – он с лёгкостью выдернул своё запястье из хватки, – не забывай, кто тут сильнее.

Галатея фыркнула.

– Тогда не буду более отвлекать тебя от важных дел, – она подошла к двери и взялась за ручку.

– Постой, – окликнул он, – я не закончил. Уверен, ты захочешь узнать это прежде, чем получишь от матушки или, чего хуже, к тебе заявится отец. И, поверь, он будет недоволен тем, что ты не разделалась с крысой сама.

Тея замялась, она прекрасно понимала, что значат слова брата, и это заставило её остаться.

– Говори.

– Так вот, лежу я в ванне…

– Ближе к делу, – отсекла она. – Это я уже слышала.

– Не ценишь ты меня, сестра, – проворчал Алеред, закинув полотенце себе на шею. – Я о тебе забочусь, между прочим.

– Странная у тебя забота, – устало проговорила Тея, – моих ушей она, видимо, не касается.

Алеред прочистил горло и продолжил:

– И ко мне подходит матушка, и говорит, что Хинеры узнали про смерть Кирса.

Они оба замолчали. Тея раскрыла рот от удивления, её голова моментально вжалась в плечи.

– И, знаешь, как она узнала? – Алеред сузил глаза, пытая сестру взглядом. – А я скажу: Эдриан Хинер прислал тебе костюм. И не какой-то, а красный. Лежит в твоей комнате.

«Причём тут ритуальное одеяние? – подумала она, накручивая на палец косичку. – Одеяние для прахования…»

– Долго доходит?

– Не понимаю.

– Дорогуша, дам подсказку. Размерчик-то не твой.

– Кирс! – выпалила Тея и зажала рот рукой.

– Хвала Вратам!

– Как он узнал? – сквозь зубы простонала она, тут же вспомнив про написанное на столе про Кирса. – Это плохо…

– Да, не то слово, – вздохнул Алеред и наклонил вперёд голову. – А, учитывая, что мы все изначально договаривались молчать об этом до поры до времени, это просто ужасно. Ещё не забывай, что теми, кто узнал, оказались Хинеры, так что представь, как эти идиоты могут…

– Кто им передал? – перебила Тея. – Тилана?

– Да, – подтвердил он, – больше было некому.

– Почему она?

– А что? Думаешь, все, кто добр к тебе, такие правильные? Это ты, – Алеред ткнул в неё пальцем, – виновата. Ты же ей рассказала?

– А с кем мне ещё, – её голос угас, – в этом доме можно было поговорить?

– О чём? – с укоризной спросил он. – Об этом недоумке Кирсе?

Обида проскользнула в её глазах. Галатея отвернулась и, сжав кулаки, яростно ударила по двери ногой. Та, словно плеть, охлестнула стену; треск прокатился по всему коридору и вернулся обратно к ним.

– Вот гонору-то, – хмыкнул брат. – Мать у сестры, если тебя это интересует.

Галатея даже не взглянула него, она растворилась в полумраке душного коридора. Почти все шторы были задёрнуты, лишь узкая полоска света рассекала воздух, будто застывшая шпага перед уколом. На столиках виднелись силуэты патинированных статуэток с украшениями из обсидиана, над ними со стен смотрели потертыми глазами гобелены и канделябры. Под ногами что-то захрустело, в нос ударил знакомый запах. Галатея остановилась возле большой фарфоровой вазы, плотно набитой свежими асфоделиями. Одна из них, судя по всему, выпала и теперь смиренно лежала под её каблуком. Тея шагнула назад и присела, подобрав цветок. Повертев его в руке, она поднялась и, пошебуршав в вазе, поставила его обратно.

– Интересно, Сильвия уже вернулась?

Вопрос остался без ответа, но одна мысль о ней заставила Тею улыбнуться. Её злоба мгновенно улетучилась, как и мысли о нескончаемых насмешках брата. Она в последний раз посмотрела на асфоделии и направилась дальше, ей подумалось, что лучше перво-наперво показаться на глаза матери, пока она ещё окончательно не вышла из себя, и отдать ей то, о чём просил Редигер, если отца не будет в особняке.

Спустившись по двухмаршевой лестнице, Галатея обошла чучело оленя и свернула направо, к западному крылу. На втором этаже находились комнаты всех младших членов семьи и гостевые покои. Всех пришлых под высокими потолками на канатах торжественно встречали охотничьи трофеи, самые старые принадлежали ещё прапрабабке Галатеи, её же рукой туда были прибиты несколько человеческих черепов с проколотыми лобными и височными частями, на некоторых были выцарапаны нехорошие выражения, а в одном вообще торчала стрела. Каждые два дня особый человек из прислуги должен был забираться по лестнице и стряхивать пыль со всех без исключения экспонатов, в то время эту обязанность выполняла Тилана.

В дневное время в коридорах редко можно было наткнуться на кого-то из слуг, однако по пути Галатее встретился пожилой дворецкий, чему она была очень даже рада. Они вежливо поприветствовали друг друга, и она между делом, посматривая наверх, как бы невзначай спросила его про служанку. Он внезапно насторожился, но, о чём-то недолго поразмыслив, всё же предложил проверить в саду.

– Знаете, Алеред тоже спрашивал про Тилану.

– И что вы ему сказали?

– Ничего, – тихим голосом проговорил он. – Думал, сделаю это позже. Юный господин был на взводе. Надеюсь на ваше понимание.

Тея незаметно кивнула.

– Тогда разрешите откланяться.

– Постойте, – она загородила собой проход, расставив руки по сторонам. – Матушка там? – Галатея выглянула за спину дворецкого. – У Алесты?

– Верно.

– Почему?

– Юная госпожа всю ночь и всё утро глаз сомкнуть не могла, говорила, что потеряла какого-то зверька.

– Зверька значит? – её губы дрогнули и скривились в невольном смешке. – А мама как? – с опаской спросила Тея.

Дворецкий почесал затылок, поглядывая в просвет между шторами, и вздохнул.

– Поняла, – Галатея опустила голову. – Можете идти.

Она обошла его сбоку и, шаркая по полу, прибилась к стене. Пройдя так немало долгих шагов, тянущихся словно вечность, Галатея замерла у позолоченной статуи воина с полаксом: «Нерей, что спас наши края». Заглянув за угол, она изо всех сил напрягла зрение, чтобы увидеть дверь в конце тёмного коридора. Она была приоткрыта, зацепившись за складку ковра, створка не шевелилась даже от сквозняка. Тихо, едва уловимо, по коридору гулял голос её матери, когда она переставала говорить, её сменяла сестра, что-то расспрашивая и временами зевая.

Тут Галатея заметила, как напротив двери что-то зашевелилось. Нечто переместилось с ковра и выпрямилось во весь свой невысокий рост. Тея присела на корточки и медленно двинулась в его сторону. Кинжал был наготове, сердце забилось с двойной силой. Может, сейчас и без своей привычной ловкости и силы, но она знала, как двигаться, как незаметно напасть и куда бить в первую очередь. И вот, когда от цели отделяло всего десять шагов, ей внезапно пришлось остановиться. В расплывчатой фигуре она узнала Унгера, второго младшего брата. Ему было одиннадцать, на пять лет младше Алереда и на столько же старше Алесты. И он родился обычным. Когда Унгер появился на свет, это было сродни глубокой потере, будто семья лишилась одного из своих наследников, а не приобрела нового, особенно для матери, каждый раз отдающей часть своей силы, чтобы выносить Айенгарда. И до Алесты лишь одна надоедливая мысль была у неё в голове – о собственной непригодности.

Унгер неподвижно стоял напротив комнаты сестры и смотрел в узкий зазор, словно очарованный. На нём были кожаные штаны и полузастёгнутая рубаха, как будто он не успел сменить одежду или куда-то спешил, да так что забыл обуться. Его взгляд ловил каждое движение за дверью, а губы лихорадочно шевелились, беззвучно вторя словам матери. Её голос обволакивал всё вокруг, будто шёлк, самый нежный и приятный, в него хотелось погрузиться, его хотелось слушать, не отрываясь, часами.