Челноки поневоле. Том 1

Глава четвёртая

А это действительно затягивает

Автобус, покрутившись в каких-то маленьких улочках, развернулся, оставил позади уже знакомое здание таможни, из которого они недавно вышли, и медленно поехал по улице, спускающейся куда-то вниз. С левой стороны показался Босфор, к которому среди множества лотков с живой, готовой выпрыгнуть рыбой и шевелящимися горами креветок вела узенькая, засыпанная рыбьей чешуёй тропинка.

«Хорошо бы по ней пройтись да посмотреть, что там дальше делается», – подумал Анатолий.

Тогда он себе даже представить не мог, как часто ему доведётся приходить сюда в течение следующих десяти лет и сколько килограммов креветок унесёт он с этого берега Босфора. Правда, чтобы это произошло, должно было пройти немало времени, а в тот первый раз он лишь крутил головой, пытаясь увидеть всё, что творилось вокруг. Вот автобус вскарабкался на деревянный мост, усеянный рыбаками, стоявшими тесно прижавшись друг к другу, – так много их было. Мост был узкий; кроме машин, перебирающихся по нему, в обе стороны текли непрерывные потоки пешеходов. Автобус полз, как черепаха, поэтому спешащие люди без труда обгоняли их. Анатолий так задумался, засмотревшись на движение корабликов под мостом, что не замечал, как то один, то другой удачливый рыболов вытаскивал весьма приличных рыбёшек.

– Эх, сам бы здесь постоял, подёргал, – послышался чей-то голос.

– Что мешает-то? – подхватил другой. – Баул свой отдавай – и бегом, вон и удочками торгуют, думаю, и наживку здесь без проблем достанешь. А нет, так кусочек своего носка оторви. Знаешь, как рыба в Золотом Роге по славянскому духу соскучилась!

Громкий смех потряс автобус, даже создалось впечатление, что он едет по кочкам, а Анатолий очнулся от своих мыслей и начал лихорадочно осматриваться. «Неужели мы переезжаем через тот самый легендарный залив, преодолев который армия султана смогла шесть с лишним сотен лет назад взять непокорный Константинополь? Да, сплошная история вокруг», – думал он, глядя на величественные мечети, видневшиеся со всех сторон.

Позади осталась огромная площадь, заполненная толкающимся и чем-то торгующим народом.

– Смотрите, Витька, Витька, – раздался голос.

– Завтра и тебя будут вот так из следующего автобуса рассматривать, потерпи чуть-чуть, – ответил кто-то с усмешкой.

Вволю попетляв по узеньким улицам, их автобус замер у четырёхэтажного здания с вывеской на латинском языке: Hotel Akgun; следом остановился ещё один. Остальных не было видно: скорее всего, они отправились в другие гостиницы.

«Наверное, мы оказались в старой части города, – подумал Анатолий, выйдя из автобуса и оглядываясь, – иначе откуда здесь могла взяться такая узкая улочка, ведь по ней может проехать лишь одна машина. Вот её и превратили в одностороннюю. Хотя движение здесь и без того практически отсутствует. Люди? Да, людей полно. Снуют в разные стороны, передвигаясь в основном по мостовой. Тротуары над ней приподняты, остановившуюся машину не объедешь, зато посидеть на таких своеобразных скамейках вполне возможно. Вон какая-то старушка присела и чем-то торгует. Всё так интересно. Сколько мне Ванька Елисеев об этом городе рассказывал! А ведь побывал он здесь относительно недавно. Лет шестнадцать прошло, не больше. Тогда ему всё не понравилось: нищета, грязь, оборванцы на улицах. А сейчас, смотри-ка, цивильно, даже очень прилично одеты, машин много, такие же, как у нас, «жигули» ездят, архитектура любопытная. Нет, не зря я поехал, ей-богу, не зря».

Он настолько углубился в свои мысли, что не услышал, как его зовут, и даже вздрогнул от неожиданности, когда Илья дёрнул его за руку:

– Толь, очнись. Нам номер дали, надо заселяться, а на всё это ты ещё успеешь наглядеться.

Ребятам на четверых достался огромный шестиместный номер на самой верхотуре, девочкам повезло меньше: их подселили к ещё четырём туристкам. Пока все разбирали вещи, Лёвка куда-то умчался. Девчонки, достав всё, что им было нужно, перенесли к парням товар для продажи. Лев вернулся почти сразу:

– Пошли скорей, там на завтрак приглашают.

– Какой завтрак может быть в такое время? – спросил Илья, показывая на часы, стрелки которых дружно сомкнулись в верхней части циферблата.

– Ну, это у нас дома двенадцать, а здесь другое время. Кстати, неплохо бы узнать, сколько сейчас, – ответил Лев, скрываясь за дверью.

Все побежали за ним вниз по лестнице. На первом этаже был огромный полупустой ресторан, количество потенциальных посадочных мест, по прикидкам Анатолия, значительно превышало число постояльцев отеля. Ребята направились к тому столу, за которым уже сидели Нина с Людмилой.

«Они что, со всего города посетителей собирают, что ли? – размышлял Анатолий, пока усаживался за большой стол, на котором, кроме шести пустых кружек и такого же количества вилок с ножами, стоял только набор специй и графинчик с каким-то янтарно-жёлтым маслом. – Оливковое, наверное, не люблю я его», – продолжал свои раздумья Анатолий.

К ним уже направлялся официант, высокий парень с жгуче-чёрными волосами и такими же чёрными, красиво подбритыми усиками. В его руках был поднос, на котором стояло несколько тарелок. Секунда – и вот они уже на столе. Вся компания с удивлением рассматривала то, что оказалось перед ними. На больших тарелках лежало по два куска белого хлеба, треугольный плавленый сырок, завёрнутый в фольгу, маленький кусочек масла в пластиковой упаковке, половинка помидора и варёное яйцо.

– И это что, весь завтрак? – спросил Илюха. Он был большой любитель вкусно поесть, а уж завтрака без хорошей тарелки чего-нибудь горячего с добрым куском мяса даже представить себе не мог. – Что, и турки так завтракают? Да через три дня я от такой жратвы ноги протяну, – с возмущением продолжал он.

– Может, это только сегодня, поздно же уже? – предположила Людмила.

– А, завтра во всём разберёмся, – поставил точку в разгорающейся дискуссии Лев. – Ешьте поскорей то, что дали, да спасибо скажите, что даже сегодня вам завтрак организовали.

Официант принёс большой чайник и налил всем в кружки какой-то тёмно-коричневый напиток с характерным чайным запахом, но вот его цвет…

«Прямо чифирь какой-то, а не чай, – подумал Анатолий. – Интересно, и сколько такого можно без вреда для здоровья выпить?»

Ничего другого приносить им явно не собирались, поэтому через пять минут все уже встали из-за стола.

– Расходитесь по номерам, раскладывайте пока вещи, переодевайтесь во всё самое что ни на есть лёгкое и ждите меня. Я пойду на разведку, – распорядился Лев. Он вошёл во вкус и явно наслаждался, видя, как все послушно поползли наверх.

Прошло не менее сорока минут. Но вот вернулся Лёвка. Он был непривычно серьёзен и сосредоточен.

– Значит, так. На площадь пойду я один, последние два дня там полиция непрерывно устраивает облавы. Если ловит кого-нибудь из наших, то штраф какой-то обалденный выписывает, а поскольку денег ни у кого нет, то тюрьма светит – до двух лет. Консульство в это старается не вмешиваться, и это правильно, ведь нас сюда никто не звал. Вы выходите с одной какой-нибудь вещью в руке и садитесь на тротуар прямо напротив гостиницы. Видите, там народ сидит? – И он подошёл к окну.

Все гуртом тоже подбежали к окнам, благо их было два и места хватило всем. Действительно, внизу виднелись фигуры, сидящие на высоком тротуаре, около них толпились какие-то люди.

– Поняли? Одну вещь продали – и сразу же в номер; деньги спрятали, взяли следующую вещь – и вновь на тротуар.

– Лёв, а за сколько продавать-то? – спросил Илья. – С чего лучше начинать?

– Начинать, – без задержки заговорил Лев так, будто он каждый день на этом тротуаре торговал, – надо со всякой мелочи. Цены́ меньше доллара не бывает, а определяется она просто: умножаешь рублёвую стоимость на два и пишешь эту цифру на бумажке. Фотоаппараты и прочую технику здесь продавать нельзя, это товар для площади. Сигаретами тоже не балуйтесь: за торговлю ими точно срок дадут. Внимательно по сторонам смотрите: появилась полицейская машина или они сами пешком – сразу же уходите. Старайтесь в серёдку забиться: они первого попавшегося схватят, остальные успеют уйти.

– Слушай, Лёв, а что, всё в натуре так серьёзно? – Голос у спрашивающей Людмилы дрожал.

– За последние два-три дня, когда вся эта фигня началась, в полицию забрали человек двадцать, будьте осторожны. Пусть вас хранит ваш Бог, а я Аллаха о том же попрошу.

Лёвка достал из своей сумки пару небольших коробок, положил их в пластиковый чёрный пакет и ушёл.

Все ещё немного постояли у окон, посмотрели, как он идёт по улице, вздохнули, взяли по одной игрушке и отправились вниз.

Напротив гостиницы толпился народ, мелькали долларовые бумажки. Турки, уже купившие что-нибудь, редко уходили, они ещё долго торчали поблизости, а иногда один человек мог купить с десяток различных вещей. Продавцов с катамарана около гостиницы было человек двадцать, время от времени кто-нибудь отправлялся в гостиницу за новым товаром.

Наши друзья оказались самыми осторожными и вышли с одной вещью, другие были рискованней. Одна девушка вынесла целую сумку, разложила свой товар (в основном это были различные косметические принадлежности) на прозрачной клеёнке прямо на тротуаре и стояла рядом, не обращая внимания на то, что часть её товара уже тихонько перекочевала в карманы молодых ребят, которые, посмеиваясь, спокойно пошли вниз по улице. Анатолий, наблюдавший за происходящим, не стал вмешиваться: если ты решила делом заниматься, то и занимайся, нечего по сторонам глазеть. Все из его компании уже продали по три-четыре вещи, то и дело бегая на четвёртый этаж, а Анатолий никак не мог решиться достать из кармана маленькую, очень симпатичную машинку и предложить её туркам, собравшимся вокруг русских туристов. Он ещё долго раздумывал бы, но тут случилось то, о чём так настойчиво говорил Лёвка.

Большой автобус медленно двигался по улице, толпа неохотно освобождала перед ним дорогу. Автобус доехал до поворота, и тут Анатолий, сочувственно наблюдавший за действиями водителя, заметил, что вплотную к автобусу, как бы прикрываясь им, едет полицейская машина. Он не успел даже вскрикнуть, предупреждая об опасности, а из автомобиля уже выскочили двое полицейских, подхватили неудачливую девушку под руки, посадили её в машину, собрали с клеёнки остатки её косметических принадлежностей, аккуратно сложили клеёнку и укатили. Народ поохал-поохал (девушку было жаль), но в душе каждый радовался, что попался не он. Тут же кто-то знающий объявил, что на сегодня полиция план выполнила и можно, уже не опасаясь, торговать свободно.

С Анатолия как будто спáло оцепенение. Он вспомнил о своём обещании привезти жене пальто наподобие того, что они видели в кооперативном магазине «Константин», о котором рассказывал Лев, и решился. Потом-то он говорил, что вспомнил сцену из «Вокзала для двоих», где герой Басилашвили торговал на рынке дынями, и именно это по-настоящему раскрепостило его.

Анатолий присел на краешек тротуара, положил рядом с собой симпатичную маленькую машинку и взял в руку листок бумаги, на которой написал цифру четыре. Тут же перед ним возник турок, который уже довольно давно крутился вокруг и у которого в сумке было полно всякого накупленного добра, перечеркнул четвёрку и написал рядом: два. Анатолий в свою очередь нарисовал тройку и обвёл её в кружок. Турок, вероятно, догадался, что это окончательная цена, достал деньги и отдал их хозяину, а сам остановился и начал с любопытством рассматривать покупку. Анатолий сбегал наверх, убрал честно заработанные три доллара, взял следующую игрушку и вновь спустился. К нему подошёл всё тот же турок. Несколько минут, потраченных на разглядывание игрушки, небольшой торг – и вот опять Анатолий поднимается в номер с деньгами.

В этот день ему много раз пришлось преодолеть шестьдесят шесть ступенек, которые отделяли товар, находящийся в номере, от громко галдящей толпы покупателей. Вечером, когда уже совсем стемнело, народ потихоньку стал расходиться и сидеть дольше на улице не было смысла, тем более что начинался ужин. Вернулся с площади Лев, и они всей компанией отправились в ресторан. Анатолий вначале быстро съел вкусную картофельную похлёбку, затем варёный рис, в котором изредка попадались кусочки мяса, а когда перед ним снова возникла кружка с тёмно-коричневым чаем, он, отпивая по глоточку сладковатый напиток, принялся растирать под столом натруженные колени, одновременно размышляя: «Надо же, а мне это понравилось. Всю жизнь был уверен, что я на это не способен, а тут… Не зря, по семейной легенде, моими предками были, как их называет мама, торговые люди, – значит, генетически это во мне заложено. Плохо одно: полдня простоял на жаре, избегался вверх-вниз, чтобы полсотни различной мелочовки продать, а в кармане только около двух сотен долларов шуршит. Пачка-то большая, да толку от неё… Вон Лёвка больше тысячи заработал, а всего-то два раза на площадь вышел. Завтра и я пойду. Илью позову, уговорю, вдвоём будем. А нет – так один справлюсь, только вначале присмотреться надо».

Неожиданно Илья, сидящий рядом, толкнул его под столом ногой:

– Эй ты, задумчивый наш, завтра прямо с утра на площадь, а? Присмотримся, что к чему, и вперёд, а?

«Мысли мои читает, что ли?» – подумал Анатолий и ответил:

– Конечно пойдём, разложим всё ещё раз, Лёвку потеребим и пойдём. Сам хотел тебе предложить, ты опередил.

Первая ночь на новом месте, да ещё в компании трёх храпящих мужчин, прошла тяжело. Анатолий провертелся почти без сна до рассвета, он прокручивал свои ощущения и не переставал удивляться. «Так возражать против поездки, так настраивать самого себя, жену, которая вроде бы хотела поехать, так я сам её отговорил (вот дурак-то!). Ведь всем постоянно твержу: ты вначале попробуй, попытайся, а уж потом принимай решение, соглашаться или нет».

Такие вот мысли одолевали нашего героя в первую его ночь на стамбульской земле.

Глава пятая

Под стенами древнего университета

Наступило утро. Анатолий со свежими силами, как будто безмятежно проспал всю ночь, а не прокрутился на липкой от собственного пота кровати, вскочил, готовый к любым испытаниям на этом новом для себя удивительном поприще. Завтрак ничем не отличался от вчерашнего, но сегодня никто не роптал, даже Илья, по-видимому смирившийся с неизбежным. Наскоро забросив в себя всё, что находилось на тарелке, и получив исчерпывающие рекомендации Льва, наша пятёрка с пакетами, в которых лежали наиболее ценные и дорогие товары, отправилась на площадь.

В представлении Анатолия само понятие «площадь» обязательно должно быть связано с перекрёстком нескольких дорог, так уж у нас ведётся. Но то, что предстало перед его глазами, никоим образом на привычную площадь не походило, скорее это было средневековое торжище, где собралось несметное количество людей разных национальностей, языков и верований. Какое-то здание старинной постройки, у стен которого и располагалось огромное свободное пространство, мощённое аккуратными брусками, вытесанными из гранитных глыб, лишь подтверждало первое впечатление. «Университет», – прочитал Анатолий надпись латинскими буквами с какими-то дополнительными значками, вделанную на века в стену здания.

Не могу удержаться, ну очень хочется, чтобы эта информация дошла до всех интересующихся всемирной историей вообще и историей образования в частности. Так вот, Стамбульский университет довольно-таки старинное учебное заведение, он был основан в 1453 году как высшая мусульманская школа. Естественно, там изучали не только богословские дисциплины, но и всё, что должны были знать образованные люди того времени. Это один из десяти старейших университетов мира. Для примера напомню, что первое в России высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия – было учреждено лишь в 1687 году. История создания Стамбульского университета достаточно любопытна. Уже на следующий день после захвата Константинополя в Святой Софии, величайшем на тот момент христианском соборе, собрался учёный совет, на котором приняли решение о строительстве комплекса для обучения студентов. Именно этот день считается датой рождения османской науки.

В то время, когда наши герои осваивали новую для себя науку – торговлю, в университете было одиннадцать факультетов и обучалось тридцать пять тысяч студентов. Опять же для сравнения: на начало 2013 года в нём было уже двадцать факультетов, где училось около семидесяти тысяч студентов и восемь тысяч аспирантов, а среди преподавателей значилось около двух тысяч профессоров. Любопытно, что среди выпускников Стамбульского университета – один из президентов Турции Абдулла Гюль, бывший премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, а также Орхан Памук, первый турок, удостоенный Нобелевской премии в области литературы, и многие-многие другие известные политики, учёные, деятели культуры. А у нас до сих пор бытует мнение, что Турция – отсталое, невежественное государство.

Ну да ладно, отвлеклись немного, пора возвращаться в 1988 год, на площадь перед университетом, где наши герои оказались в бурлящем людском море.

Казалось, всё это скопище куда-то перемещалось, оставаясь при этом на одном и том же месте, просто люди двигались в разных направлениях, минуя друг друга, но иногда и сталкиваясь без взаимных обид и ссор. Все голоса сливались в один общий гул, повисший над площадью. Друзья шли рядышком, девчонки вообще взялись за руки: потеряться было очень даже просто. Прежде всего надо было понять сам смысл этих передвижений людских масс. Вскоре стало ясно, что с места на место переходили исключительно покупатели, а продавцы старались со своих облюбованных мест никуда не уходить. Следующее открытие всех поразило: оказывается, русских среди продавцов было неизмеримо меньше, чем поляков, чехов или югославов. Около площади припарковалось множество туристических автобусов с номерными знаками по меньшей мере десятка различных государств – так Анатолию показалось в первую минуту. Он сумел опознать машины из Ирана и Сирии, Польши и ГДР, Италии и Греции, а также ряда сопредельных с ними стран. И все эти люди не просто предлагали, а буквально навязывали, да ещё, по мнению Анатолия, и довольно дёшево, продукцию, изготовленную на их родине. Это был огромный стихийный, никем не контролируемый рынок, и, если бы он периодически не выплёскивался на мостовую, затрудняя движение транспорта, полиции не было бы до него никакого дела. Правда, как это всегда бывает в местах большого скопления людей, здесь промышляло множество любителей пополнить свой кошелёк путём отъёма чужого, и время от времени переодетые в штатское полицейские препровождали очередного любителя жить за счёт воровства в ближайший участок. За несколько минут подобная сцена дважды произошла на глазах наших друзей, которые так и не смогли разобраться, то ли полицейские настолько искусными были, то ли карманники совсем неопытными оказались.

«Надо же, почему у нас нет такого?» – задался было вопросом Анатолий, но тут же махнул рукой: всё и так ясно, ведь здесь расположен тот исторический перекрёсток на пути перемещения народов, куда с торговыми целями люди прибывают уже несколько тысячелетий подряд. И так будет всегда, вернее, до тех пор, пока существует человечество. Россия же тупиковая страна, и решиться отправиться к нам могут только отчаянные смельчаки, а центр настоящей, живой торговли – без посредников, накруток, налогов и прочих поборов – всегда будет именно в таких местах, как это.

Додумав эту мысль до конца, он понял, что всё происходит так, как это было тысячу лет назад, когда русские купцы прибывали в Византию своё продать да у других купить, чтобы уже дома с немалой выгодой реализовать привезённое. Причём в выигрыше оказывались все: и иноземные купцы, и русские покупатели. А раз так, то нет ничего зазорного продать здесь то, в чём остро нуждаются турки, а на родину доставить вещи, о которых многие могут только мечтать.

Анатолий потихоньку начал увлекать друзей в такое место, где, с его точки зрения, было наиболее безопасно: и от полиции легко скрыться, и от ловких рук свои карманы уберечь, несомненно, проще будет.

В этот момент к ним подошёл парень лет тридцати, немного странно выглядевший. Марлевая повязка на голове, заклеенный пластырем нос и заживающая ссадина на правой щеке были безмолвными свидетелями того, что он незадолго до их встречи попал в какую-то неприятную историю.

«Явно русский, сейчас будет денег просить. Отказать? Да как можно, человек в беде. Но и дать нечего: всё в гостинице, с собой мы ни копейки не взяли», – пронеслось в голове Анатолия, но услышал он совершенно другую историю.

– Ребята, я слышу русскую речь. Я ведь тоже русский, жил в Питере, врач-стоматолог по профессии, лет пять назад женился на сербке, с тех пор живу в Нови Саде (есть такой город на берегу Дуная), работаю по профессии. Тёща моя познакомилась как-то с одним турком, вернее, скажем так: туркоговорящим выходцем из Боснии, вышла за него замуж и укатила в Стамбул, где у того куча всяческих предприятий: и кожевенная фабрика имеется, и изделия из этой кожи он шьёт, да магазинами, где всё это продаётся, он владеет. Вот жена меня и уговорила в отпуск съездить мать навестить. Машину ей та недавно подарила, права я ещё из России привёз, вот и решился. Всё было замечательно, но перед самым Стамбулом в нас какой-то пьяный турок врезался. Машина в хлам, мы в больницу. Отдохнули, называется.

Он даже носом хлюпнул, а в глазах слёзы блеснули, но собрался, подтянулся как будто и продолжил:

– Меня пару дней назад выписали, жена всё ещё там, вот я и брожу здесь как неприкаянный. Турок (тесть, значит) – мужик что надо, денег на нас не жалеет, но общаться мне у него не с кем. Он это заметил и посоветовал немного в одном из его магазинов поработать. Я, конечно, попробовал, но оказалось, что я в этом ни бум-бум, да и не понравилось мне там. Пахнет непривычно. У меня от этого запаха через пару часов голова разболелась.

Он крутанул головой, усмехнулся как-то совсем по-свойски и вновь заговорил:

– Работает, правда, у него один болгарин, я его Эдиком кличу, он несколько лет газопровод «Дружба» строил. Знаете, такой большой, из Тюменской области в Болгарию тянется? Так вот Эдик этот по-русски не хуже нас с вами лопочет. Но он занят постоянно, с ним особо не поболтаешь. Хозяином того магазина сын тестя числится, но он ни одного нашего слова не знает.

Парень помолчал немного, внимательно рассматривая своих слушателей. Потом явно на что-то решился и вновь заговорил, причём если вначале тон у него был не просящий и не ноющий, а совершенно обыденный, то теперь он превратился в деловой:

– Он мне и предложил (через Эдика, разумеется), и знаете что? Я вначале не до конца его мысль понял, а потом ничего, врубился. Так вот он мне сказал: «Чем, Костя (это я, значит, Константином меня родители назвали), без дела маяться, иди ищи русских, которым кожаные вещи нужны».

И вновь замолк, лишь глазами туда-сюда водил. Постоял так немного и начал объяснять:

– Хозяин (его Абдуллатифом зовут) всё, что вы на продажу привезли, меняет на куртки, пальто и дублёнки. Качество товара у него очень хорошее, мастера все из Болгарии. Вещи ваши он оценит выше, чем здесь, потому что тесть всё это потом в других своих магазинах в богатых кварталах Стамбула продаст.

Он заметил некоторую неуверенность среди соотечественников и усилил свой напор:

– Пойдёмте, пойдёмте, хоть посмóтрите. Если ничего не понравится, чайку попьёте. Я смотрю, вы уже от жары изнемогать начали. Да и я в прохладе немного передохну.

Жара была действительно удушающей, пот уже не струился, а просто тёк по спине Анатолия. Он никогда не любил жару, и сама мысль, что где-то можно посидеть в холодке, вызвала жгучее желание сразу же помчаться туда и если не чая, то хоть холодной водички напиться от души. Да и парень вызывал доверие, а уж его имя – явный знак свыше. «Если действительно всё сложится, весь товар сразу же в “Константин” на Сретенку и оттащим», – подумал Анатолий. Он вопросительно посмотрел на Илью. Мишку и девушек можно было не брать в расчёт: они будут делать то же, что и старшие товарищи, но вот Илья…

Однако, судя по всему, перспектива стоять здесь на виду у всех и торговать того тоже не очень прельщала. Выражение лица приятеля отчётливо говорило: сдать бы всё это оптом – и конец, поэтому он и протянул как бы в задумчивости:

– Ну хорошо, а если нам ничего не подойдёт, этот Абдулла у нас всё это безо всякого обмена не купит?

– Нет, только в обмен на его товар.

– Ты, Толь, как думаешь? – обратился Илья к другу и, заметив явное согласие на его вспотевшем лице, махнул рукой. – Ладно, сыграем втёмную. Пошли, ребята?

Все только рады были убраться и с солнцепёка, и от всех этих глаз, которые так и стремятся заглянуть тебе не только в сумку, но, кажется, и в душу тоже. И они пошли следом за странным незнакомцем.