Священный цветок

– Советник Махтаар, решение наследника и твоего будущего императора, – Император Гектор сделал паузу, – не обсуждается. И я очень хорошо знаком с королем Куместана, он никогда не поставит под удар наши дипломатические отношения из-за надуманной обиды и отказа от женитьбы.

– Король Абди мудрый правитель и он понимает, что политический брак укрепит отношения между нашими государствами, – советник закашлялся. Кашель был его верным спутником на протяжении пяти лет.

– Наши торговые отношения с Куместаном крепки как никогда прежде. Я больше поверю в то, что старый прохвост Абди, хочет посадить на трон Зумратской империи своего внука, дабы потешить свое эго. Но это не мешает ему прикрываться дополнительным укреплением отношений. Брак с третьей принцессой Куместана. Каким образом это будет полезно для Империи, советник?

– Мой император, если бы состоялась помолвка, король Абди обещал предоставить нам мастеров кораблестроения и те, удивительные механизмы, которые заставляют колесницы двигаться без лошадей.

– Зачем же для этого жениться? Достаточно отправить вторых и третьих сыновей всех влиятельных семей империи в Куместан для обучения.

– Куместан также славится своими тканями и камнями, у нас же в горах добывают драгоценные металлы, Куместан предоставлял бы нам камни по более низкой стоимости, а наши ремесленники, ювелиры и артефакторы обрабатывали бы их, что в свою очередь привело к более высокой стоимости при продаже в Истедхейм и в Канто.

– Если сейчас мы покупаем камни по завышенной цене, то этот вопрос необходимо обсудить с советником по торговле.

Махтаар только открыл рот для продолжения спора, как был остановлен одним властным движением руки Императора:

– Советник Махтаар, ты служил еще при моем отце. И я ценю это, но не заставляй меня повторять дважды. Мой сын в состоянии сам принять решение относительно женитьбы.

Спокойный уверенный голос, жесткий взгляд, советник не раз наблюдал такой тон в отношении других приближенных, но никогда еще ему не доводилось испытывать его на себе. Кашель опять сдавил горло советника.

– Конечно, мой Император, – Махтаар склонил голову, безоговорочно принимая решение Императора.

Гектор смягчился.

– Женщина – это наша опора и сила. Не хочу превращать семью сына в поле битвы на политической арене. И все же, генерал, прошу, проявите осмотрительность и увеличьте количество постов по всему восточному хребту. О проделанной работе доложить в еженедельной депеше.

– Будет сделано, Ваше Императорское Величество.

– И генерал, сегодня присоединись к нам за ужином, хочу послушать гарнизонные байки.

– Конечно, Ваше Величество, – мягко кивнул головой генерал, поднимаясь из-за стола, – разрешите идти?

– Ступай. Теперь перейдем к торговым вопросам.

– Я тоже могу быть свободен? – спросил князь, желая быстрее покинуть зал.

– Нет, Виктор, останься.

Махтаар лишь дернул пальцами, но тридцатилетняя служба при дворе, научила его выдержке и своего недоумения он более ничем не выказал.

Вронский с невозмутимостью принял новость и остался сидеть на своем месте. Махтаар отправил слугу за казначеем и советником по торговле.

Спустя час долгой дискуссии относительно повышения пошлин на некоторые группы товаров, отчета из казны Империи и обсуждения цен на камни из Куместана, Гектор всех поблагодарил и отпустил.

Махтаар после совета спокойно шел по коридорам дворца, направляясь в свои покои, вежливо кивая придворным и останавливаясь для быстрого обмена любезностями. Все больше мыслей крутилось в его голове. Советник чувствовал, что теряет прежнее влияние на Императора. В былые годы тот и думать бы не стал, а просто приказал бы своему сыну жениться. Почему сейчас аргументы Махтаара не повлияли на решение Императора? И этот щенок Вронский. Какого демона сегодня Гектор допустил его до торговых и денежных вопросов? Это всегда была привилегия только главного советника. А ранее император пригласил Заида на ужин. Император приблизил всех на сегодняшнем совете, а от него лишь отмахнулся как от надоедливой мухи.

Советник зашел в покои и нарочито аккуратно закрыл дверь. После чего подошел к столу и колокольчиком вызвал своего личного слугу Хашара.

Тихой тенью в комнату скользнул слуга. Поставил на стол поднос с графином, наполненным бледно-голубым напитком. Склонил голову в ожидании указаний. Слуга был невысоким и тонким как ивовая ветвь, карие чуть раскосые глаза, широкие скулы и смуглая кожа выдавали в нем уроженца Уйлах Газара. Хашар не поднимал взгляд от пола и, казалось, даже не дышал.

Советник подошел к шкафу за ширму, зашуршала скинутая на пол одежда.

– Хашар, мальчик мой. Кого вчера доставили в тюремные камеры? – ласково заговорил Махтаар и кашель, который начался на совете, вновь сдавил горло советника.

Хашар судорожно сглотнул и, не поднимая взгляд от пола, начал говорить:

– Господин, вчера в подземелье замка были доставлены вор и работница дома терпимости.

Махтаар налил из графина напиток и опрокинул в себя, кашель прошел мгновенно.

– Так мало… – советник появился в черном атласном костюме, состоящем из мягких штанов и рубахи, поверх накинул такой же черный халат. – Я могу надеяться, что хоть кто-то из них мне подходит?

Секундная пауза и слуга прошелестел:

– Боюсь, что нет, господин, – плечи Хашара чуть заметно напряглись.

– Какая жалость, Хашар, – разочарованно произнес Махтаар и вытянул из столешницы тонкий прут, – но ты же понимаешь, что это значит? – сочувственно спросил он. – У меня был очень скверный день.

Хашар громко втянул воздух и, молча, встал на колени. Расстегнул ливрею, и снял через голову нижнюю нательную рубашку. Вся спина слуги была усеяна шрамами, белыми рубцами и кое-где недавними синяками.

– Хороший мальчик, – с грустью в глазах сказал Махтаар и погладил слугу по голове, но Хашар, не сумев сдержать своего отвращения, еле заметно постарался уйти от этого прикосновения.

Советник это почувствовал, и вся тщательно сдерживаемая ярость выплеснулась на поверхность.

– Или плохой? – оскалившись, зло зашипел Махтаар, больно стискивая волосы слуги и запрокидывая его голову. Его темные глаза налились скрытым безумием, а рот скривился в сумасшедшей улыбке. В уголках губ уже начала скапливаться пена.

– Плохой! Плохой! – истерично запричитал советник и отошел за спину Хашара.

– И чтобы не смел упасть в обморок, понял меня, гниль? – занес руку, и кнут первый раз прошелся по спине слуги. Махтаар безумно улыбнулся. – Плохой, плохой, гниль, падаль! – быстрые удары и кровь начала сочиться из ран на спине Хашара. Кнут потяжелел, с него то и дело срывались тяжелые капли вниз в дорогой, бордово-красный куместанский ковер.

Хашар закрыл глаза, и до боли закусил губу, стараясь не издать ни звука, думал о том, что в шрамированной спине есть свои преимущества. Кожа теряет чувствительность. Думал о своей родине, с ее степями и просторами, думал о лошадях. Неожиданно любимое лицо появилось перед его внутренним взором, он мысленно весь потянулся к ней, его любимой дорогой Арюны, но очередной удар прошелся по ребрам и ослепил болью Хашара. Потом он вспомнил лицо мальчишки, который сейчас сидел в темнице, тот самый вор, который стащил три лепешки у нерасторопного торговца. Сегодня до конца дня его должны перевести в комнаты присмотра и распределения, а дальше выяснят, есть ли у него семья, и если нет, то отправят на перевоспитание, может ему повезет, и он обучится какому-нибудь ремеслу. Демон раздери, он обязан выучиться и стать достойным человеком.

Махтаар замедлился все реже и реже нанося удары по окровавленной спине.

Сейчас Махтаар уже был спокоен, контроль, который он, казалось, утратил, вернулся. Он недоуменно взглянул на спину своего слуги. Ему не было жаль никого, кроме себя. Посмотрел на свои руки, сжимающие прут и недовольно скривился. Подошел к столу и достал шкатулку, в которой хранилась ветошь и пара бутыльков какой-то жидкости. Он с любовью смочил жидкостью тряпку и бережно начал оттирать прут от крови. Потом занялся руками, тщательно омывал каждый палец, аккуратно и педантично протирал каждый из своих перстней, проверяя на свет. Повторял эти действия снова и снова.

– От тебя сегодня много грязи, Хашар.

И продолжил разглядывать прут, потом как будто впервые обнаружил слугу, по-прежнему стоящему на коленях, у себя на полу в комнате, ласково заговорил:

– Хашар, мальчик мой. Поднимайся быстрее.

И когда бледный слуга на нетвердых ногах замер, сжимая свои вещи, советник продолжил:

– Ты только глянь! Ковер идеален. А старый никуда не годился, все время приходилось объясняться с горничными.

– Ступай, ступай. Приведи себя в порядок, – развеселился главный советник. – И чтобы никто тебя не видел, – игриво добавил он и подал знак рукой, чтобы слуга скрылся через тайный проход в стене.

Когда книжный шкаф встал на место Махтаар был полностью сосредоточен. Ясность ума вернулась, и советник начал размышлять. Махтаар понимал, что без влияния князя на императора здесь не обошлось. Надо избавится от этого щенка. Когда Вронский занял пост Рождественского, главный советник тщательно присматривался к нему. Вронский был падок на женщин и легкие деньги, но что-то подсказывало советнику не спешить к тому с делами, которые Махтаар и бывший глава тайной канцелярии так удачно проворачивали за спиной императора. Махтаар наблюдал за молодым князем и все больше понимал, что за показной ленцой и скукой скрывается острый ум и безбашенная самоуверенность, граничащая с глупостью. Советник любил шахматы, и понимал, что именно таким соперникам проигрывают большие мастера в этой игре. Молодым, талантливым и более удачливым. Советник более чем тридцать лет служил при дворе, и разрушить все то, что он успел достичь, какому-то молодому недоноску не позволит. Видимо пришло время лишиться части своего заработка с контрабанды стали. При мысли о докладе генерала, Махтаар развеселился. Заид непроходимый болван. Третья поставка! Ручеек измайловской стали льется уже третий год и раз этим вопросом заинтересовалась тайная канцелярия, пришло время подчистить хвосты. Гениальная в своей простоте идея вдруг пришла в голову. Змеиная улыбка растянула губы главного визиря. Прощай Вронский и здравствуй вновь доверие императора.

Пока главный советник строил планы, Хашар обмывал спину специальным раствором, который помогал регенерации. Эту смесь трав помогла ему подобрать одна сердобольная кухарка. Когда увидела, как три года назад, молодой слуга господина пришел с мокрой от крови рубахе. Женщина долго ахала и охала, помогая Хашару стянуть прилипшую ткань. Она помогла ему тогда и помогала все последующие разы, но в прошлом месяце Орме дали расчет, из-за слабого зрения она перестала быть полезной. Хашар скучал по старушке Орме. Она дарила ему давно забытую ласку и искреннюю заботу и, когда уходила, сунула в руки слуги мешочек с травами и шепнула для чего они. С тех пор, они понадобились впервые, но средство оказалось удивительно эффективным. Кровь сразу остановилась, и боль как будто стала уходить. Хашар подумал, что ему нужно будет обязательно отблагодарить Орму. Он однажды наведался к ней в деревню, Орма приняла юношу с радостью, напоив того молоком и накормив самыми вкусными пирогами в жизни Хашара.

После того, как он закончил с ранами, Хашар надел чистую, но темную рубаху и, захватив на кухне несколько ломтей хлеба и два яблока, спустился к подземному тоннелю. Хашар долго петлял по лабиринтам ходов и переходов. Он запомнил все повороты только с третьего раза, когда следовал за главным советником. Сейчас он находился далеко от дворца, под зданием городской тюрьмы.

Постучав определенным ритмом, Хашар кинул серебряную монету тюремщику:

– Благодарность от господина за молчание.

– Сегодня его не будет? – разочарованно протянул охранник, рассматривая в тусклом свете факела монету.

– Нет, но приказал проверить пленников, возможно, он появится завтра.

Глаза охранника загорелись алчностью. Еще бы. Когда здесь появлялся Махтаар, охранники уходили с золотыми монетами.

– Завтра может и не быть такого удачного улова. Все как любит господин.

– Тебе платят за молчание, Ирмар? Или мне передать господину, что один охранник стал слишком много говорить и думать?

С охранника сбежали краски, он замер и затряс головой.

– Хорошо. Отпирай.

Охранник провел Хашира к камерам и открыл одну из них. Там сидел босоногий мальчишка лет десяти, в оборванной одежде, чумазый и грязный с головы до ног. Он жался к стене и был похож на маленького крысеныша. Только глаза зло сверкали из-под свалявшейся челки.

– Я принес тебе еды.

Хашар аккуратно положил сверток на пол.

– Поешь.

Мальчишка настороженно смотрел на визитера, не понимая, в чем подвох.

– Нет никакого тайного и скрытого смысла, парень. Я просто хочу, чтобы ты выжил, и, чтобы сегодня у тебя появилась возможность что-то в своей жизни изменить. Ты хочешь перестать воровать и честно зарабатывать свой хлеб?

Мальчишка еле заметно кивнул.

– Хорошо. Тогда поешь и сегодня тебя могут определить на учебу. Сможешь учится ковать металлы или ухаживать за лошадьми.

Глаза мальчонки на словах про лошадей загорелись.

Хашар еле заметно улыбнулся.

– Хорошо. Кушай.

Хашар вышел из камеры. Охранник как раз ее закрыл, когда в конце коридора, на лестнице послышались шаги, это двигались тюремщики, забирая в распределительные комнаты вот таких вот подростков. Хашар скользнул к переходу и, отдав еще одну серебряную монету смотрителю, отправился по лабиринту коридоров обратно в замок. Он слишком хорошо помнил отчаянные крики и мольбы о помощи, как свистел кнут и как этот кнут резал детскую плоть. Как безумно смеялся Махтаар. Дети до пятнадцати. Вот кто был в его вкусе. Он бил их, и чем яростнее они сопротивлялись, тем больше было ударов. Тот мальчишка не выжил, как и девчонка до него. И Хашар не мог до сих пор себе простить того страха и ступора, который им овладел. Он не сделал ничего, чтобы защитить детей тогда и не сделал ничего, чтобы спасти свою Арюну. Хашар не надеялся на искупление, подкармливая детей и отводя от них взор главного советника, нет, он просто хотел, чтобы они перестали ему сниться.

Глава 3

– Когда-то на заре веков, когда проводники Великой Воли жили среди людей, когда сердце простого человека не было омрачено злобой и ненавистью, священные цветки распускались в каждом храме Великой Воли. Хранительницы росли и воспитывались при монастырях, и когда человек приходил с просьбой или желанием, хранительница могла отдать свой цветок для исполнения. Тогда люди просили здоровья для своих близких и родных, хотели благополучия для своих семей, желали счастья в браке и плодородия на землях, иногда отчаянно просили узнать о судьбе сыновей, ушедших воевать… Круговорот добра был цикличен и закономерен. Цветки служили не для корысти, а из желания помочь, сделать мир лучше. Чем добрее была воля просящего, тем больше цветков появлялось после. Но однажды хранительницу обманул юноша, она поверила ему, а тот хитростью выманил цветок для своего достатка. Он хотел золота и получил его, а хранительница, не нашла покоя и душа ее окрасилась в черный. Боль росла в ней и все цветки ее храма погибли. Черная Хранительница посчитала, что, если не будет цветков, значит, и не будет обмана. Она находила свитки по всей империи и уничтожала любое упоминание о цветке, она искала и оставшихся хранительниц, чтобы рассказать, что мир полон зла и обмана. Она путешествовала по храмам и проповедовала свою правду. Черная Хранительница это делала до тех пор, пока могла, а потом передала это дело своим наследникам, а те своим. Так появился Орден Черного Лотоса, они привлекли на свою сторону магов и ведуний, с их помощью поиски стали легче. Когда в мир уходило послание о Священном цветке, они одни из первых это узнавали. И так как Орден уничтожал саму память о цветке, сами цветки стали вырождаться. Хранительницы, наученные горьким опытом, все реже стали помогать просящим, опасаясь обмана. Цветки погибали, не отдав свою магическую силу во благо. И новые священные растения стали появляться все реже и реже, а люди стали погружаться в корысть, обман и злобу. Грянула война, начались распри. О том, что священные цветы существовали, забыли. Теперь о цветке все говорят, как о легенде, о мифе и сказке. И писаний, которые бы сохранили знание о цветке практически не осталось в мире.

Девушка тихо говорила и вглядывалась вдаль ущелья. После необоснованного выпада Дамира, Ясмина пришла к выводу, что он прав. Ясмине следует рассказать хотя бы часть правды своим спутникам.

– Черный Лотос. Никогда не слышал о таком, – Дамир кинул вопросительный взгляд на своих друзей.

Здоровяк отрицательно махнул головой, а Такеши задумался и впервые за день заговорил:

– В Канто есть легенда о воинах, служащих Ночному Лотосу. Но о них ничего не слышно уже более ста лет.

Ясмина понимающе улыбнулась и потянулась за своей флягой:

– Так и есть. Мой цветок – это первый священный цветок за последние полвека. А до меня хранительница прожила до глубокой старости. Так никому его не подарив. Орден хорошо поработал, ведь священный цветок теперь для всех не более чем легенда. И знание о нем не выходило в мир уже более ста лет.

– То есть, если бы мы не взяли этот заказ, то ты бы осталась в монастыре до старости? – пробасил Ансгар.

– Выходит, что так, – Ясмина отпила из фляги.

– Но это же жуть какая-то. Жить в монастыре и не видеть реальной жизни.

– Все не так плохо. У меня были книги и любящие люди, – девушка светло улыбнулась.

– Ты бы свела их с ума, – хмыкнул Дамир, который продолжал лежать у валуна закинув руки за голову и прикрыв глаза. И жалостливо добавил: – Бедные монашки.

Девушка вспыхнула и чопорно сказала:

– Никого бы я с ума не свела, меня там любили.

– Конечно, видел я, как от тебя хотели избавиться. Только не пританцовывали от нетерпения.

– Да, как тебе такое только в голову могло прийти, невоспитанный и такой неприятный… – девушка зло пыхтела, пытаясь подобрать слова.

Дамир лишь кривил губы в усмешке.

– Ругаешься как монашка, но могу сказать, что для храма ты не подходишь.

– Что? Почему это? – опешила Ясмина.

– Ты слишком легко выходишь из себя, цветочек.

– Какой я тебе цветочек, наемник? – возмутилась Ясмина.

– Вот видишь? Ничего святого.

Девушка зло сверкала глазами и сжала кулаки.

– Что, не поспоришь со мной?

– Нет, – Ясмина сердито запыхтела, – как можно оспаривать глупца?

Дамир открыто улыбнулся, продолжая лежать с закрытыми глазами.

– И все же ты сердишься.

– Просто я никогда еще не встречала такого непроходимого, упертого, наглого…

Дамир улыбнулся еще шире:

– Спасибо, цветочек.

– Ууу, это просто невозможно! Пойду за водой! – девушка вскочила на ноги и рванула в кусты к ручью.

Дамир проводил ее веселым взглядом и, когда девушка скрылась в зарослях дикой аденики, повернул голову и столкнулся с насмешливыми глазами Ансгара.

– Что? – грубовато бросил Дамир.

– Ничего, – примирительно поднял руки Ансгар и, давя улыбку, стал напевать какую-то похабную песенку.

Дамир тоже заметил, что аномально весело воспринимает перепалки с неоперившейся монашкой.

Но сейчас нужно осмыслить все сказанное девчонкой. Дамир поднялся и перепроверил подпругу своего коня и лошади Ясмины.

– Я верю, что это правда, – подал голос Такеши.

– Ты про цветок или про орден, который идет за девчонкой? А кстати, хранительница-то им зачем? Скорее всего им нужен просто цветок, ведь так? – спросил Ансгар.

Такеши пожал плечами, и начал проверять свои многочисленные кинжалы, скрытые под черной амуницией.

– Воины Ночного Лотоса – лучшие мастера боя. Туда отбирали детей со всего мира и обучали в закрытых и отдаленных храмах в горах. Для семей Канто была большая честь, если их ребенка забирали в обучение в Ночной Лотос.

– Но более ста лет о них ничего не слышно, – повторил слова Такеши Дамир.

– Да, но ведь это не значит, что орден перестал существовать?

– Не значит, – задумчиво проговорил Дамир. – Будем действовать по ситуации. У нас задача привести девчонку в столицу.

– Кстати о девчонке. Почему ее так долго нет? – Ансгар кивнул в кусты, где не было слышно шорохов.

Дамир ругнулся и двинулся в заросли дикой аденики.

Пропажа нашлась, забравшись вглубь кустов и собирающей красные ягоды в ладошку, половина из них пропадала во рту девчонки. Ягоды были сладкими с легкой кислинкой. Она ловко обирала куст и лопала ягоды, фляга болталась прицепленная к поясу послушницы, и по звуку было понятно, что воды она так и не набрала, отвлекшись на сбор урожая.

– Вкусно?

Ясмина подпрыгнула на месте и повернулась в сторону говорившего.

– Да, – с набитым ртом проговорила девушка и доверчиво протянула ладонь Дамиру. – Хочешь?

– Спасибо, но страдать расстройством желудка нет никакого желания.

Ясмина с опаской взглянула на ягоды в ладони, потом на Дамира:

–У тебя слабый желудок?

Мужчина лишь закатил глаза:

– Что ты знаешь о том, что ешь?

– Ну, это же аденика?

– Верно.

– Аденика – съедобная ягода, растущая в западной части серебристых гор.

– Относительно съедобная ягода.

– Что, почему? – теперь Ясмина с недоумением смотрела на куст.

– Весной ее есть не рекомендуется, так как съедобной она становится только в середине лета.

Девчонка тяжело сглотнула, отложила ягоды с ладони и приложила руку к животу.

– Что же это? Я теперь умру? – она с ужасом и надеждой смотрела на Дамира.

Дамир решил немного сжалиться над девушкой:

– Убить тебя это не убьет, но может доставить массу хлопот. По-хорошему тебе стоит сейчас избавится от того, что успело попасть тебе внутрь.

– То есть?

– То есть очистить содержимое желудка.

– Рвота?

– Рвота.

– Я не буду этого делать, – возмутилась Ясмина.

– Как хочешь, но чаще останавливаться, чем будет необходимо, мы не будем.

– Тогда будь добр не стой на пути и дай мне пройти к моим вещам, – девушка гордо вскинула голову и отправилась в сторону привала.

– Не в ту сторону.

– Что опять не так?

– Ты пошла не в ту сторону, привал вон там, – он показал рукой в другую сторону от девушки.

Послушница только фыркнула и прошла мимо Дамира.

Ясмина сидела на коленях и доставала из своей сумки холщовый мешок, когда Дамир появился из-за зарослей и бросил ей флягу с водой. Ее флягу. Девушка с недоумением дернулась к своему поясу и закономерно не обнаружила емкость для воды. Вот же вор! Видимо стащил у нее, когда она протискивалась мимо него на тропинке. Фляга была наполнена. Тут иррациональная злость девушки немного поутихла, ведь по сути Дамир не сделал ей ничего плохого, а наоборот позаботился и пополнил ее запасы воды. Что же касается ее неожиданного аппетита в отношении аденики, Ясмина знала, как можно нейтрализовать практически любые яды, что уж там до неспелых ягод. Девушка уже успела отругать себя, потому что только после слов Дамира об условной съедобности ягоды, вспомнила почему весной они не ели аденику в монастыре. Но Ясмина была так сбита с толку их спором, что рванула в кусты за водой, а наткнулась на ягоды и, не думая, начала их есть. Глупая. И по поводу отравления Дамир тоже был прав, лучше всего было вызвать рвоту и напиться свежей воды, но Ясмина не могла даже себе представить, как ее будет выворачивать наизнанку, да еще под пристальным вниманием льдистых насмешливых глаз. За время небольшого привала Ясмина буквально спотыкалась глазами за внешность Дамира. Темные волосы, смуглая кожа, скульптурные скулы. Но больше всего ее смущали его глаза. Пронзительные. Голубые. В обрамлении черных густых ресниц. Ясмина могла сказать, что Дамир красив, но за свою жизнь она повидала не так много мужчин, чтобы раздавать такие характеристики. Что-то ее смущало рядом с ним, поэтому она старалась держаться от него подальше, и еще эти его шуточки и насмешки… Ясмина просто не понимала, как себя вести с ним, и от того злилась и не находила слов. Девушка решительно тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли и принялась делать отвар, помогающий при несварении.

Ясмина споро развела костерок и поставила походный котелок на огонь, вылила из фляги воду и сбегала еще раз к ручью. Из холщового мешка достала мешочки трав и, понюхав каждый из них, по щепотке бросала в кипящую воду. Над местом их привала потек аромат ромашки и чего-то напоминающего облепиху.

Мужчины наблюдали за ней, не задавая вопросов, и только после того, как она перелила взвар себе в кружку, затушила огонь, Ансгар спросил:

– Зачем ордену хранительницы?

Девушка отпила из кружки и прикрыла глаза.

– Черный Лотос забирают цветок и убивают хранительницу, чтобы та не смогла исполнить свое предназначение.