На деревянном блюде

В университете мы с Алёной разошлись по разным аудиториям. Я присоединилась к хохочущим одногруппникам. Вникать в новую шутку не стала – голова была занята наследством, волшебством блюда и размышлениями о том стоит ли рассказывать об этом родителям. Тут же возникал вопрос – почему бабушка так настаивала на том, что блюдо и бубен должны быть при мне? Может быть, она о чём-то догадывалась? Почему блюдо не работало раньше? Почему стало работать именно сейчас? Как это связано со смертью бабушки и связано ли вообще?

Вопросы роились в голове, не находя выхода. Я крутила их с разных сторон в тщетных попытках отыскать что-то чего не заметила сначала. Бубен и блюдо – как они связаны? Бубен, как и блюдо передавался в нашей семье из поколения в поколение, но я никогда не спрашивала от кого он достался бабушке. Передавался ли он по женской линии, или же пришёл к ней от другой ветки родни? Что если бубен и блюдо связаны с нашей семьёй много-много лет?

Издревле у чукчей бубен имел одну из самых важных ролей в доме. Его хранили, подвешивая к потолку яранги, или же за спальным пологом. Лишь в праздники он висел в наружной части яранги, всегда готовый к употреблению. Во время переходов бубен снимали с основания, а потом снова надевали шкуру на деревянный обод. Мой не разбирали уже несколько лет – незачем было. Я самостоятельно его никогда не собирала, мама, я думаю, тоже. Поэтому родители не стали разбирать его перед транспортировкой, просто вложив в блюдо.

Сколько лет нашему бубну? Кто сможет дать ответ на этот вопрос? Если искать что-то про блюдо, то имеет смысл разузнать и про бабушкиного проводника. В любом случае, в европейской части России ответов мне не найти. Значит, сразу после сессии поеду в Магадан, а уже оттуда, возможно, на Чукотку. Где, как не там искать следы сказочного волшебства? В голове пронеслась заключительная фраза из сказки про великого ворона Кутха: “От своих следов куда уйти?”.

Я протяжно вздохнула и, неожиданно для самой себя, поняла, что хочу потрогать кожу, которой был обтянут бубен, вдохнуть его специфический аромат. Прямо сейчас. Почти наяву я почувствовала под подушечками пальцев его шероховатую поверхность, почувствовала запах, окунулась в чувства. В груди шевельнулось давно забытое ощущение – как будто бабушка положила руку на макушку. Из глубины выскользнула тень. Я попыталась разглядеть её, но она растворилась, будто морок.

С большим трудом мне удалось сосредоточиться на контрольной, с ещё большим поддержать беседу с одногруппниками после неё. На остальных лекциях ко мне уже не приставали, чему я была рада, но тягостное чувство тянуло, не давало сосредоточиться на размышлениях. После занятий пришлось идти в деканат, высиживать там длинную очередь из заочников, чтобы урегулировать вопросы, возникшие из-за моего внезапного отъезда.

В коридоре меня остановила преподавательница по экономике. Она аккуратно взяла меня под руку и разлилась соловьём о ленивых студентах, которые не посещают её лекции и скатывают курсовые из интернета, даже не потрудившись прочитать. О правильности расчётов она даже говорить не могла. Я, в общем-то тоже – мне попросту не удавалось вставить ни слова. Только подойдя к кафедре, она отпустила меня и, заглянув в глаза, спросила про мой курсовой. Внутренне сжавшись, я достала из сумки папку с проектом, который вчера появился на блюде. Преподавательница взялась за папку, а я не отпустила. Внезапно, мне захотелось сжечь его, выбросить, разорвать, но не отдавать человеку, который даже представить себе не мог как я его сделала. Точнее, не я. Брови преподавательницы скользнули вверх.

– Мне надо проверить. – пропищала я.

– Ну так проверяйте – она открыла передо мной дверь кафедры и кивнула на свободный стул.

Я послушно села, пролистала курсовой, убедилась в том, что он сделан в чётком соответствии с заданием и прикусила губу.

– Ну? – преподавательница протянула руку к курсовому.

Я вложила в неё папку и, скомканно попрощавшись, выбежала с кафедры. В коридоре было людно – студенты спешили кто куда, частично толпились перед стендами, сверяясь со списками должников или фотографируя объявления. С трудом мне удалось добраться до лестницы.

Уже на выходе из университета я увидела спешащую ко мне Майю Дмитриевну и, не осознавая что и зачем делаю, ускорилась, смешиваясь с толпой, распихала локтями очередь перед проходной и, несмотря на гневные окрики за спиной, пролезла к самому турникету. После проходной я уже не скрываясь побежала, завернула за угол ближайшего дома, свернула во двор, где спряталась в густой листве сирени и замерла.

Несколько минут я стояла, боясь даже пошевелиться, затем закрыла глаза и начала дышать. Раз. Два. Три.

Сердце постепенно перестало бухать в груди, успокоилось длинным дыханием. Я осторожно выглянула из зарослей, осмотрела весело гомонящий двор и, совсем успокоившись вышла из укрытия. Под бдительными взглядами мам с малолетними детьми, я вылезла из кустов и медленно вышла со двора. Майи Дмитриевны нигде не было. Тогда, облегчённо выдохнув, я направилась к остановке.

Солнце ласкало кожу тёплыми лучами. Я шла по улице, не глядя по сторонам. Мысли отступили, дали место ощущениям. В автобусе я надела наушники и полностью отключилась от внешнего мира.

Зря.

Из автобуса вылезла на две остановки раньше – солнце, пригревшее землю, звало на прогулку, и я не стала сопротивляться ему. Весна бередила душу теплом. Я шла между домов, а страх, не замеченный мною, тихо шагал по моим следам. Недалеко от дома свернула во двор, заросший деревьями и давным-давно заброшенный. Только тут я, наконец, почувствовала острый взгляд в спину.

Шаг. Ещё один. Коленки мелко задрожали. Я остановилась и, не решаясь развернуться, вытащила наушники, положила их в коробочку и спрятала в карман.

Шаги за спиной я скорее почувствовала, чем услышала. Осторожные. Мягкие.

Тоненькие иголочки страха впились под кожу. Я закрыла глаза и начала медленно считать.

Раз. Сердце барабанило об рёбра.

Два. Ещё один шаг за спиной.

Три. Спину прожгло взглядом.

Четыре. Я медленно вдохнула.

Пять. Звуки исчезли.

Шесть. Ещё медленнее выдохнула.

Семь. Я открыла глаза, приподняла руки, прижав тыльные стороны ладоней к груди и осторожно развернулась.

Волк стоял в нескольких метрах от меня. Светлый мех переливался на солнце, а жёлтые глаза смотрели прямо в мои – не давали ни вдохнуть, ни выдохнуть, выворачивали душу наизнанку. Я попыталась отвести глаза, но звериный взгляд держал крепко.

Время остановилось, ни единого звука не прозвучало вокруг. Я нервно сглотнула, почувствовала как пересохло горло. “Надо что-то сделать” – прозвучала в голове очевидная мысль. “Но что? Что я могу сделать против волка?” – отвечал здравый смысл.

Тело качнулось назад, едва уловимо, но волк тут же подобрался. “Не поворачиваться спиной. Не убегать. Не показывать страх.” – пронеслись в голове слова, услышанные в глубоком детстве от пожилого охотника, который часто заходил к бабушке в гости.

Я опустила руки и шумно втянула воздух. Волк сделал ещё один шаг навстречу, склонил голову и присел, словно готовясь к прыжку. Тогда я сделала единственное, что могла – перехватила сумку, чтобы в случае, если волк всё-таки прыгнет – ударить его по морде. “Если успею.” – скользнула неожиданно холодная мысль.

Не знаю сколько мы так простояли до того, как я услышала первый звук – глухое, исходящее из глубины груди рычание. Волк не скалился, не подходил ближе, только смотрел исподлобья, держал взглядом крепче, чем зубами.

Я медленно сжала свободную руку в кулак. Волк чуть наклонил голову и сдвинулся ещё на полшага ближе ко мне.

– Что тебе нужно? – прошептала я пересохшими губами.

Волк остановился. В по-человечески осознанных глазах мелькнула искорка удивления.

Сбоку послышался шум, топот ног пробежал рябью по пространству.

– Тынагыргын! – крикнул кто-то.

Волк повернулся на звук, оскалился, затем бросил на меня последний, чуть насмешливый взгляд и сбежал, проломившись напрямую через кусты.

Только после этого я смогла осмотреться. Первое облегчение схлынуло ледяной волной страха, когда я поняла, что ко мне подбегает Майя Дмитриевна. Но не это напугало меня, а осознание того, что она знает моё настоящее имя. Рядом с ней бежали двое росгвардейцев. Они посмотрели на меня, озадаченно переглянулись, и, поглядывая в сторону, в которую убежал волк, подошли. После секундного колебания один из них полез в кусты, в которых скрылся зверь, а второй приблизился ко мне.

– Всё в порядке? – спросил он.

– Да.

Я отошла на шаг от преподавательницы, что не укрылось от взгляда гвардейца.

– Вы её знаете? – спросил он, кивнув на Майю Дмитриевну.

– Да. Это мой преподаватель. – неуверенно ответила я. – То есть лаборант на кафедре.

– Вы эту собаку раньше не видели?

– Видела. Он тут в округе ходит. – я провела рукой, очерчивая пространство.

– Крупный. Странно, что раньше никто не пожаловался. – парень нахмурился. – Вас проводить?

Я неуверенно покачала головой. Присутствие, молчащей Майи Дмитриевны действовало мне на нервы, но количество вопросов к ней, которые у меня возникли за последние несколько минут, заставило отказаться.

Мы попрощались с росгвардейцем, который пошёл вслед за напарником и медленно пошли в сторону моего дома.

– Как вы меня назвали? – не выдержала нервного напряжения я.

Преподавательница замялась, почесала затылок, а потом махнул рукой и ответила:

– Тебя же Тынагыргын зовут?

– Откуда вы знаете? – практически закричала я.

– Я… – Майя Дмитриевна замолчала. – Давай дома поговорим.

– Я вас домой не пущу!

Я остановилась, из-за чего женщина споткнулась и, чуть не упав, пискнула.

– Нам надо поговорить. – сказала она после того, как выпрямилась. – Всё не то, чем кажется, Тынагыргын.

– Кто ты? – от страха я перешла на ты.

Майя Дмитриевна несколько мгновений смотрела мне в глаза, после чего тихо ответила:

– Вувыльту.

– Кто? – я сделала шаг назад.

– Блюдо же работает, да? – с сочувствием спросила она.

Я медленно кивнула. Пальцы налились холодом. Приглядевшись, я поняла, что воздух вокруг женщины всё-таки рябит и сжала челюсти.

– Ты же не думала, что твоя сказка – единственная?

– Та самая Вувыльту? – я сглотнула. – Мышка Вувыльту?

– Ну… да. – она слегка улыбнулась.

– Я не верю.

– Я смогу доказать, но не здесь, Тынагыргын.

– Откуда ты знаешь моё имя?

Майя Дмитриевна устало махнула рукой в сторону моего дома.

– Давай поговорим там. Обещаю, от меня тебе ничего не грозит.

– Так я и поверила.

– Иначе пусть Духи отвернутся от меня.

Я вздрогнула. Она произнесла страшную клятву, такую, от которой не отрекаются. Мои глаза зацепились за её взгляд – слишком обеспокоенный, чтобы быть враждебным, и я, внутренне содрогнувшись, кивнула.

Глава 5

Всю оставшуюся дорогу до дома мы молчали. Я судорожно переваривала информацию и пыталась сформулировать вопросы, на которые было бы невозможно ответить двусмысленно. Периодически ловила на себе сочувственные взгляды Майи Дмитриевны, но старательно делала вид, будто не замечаю её.

В квартиру мы вошли так же молча. Лаборантка, не дожидаясь приглашения, прошла на кухню, налила воды в чайник, после чего включила его и невозмутимо уселась за стол. Несколько минут до закипания я сверлила Майю Дмитриевну злобным взглядом. Её, впрочем, моё возмущение ни капельки не трогало. Она с любопытством оглядывалась вокруг, водила ладонями по столу и еле заметно улыбалась.

Когда чайник вскипел лаборантка, которой ребята дали прозвище “мышка” выразительно посмотрела на меня. Моим первым порывом было проигнорировать её взгляд, но законы гостеприимства взяли верх. Я встала, достала кружки, налила до краёв чай и достала конфеты, которые Алёна припрятала на верхней полке шкафа. Прятала она их не от меня, а от себя, поэтому угрызений совести я не испытывала.

Майя Дмитриевна, или Вувыльту, благодарно покивала мне, взяла сразу две конфеты и, с выражением блаженства на лице, одновременно отправила их в рот.

– Вы обещали доказать мне… – я замолчала, подбирая слова. – свою мышиную сущность.

– Ну не во время чаепития же. – Майя Дмитриевна вскинула брови. – Называй меня Вувыльту.

– Как вы… – я снова замялась. – ты попала в универ?

– Ну, сначала я жила на кафедре. Потихоньку изучила материал, а после приняла человеческий облик и устроилась на работу.

– Зачем?

– Я почувствовала тебя. Нам стоит держаться вместе. – Вувыльту взяла ещё одну конфету, раскусила её и понюхала. – Обожаю шоколад. Лучшее изобретение человечества.

– Подожди!

Я растёрла лицо ладонями и снова посмотрела на лаборантку. Небылица про то, что она является сказочной мышью, никак не укладывалась в голове. Даже меткое прозвище не помогало. Но чем дольше я её разглядывала, тем больше убеждалась в том, что она и вправду чем-то похожа на мышь. Студенты, как всегда, выцепили из образа главное. Серые волосы, маленькие тёмные глаза, острый нос, тонкие черты лица, нервные ноздри. Пальцы тонкие, длинные, сама вся какая-то подвижная.

Пока я разглядывала Вувыльту, Вувыльту разглядывала меня с широкой улыбкой.

– Не испугаешься? – спросила она, когда наши глаза встретились.

– Не должна. – ответила я после секундного колебания.

– Мышей не боишься?

– Нет.

После моих слов Вувыльту кивнула, затем встала и опёрлась ладонями на стол. Её тело начало плавиться, стремительно уменьшаясь в размерах до тех пор, пока на столе не осталась сидеть серовато-коричневая мышь с чёрным воротником.

В звенящей тишине я услышала, как со свистом втягивается воздух сквозь плотно сжатые зубы. Ладони больно впивались в столешницу, а сердце замерло, где-то в горле. Мышь сидела на столе, разглядывая меня глазами-бусинками и, к счастью, не приближалась. Нет, я действительно никогда не боялась мышей, но это была не просто мышь – это была мышка Вувыльту, которая ещё минуту назад обладала вполне себе человеческой внешностью.

– Выдыхай. – пропищала мышь.

Мои ладони прижались ко рту. Неимоверным усилием воли, я опустила руки на стол, выдохнула и закрыла глаза.

Раз. Мышка Вувыльту сидит у меня на столе.

Два. Мышка Вувыльту – лаборантка в моём университете.

Три. Она может менять облик, принимая человеческую внешность.

Четыре. Наше семейное блюдо действительно волшебное.

Пять. Сказки не врут.

Шесть. Сказки существуют.

Семь. Мышка Вувыльту сидит у меня на столе!

Я открыла глаза и вскрикнула, когда поняла, что мышь подошла ко мне практически вплотную.

– Ты же не боишься мышей? – пропищала Вувыльту.

Я молча покачала головой. Мышь сделала ещё один шаг к моей руке и дотронулась лапкой до указательного пальца. Я невольно вздрогнула, но руку не убрала. Мышь склонила голову набок, погладила мой палец и отошла на другой конец стола. Затем она снова начала плавиться, теперь уже увеличиваясь в размерах, пока снова не приняла облик Майи Дмитриевны.

– Вувыльту. – шёпотом позвала я после того, как обрела способность говорить.

– Что, Тынагыргын?

– А другие сказки тоже существуют?

Женщина-мышь звонко рассмеялась, запрокинув голову и хлопнула ладонью по столу.

– Ну конечно!

– Но я же не из сказки. – я потёрла лоб ладонью и, опустив глаза, поняла, что забыла про чай.

– Это трудно объяснить, Тынагыргын. Ты потомок сказки.

– А ты прямо та самая Вувыльту? Как такое возможно? – я почувствовала, как мысли начинают биться о стены сознания и вцепилась в кружку с чаем.

– Да, я та самая. Мы уснули много лет назад.

– Вы – это сказки?

– Ну да.

– А мои предки почему не уснули?

– Точно не знаю. Может, люди не засыпали? – Вувыльту засунула в рот очередную конфету. – Может из людей уснули только те, кто был главными героями своих сказок?

– А женщина из моей сказки разве не была главным персонажем?

– Может и нет. Волк даже не её съесть хотел. – Вувыльту провела ногтями по столешнице. – В твоей сказке главные герои – это Волк и его блюдо.

Я задумалась.

– Как ты узнала из какой я сказки?

Вувыльту поёрзала на месте. Она, вообще, словно не была способна сидеть без движения. В ней постоянно что-то двигалось – то нога болталась из стороны в сторону, то пальцы скользили по столешнице, то всё тело проходило волной.

– Следила за тобой. Увидела Волка и всё поняла.

– А как ты почувствовала меня? Как узнала, что я сказка?

– Даже не знаю, как тебе объяснить. Ты сама должна была ощутить меня. Скажи. – женщина наклонилась ко мне, вглядываясь в глаза с пристальным интересом. – Ты когда рядом со мной находилась – ничего не чувствовала?

– Ннет. – неуверенно протянула я. –Только тревогу. – я прикусила губу. – Ещё как будто рябь в воздухе была вокруг вас… Тебя.

Вувыльту снова наклонила голову набок, после чего резко встала, приблизилась ко мне единым резким движением и взяла за руку. Несколько минут она молча стояла, держа мою ладонь между своих, после чего неуверенно протянула:

– Ты не веришь. Сказки уснули много-много лет назад. Люди перестали в них верить. Ты видишь меня, но не веришь.

Я задумалась. Как это не верю, если я только что видела, как она превратилась в говорящую мышь и обратно? Может это галлюцинация? – тут же подал голос здравый смысл.

– Не верю. – шёпотом согласилась я.

– Придётся. – мышь отпустила мою руку и уселась обратно.

– Почему?

– Иначе не выживешь. – Вувыльту стянула последнюю конфету, вдохнула её аромат и съела. – Волк не успокоится, пока не вернёт своё блюдо. А пока ты не веришь в нас – не сможешь бороться с ним.

– Почему Волк хочет вернуть блюдо? В сказке же он сам его подарил.

Мышь развела руки.

– Не знаю. Спроси у него, когда в следующий раз придёт.

– А он ответит? – содрогнулась я, вспоминая осознанный взгляд зверя.

– Если поверишь – ответит. Но я бы на твоём месте постаралась с ним не встречаться.

– Да я и так пытаюсь его избегать.

– Тебе здесь не место, Тынагыргын. – неожиданно сменила тему Вувыльту. – Здешние духи тебя не знают. Не доверяют. Тебе надо на родину.

– После сессии поеду. – я, наконец добралась до остывшего чая.

– После сессии может быть слишком поздно. – Вувыльту посмотрела на меня со смесью сочувствия и превосходства. – Ты сильная, может и справишься. – она вздохнула, встала и потянулась. – Пойду я. Тебе надо переварить всё, что я сказала. Подумай, выспись, а завтра мы поговорим снова.

– Подожди, Вувыльту! – я вскочила и попыталась преградить женщине путь, но она проскользнула мимо меня с проворством, которое никак нельзя было ожидать от женщины её возраста. – Зачем ты следила за мной?

– Чтобы помочь. – Вувыльту (или Майя Дмитриевна?) натянула туфли и тонкую курточку. – Береги блюдо, Тыневири.

– Подожди! – я бросилась за женщиной в подъезд. – Почему вы проснулись?

Вувыльту вызвала лифт и обернулась ко мне.

– Не знаю. Наверное, Он просыпается.

– Он – это кто?

– Тот, кто создал нас.

Женщина улыбнулась и вошла в лифт.

– Мы ещё поговорим. – крикнула она из закрывающихся дверей.

– До свидания. – прошептала я в пустоту.

Я вернулась в квартиру, помыла кружки, выбросила коробку из-под конфет, прошла в свою комнату и легла на кровать. На глаза попалась книга сказок. Я встрепенулась, села, взяла её в руки, и, успокоив резко забившееся сердце, открыла на странице со сказкой про мышку Вувыльту.

Мышка Вувыльту

(эскимосская сказка)

Погналась лисичка за мышкой Вувыльту.

Вувыльту бежала, бежала, видит: лисичка уже догоняет её – и скорей вскарабкалась на высокий камень.

Сидит там Вувыльту и дрожит от страха.

А лисичка легла у камня и ждет, когда мышке надоест сидеть наверху и она спустится вниз.

«Лучше я с голоду помру, чем лисичке на обед достанусь, – подумала Вувыльту. – Надо спасаться!»

Думала Вувыльту, думала, как ей перехитрить лисичку, и придумала. Запрыгала она на камне и запела:

– Пи-пи-пи! Пи-пи-пи!

– Что это ты так развеселилась? – спрашивает лисичка.

– Да вон, вижу, охотники с копьями и луками идут сюда!

– А тебе-то что, если они сюда придут? – спрашивает лисичка.

– А как же! – говорит Вувыльту. – Они всегда, когда доходят до этого камня, разжигают костер и садятся обедать. Может, и мне что-нибудь останется.

– Охотники всегда садятся у этого камня? – насторожилась лисичка.

– Да, вот здесь, где ты сидишь, – говорит Вувыльту.

– Знаешь что, – сказала лисичка, – пожалуй, и мне пора обедать. Пойду-ка я порыбачу.

Поднялась и пошла потихоньку, а потом все быстрей и быстрей. Так и убежала лисичка в тундру.

А Вувыльту прыгнула с камня на землю и запела:

– Пи-пи-пи! Пи-пи-пи! Про охотников-то я все выдумала! А еще говорят, что в тундре хитрей лисички зверя нет!

Я дочитала сказку, вздохнула и с резким звуком захлопнула книгу. Взгляд невольно обратился к бубну.

– Я должна поверить, да? – спросила я у проводника в мир духов, после чего встала, сняла его со стены и прижалась щекой к шершавому боку.

Длинная колотушка лежала внутри бубна. Я вытащила её, положила на колени и снова прижалась щекой к деревянному ободу. Глаза закрылись, а растопыренные пальцы сами собой начали постукивать по ударной плоскости. Легкая вибрация пробежалась по натянутой коже. Глубоко в груди волной покатилось отражение вибрации бубна. Лица коснулся прохладный порыв ветра. Я резко отняла руку от шероховатой плоскости, которая могла вместить в себе все миры. Сердце запнулось и застучало быстрее. Бубен жёг руки. Я аккуратно положила его на стол рядом с блюдом и снова повалилась на кровать. Сбившееся дыхание начало медленно восстанавливаться. Сердечный ритм замедлился, и я провалилась в сон.

Каменистая тропинка стелилась под ноги. Казалось, что она сама подстраивается под мой шаг. Невысокие деревья обступали её, сплетаясь между собой костлявыми ветками. Только прямо над дорожкой виднелась вторая, бегущая по отливающему зеленью небосводу.

Я шла не осматриваясь, не прислушиваясь. Тропа сворачивала, петляла, но неуклонно поднималась вверх. Деревья вскоре сменились стлаником. Запах кедра ударил в нос. В небе надо мной пролетел ворон – огромный, исиня-чёрный, он на мгновение закрыл собой небо.

Я шла вперёд. Не останавливаясь, не замедляя шаг. Шла до тех пор, пока стланик не расступился, открывая моему взору каменистый склон сопки. Я ускорилась. Небо раскинуло надо мной свои крылья. Шаг, второй, третий. Мелкие камешки осыпались под ногами, но я не смотрела на них. Передо мной лежала тропа, и остальное не имело значения, до тех пор, пока она не закончилась.

Я стояла на каменистом лбу сопки и смотрела в зеленоватое небо. Ветер играл с бусинами, свисающими с висков. Только теперь я осмотрелась. Сопки разбегались вокруг меня, словно волны. Серые, зелёные, рыжие – они изгибались, поднимались к тёплому солнцу и опадали в тёмные бездны. Вдалеке мерцала серая полоска моря.

В лицо дохнуло холодом. Россыпь снежинок ударила по щекам. Бисерные нити взметнулись под порывом злого ветра, и я перестала видеть. Серая пелена пурги затянула мир. Ветер рвал косы, пытался пробиться под плотный мех, дербанил воротник, звенел бусинами на висках.

– Тынагыргын. – шепнул бабушкин голос.

Я обернулась раньше, чем поняла, кто стоял за моей спиной.

Волк смотрел мне в лицо и жёлтый свет исходил из его глаз. Его шерсть под порывами ветра приподнималась светлыми волнами. Он прятал морду от снежной крупки, глухо рычал, но не на меня, а на снег, бьющий в жёлтые глаза острыми иглами. “Странно – подумала я. – Неужели этот ветер пугает не только меня?”

– Тынагыргын. – в голосе бабушки скользнула тревога.

Я проснулась в своей кровати, хватая ртом воздух. Холод обжёг руки. Вскочив, я чуть ли не вскрикнула, когда поняла, что вся комната была засыпана снегом. Ноги сами вынесли меня в коридор. Услышав, как из своей комнаты что-то спросила Алёна, я заперлась в ванной и села на пол, обхватив голову руками.

Волк, блюдо, мышка Вувыльту, а теперь ещё и сны, из которых снег сыпется в реальный мир? А насколько этот мир реальнее, чем мир снов? – скользнула жутковатая мысль.

Я вскочила, включила ледяную воду и засунула голову под кран. Холодные капли пробежались по затылку, затекли под футболку, заставили ёжится. Я терпеливо стояла, пока истерика не отпустила.

– О чём ещё ты предупреждала меня, Гивэвнэут? – спросила я у пустоты.

Полотенце укрыло мокрые волосы, но не согрело. Я взяла швабру, вышла из ванной и, ничего не говоря озадаченной соседке, закрылась в своей комнате. Снег, ожидаемо, почти растаял. Вся комната превратилась в большую, холодную лужу. Только на кровати и столе всё ещё лежали небольшие комья снега. Я вздохнула и начала вытирать пол. Лишь бы не затопить соседей. А то Волк окажется наименьшей из моих проблем.