Japonika

– Ну, как тебе? – шепнула Львица, кивая в сторону красного стола, когда я зашла к ней в бухгалтерию поздороваться.

– Кто это? – сумка Львицы не давала мне покоя, и я разглядывала фурнитуру на пристегнутом к ремешку кошельке.

– Это наш новый «Свет», руководитель отдела маркетинга.

– Сколько ей? – наконец отлипнув от слишком привлекающей внимание игрушки, я подошла к сейфу, оглядывая практически не изменившуюся обстановку бухгалтерии.

– Двадцать с небольшим. Малик привел её пару месяцев назад.

– Понятно. Почему она сидит за тем столом?

– Да, сажать было больше некуда, – сделав вид, что не понимает о чём я, отмахнулась Львица, всё также невероятно похожая на Кэмерон Диаз.

«Поэтому он посадил её прямо напротив себя, на место бывшего коммерческого директора, мимо которого все проходили, задержав дыхание и не смея сдуть лишнюю пылинку, чтобы ненароком не нарушить установленного порядка».

– Пошли? Привет…– в дверях появился Малик в расслабленной белой футболке и джинсах.

Они обменялись с Львицей приветственными улыбками, и мы направились в его кабинет.

– Ну, как ты? – взгляд Малика моментально стал ярче, и в глазах забегали огоньки.

– Теперь хорошо. Рада вас видеть, – мы обнялись, как старые друзья, и сели друг напротив друга, как раньше, когда я иногда заходила к нему в кабинет поболтать.

Мы разговаривали о разном – иногда о психологии, иногда о бизнесе, крайне редко эти беседы касались непосредственно рабочих вопросов, зачастую эти сеансы были похожи на отеческие наставления. Они всегда внушали мне какую-то иллюзорную уверенность в этом человеке и теплили надежду на взаимную искреннюю человеческую дружбу.

– Как, кстати, дела у Длинного? Видела недавно его странные посты в Instagram… Он сошел с ума окончательно?

– Да, вроде того. Ушел в эзотерику. Пишет какие-то статьи про саморазвитие.

– Как ваш отец? – я сразу зашла на личную территорию.

– Все хорошо. Спасибо, – он явно не ожидал такого вопроса.

– А в остальном? Как ваша семья? Супруга, сын – все также продолжает заниматься маркетингом?

– Нет, он сейчас на Бали.

– Дауншифтит с продвинутой молодёжью?

– Они что-то там делают – разрабатывают какой-то проект.

– В Чангу? – я еле сдержала смешок. – Желаю ему успехов.

Малик тоже едва улыбнулся, услышав подавленный сарказм в моем голосе.

– Лучше расскажите, как у вас дела? – продолжила я, стараясь удерживать позицию на равных.

– Отлично. Как видишь, постепенно восстанавливаемся. На самом деле, мы все сами вышли в офис только пару недель назад с удалёнки.

– Да, я заметила, что произошли некоторые изменения, – как бы невзначай, обернулась я в сторону двери.

– Ну, ей просто захотелось на пенсию – уже такой возраст, – по его лицу проскользнула тень, и он посмотрел вниз.

– И вы нашли ей более молодую замену?

«Странно, неужели только я обратила внимание на их неоспоримое внешнее сходство?»

– Зря ты так – она очень умная девушка. Она училась вместе с моим сыном в одном университете.

«Это многое объясняет». Сколько раз я слышала про его старшего сына, которого он ставил мне каждый раз в пример, когда говорил про будущее и становление в профессии. Безусловно, как любой отец, он гордился им, но почему-то категорически отказывался понимать, что сравнивать меня с ним было не уместно, как минимум, потому что наши с ним «стартовые» позиции несколько отличались. Как знать, может и у меня бы сложилась карьера иначе, окончи я «Вышку» и имей я опыт открытия и ведения нескольких юрлиц с подачи папы-бизнесмена.

– Андрэ теперь будет руководить отделом продаж?

Такой ход стал бы наиболее логичным решением, все-таки Андрэ – продажник от Бога.

– Нет, пока Анатоле продолжит выполнять свои обязанности.

– Мне кажется, ему дается это не очень легко.

– Согласен…

– Он слишком болезненно и эмоционально воспринимает ту ответственность, которая сопутствует управлению персоналом.

– Поэтому он скоро займет должность директора по развитию и будет заниматься совершенно другими вещами.

– Раньше он хотел создать что-то своё. Насколько я помню, у него было своё «ИП»?

– Он закрыл его, – Малик сделал непроизвольную паузу, будто обдумывая стоит ли говорить, после которой продолжил: – Я попросил закрыть его. Таково было условие назначения на новую должность.

«Не попросил, а потребовал – давайте будем называть всё своими именами». Малик и раньше показывал эту свою сторону. Будучи отстраненным, витающим в фантазиях и иллюзиях идейным руководителем, в нем как-то уживалась мнительная, параноидальная фиксация на мелочах, несущих потенциальную угрозу его бизнесу. Никогда не забуду тот случай, когда он радовался, как ребенок, придумав концепцию «квест-туров». Он думал, что его идея уникальна, и до него никто до такого простого и креативного решения не додумался. И вот, уже готовясь опубликовать на сайте и во всех социальных сетях информацию о новинке, просто забив в поисковую строку «Гугла» уже успевшее надоесть всему офису словосочетание, я нашла минимум пять идентичных предложений других компаний и скинула ему. Его злости не было предела – прошло менее трех часов, как он сообщил, что выкупил патент на «квест-туры», а с сайтов, которые я ему скинула, куда-то пропала о них вся информация.

– Финансовый отдел, как я успела заметить, тоже претерпел изменения.

– Решил её поощрить.

«За верность и преданность» – подумала я про себя. В отличие от меня она никуда не уходила и в трудные времена его не бросала.

– Она молодец, – добавил Малик. – Бухгалтер ушла в декрет.

– Знаю, я очень за неё рада, – она правда долго мечтала об этом.

– И системный администратор теперь руководитель отдела информационного обеспечения, – наконец перевёл он стрелу разговора в мою сторону. – Знаю, у вас с Алисой были не простые взаимоотношения.

– Почему вы так решили? – сквозь улыбку я постаралась изобразить непонимание.

В начале мы с ней очень даже хорошо общались. Я бы сказала, что мы дружили. Уверенна, что, если спросить у неё из-за чего тогда произошел разлад между нами, она вряд ли сможет что-то внятно ответить. На самом деле, мы и правда какое-то время ладили с айтишницей – у нас было намного больше общих интересов, чем поводов для взаимной неприязни. Мы часто болтали и обсуждали «Властелина колец», ролики на канале Дани Крастера и какие-то «гиковские» штуки, понятные только нам.

– Самое удивительное, что мы с ней толком не ссорились. Знаете почему все это произошло?

– Почему? – Малик очень сосредоточено смотрел на меня, не отводя взгляд.

– Мы перешли границы, которые не стоило переходить. Я же тогда, как начинающий студент-психолог, «точила на всех когти», и она рассказала мне о себе то, чего не стоило говорить. За это же она потом меня и возненавидела. Откровенность – это хорошо в случае, если ты не намерен больше нигде пересекаться с этим человеком, но, если вам потом приходится видеться практически каждый день, и к тому же ещё держать в голове, что он знает о тебе что-то такое, чего ему знать не следовало, то он становится, как бельмо на глазу и начинает вызывать раздражение. При этом мне, честно сказать, до её «секретов» не было никакого дела. Беспокоило это только её.

– После нашего разговора по телефону я прошел по всем ребятам и спросил не против ли они, что ты вернешься, – Малик откинулся на спинке кресла и смотрел задумчиво в потолок.

– Да, правда? Интересно… И что все они сказали?

– Ну, в основном все были согласны, – он замялся.

– Кто же был против?

– Все были за, просто кто-то сказал, что тогда ты была больше занята учебой, чем работой. Но сейчас же ты больше не учишься.

– И кто же это сказал? Вы? – не сдержав ядовитую усмешку, я перешла в оборонительное положение.

– Нет! Кажется, Андрэ, – его глаза забегали из стороны в сторону.

«Удивительно, что такое сказал тот, кто написал мне одним из первых о том, что рад моему возвращению». К тому же, как у кого-то вообще мог повернуться язык сказать что-то про мою учёбу, учитывая, что я работала здесь за минимальную зарплату, выполняя практически всё, что мне скажут, ни разу не взяв отпуск на сессию, и даже уходя летом пару раз на двухнедельные дневные практики в больницах, мало того, что приходила по вечерам разгребать документы, чтобы они не скапливались, так ещё увольняясь не стала возмущаться отказу выплачивать мне несколько недель отпускных, которые провели задним числом без выплаты – просто приняв для себя, что это, как раз, и есть оплата моих отсутствий из-за учебы. Откуда им в действительности было знать, что компания, к которой я по-прежнему почему-то испытывала безоговорочную благодарность, граничащую с раболепством, скорее была должна мне, чем я ей.

– Вы сами много раз говорили о том, что мне нужно развиваться в моей специальности.

– Ну, и почему ты не пошла в свою профессию?

– Так сложились обстоятельства. Мировые события последних нескольких лет заставили изменить планы. Тем более, у меня появилось новое направление, в котором я себя вижу. Разве не вы всегда меня учили стремиться создавать свое дело?

«Может всё-таки не стоит говорить ему?» Во мне боролось два начала – ребёнка, искренне желающего рассказать родителю о своих достижениях в ожидании то ли похвалы, то ли благословения, и разочарованного, побитого жизнью, переставшего доверять кому бы то ни было и едва вновь вставшего на ноги, человека. Он смотрел на меня в упор и внимательно слушал.

– У меня контракт с «Литресом», – так я для придания веса и значимости, решила назвать свой недописанный черновик «Гранд Вояжа», первый том которого я пыталась закончить и выложить на платформу. – Я пишу, мне всегда это нравилось, просто никогда не было на это времени. Когда я увидела вакансию, которую вы выложили, я сразу откликнулась, потому что прекрасно помнила, что когда-то умудрялась здесь совмещать работу с написанием курсовых и дипломных работ. Работу здесь я знаю до автоматизма, и могу делать её практически с закрытыми глазами, и вы это прекрасно знаете. Раньше у меня всегда оставалось время, чтобы готовиться к семинарам и экзаменам, писать здесь заключения и эссе. Да и вы, я уверена, прекрасно понимаете, что должность офис-менеджера далеко не соответствует уже ни уровню моих знаний, ни навыкам. Поможете ли вы мне в достижении моей цели?

Глаза Малика заискрились ещё сильнее, чем в начале нашего разговора. На что я и рассчитывала – его очень увлекла эта идея. «Давай же! Кто, если не ты должен меня понять? Мы ведь с тобой в этом так похожи».

– Хорошо, – он одобрительно улыбнулся. – Это действительно интересно. Ты же знаешь, я всегда поддерживаю любые творческие начинания. Конечно, если у тебя будет оставаться свободное время, то я не против.

Сделка была заключена. В конце концов, какие для него в этом случае могли быть риски? Я же не как Длинный, который будучи бывшим казантипщиком, уехавшим на Бали, встретилась с ним случайно на пляже и предложила одними из первых начать делать русские сёрф-лагеря в Юго-восточной Азии. Денег у него я, можно сказать, не просила, только время и тихое место, где я смогла бы работать над своими историями.

Round 2: «Посмотреть основные достопримечательности Токио за один день»

Начиная разговор о Японии, большинство путешественников сходятся практически единогласно в одном – самым сложным на пути прохождения этого квеста, является транспорт, а если точнее, система метро с наземными и подземными ветками, находящимися в собственности разных компаний.

JR-Pass действовал только на те виды транспорта, которые принадлежали компании «Японских железных дорог», поэтому городскую подземку он не покрывал. Как бы мне не хотелось, было бессмысленно откладывать неизбежное. После вчерашних прогулок, мне в любом случае пришлось бы воспользоваться метро.

«Будем учиться с малого – для начала, проедем по прямой несколько станций до Сибуи». Но и тут не обошлось без затруднений. Несколько линий на моей станции пересекались, и возле входа на каждую стояли свои автоматы. Google упорно настаивал, что моя поездка должна стоить 210 йен. И, само собой, я сначала минут пять пыталась купить билет в автомате не на ту линию.

Найдя наконец нужный аппарат на «сиреневую» ветку, я всё-таки купила билетик. Справилась же – подземку освоила. Во всем есть свои премудрости – нет того, к чему нельзя было бы привыкнуть или чему нельзя было бы научиться. «Выгляжу я, конечно, смерти подобно» – ненакрашенная тридцатилетняя тетка, с пушащимися волосами ехала с белыми воротничками в Токийском метро и набирала в блокноте заметку. По поводу тишины в вагоне, не заметила ничего из ряда вон выходящего – утром в будний день в Московском метро на работу и учебу едут примерно такие же молчаливые зомби.

Наверное, куда бы ты ни приехал, тебе потребуется какое-то время, чтобы освоиться, адаптироваться и стать частью этой микросистемы. Пока сидишь, начинает казаться, что все на тебя смотрят. Нет, они, конечно, смотрят, но только мгновение, из любопытства, а потом снова занимаются своими делам. «Хочу выйти отсюда. Эй, мозг, ты там отдыхаешь? Это ведь всё для тебя! Переключение, смена вида деятельности… Отдыхай давай, кому говорят!»

1001 указатель спустя я нашла выход «A8» к «Хатико». Реальность подгрузилась окончательно, и то, что я была в Японии больше не казалось мне чем-то удивительным. Я стояла посреди Токио, и это был само собой разумеющийся факт. «Да, я в Токио. Что в этом такого?» По улицам ходили японцы, вокруг были дома в японском минималистичном стиле, повсюду светились вывески и билборды на японском языке.

«Действительно, что в этом такого необычного? Как будто каждый день так живу». Глаз мой явно замылился. И пусть в перемещениях по свету у меня был значительный перерыв, все равно, нельзя забывать, что в Азии я была далеко не в первый раз. За моими плечами пройденные одиночные миссии в Пекине, Куала-Лумпуре, Бангкоке, Гонконге – игрок я довольно опытный.

У памятника «самому верному другу» толпились люди в ожидании своей очереди сделать фотографию. Мне не очень хотелось – я даже фильм с Ричардом Гиром никогда не смотрела, поэтому сразу пошла в сторону легендарного перекрёстка. Скульптура с играющими на земном шаре младенцами понравилась мне гораздо больше, чем маленький бюст пса, окруженный туристами.

Пешеходный переход и правда большой – масштабный, и даже ранним утром по нему переходило множество людей. 55 секунд закончились, загорелся красный и машины снова поехали. Мимо пронеслось несколько красных картов, похожих на уменьшенные версии гоночных болидов с гайдзинами – видимо какая-то очередная тематическая экскурсия. Японцы в светлых рубашках и брюках шли в офисы, просто слоняющиеся останавливались возле витрин ещё закрытых магазинов, мне же нужно было позавтракать, и я начала искать глазами заветные желтые арки в виде буквы «М».

«Как же я соскучилась по оладьям!» – и, к счастью, они неизменно были в меню. Три панкейка со сливочным маслом и клиновым сиропом со стаканом черного разбавленного кофе в одном сете. Что ещё нужно для хорошего начала дня?

В зале спали какие-то парни, остальные делали вид, что не обращают на это никакого внимания. Пока я дожевывала второй оладушек, размазывая остатки вязкого сиропа по третьему, я заметила, что большинство людей сами относили свои подносы к урнам перед тем, как уйти. Я и раньше всегда так делала, но всё-таки для стран СНГ это не такое частое явление – обычно грязные подносы оставляют, чтобы их потом убрали сотрудники «мака». Здесь же люди не просто самостоятельно относили мусор и выбрасывали его – никого из них не утруждало задержаться на какое-то время, чтобы предварительно его рассортировать. Лёд с остатками жидкости выливали в отдельное отверстие с металлическим кольцом, бумажные обертки и эко-трубочки выкидывали в одну дырку, пластиковую упаковку – в другую. Не так уж и сложно, даже ребёнок за пару раз наловчится. «Почему нельзя сделать так повсеместно?»

В отношении экологии Япония, в принципе, ушла далеко по сравнению с другими странами. Урны на улицах найти невозможно, но мусора на улицах практически нет. Иногда можно выбросить мусор возле комбини или автоматов с напитками, но и там поди разбери ещё что и куда можно выбрасывать – конкретно твой вид мусора может не подойти. Так я не смогла, например, определить к какому подвиду можно отнести сигаретный бычок или использованный стик – на свой страх и риск выбрасывала либо в смешанные, либо в какую получится.

С курением всё обстояло ещё сложнее. Японцы – курящая нация, мне байки может никто не рассказывать. Люди живут в постоянном стрессе, поэтому курильщиков здесь хватает. Только вот, где они курят – загадка. На улицах курить запрещено – повсюду висят запрещающие знаки. Несколько раз я видела курящих в тихих и маленьких переулках, но и те, скорее, были похожи на прячущихся школьников.

После еды курить хотелось особенно сильно. Встать и закурить прямо посреди улицы мне было как-то неловко. «Ещё оштрафуют – у меня и без этого денег едва хватает. Забиться бы в какой-нибудь угол». Я встала за каким-то маленьким зданием, похожим на коробку. Камер было не видно, задняя часть домика выглядела, как обычно. Только выкурив две сигареты и отойдя на пару метров в сторону, стало понятно, что заставило улыбнуться проходящего мимо парня в костюме. Его явно развеселила находчивость человека, не придумавшего ничего умнее, чем остановиться на перекур прямо за постом полиции.

«Никак не могу привыкнуть к тому, что здесь правостороннее движение. Все стоят с другой стороны эскалатора и иначе идут по тротуарам. Вспоминаю об этом, только когда вот-вот в кого-то впечатаюсь. Не могу перестать думать, что возможно мои татуировки могут как-то задевать чувства местных жителей, ведь у меня на левой руке набита стилизация Большой волны в Канагаве Кацусики Хокусая. Я уже ловила на себе взгляды – и не понятно то ли, потому что их это как-то оскорбляет, то ли им вообще непривычно видеть на девушке татуировки».

Доехала по Ginza Line до ближайшей станции к Акихабаре – пришлось пройтись. Японцы всегда стремятся помочь, если к ним обратиться по любому вопросу, но большая удача, если они знают английский. Начинают судорожно что-то набирать в телефоне, смотреть на тебя беспомощными глазами. К счастью, в Токио, как и в большинстве мегаполисов, можно ориентироваться интуитивно, главное настроится на соответствующую частоту.

В Акихабаре провалилась во временную яму – пропала на несколько часов среди гасяпонов, магазинов манги, многоэтажек с игровыми автоматами. Купила свежий Jump на газетке за 100 с чем-то рублей – его можно было найти и в обычном 7-Eleven, но это же был особенный, купленный в Акихабаре. Взяла пару бесплатных хентайных плакатов потроллить Отца Анатоле. Стоит всё, конечно, не сказать, что дёшево, поэтому все эти «силиконовые радости» и нарисованная продукция эротического характера больше для поглазеть. Хотела достать на память фигурку котика с шапкой в виде креветки в темпуре на голове, но оказалось, что в капсулах были кошелёчки с такими рисунками. «Какая-то ерунда. Ладно, может и пригодится».

Скучно слоняться по магазинам без денег – разглядывать статуэтки с персонажами из манги и аниме, как в музее. Не сомневаюсь, что ночью из-за огней неоновых вывесок здесь появляется ощущение другой реальности. Но и днём эти разноцветные небоскрёбы-кубики с мультяшными надписями выглядели не менее игрушечными.

Еда – это фактически единственное «развлечение», которое я могла себе позволить в обход программы намеченных мероприятий, поэтому зашла в рандомную раменную и съела рамен за 1020 йен. Вкусный, с такой, как надо, толстой лапшой и наваристым мясным бульоном. Официантка, женщина в возрасте, по-моему, немного посмеивалась, наблюдая за моими неуклюжими попытками зацепить скользкое тесто палочками, но, все равно, вежливо попыталась объяснить жестами, как правильно нужно есть.

Рамен дал сил, чтобы доползти до «музейной площади» рядом с зоопарком, где я попробовала мороженое с матчей. Думала будет гадость редкостная – с этим мерзким привкусом сырости, но оказалось вполне съедобно и освежающе.

На карте, как обычно, казалось, что идти близко, а в действительности всё оказывается гораздо сложней. Кэш в кошельке, который я брала на день, кончился, и в любом случае пришлось бы идти пешком. Очень болели ноги, но шла в сторону Tokyo Skytree и храма Сэнсо-дзи. Оно того стоило. И даже хорошо, что к этому моменту у меня оставалось 150 йен – спустила бы их на какие-нибудь бессмысленные сувениры, предсказания или, того хуже, пожертвования.

До хостела ползла целую вечность. Казалось, что сдохну, но продолжала идти. Сначала по набережной, потом по переулкам, в поисках «того самого», моего синего моста. Оставшиеся деньги потратила на воду. Дошла только уже с наступлением темноты. Шагомер показывал «Вы прошли за сегодня более 10000 шагов», что даже близко не было к истине. Хотелось просто упасть и отрубиться.

Устала на столько, что даже не стала редактировать сделанные за день заметки. «Пожалуй, оставлю их пока при себе. Если будет интересно кому-то, потом как-нибудь скину». Ноги так и не перестали болеть.  Просто выгрузила фотки в созданный специально для этой поездки Телеграм-канал и отметилась, где была в первый день лета.

Проснулась посреди ночи от невыносимой духоты. Я аккуратно выбралась из своей капсулы и вышла покурить на улицу.  В Токио было 4:12 утра, барабанил дождь. «Говорят, тайфун. Непогода зарядит на ближайшие несколько дней, а жаль – у меня такие на них были планы. В общем, буду как-то подстраиваться под погоду. Зато теперь у меня хотя бы есть оправдание, чтобы больше не бегать с самой собой наперегонки».

01.06.23

На первый взгляд, в компании ничего не изменилось. Офис был на том же месте, идти до него по-прежнему было удобнее всего от кольцевой, а не от радиальной, между дворов, по которым я проходила на протяжении трех лет, когда училась в университете, прямиком через узкую улочку, Бангла роуд, с ещё закрытыми барами и ресторанами, которые по утрам напоминали недавно закончившийся карнавал или ярмарку.

Перевернутые стулья на верандах, раскачивающиеся на ветру гирлянды фонариков и потухших лампочек. Здесь всё оживает с наступлением темноты, когда основной поток начинает двигаться, освобождаясь после работ или идет к метро с учебы из ближайших вузов. Утром же по этому сквозному пути проходят только люди, спешащие начать новый день, и актуальным для них может стать только ларёк с кофе на вынос, который можно было бы захватить по дороге.

Одна-две сигареты на крыльце у входа перед тем, как зайти в стеклянные крутящиеся двери, скомканное приветствие – нужно непременно не забыть поздороваться с охраной и уборщицами, которые, как выяснилось, меня помнили, невзирая на то, что прошло целых три года, и, завернув за вечно пустующий по утрам стол ресепшн, пройти через турникет к лифту и лестнице на второй этаж. Это место помнило меня, также, как и я его, в режиме автопилота. Даже привыкать ни к чему не нужно – через неделю было полное ощущение, что будто никуда и не уходила, как для меня, так и для остальных ребят.

Помимо привычных старичков – неизменных работников, появились и новые лица. Но это место имело особенность, отторгать любого ему непригодного, неподходящего здешней среде, поэтому никто из новых людей мне каким-то инородным не показался.

Андрэ занял должность руководителя по работе с агентствами, что ему в принципе вполне подходило, учитывая его общительный нрав и задатки шоумена, но его патологическая неспособность выполнять методичную и рутинную работу, такую как своевременное подписание договоров и занесение их в базу, побуждала его перекладывать данную работу, по возможности, на юный организм Лиз.

Солнечная девушка с волнистыми пшеничными волосами, сидевшая на бывшем месте Власыча возле окна, была со мной одного возраста, и, как выяснилось, пришла работать начинающим менеджером по туризму, потому что ей стало скучно сидеть дома и работать учительницей по английскому языку на удалёнке. К тому же мама у неё была матерой агентшей, поэтому мир туризма для неё не был новым. Видимо именно это стало причиной, почему её взяли сразу менеджером, ведь когда-то, на моей памяти, в компании уже числились несколько «начинающих» помощников, с приблизительно схожими начальными навыками. Только вот почему-то в своей «недоразвитой» стадии им пришлось просуществовать все время нахождения в туроператоре, даже призрачных перспектив какого-то развития или хотя бы роста материального дохода за довольно продолжительный срок у них не случилось. Понятия не имею с чем связано столь различное отношение к работникам приблизительно одного и того же уровня, но предполагаю, что ответ на этот вопрос примерно такой же, как и на «почему кому-то достается все, а другим – кукиш с маслом».