Мрак сердец наших

– Да, возможно, там опасно, – кажется, член Директории решил сменить тактику. – Поэтому, естественно, семья будет вам безмерно благодарна и готова выразит эту благодарность в очень крупной сумме. Директория также не останется в стороне.

Что ж это за ребёнок такой, задумалась я, раз такие важные люди упрашивают жалкого Мрака о помощи? Ведь могли просто пригрозить отправить за решетку.

Курта сомнения не терзали. Как только речь зашла о деньгах, его лицо просветлело, а глаза загорелись. Он медленно протянул руку и взял со стола пузырек с темной жидкостью. Я тронула брата за плечом. Деньги – вещь хорошая, но что если с ним там что-то случится? Я тогда останусь совсем одна.

– Так понимаю, вы при перемещении можете брать с собой людей, – Бодуэн внезапно обернулся ко мне. – Пожалуй, будет лучше, если ваша сестра отправится с вами.

Я вздрогнула. Конечно, мне не нравилась вся эта затея, и за Курта я переживала, но напрашиваться с ним мне и в голову не приходило. Бодуэн объяснил:

– Маленький мальчик в непонятном месте. Он может испугаться и убежать. Думаю, женская рука здесь подойдет лучше.

Я кивнула, хоть и не была уверена, что смогу расположить к себе ребенка. Обычно дети тыкали в меня пальцем или били палками.

Мужчина кивнул мне и повернулся к Курту. Последнее слово было за ним. Я видела, как он разрывается между страхом и алчностью. Брат повертел в руках склянку, жидкость заметалась внутри стеклянного сосуда.

– Это выпить надо?

Бодуэн кивнул, пристально следя за каждым движением брата. Курт смутился, медленно откупорил бутылек и вылил содержимое в рот.

И тут же согнулся пополам, зажмурился и замотал головой. Я схватила ртом воздух. О, Покровитель, а если это яд? Я бросилась на колени перед братом.

– Курт, Курт, что с тобой?

Я пыталась удержать его лицо в руках и заглянуть в глаза, но он дергался, извивался и морщился. Прошла минута, прежде чем он выпрямился. Курт запрокинул голову и открыл рот, глубоко дыша.

– Провались, провались, провались! Какая же дрянь! – выдавил он осипшим голосом, и его передернуло.

Я выдохнула от облегчения и тут же сжала кулаки от злости. Позер! До чего же любит кривляться. Ему видите ли, было невкусно, а я чуть с ума не сошла от страха.

– Нет, серьезно, неужели нельзя было туда сахар что ли добавить? Соленое, как будто подкову облизал, железом отдает. Спасибо, – он принял из рук Бодуэна кружку с чаем, выпил и откинулся на спинку кресла. – Фух, и что теперь? Когда подействует?

– Сейчас, – быстро, почти резко ответил Вормский.

– Эм, ладно, – Курт выпрямился. – А что нужно делать?

– Взгляните на мальчика, – Бодуэн указал на портрет, что лежал на столе, – и попробуйте представить себе его. Это поможет вам определить его местоположение, точнее, направление, куда вам нужно двигаться.

Брат взял портрет и поднес к глазам. Я внимательно следила за его движениями – все равно боялась, что странный препарат плохо на него подействует. Он долго рассматривала миниатюрный рисунок и щурился. Внезапно он замер, глубоко выдохнул, ноздри его задрожали.

– Я его чувствую, – прошептал Курт.

– Где он находится?

Бодуэн резко подал вперед. А я, напротив, отшатнулась. Что еще за «чувствую»? Как это?

– Там, – Курт, не отрывая глаз от портрета, указал пальцем в глухую стену.

– А теперь сосредоточьтесь на этом ощущении и переместитесь к нему.

Я поспешила ухватиться за руку брата. Прошла минута, но ничего так и не произошло. Курт поднял голову от рисунка и обернулся к члену Директории.

– У меня не получается. Я вообще-то сам не могу прыгать. Нужно, чтобы что-то случилось.

– Что например?

– Что-то, что меня напугает или разозлит или чтобы мне вдруг больно стало…

– Ясно, – Бодуэн засунул руку во внутренний карман сюртука.

В его пальцах блеснул кинжал. Курт отшатнулся и прыгнул. Меня утянуло следом. Сильный рывок за ребра – каждый раз кажется, что внутренности вот-вот разорвет. Но всего на долю секунды. Ноги ударились о твердую землю. Мы стояли в кромешной мгле. Наручные часы брата звякнули, запуская обратный отсчет трех минут в неизвестном месте.

Глава 6. Двойной прыжок

Было жарко и пыльно. Я захлебнулась от порыва горячего ветра.

– Ах ты, ты, чтоб тебе провалиться! – выругался Курт. Он затряс кулаками, а после принялся бить себя по лбу. – Вот гад, вот гад!

– Курт! Тише ты, – я схватила брата за рукав и сильно тряхнула.

Я боялась, вдруг что-то пойдет не так, мы окажемся дома раньше времени, и члены Директории услышат его слова. Я огляделась. Вокруг стояла непроглядная темень. Что это за место? Лес или… преисподняя? Всем известно, что Мраки попадают в ад, но раньше времени не хотелось.

– Тише? Тише?! Да он меня убить хотел.

– Не правда!

– Ты у него ножа такого большого не видела что ли…

– Он просто хотел тебя напугать. Он, наверняка, знал, что ты прыгаешь, когда нервничаешь. Ты это говорил, когда отмечался в Надзоре? Вот он и решил надавить.

Курт смолк, закусил губу и глянул на меня исподлобья. Похоже, и сам понял, что я права, от чего шумно и обиженно задышал.

– Ладно, давай пацана найдем, – буркнул он и обошел меня.

Я обернулась и только сейчас увидела свет – на него и шел Курт. Вдали позади оказался фонарь. Совсем не такой, какие я видела раньше. Он был в три раза выше обычного и раз в десять ярче. На конце огромного столба светил не едва живой огонек зажженного фитиля, а целое солнце. Его лучи тянулись вниз и озаряли серую полосу земли у основания фонаря. Глаза постепенно привыкли и я смогла рассмотреть каменную дорогу, по сторонам от которой зияли овраги. На дороге не было ни лошадей, ни карет, лишь дюжина человек – они стояли и ходили вдоль края. Никто не обратил на нас внимания.

– Ты правда чувствуешь его? – я догнала Курта и тронула за плечо. Это было слишком невероятно и странно.

– Правда. Он… – Курт остановился и нахмурился, – там.

Брат указал на освещенный круг под фонарем. В принципе, это было единственное возможное направление, только я никак не могла рассмотреть ребенка. Под фонарем стояли два парня – они подносили к лицу что-то зажатое в пальцах, а после выдыхали дым. Они бросали взгляды на двух девиц в юбках по колено – похоже, в любом месте найдутся девушки определенного сорта. От одного края дороги к другому ходил высокий мужчина в пятнистом, как будто грязном, костюме и с огромной сумкой за спиной. Пожилая женщина тащила котомку на колесиках, словно лошадь – телегу.

Курт решительно двинулся вперед, я – за ним, но едва мы сделали первые шаги, люди в круге света вскинули головы и посмотрели на нас. Мы замерли. Люди же начали двигаться. Те, что сидели, вставали, а те, что ходили, стали приближаться.

От страха я попятилась, кровь зашумела в ушах. Я слышала стук собственного сердца. Он становился громче. Еще громче. И тут я поняла, что монотонный стук звучит не в моей голове, а за спиной. Я оглянулась и закричала. На меня несся огромный – с десяток лошадей – зверь с красными глазами. Курт шарахнулся в сторону и дернул меня.

Зверь пронесся мимо. За огромной черной мордой оказались… дома. Высокие коробки со светящимися окнами на железных колесах пролетали мимо нас, выдавая повторяющиеся железные удары. Заскрипел металл, и ряд домов стал замедляться, пока вовсе не остановился. Теперь с одной стороны от дороги стояла сплошная стена, изрезанная желтыми квадратами окон.

Я цеплялась за руку брата, боясь пошевелиться. Дома еще раз дернулись, и в них открылось несколько дверей. Из проемов, как языки изо ртов, вывалились небольшие лестницы, и по ним стали спускаться люди. Те же, что были на дороге, наоборот, двинулись к дверям.

– Проклятье! Лита, минута! – Курт пришел в себя, глянул на часы и потянул меня за собой.

Это был чужое, странное и страшное место. Но у нас была простая задача – найти мальчика. Мы бежали, лавируя. Шмыгнули между девицами с голыми ногами, мимо котомки на колесах, обогнули мужчину с гигантской сумкой. Курт врезался в собравшуюся толпу и замер. Я налетела на брата.

– Нет, не здесь, он там, – Курт развернулся и бросился в обратную сторону.

Мне оставалось лишь довериться его новообретенному чутью. Снова толпа, снова огромная сумка, женщина с котомкой, девицы, которые недовольно окликнул брата. Он снова встал.

– Провались! Да где он! – Курт снова развернулся и глядел туда, откуда мы только что прибежали. – Он где-то тут, я чувствую.

Я вгляделась в людей на небольшой полоске земли. Одни люди вышли из домов на колесах, другие подходили к лестницам. Но нигде не было видно ни одного ребенка. Я в отчаянье шарила глазами по толпе.

– Курт! – я ткнула пальцем, – а что, если тот мужик посадил его в сумку? Его же вроде как украли? Может, это еще один Мрак из банды.

Брат резко повернул голову, уставился на мужчину в пятнистой одежде, что уже поднимался по лестнице, и гигантский тюк за его спиной. Туда вполне мог поместиться щуплый ребенок. Курт втянул воздух.

– Да, он там, – и бросился вперед.

С разбегу Курт схватил за руку пятнистого и потянул назад. Мужчина вздрогнул и опустился на землю. Легким движением он сбросил брата с локтя, но я вцепилась в другой, не представляя, что делать дальше.

– Да какого черта! – мужчина рявкнул, занес сжатый кулак и обернулся ко мне, собираясь ударить в лицо. Но увидев меня, замер. Его рот открылся, а кулак так и застыл в воздухе. За его спиной возник Курт и повис на занесенной руке. Звякнули часы, и мы трое прыгнули.

Рывок. Толчок. Удар.

Мы должны были вернуться домой. Но место, где мы оказались, больше не был нашим домом. В нос ударил обжигающе горячий воздух. Гораздо более горячий, чем воздух в то чужой земле. Вместо стен с четырех сторон нас окружал огонь. Стены огня.

На моих глазах пламя сожрало коврик под ногами. С потолка рухнуло горящее полено. Я поняла, что больше не могу дышать, в доме не осталось воздуха, только жгучий горький дым. Взметнувшаяся прядь моих волос истлела на глазах, а у пыльных часов на каминной полке лопнуло стекло.

На кухонном столе треснула банка масла. В следующую секунду стекло разлетелось, а огонь вобрал густую массу, набрался силы и убийственной волной бросился на меня. Я вскрикнула и, цепляясь за жизнь, сжала твердую руку, что все еще держала.

Рывок. Толчок. Удар.

Я упала лицом в землю. Землю, пахнущую мхом и дождем. Трава забилась в ноздри, но я все равно смогла сделать вдох и закашлялась. Второй вдох дался легче. Мы оказались в лесу рядом с домом, где я собирала ягоды и травы. Тишину этого места нарушал громкий треск. Я села и обернулась. Дубы таяли на фоне огненного вихря, в который превратился наш дом.

Как мы оказались в лесу? Курт снова прыгнул? Значит, через три минуты он вернется в этот пламенный кошмар! Надо успеть потушить дом!

Я попыталась встать, но осела, когда увидела две высокие фигуры в темном на фоне нашего дома. Они вскидывали руки, выпуская фонтаны огня. Пламя вырывалось из их ладоней и пожирало ветхое жилье. Двое ходили от угла к углу, не оставляя зданию и шанса.

Оранжевые языки ползли по резным ставням, которые мне так нравились, сдирали с двери голубую краску, которой мы написали выдуманный адрес, повалили перила на крыльце. Пламя потянулось вверх – ко второму этажу – и вгрызлось в ногу деревянной куклы, что я посадила на подоконнике.

За спиной кто-то зашевелился. Я обернулась. Курт с ошалелыми глазами сидел на траве и также смотрел, как умирал наш дом. Мужчина, что мы выдернули из другого мира на верную смерть, сидел рядом. В ту секунду, когда я перевела на него взгляд, он резко поднялся. Огромная сумка осталась на земле.

– Какого… – прохрипел он, но слова потонули в жутком грохоте.

Я вновь посмотрела на дом. Его крыша покосилась, а стены треснули, растопырив оранжевые от жара доски. В следующее мгновение дом, роняя светящиеся головешки и обламывая хлипкие подпорки, соскользнул с края обрыва. Еще секунда – раздался глухой удар.

Двое в темном подошли к краю и глянули вниз. Когда свет на дне оврага потух, они двинулись в сторону леса, где на опушке стояла карета. Фигуры легко вскочили на козлы, один хлестнул лошадей, и животные рванули с места.

Я сидела не шевелясь, пока стук копыт не стих, но тут же услышала шорох листвы. Обернулась, готовая к тому, что мужчина набросится на меня. Но он и сам смотрел на лес.

От деревьев отделились тени, двинулись к поляне. Когда они приблизились, я смогла рассмотреть, что это всего лишь люди в темных плащах. Пока они окружали нас, я на четвереньках подползла к Курту и схватила его за руку.

– Мы знали, что вы сможете за себя постоять, – обратилась одна из теней к мужчине.

– А с этими двумя что делать? – человеке с другой стороны круга ткнул пальцем в меня с братом.

Первый пару секунд помолчал.

– Они видели и все знают, нельзя их оставлять.

Второй кивнул и пропустил в центр круга еще одного человека. Тот опустился на колено и дотронулся до лба Курта указательным пальцем. Брат повалился на спину.

– Курт! – закричала я.

«Нельзя их оставлять». Нас убьют. Убили. Уже убили Курта! Мрак, убивающий касанием! И он уже тянул руку ко мне. Я попыталась отползти, кто-то тут же схватил меня за плечи и заставили замереть. Холодные пальцы коснулись моего лба. Я почувствовала, как проваливаюсь в темноту. В последнюю секунду жизни, уже закрывая глаза, я услышала, как одна из теней обратилась к мужчине:

– Добро пожаловать домой, ваше высочество.

Еще больше о Мраках в моем ТГ-канале: https://t.me/anna_veyl

Глава 7. Мрачный пансион

Я работала. Как обычно – разносила тарелки, собирала тарелки, мыла тарелки. Ходила между столами и опять – тарелки, тарелки, тарелки. Затем что-то необычное. Что-то красивое. Что-то на золотой цепочке. Потом внезапно я стала заваривать чай. От чая скрутило живот. Нет, не от чая. Это прыжок. Еще один. Огонь. Я умру! Нет! Да! Кто-то душит меня!

С хрипом я проснулась и схватилась за горло. Никто меня не душил. Всего лишь ремень сумки обернулся вокруг шеи. И почему я легла спать с сумкой? Я глянула на нее. Помню, как утром схватила ее, выбегая из дома. Как потом сбросила в чулане для прислуги в трактире, и снова перекинула через плечо, когда уходила с работы. Помню, как прикрывалась от нее во время дождя по дороге домой. Дома она мешала готовить чай для члена Директории. Директория! Прыжок! Пожар! Курт!

– Курт! – теперь я окончательно проснулась и села.

И тут же увидела брата. Он сопел на софе рядом. Курт с трудом помещался на мягком сидении: длинные ноги он согнул и подтянул к груди, а в руках сжал декоративную подушку.

Вот он. Невредимый. Он не прыгнул назад в пылающий дом спустя три минуты и не сгорел там заживо. Я выдохнула. Может, мне все это приснилось? Тогда… Тогда где мы?

Я огляделась. Мы точно не в Падающем доме. Сама я лежала на широкой кровати с резными столбиками по углам и темным балдахином. Тоже мне, сказочная принцесса! Я перевернулась, докатилась так до края кровати и встала.

Интерьер комнаты был сдержанным, но богатым. Стены обиты темным деревом, большие окна, сквозь которые лился слепящий солнечный свет, помост, на котором стояла кровать.

В комнате было две двери – в дальнем углу и прямо за мной. Сердце тут же зашлось в бешеном ритме. Что там? Или кто? Те люди, что сожгли наш дом? Воспоминание наполнило обидой и злостью. Я прыгнула к двери и даже взялась за ручку – собиралась высказать все тем людям, что хотели убить нас. Но в последний момент остановилась – я помнила, как Курт упал без сознания, как чьи-то руки тянулись ко мне. Я думала, что сейчас умру. Но – я ущипнула себя за руку – вроде как еще жива. Но это еще ничего не значило.

– Курт! – я подошла к брату и тронула за плечо.

– Что? Чего? Что случилось? Кто это? Где мы? – он проснулся так же резко, как и я несколько минут назад.

– Тихо ты, – я прижала руку к его рту. – Я не знаю, где мы. Ничего не знаю. Но мне кажется, нам лучше уйти.

– Почему? – Курт уже оглядывал комнату, и от необычных видов лицо его вытянулось.

– Вставай скорей, – я потянула его за рукав, – и пойдем.

– Куда? Я не хочу, – он медленно спустил ноги с кровати.

– Вставай, говорю! – я стукнула его по плечу.

Пока он лениво поднимался и потягивался, я добежала до камина, схватила кочергу и взвесила в руке. Тяжелая, но замахнуться смогу.

– Это-то тебе зачем?

– Как зачем? А вдруг там, – я кивнула на дверь, – эти, которые хотели нас убить.

Курт нахмурился.

– Вормский?

– Ты идиот? Те люди в лесу, ну, в плащах.

– Не помню.

Я отмахнулась и подошла к ближайшей двери. Медленно повернула ручку и толкнула дверь. Я ахнула. Там оказалась уборная. Но это была не какая-то выгребная яма. Комната была отделана белым мрамором, а в центре стояла ванна, к которой вели две медные трубы с вентилями. Я только слышала о таком, но не видела. Не в силах оторвать взгляд, я подошла ближе. Пальцы сами крутанула вентили. Из них хлынули струи – холодная и горячая. Секунду подумав, я склонилась и наспех умылась.

– Все идем, – я прошла мимо Курта и вернулась в комнату.

– Не-а, я тоже хочу! – и брат захлопнул дверь ванной перед моим носом.

Я бросилась было вперед, чтобы вытащить Курта за волосы, но побоялась, что меня услышат. Пришлось шипеть от злости и молча бегать по комнате, пока он, судя по звукам, плескался в ванной. Все это время я следила за второй дверью – но никто в нее так и не зашел.

– Чем это от тебя пахнет? – я накинулась на Курта, когда тот вышел, но терпкий аромат остановил меня.

– Не знаю. Там куча всякого добра, – Курт взъерошил светлые патлы белейшим полотенцем, прочистил ухо и швырнул полотенце на пол. – Не боись, я тебе тоже взял.

Он оттянул карман, показывая содержимое. Там блеснули крохотные стеклянные баночки с разноцветными жидкостями.

– Курт!

– Что-о?

– Ты издеваешься? Нам надо уходить, а ты голову намываешь!

– Тебе бы тоже не помешало. И зачем нам уходить?

– Нас же убьют!

– Да кому мы вообще нужны?

– Кому-то же были нужны, раз дом наш спалили, дурак!

– Сама такая. Они же не нас убить хотели.

Я осеклась. Мы были в доме не одни. К нам приехал член Директории. Конечно, Курт прав (в кои-то веки). Кому сдались два никчемных Мрака, когда можно напасть на одного из пяти самых влиятельный людей в стране. Это что, мятеж?

«Нельзя их оставлять», – сказали те люди в тёмных плащах. И дом поджигали тоже люди в черном. Они напали на Директорию, а нас взяли как свидетелей!

Страх накатил с новой силой. Мы здесь не останемся! Я двинулась к двери, взялась за холодную ручку, но остановилась в нерешительности. Может, стоить взять какую-нибудь палку – хоть попытаюсь отбиться, если меня захотят убить.

– Ну тебя, – Курт отпихнул меня от двери, толкнул и не задумываясь шагнул наружу.

Мы оказались в пустом коридоре, по обеим сторонам которого расходились ряды дверей. Стены, как и в комнате, были обиты темным деревом, а на полу лежал мягкий ковер, скрадывающий звуки шагов. По воздуху плыл сладкий аромат выпечки. Наши с Куртом животы одновременно заурчали. А ведь мы не ужинали. Я даже не помнила, где оставила еду из трактира. Наверное, в сгоревшем доме. Кухарка убьет меня за горшки.

Курт двинулся направо, я хотела последовать за ним, но тут заметила приоткрытую дверь напротив. Там на полу стояла знакомая большая сумка. Тот самый заплечный баул, в который спрятали мальчика. Теперь я уже не раздумывая распахнула дверь. Бросилась на колени, развязала узел и заглянула внутрь. Никакого ребенка там не было. Что за дура! Сумка была забита доверху: одежда, одеяло, железная кружка, какие-то тюбики, сухари – я смогла докопаться только до середины. Но, может, ребенок выбрался, а сумку теперь используют, чтобы вещи носить? Вот только… Вблизи стало понятно – даже самый худой восьмилетний пацан в нее бы не поместился.

– Курт, ты еще чувствуешь того ребенка? – я обернулась к брату, который зашел следом за мной.

Он осматривал комнату. Выглядела она один в один как наша. Только я во сне сбила покрывало на кровати. Местное же было гладким как могильная плита, кто-то даже подоткнул края под матрас. Но этого кого-то в комнате не было. Слава Покровителю – вламываясь, я не подумала об этом. Курт тем временем вскинул голову и глубоко вдохнул.

– Чувствую. Он здесь. То есть, там, ну, в той стороне, – он указал в противоположный конец коридора и тут же двинулся туда. Я побежала за ним.

Коридор повернул и вывел нас к большой деревянной лестнице. По ней мы спустились вниз, в большой холл, залитый солнечным светом. Но вокруг так и не было ни души.

– Здесь вообще живые есть? – поежилась я.

Ответом мне стал первый удар больших напольных часов. Бой разлетелся по всему зданию. Между первым и вторым ударом я явно услышала нарастающий гомон и топот. Третий удар потонул в стуке открывающихся дверей.

Я замерла, ожидая увидеть людей в длинных плащах, но в холл выплеснулось море детей. Подростки и малыши с криками и смехом бросились мимо нас. Первая волна распахнула большие двустворчатые двери, следующие нахлестывались друг на друга и образовывали людской водоворот у выхода. Часть детей проигнорировали зелёную лужайку, что виделась снаружи, и принялись носиться по коридору. Из одной двери вышли двое мужчин с книгами в руках. Они скользнули по нам взглядом, обошли, не прерывая разговор, и скрылись за другой дверью.

– Может, мы стали призраками, и никто нас теперь не видит? – зашептал Курт мне в ухо, когда очередные двое мальчишек пробежали мимо нас и вылетели на улицу, толкнув высокие двери.

«Провалиться, всё-таки умерли», – с досадой поморщилась я.

– Вы проснулись, – на мое плечо легла рука.

Я дернулась и отскочила.

Позади стояла высокая женщина – даже выше Курта, а уж меня она обгоняла на полторы головы. Ей было около сорока, но кожа ее сохранила здоровый цвет, рыжие волосы – блеск, алые губы были полными и резко очерченными. Мне вдруг подумалось, что это самая красивая женщина, что я видела в жизни. Может быть, лишь за одним исключением.

– Мы уже начали беспокоиться, вы не просыпались два дня. С другой стороны, вы столько пережили. Было бы нечестно винить вас за желание немного отдохнуть. Ведь так?

Курт кивнул, но выглядел так, будто и не слышал вопроса, – рот его приоткрылся, а глаза неотрывно следили за незнакомкой.

– Кто вы?! И где мы? – я отступила и попыталась потянуть за собой Курта. Она явно одна из тех, кто напал на члена Директории. Нужно остерегаться ее, а красивых людей нужно остерегаться вдвойне.

Женщина повернулась ко мне. Строгая застегнутая до самого горла рубашка на ней сверкала белизной, а идеально выглаженная серая юбка опускалась до блестящих кончиков туфель. Незнакомке, при её-то красоте, не требовалось наряжаться. Женщина смерила меня взглядом. Он не был ни холодным, ни радушным – никаким. И все же улыбнулась мне. Я не сразу поняла, что тут же ответила такой же улыбкой.

– Конечно, прошу прощения. Меня зовут Криспина Оверон. Я понимаю, вы… минутку…

Мимо на нас с визгом пронеслись две девочки лет двенадцати. Криспина выбросила руку, и последняя из девочек грудью налетела на раскрытую ладонь.

– Эвелин, что я говорила про бег в коридорах?

– Простите, мадам Оверон.

Девочка опустила глаза, шмыгнула носом и принялась теребить косичку. Волосы под ее пальцами стали удлиняться и вскоре спустились до талии и поползли к коленям. Мрак! Но… я посмотрела на ее руку – ладонь была чистой, ни следа метки. Мой взгляд двинулся дальше. У второй девочки на ладони тоже не было метки, и только холеную руку Криспины, руку с длинными пальцами и одним изящным золотым кольцом, уродовало красное клеймо.

Мадам Оверон перехватила мой взгляд и улыбнулась. Я смутилась и потупила глаза, совсем, как маленькая Эвелин – неприлично было так пялиться. Моя рука против воли юркнула в карман.

– Иди. Шагом! – женщина отпустила девочку и снова взглянула на меня. – А вам не нужно прятать руку. Здесь все Мраки.

Мраки, но без меток? Как это возможно? Очень странно. Странные Мраки, странная Криспина, странное место – мне здесь не нравилось.

– А где мы? – Курт плечом загородил меня и перехватил взгляд Криспины.

– Давайте пройдемся, – мадам Оверон проводила взглядом еще двух детей, что выбежали из боковой двери, и покачала головой.

– Никуда мы с вами не пойдем! – я отступила от нее и бросила быстрый взгляд на дверь. Интересно, далеко ли нас увезли от дома? То есть от того места, где раньше стоял наш дом.

Криспина вновь посмотрела на меня со сдержанной улыбкой. Она не злилась, не удивлялась, не спорила. От ее выдержки и безупречных манер, мне стало неловко. Обычно я была самой воспитанной в комнате.