Без сомнений

Подпитывая нагва́ль силой, в стремлении удержать хозяйку без движения – спасти от опасности, Таде́уш стал и́здали наблюдать за вражеским отрядом. «Шпиц» попытался экранировать часть леса с трупами – не получилось: «Слабак!». Воины снесли всех убитых на тракт рядом с магом. Начала́сь игра в гляделки с трупами. «Умора! Бездарь ведёт дознание. А почитать узор хладогрива не пробовал?» – пренебрежительно резюмировал Пяст.

Враги закончили суету и неспешно удалились, для отчёта захватив с собой одного из оставшихся в живых смерда и мёртвого Климента. «Пора подкрепиться», – некромант направился к оврагу со скинутыми после расследования трупами. Волчица одним прыжком опередила бесплотного чародея и начала рвать останки погибших. «Зараза! Всё сожрёт», – надо поторопиться: как плоть исчезнет в её бездонной утробе, так рассеется испускаемый телами неупоко́й.

Едва добрался, как – новая напасть. Яркий всплеск гавва́ха взметнулся ввысь, в небеса. Попавший в оберег оборотня неграмотный крестьянин углядел глазами ликантро́па, как волчок «хватает тела за бочок». «Вот огорчился, идиот за собственную плоть», – хмыкнул некромант. Не беда. Но материал нагва́ля содалит сфокусировал обуявший простака ужас. И выплеснул столб эфира строго вверх. А это плохо. Свечение «полуслепой шпиц» вскоре приметит. «Срочно прекратить!» – решил Пяст. Забавная идея родилась сама собой.

При настройке талисмана кудесник засунул в камень дух старого опытного зайца. Боязливая смекалка к свирепости во́лка показались «самоучке» удачным сочетанием. Чтобы стать ветераном, улепётывать ушастому приходилось не один раз. Куда без смётки? Закалён и не глуп. Несложные чары поменяли руководство в охранном амулете девицы. Лесной трусишка отправился в навь к предкам. А тёплое место занял возмущённый общинник. Чей необузданный порыв души перестал плевать гавва́хом. Весь запал чувств и переживаний выплеснул внутрь волкола́ка и превратил в человека.

«Хорошо, когда хорошо», – неупоко́й множественными струйками елея поглощался Таде́ушем со всех трупов единовременно. «Спасибо, вороги!» – собрали, сложили… Один ещё живой, хотя из комы не вышел. Смерть уже занесла над ним косу. Придушенный Климентом, жёстко потрёпанный волчицей: он нежилец. И не скажешь: повезло, что не добили, аль наоборот. Эфира с него пшик, зато с остальных полно́. Превращение оборотня в голую красотку подходило к концу. С лёгкой тоской Пяст сожалел, что в нынешнем состоянии у него нет нормальных человеческих глаз: не удастся насладиться видом женской наготы. «Ну хоть а́ура: и то – хлеб!» – судьба не скупилась к освободившемуся колдуну.

Возвращение «шпица» прервало идиллию. «Неужто заметил? Нет! Пришёл по личным делам», – приготовившийся к бою некромант расслабился. Чтобы сдуру не привлекла внимание, усыпил обернувшегося в женщину волка и пригляделся. Имперский маг прорубил окно в мир мёртвых. За гранью соорудил фокус притяжения эфира. Утягивающие весь человеческий гавва́х из яви в навь косички плелись по ве́домой одному вражескому волшебнику очереди. У одарённого природой, но не грызшего гранита знаний в академиях духа колдуна топологически сложные действия врага ускользали из внимания, ошарашивали непонятностью. «Джимачви́р без носителя мастерит», – единственное, что сообразил член Ко́вена. Такой прыти от «неуча» некромант не ожидал. Воронки с нарастанием засасывали гавва́х.

Поток потянул Таде́уша внутрь. Сначала с нежностью, затем всё сильнее и настойчивее… Ухватившийся за человеческий прах бесплотный колдун изо всех ещё слабых сил пытался удержаться, но порывы вихря одолевали. «Вот тебе, самонадеянный дурак и молокосос… Именно такими подлыми хитрыми штуками захватчики сумели победить моих славных побратимов. Не удержусь!» – сетовал Пяст. «Не пришедший в сознание живой общинник!» – обожгла догадка о возможном спасении. Собрав волю в кулак и банально опасаясь не успеть, член Ко́вена на́чал ответственное плетение – сложный обряд побратимства4.

Без тела колдовать ощутимо труднее. Для жестикуляции перетолкнуть разный гавва́х во всевозможных направлениях и заплести узор любой конфигурации – не проблема. А произнести вслух заклинание: для непосвящённого ума – задача не из лёгких. Но не для некроманта, в полной власти которого столько трупов с неповреждёнными голосовыми связками.

Настал момент, когда раздающийся из глоток мертвецов тихий шёпот стих. Сошла со сцены картина, что заставит поседеть неробкого десятка свидетеля. Ничто не помешало волшебству. Девица-перевёртыш безмятежно спала. Токующего над влекущими в небытие смерчами-косичками «шпица» не отвлекли ни шёпот чуждых заклинаний, ни мягко вибрирующие волны стелющегося по вине заклятий гавва́ха. Полумёртвый крестьянин так и не очнулся – не помешал несогласием и нежданно-негаданно для себя осиротел. Недавний атаман разбойников и бесплотный колдун стали один другому единственными полноценными родичами. Каждый отправил в небытие шлейф близких. Первый с побратимами из Ко́вена, а второй с предками и семьёй.

Ритуал завершился на крайнем пределе возможностей уставшего чародея, чья душа облегчённо юркнула в тело едва живого общинника то́тчас после обряда. Теперь никаким «шпицам» вихрями из нави, или из яви не вытащить её оттуда. Конечно, смерть или жёсткое требование «братца» заставит выйти наружу, но всё это будет потом, а сейчас: радость подарила слабость – Таде́уш потерял сознание…

***

1. Джимачви́р – накопитель колдовской силы; более широкое понятие, чем стигмат; ВАТ

2. Нагва́ль: талисман с духом-хранителем, ИТ

3. Магическими войнами называют исторический период многочисленных вооружённых столкновений между империей Везия и провинцией Лит, ВАТ

4. Обряд побратимства: разрушающий все прежние и создающий новые родственные связи ритуал, ИАП

Глава 17. Прощай больница

Когда нам нечего сказать –

тогда уж надобно бежать…

Сара