Падшие

А вот Пенн представляла. Она принялась торопливо что-то записывать.

– Восемь с половиной минут, – известила она подругу, протягивая ей ручку и листок бумаги. – Здесь куда больше, чем можно разобрать за восемь с половиной минут. Начинай писать.

Люс вздохнула и послушалась. Перед ней была скучная веб-страничка с тонкой синей рамочкой, окаймляющей ровный бежевый фон. Вверху строгий угловатый заголовок гласил: «Род Григори».

От одного вида этого имени Люс сделалось жарко.

Пенн постучала ручкой по монитору, привлекая внимание подруги.

«Григори не спят».

Может быть. Дэниел постоянно выглядел усталым. «По большей части они молчаливы».

В точку. Иногда разговаривать с ним казалось не легче, чем драть зубы.

«В декреталии восьмого века…»

Экран почернел. Их время вышло.

– Сколько ты успела? – спросила Пенн.

Люс взяла листок бумаги. Жалкое зрелище. Вместо записей там красовался набросок, который она даже не помнила, как рисовала, – оперение крыльев.

Пенн бросила на нее косой взгляд.

– Я прямо-таки вижу, какой превосходный лаборант-исследователь из тебя выйдет, – заметила она со смехом. – Может, в следующий раз просто на картах погадаем?

Она продемонстрировала собственные, куда более подробные записи.

– Ладно, я успела достаточно, чтобы выйти потом на пару новых источников.

Люс запихнула бумажки в тот же карман, что и смятый перечень всех ее столкновений с Дэниелом. Она вспомнила отца, не любящего отходить далеко от шредера. Девочка наклонилась поискать корзину для бумаг и заметила пару ног, направляющуюся по проходу в их сторону.

Походка оказалась знакомой, как своя собственная. Люс села – точнее, попыталась сесть – и стукнулась головой о компьютерный стол.

– Ой, – простонала она, потирая шишку, набитую еще во время пожара.

Дэниел замер в нескольких футах от нее. Судя по выражению его лица, меньше всего на свете он хотел бы наткнуться сейчас на нее. Ну, по крайней мере, он объявился уже после того, как они отключились от Сети. Ему не стоило знать, что она преследует его куда настырнее, чем он считал.

Но Дэниел, казалось, смотрел сквозь нее. Его лилово-серые глаза уставились поверх ее плеча, на что-то – или кого-то – другого.

Пенн потормошила подругу и ткнула большим пальцем ей за спину. Над стулом Люс нависал ухмыляющийся Кэм. Вспышка молнии снаружи едва ли не бросила девочку в объятия Пенн.

– Всего лишь гроза, – заметил Кэм, склонив голову набок. – Она скоро закончится. Жаль – ты очень мило смотришься, когда напугана.

Мальчик подался вперед. Он скользнул пальцами по всей длине ее руки до самой кисти. Веки Люс затрепетали от удовольствия, а когда она открыла глаза, в ее ладони лежала маленькая коробочка, обтянутая алым бархатом. Кэм на миг ее приоткрыл, и внутри Люс заметила золотую вспышку.

– Открой ее позже, – попросил он. – Когда будешь одна.

– Кэм…

– Я заходил к тебе в комнату.

– Мы не могли бы…

Люс оглянулась на Пенн, уставившуюся на них с увлеченностью зрителя в кинозале. Та замахала руками.

– Ты хочешь, чтобы я ушла. Ясно.

– Нет, останься, – возразил Кэм, куда ласковее, чем можно было ожидать, и повернулся к Люс – Я уйду. Но позже – обещаешь?

– Конечно.

Девочка залилась румянцем.

Кэм взял руку Люс и вместе с коробочкой сунул в левый передний карман ее джинсов. Штаны сидели в обтяжку, и она вздрогнула, когда его пальцы скользнули по ее бедру. Он подмигнул и направился к двери.

Прежде чем Люс успела перевести дух, Кэм вернулся.

– Еще кое-что, напоследок, – пояснил он, кладя ладонь ей на затылок и придвигаясь ближе.

Ее голова чуть запрокинулась, а он наклонился и накрыл ее рот своим. Его губы и впрямь оказались такими мягкими, как выглядели.

Поцелуй не был глубоким – скорее, Кэм просто чмокнул ее, но самой девочке он показался чем-то большим. У нее перехватило дыхание от потрясения, волнения и возможных последствий этого прилюдного, долгого, неожиданного…

– Что за!..

Голова мальчика мотнулась в сторону, и он пригнулся, держась за челюсть.

За его спиной стоял Дэниел и растирал запястье.

– Держи руки подальше от нее.

– Я что-то не расслышал, – медленно выпрямляясь, протянул Кэм.

О. Боже. Мой. Они дерутся. В библиотеке. Из-за нее.

Одним слитным движением Кэм метнулся к Люс. Она вскрикнула, когда его руки начали смыкаться вокруг нее.

Но Дэниел оказался быстрее. Он с силой отшвырнул противника, толкнув его на компьютерный стол. Кэм захрипел, когда Дэниел сгреб его за волосы и впечатал головой в столешницу.

– Я сказал, держи свои грязные руки подальше от нее, ты, маленький недоносок!

Пенн взвизгнула, подхватила потрепанный желтый пенал и на цыпочках бросилась к стене. На глазах у Люс она раз, другой, третий швырнула его вверх. С четвертой попытки он наконец-то попал в маленькую черную камеру на стене. Удар свернул объектив влево, к стеллажу с документальной литературой.

К этому времени Кэм уже стряхнул противника, и они закружили, поскрипывая обувью по отполированному полу.

Дэниел начал пригибаться раньше, чем Люс заметила удар, но все же недостаточно быстро. Кэм со всей силы залепил кулаком ему в глаз. От удара Дэниела слегка повело, и он толкнул обеих девочек на компьютерный стол. Он обернулся и пробормотал неразборчивое извинение, прежде чем броситься обратно в драку.

– О боже, перестаньте! – закричала Люс за мгновение до того, как он накинулся на Кэма.

Дэниел осыпал противника беспорядочным шквалом ударов по плечам и лицу.

– Вот это уже лучше, – прохрипел Кэм, по-боксерски пританцовывая.

Не отступая, Дэниел сгреб его обеими руками за шею и стиснул.

Кэм в ответ швырнул противника спиной на высокий стеллаж с книгами. Грохот раскатился по библиотеке, перекрывая гром снаружи.

Дэниел охнул и выпустил его. И шумно рухнул на пол.

– Что еще есть у тебя в запасе, Григори?

Люс задрожала, опасаясь, что мальчик уже не встанет, но он быстро поднялся на ноги.

– Я тебе покажу, – прошипел Дэниел. – Снаружи.

Он шагнул к Люс, но отпрянул.

– А ты оставайся здесь.

И оба мальчика направились прочь из библиотеки через заднюю дверь, которой воспользовалась Люс в ночь пожара. Сама она вместе с Пенн словно примерзла к месту. Девочки переглянулись, разинув рты.

– Идем, – опомнилась Пенн, подтаскивая Люс к окну, выходящему во двор.

Они прижались к стеклу.

Дождь стеной обрушивался на землю. Снаружи стояла темнота, только через библиотечные окна падал свет, и то настолько тусклый и слабый, что трудно было вообще хоть что-то разглядеть.

Затем на середину двора выбежали две фигуры. Обе мгновенно промокли насквозь. Еще мгновение они спорили, а затем начали обходить друг друга по кругу, снова подняв кулаки.

Люс вцепилась в подоконник, когда Кэм атаковал первым, бросившись на Дэниела и врезавшись в него плечом, а затем быстро ударил его сбоку коленом по ребрам.

Дэниел рухнул, держась за бок.

«Вставай же».

Люс хотелось, чтобы он пошевелился. Ей казалось, что ударили ее саму. Всякий раз, когда Кэм бил Дэниела, боль отдавалась в ее теле.

Она не могла вынести этого зрелища.

– Дэниел слегка замешкался, – объявила Пенн, когда девочка отвернулась. – Но уже вскочил и вмазал Кэму по лицу. Отличный удар!

– Тебе это нравится? – в ужасе спросила Люс.

– Мы с папой часто смотрели бои без правил, – пояснила подруга. – Похоже, оба парня всерьез учились смешанным боевым искусствам. Превосходный финт, Дэниел! – Она застонала. – Ох, черт.

– В чем дело? – Люс снова приникла к окну. – Он ранен?

– Расслабься, – бросила Пенн. – Кто-то приближается, чтобы прекратить драку. Только Дэниел успел оправиться.

Девочка не ошиблась. Похоже, мистер Коул совершал пробежку по двору. Добравшись до места, где сцепились парни, он замер и некоторое время наблюдал за ними, едва ли не зачарованный происходящим.

– Да сделайте же что-нибудь, – прошептала несчастная Люс.

В конце концов мистер Коул сгреб обоих мальчишек за шиворот. Еще мгновение все трое продолжали бороться, пока Дэниел наконец не вырвался. Он потряс правой рукой, прошел несколько шагов по кругу и сплюнул в грязь.

– Очень мило, Дэниел, – язвительно заметила Люс.

Вот только так оно и было.

Настал черед выговора от мистера Коула. Он исступленно размахивал руками, а мальчики стояли, понурившись. Первым отпустили Кэма. Он бегом пересек двор в направлении общежития и скрылся из виду.

Затем мистер Коул положил руку на плечо Дэниела. Люс изнывала от желания узнать, о чем они говорят и будет ли мальчик наказан. Она уже хотела пойти к нему, но Пенн преградила ей дорогу.

– И все это из-за какого-то украшения. В любом случае, а что Кэм тебе дал?

Мистер Коул ушел, и Дэниел остался стоять один в пятне света от горящего над головой фонаря, вглядываясь в дождь.

– Понятия не имею, – ответила девочка, отойдя от окна. – Чем бы оно ни оказалось, я не хочу его принимать. Тем более после такого.

Она вернулась к компьютерному столу и вытащила из кармана подарок.

– Если не будешь смотреть, погляжу я, – заявила Пенн.

Она открыла коробочку и растерянно посмотрела на подругу.

Золотая вспышка, которую они видели, оказалась вовсе не ювелирным украшением. Внутри коробочки лежало всего два предмета: еще один зеленый медиатор и клочок золотистой бумаги.

Встретимся завтра после занятий. Я буду ждать у ворот.

К.

Логово льва

Немало времени минуло с тех пор, как Люс в последний раз толком смотрелась в зеркало. Ее всегда устраивало собственное отражение – ясные карие глаза, некрупные ровные зубы, густые ресницы и копна черных волос. Но это было раньше. До прошлого лета.

После того как мама обрезала ей волосы, Люс начала избегать зеркал. Не только из-за короткой стрижки – девочке не нравилось, кем она стала. Она приучилась опускать взгляд на руки, моя их в ванной. Она смотрела прямо перед собой, когда проходила мимо окон с тонированными стеклами, и избегала пудрениц с зеркалами.

Но за двадцать минут до назначенной встречи с Кэмом Люс стояла перед зеркалом в пустой женской уборной Августина. Она решила, что выглядит вполне прилично. Ее волосы наконец-то отросли и потихоньку распрямлялись под собственным весом. Она проверила зубы, расправила плечи и взглянула в зеркало, как будто в глаза Кэму. Ей нужно было сказать мальчику кое-что важное, и она хотела убедиться, что он примет ее всерьез.

Сегодня его не было на занятиях. Дэниела тоже, и Люс предположила, что мистер Коул назначил им обоим исправительные работы. Или они просто залечивали раны. Но девочка не сомневалась, что Кэм будет ждать ее сегодня.

Ей не хотелось его видеть. Совершенно. От мыслей о его кулаках, колотящих Дэниела, ее начинало мутить. Но сама их драка была прежде всего ее виной. Она спровоцировала Кэма, и почему так вышло – из-за ее замешательства, или из-за того, что ей льстило его внимание, или из-за малейшей толики интереса к нему, – больше не имело значения. Важно было сказать ему прямо: между ними ничего нет.

Она набрала в грудь воздуха, одернула футболку и распахнула дверь уборной.

По дороге к воротам она его не увидела. С другой стороны, трудно было что-то разглядеть за участком парковки, на котором велись ремонтные работы. Люс не приходила сюда с тех пор, как они начались, и текущая ситуация застала ее врасплох. Девочка обходила рытвины и пыталась не попасться на глаза рабочим, едва не задыхаясь от запаха свежего асфальта.

Кэма не было. На миг она почувствовала себя глупо, как если бы купилась на дурную шутку. Высокие металлические ворота изъела ржавчина. Люс посмотрела сквозь них на густую рощу древних вязов, раскинувшуюся по ту сторону дороги. Она похрустела суставами пальцев, вспомнив, как Дэниел сообщил ей, что терпеть не может, когда она так делает. Но его не было здесь – и никого другого тоже. Тут девочка заметила сложенный листок бумаги с ее надписанным именем. Он был пришпилен к серому стволу пышной магнолии рядом с разбитой телефонной будкой.

Я спасаю тебя от сегодняшнего общественного мероприятия. Пока наши товарищи заняты постановкой по мотивам Гражданской войны – печально, но факт, – мы с тобой хорошенько повеселимся. Черный седан с золотым номерным знаком доставит тебя ко мне. Я решил, для нас обоих глоток свежего воздуха окажется нелишним.

К.

Люс закашлялась от паров асфальта. Свежий воздух – это одно, но черный седан, забирающий ее с территории школы? Чтобы доставить к нему, словно он монарх, способный по малейшей прихоти устроить так, чтобы к нему привели женщину. И в любом случае, где он?

Это не укладывалось в ее план. Она согласилась встретиться с Кэмом только для того, чтобы сообщить, что он излишне навязчив и она не считает возможными какие-то отношения с ним. Поскольку – хотя этого она ему не скажет – всякий раз, когда его кулак прошлым вечером обрушивался на Дэниела, что-то внутри ее вздрагивало и начинало кипеть. Ей необходимо пресечь историю с Кэмом на корню. В кармане у Люс лежала золотая подвеска со змеей. Настала пора вернуть ее.

Вот только теперь ей казалось глупым предположение, что мальчик просто хотел с ней поговорить. Разумеется, у него в рукаве было припрятано что-то еще. Это в его духе.

Звук шин заставил Люс обернуться. Черный седан остановился перед воротами. Тонированное стекло со стороны водителя опустилось, оттуда высунулась волосатая рука и сняла трубку с телефонного аппарата снаружи. Спустя мгновение трубку швырнули на место, и водитель попросту надавил на гудок.

Наконец огромные металлические ворота со скрипом распахнулись, и машина тронулась вперед, остановившись прямо перед девочкой. С тихим щелчком приоткрылась дверца. Неужели она действительно собирается сесть внутрь и отправиться неведомо куда, чтобы встретиться с Кэмом?

В последний раз Люс стояла у этих ворот, прощаясь с родителями. Заскучав по ним еще до того, как они отъехали, она махала им, переминаясь с ноги на ногу рядом со сломанным телефоном, – и, помнится, заметила камеру наблюдения из тех, что снабжены датчиком движения. Кэм не мог выбрать худшего места для машины, чтобы подобрать ее.

Внезапно ей привиделась подвальная камера одиночного заключения. Сырые бетонные стены и тараканы, ползающие по ее ногам. Никакого солнечного света. По школе по-прежнему ходили слухи о той парочке, Джулс и Филиппе, которых не видели с тех самых пор, как они сбежали. Неужели Кэм возомнил, будто Люс так отчаянно хочет его увидеть, что готова рисковать, покидая территорию школы под объективом камеры?

Машина все еще гудела на подъездной дорожке прямо перед ней. Мгновение спустя водитель – толстошеий лысеющий мужчина в темных очках – протянул к ней руку с маленьким белым конвертом. Люс помешкала, прежде чем шагнуть вперед и взять его из пальцев шофера.

Почтовая бумага. Плотная кремовая карточка с именем Кэма, отпечатанным декадентской позолотой в нижнем левом углу.

Мне следовало упомянуть ранее: камера изолирована. Убедись сама. Я позаботился о ней так же, как позабочусь о тебе. Надеюсь, вскоре увидимся.

Изолирована? Он имел в виду?.. Она осмелилась взглянуть на камеру. Действительно. Аккуратный кружочек черной изоленты закрывал объектив. Люс не знала, как работают камеры и сколько времени потребуется преподавательскому составу, чтобы обнаружить неисправность, но, как ни странно, ее охватило облегчение из-за того, что Кэм не забыл позаботиться о ней. Она не могла представить, чтобы Дэниел заглядывал настолько далеко вперед.

И Келли, и родители вечером ожидают звонка. Люс трижды прочла десятистраничное письмо подруги и наизусть запомнила все забавные подробности ее путешествия на Нантакет, но по-прежнему не представляла, как отвечать на вопросы о жизни в Мече и Кресте. Она не могла придумать, как описать Келли или родителям необычный, мрачный поворот, который приняли события в последние несколько дней. Проще не говорить ничего, по крайней мере, пока все не уладится.

Она устроилась на мягком бежевом заднем сиденье седана и пристегнулась. Водитель, не произнеся ни слова, тронулся с места.

– Куда мы едем? – спросила девочка.

– В небольшой тихий уголок вниз по течению. Мистеру Брилу нравится местный колорит. Просто расслабься и отдохни, милочка. Сама увидишь.

Мистеру Брилу? Это еще кто? Люс всегда недолюбливала советы расслабиться, особенно когда они звучали как предупреждение не задавать больше вопросов. Тем не менее она скрестила на груди руки, уставилась в окно и попыталась забыть, каким тоном водитель назвал ее «милочкой».

Сквозь тонированные окна серый асфальт дороги и деревья по бокам выглядели коричневыми. На развилке, где западная дорога уходила к Тандерболту, черный седан повернул на восток. Вдоль реки они направлялись к побережью. Время от времени, когда дорога и река сближались, Люс удавалось различить неприятно коричневую воду. Двадцать минут спустя машина затормозила перед видавшим виды баром на берегу.

Он был выстроен из серого гниющего дерева, а на разбухшей, пропитанной водой вывеске неровными красными буквами значилось «Стикс». Гирлянда пластиковых вымпелов с рекламой пива свисала с идущей под жестяной крышей балки, не слишком успешно передавая атмосферу праздника. Люс рассмотрела картинки, нанесенные трафаретной печатью на жесткие треугольники – разлапистые пальмы и загорелые девушки в бикини с бутылками пива у улыбающихся губ, – и задумалась, когда в последний раз порог этого заведения переступала живая девушка.

Двое стареющих панков курили на скамейке, обращенной к реке. Усталые ирокезы свисали им на морщинистые лбы, а страшные, грязные кожаные куртки выглядели так, будто их носили со времен зарождения этой культуры. От равнодушного выражения на загорелых дряблых лицах вся картина производила только более гнетущее впечатление.

Трясина, окаймляющая двухполосное шоссе, постепенно брала верх над асфальтом, и дорога растворялась в болотной траве и грязи. Люс никогда прежде не углублялась так далеко в приречные топи.

Пока она сидела, неуверенная, что будет делать, когда выйдет из машины, дверь «Стикса» распахнулась и на пороге появился Кэм. Он лениво, нога на ногу, прислонился к сетке от насекомых. Люс знала, что мальчик не может разглядеть ее сквозь тонированное стекло, но он поднял руку и поманил ее к себе.

– Ничего не выйдет, но мы попытаемся, – пробормотала девочка, прежде чем поблагодарить водителя.

Она открыла дверцу машины и, гостеприимно встреченная порывом соленого ветра, поднялась по трем ступенькам на деревянное крыльцо бара.

Взлохмаченные волосы Кэма свободно обрамляли лицо, а зеленые глаза выглядели спокойными. Один из рукавов черной футболки был поддернут, открывая гладкие очертания бицепса. Люс потрогала пальцем лежащую в кармане золотую цепочку.

«Помни, зачем ты здесь».

На лице Кэма не осталось следов ночной драки, отчего девочка тут же принялась гадать, как обстоят дела с Дэниелом.

Мальчик окинул ее испытующим взглядом и облизнул нижнюю губу.

– Я как раз подсчитывал, сколько мне придется выпить в утешение, если ты подведешь меня сегодня, – заметил он, распахнув объятия.

Люс шагнула в них. Кэму непросто было сказать «нет», даже когда она не вполне понимала, о чем он просит.

– Я не стала бы тебя подводить, – отозвалась девочка.

Люс кольнуло чувство вины из-за того, что ее слова порождены долгом, а не романтической привязанностью. Она явилась сюда лишь затем, чтобы сообщить ему, что не хочет иметь с ним никаких отношений.

– Что это за место? И с каких пор у тебя завелся личный шофер?

– Держись меня, детка, – ухмыльнулся он, видимо приняв ее вопросы за комплимент – как если бы она всю жизнь мечтала о том, чтобы ее сорвали с места и увезли в бар, воняющий сточной канавой.

Ей никогда не давались такие вещи. Келли утверждала, что Люс не способна на жестокую честность и поэтому постоянно влипает в паршивые ситуации с парнями, которым ей просто следовало сказать «нет». Девочка дрожала. Ей нужно скинуть с души это бремя. Она порылась в кармане и вытащила подвеску.

– Кэм.

– О, прекрасно, ты ее захватила.

Он взял цепочку у нее из рук.

– Позволь, я помогу тебе ее надеть.

– Нет, погоди…

– Вот, – заключил мальчик. – Она действительно тебе идет. Взгляни.

Он провел ее по скрипящим деревянным половицам к окну бара с налепленными на него афишами древних групп. «Старые детки». «Сочащиеся ненавистью». «Взломщики». Люс предпочла бы рассматривать любую из них, только не собственное отражение.

– Видишь?

Девочке не удалось разглядеть черты своего лица в заляпанном грязью стекле, но золотая подвеска сверкала на ее коже. Она сжала украшение в ладони. Оно выглядело таким красивым. И таким необычным – крошечная извивающаяся змея ручной работы. Подобные вещицы не встретишь на вытянувшихся вдоль тротуара пляжных рынках, где местные по завышенным ценам торгуют всякой ерундой для туристов, сувенирами штата Джорджия, изготовленными на Филиппинах.

В окне отражалось небо густого леденцово-оранжевого цвета, прорезанное тонкими штрихами лиловых облаков.

– Насчет вчерашнего вечера… – начал было Кэм.

В отражении она смутно различала, как шевелятся его розовые губы.

– Я тоже хотела поговорить с тобой о вчерашнем вечере, – заметила Люс, вставая с ним рядом.

Она видела самые кончики лучей татуировки-солнца у основания его шеи.

– Пойдем внутрь, – предложил он, подталкивая ее к криво висящей двери. – Там мы сможем побеседовать.

Изнутри бар оказался обшит деревянными панелями, и освещало его лишь несколько тускло-оранжевых ламп. Оленьи рога всевозможных размеров и форм были развешаны по стенам, а над стойкой расположилось чучело гепарда, выглядящее так, словно он в любое мгновение готов прыгнуть. Выцветший групповой портрет с подписью «Офицеры Лосиного клуба округа Пуласки 1964—1965» служил единственным помимо них украшением стены: сотня лиц, сдержанно улыбающихся над светлыми галстуками-бабочками. Музыкальный автомат играл Зигги Стардаста, и пожилой бритоголовый мужчина в кожаных штанах, напевая себе под нос, танцевал в одиночестве посреди невысокой сцены. Не считая вошедших ребят, кроме него, в баре никого не было.

Кэм указал на пару стульев. Потертая зеленая кожа сидений полопалась, выпуская наружу бежевую пену, похожую на огромные зерна попкорна. Около места, занятого мальчиком, уже стоял полупустой запотевший стакан с разбавленным льдом светло-коричневым напитком.

– Что это? – спросила Люс.

– Местный самогон, – пояснил Кэм, отхлебнув. – Не советую с него начинать. Я тут весь день, – добавил он, когда она поморщилась.

– Очаровательно, – заметила Люс, теребя золотую подвеску. – Сколько тебе, семнадцать? И ты целый день напролет сидишь один в баре?

Он не выглядел пьяным, но ей не нравилась сама мысль, что она явилась сюда, намеренная окончательно с ним порвать, лишь для того, чтобы застать его налегающим на спиртное. Еще девочка задумалась о том, как ей вернуться обратно в школу. Она даже не знала, где находится.

Кэм приложил ладонь к груди.

– Ох. Вся прелесть отстранения от занятий, Люс, состоит в том, что никто не хватится тебя на уроках. Думаю, я заслужил немного времени на то, чтобы оправиться.

Он склонил голову набок.

– Что на самом деле тебя беспокоит? Это место? Или драка прошлым вечером? Или то, что нас никто не обслуживает?

На последних словах он повысил голос почти до крика. Высоченный широкоплечий бармен появился из кухонной двери в глубине бара. У него были длинные, подстриженные каскадом волосы и татуировки в виде косичек, оплетающих руки. Казалось, он весь состоял из мышц и весил, наверное, сотни три фунтов. Кэм обернулся к девочке и улыбнулся.

– Что будешь пить?

– Все равно, – ответила Люс. – У меня нет предпочтений.

– На моей вечеринке ты пила шампанское, – вспомнил мальчик. – Видишь, какой я внимательный?

Он легонько подтолкнул ее плечом.

– Лучшее шампанское, какое тут найдется, – потребовал он у бармена.

Тот запрокинул голову и едко расхохотался. Не спросив у девочки документы и даже не посмотрев на нее достаточно долго, чтобы угадать возраст, он нагнулся к низенькому холодильнику со стеклянной дверцей и шумно порылся внутри. После долгих поисков он вынырнул с маленькой бутылочкой «Фрейшенета», основание которой поросло чем-то оранжевым.

– Я не несу за это никакой ответственности, – сообщил он, протягивая им находку.

Кэм выкрутил пробку и приподнял брови, глядя на Люс. Затем торжественно наполнил ее бокал.

– Я хотел извиниться, – начал он. – Знаю, я вел себя назойливо. И то происшествие с Дэниелом вчера вечером – теперь мне неловко.