
Полная версия
Безумные рубиновые очерки
Игорь поднял бровь.
– Вам не зачитали права?
– Пинок под рёбра в счёт? Этот ваш Милош – чудесный парень.
Дастин и Игорь переглянулись.
– Это не он, – сказал Хоук. В его голосе не было никаких эмоций. Это настораживало.
Игорь побарабанил пальцами по столу и пристально посмотрел на меня. Знаю я эти штучки! Пусть смотрит. Даже если у него имеется эффект, позволяющий ему работать детектором лжи, скрывать мне действительно нечего. То, о чём я молчал даже перед самим собой, никакого отношения к делу не имело.
Мы буравили друг друга взглядом добрых полминуты. Это испытание я тоже выдержал без труда – у меня и правда не было никаких скелетов, даже – тёмных пятен. Что скрывать простому парню? Смотреть в глаза боятся только те, у кого таких клякс слишком много, а уверенности – слишком мало. Наконец он снова перевел взгляд на Хоука.
– Ты в нём так уверен?
Дастин вздохнул.
– Скажем так, если бы мне пришлось выбирать подозреваемого между Мерри и фикусом, я бы выбрал фикус. Из всех людей, которых я знаю, Ник меньше всех способен на преступление. У него для такого кишка тонка.
– Вот спасибо, – буркнул я.
Они с Игорем снова переглянулись.
– Убери его с глаз моих, – сказал, наконец, Игорь, резко вставая. Потом, точно о чём-то задумался и снова взглянул на меня.
– Приносим извинения.
– А можно мне моральную компенсацию? – улыбнулся я. – Никаких финансовых вложений – просто верну Милошу должок.
– Мерри, заткнись, – сквозь зубы процедил Дастин.
Но мне, ей-богу, показалось, что Игорь п о д у м, а л об улыбке. Большего в этих стенах желать не стоило.
Я вернулся в своё уютное обшарпанное кресло. Здесь было куда приятнее, чем в пыточной Игоря. И теплее. В кабинете Дастина хотя бы было окно, пусть и неплотно закрытое пыльными жалюзи. Занимался рассвет.
Дастин захлопнул дверь и включил чайник. А потом сделал совсем невероятную вещь – кинул мне своё пальто. Признаюсь, это было нелишним – меня хорошенько трясло. Не то от допроса, не то от холода.
– Итак, после этой приятной прогулки, я требую кофе и объяснений, – сказал я, укрывшись его палаткой. Меня знобило так, будто я вылез на мороз из ледяной ванны.
– Сначала поговорим, – ответил Дастин.
– Это что, продолжение допроса?
Я старался не стучать зубами.
– Вроде того, – отозвался мой друг, засыпая в свою чашку кофе. От запаха потекли слюнки.
– Тогда зачем увёл меня оттуда и снял наручники? – фыркнул я. – Делал бы всё по форме.
– Хочешь, вернёмся. Наручники у меня с собой, – рявкнул Дастин. А потом чуть спокойнее спросил:
– Когда ты был здесь, тебе не попадались на глаза… подозрительные типы?
Я задумался. Не сказать, что я особо обращал внимание на людей. Я был занят разговором с Евой. Досадное упущение, Ник Мерри. Ты репортёр, замечать странности – твоя работа.
– Думаю, в этот раз я сплоховал, – сказал я. – Дастин, что происходит?
Он вздохнул и, прислонившись спиной (точнее, тем, что ниже) к столу, ответил:
– Ник, вещдоки пропали. Всё. Включая ту штуку, которую ты вчера фотографировал.
Мгновение мы смотрели друг на друга в тишине, которая стала такой плотной, что её, казалось, можно было потрогать руками.
– Ого, – проговорил я наконец. – Вот это новость.
– Только попробуй…
Я отмахнулся.
– Фигура речи.
Я лихорадочно стал соображать. Это многое объясняет. Они притащили меня в участок как потенциального вора, потому что я был последним, кто крутился возле вещдоков. Во всяком случае, последним из тех, кто вообще не должен был рядом с ними находиться. Подозрительный тип, как выразился Хоук.
– И я теперь тоже в подозреваемых? – спросил я негромко. Зубы всё ещё клацали.
Дастин посмотрел на меня, приподняв одну бровь, точно прикидывая, что сказать, а после небольшой паузы ответил:
– Теперь, видимо, нет. Иначе ты бы сейчас сидел не здесь, – сказал он, подойдя к шкафчику. Через мгновение раздался приятный знакомый звон, а потом – запах с нотками имбиря и шоколада.
– «Эсперадо»? – я узнал аромат.
– Угу.
– Прекрасно. Где взял?
– Подарили.
– Берёшь взятки?
Дастин нахмурился, а я усмехнулся, понимая, что это не так. Дастин, хоть и выглядит как полный мерзавец, но сам честен до неприличия. Отчасти поэтому мы и спелись. Можно любить одинаковые книги, напитки и разных женщин, но когда ваши взгляды на мир, отношения и политику лежат в параллельных плоскостях, ни о какой дружбе не может быть и речи. Нам с Дастином в этом плане повезло почти во всём, и какой бы он ни был гад, я благодарил небо (или кто там вместо него?) за то, что судьба не раскидала нас по сторонам. Во всяком случае, надолго.
– Спасибо, что поручился за меня, – сказал я. – Хоть это и невероятно – чтобы я и стащил вещдоки, но не могу не спросить… Ты правда так сильно мне доверяешь?
Он отвёл взгляд. Всегда так делает, когда внутри него борются две ипостаси – холодный и колючий Дастин нещадно мутузит свою добрую и чувствительную половину. Бой закончился неожиданно.
– Если не тебе, то кому?
Я улыбнулся. Искренне. Не усмехнулся, не фыркнул, а просто улыбнулся, как улыбаются, чувствуя радость и приятное ощущение, что рядом с тобой есть человек, которому ты не безразличен.
Но любой комплимент от Хоука – это ловушка. За столько лет дружбы мне пора было это усвоить.
– На вот, погрейся, – он протянул мне кружку с кофе, щедро плеснув в неё дорогущего коньяка, уселся за стол напротив меня и, скрестив пальцы, елейно улыбнулся. – А пока будешь оттаивать, вот тебе самое интересное. Труп тоже пропал.
Я подавился первым же глотком.
– Что? – сдавленно спросил я, пытаясь прокашляться и попутно проливая на пол своё питьё. – Ты шутишь?
– Да, Мерри, всё это один большой розыгрыш. Посмотри наверх, тебя снимают.
Это было уже слишком.
– Ерунда какая-то, – я, наконец, прокашлялся. – Это невозможно… И вы что, серьёзно подумали, что это был я?
– Я ничего не думал, Ник, я спал, – бросил Дастин. – Всё вскрылось уже вечером. Я уехал с Мальбруком на обыск, вернулся в офис, составил протокол и пошел домой. Потом со мной связался Игорь – о том, что случилось, узнали около полуночи, труп готовились передать семье. Передавать было нечего. А когда я примчал, оказалось, что и вещдоков нет. Игорь тут же составил списки, и всех, кто хотя бы рядом стоял с полицейским участком в то время, сгребли за решётку, включая, кстати, самого Мальбрука. Пока я занимался с ним, эти идиоты притащили тебя. Я не пойму только, – Дастин скрестил руки на груди и нахмурился. – Как наши вышли на тебя? Кто тебя видел, кроме Гриша и Евы?
Я пожал плечами. В общем-то, больше никто. Во всяком случае, к моей персоне никто не проявлял особого внимания. Никто, кроме…
– Моутер.
Это имя я прошипел сквозь зубы. Озарение было похоже на новую вспышку – предвестника Коллапса. И как это я забыл?..
– Что?
– Моутер! Паршивая сволочь из «Хайварс Пресс»! Пальто твоё съем, если это не он меня сдал! Я встретился с ним у терминала, когда уходил из участка.
Дастин нахмурился.
– Погоди, это не тот ненормальный, который крутился тут вчера весь вечер, требуя, чтобы его пропустили?
– Он самый. Всё хотел с тобой пообщаться, а мне предлагал заплатить за пересказ нашей с тобой беседы.
Дастин треснул кулаком по столу.
– Он терроризировал меня весь день своими звонками, в итоге я послал его к чёрту и сказал Еве, чтобы не отвечала этому паразиту. Видимо, он всё же нашёл выход.
– Или вход, – констатировал я.
– Вход-то – точно. Он тоже был на допросе.
– И сдал меня, паршивец, – бросил я, сделав, наконец, хороший глоток.
– Может быть, – задумчиво сказал Дастин. – Только зачем? Разве у вас там не всеобщая солидарность?
– Ага, а все копы едят пончики и мило улыбаются при встрече, – фыркнул я. – Он взбесил меня, и я подсказал, куда ему пойти.
Дастин покачал головой и со вздохом сказал:
– Типичный Мерри. Думать о последствиях начинает, только когда они уже остались позади. Поздравляю, ты нажил себе ещё одного врага.
Я снова фыркнул.
– Я как-то и не стремлюсь дружить с такими людьми.
– Ник, – Дастин даже смотрел на меня с сарказмом, не говоря уже о голосе, – твоим самолюбием можно Купол подпирать.
Я пожал плечами и снова приложился к кружке. Меня всё ещё потряхивало.
– И всё равно ерунда какая-то… Погоди, – я нахмурился. – У вас всё здание утыкано камерами. Неужели не видно…
– А вот тут ещё интереснее, – сказал Дастин. – Когда стали просматривать записи, оказалось, что все камеры повреждены.
– Кто-то испортил камеры?
– Или что-то. Ты видел эту чертовщину на улице?
Я кивнул.
– Ещё бы. Мельком подумал, что всё, приехали.
– Видеонаблюдение стёрто по всему городу, – казалось, Хоук перешёл все границы угрюмости и вышел на новый уровень. Лицо его не просто выражало эту эмоцию, оно ей стало. – Мы даже не успели просмотреть записи, чтобы узнать, как девчонка попала на Ша-Авеню.
Мы молча смотрели друг на друга. И думали об одном и том же.
– Ты так и не сказал Игорю о своей теории?
– Сказал, – Дастин вздохнул. – Игорь, как всегда, ничего не ответил. Такое чувство, что кроме меня вариант с мулдаси никто всерьёз не воспринимает.
– А что вещдоки? Ты уже успел рассмотреть? Там было что-то ценное? Странное? Ну, не считая этого булыжника.
Я даже пожалел, что не рассмотрел всё остальное, зациклившись на розоватом камне – или что это было?
– Кроме того камня – абсолютно ничего, – отмахнулся Дастин. – Дешёвые побрякушки – кресты, анкхи, пентаграммы, короче, какой-то разномастный оккультный мусор из эзотерических лавочек. Испаритель. Ключи. Кошелёк. Студенческая карточка. Помятый театральный билет. Даже его прихватили.
Вы когда-нибудь опрокидывали на себя кружку с горячим чаем? Мгновение между её падением и твоим принятием неизбежного – вот где остановились мои мысли. Когда понимаешь, что всё уже произошло, но по-прежнему надеешься, что удастся избежать катастрофы.
– Испаритель? Билет? – спросил я, удивляясь тому, как спокойно звучал мой голос.
– Угу. На позавчерашний вечерний… Что с тобой?
Я медленно встал, поставил кружку на стол и засунул руки в карман джинсов.
– Дастин. Как выглядела девочка?
– Какая разница?
Я пытался сконцентрироваться, потому что все мысли в этот момент напоминали краски, которые бездумно смешивает в одну банку двухлетний ребёнок. Я мог догадаться раньше. Мог, если бы хоть на полсекунды включил голову!
– Светлые волосы, серая толстовка…
– Да брось…
Лицо Хоука, сморщенное, как рифлёный картофельный чипс, резко разгладилось.
– …с капюшоном размера на два больше, чем надо, синие джинсы
– Не-ет, Мерри, скажи, что ты шутишь, – простонал Дастин, крутя головой как заведённая игрушка.
– …и белые гетры.
– Ник, откуда?.. – Чуть ли не взвыл он.
Я достал из кармана свой смятый театральный билет на позавчерашний спектакль и, протянув его моему другу, со вздохом начал объяснять:
– Великая вещь – искусство…
15
«Великая вещь – искусство»! Вот чего никогда не скажут те, кто, будучи абсолютно равнодушными к театру, вынужден отсиживать четырёхчасовую оперу после утомительного трудодня. Я уже почти заснул, когда мне под рёбра прилетело локтем.
– Ник!
– М?
Я нехотя открыл глаза и сонно посмотрел на сцену. Сменились актёры, декорации, музыка, состав зрительного зала (исчезли счастливчики, которые так и не смогли осилить эту пытку прекрасным). Надо же, а мне казалось, что я просто медленно моргнул! Я повернул голову и встретился с очень недовольным взглядом.
– Прости, детка, – пробормотал я, стараясь перешептать оглушительное сопрано. – Я говорил, что это плохая идея.
– Ты мог хотя бы притвориться, что тебе интересно, – прошептала, точнее, прошипела Хитер в ответ. – В кои-то веки мы выбрались куда-то вдвоём!
– Неправда, – сонно прошептал я. – С утра мы выбирались на работу.
Снова этот взгляд. Нет, ну, а чего она хочет? События на сцене я перестал воспринимать уже после первых тридцати минут, а дальше просто испытывал на прочность свои нервы и тренировал ту часть мозга, что отвечает за терпение. Пожалуй, для меня это был единственный плюс театра.
– Слушай, я пойду, выйду, подышу воздухом.
– Ник, ты спятил?! Сейчас?! Во время спектакля?! – прошипела она.
Да, знаю: в элитных кругах это зовётся бескультурьем и порицается обществом, но у меня так кружилась голова, что казалось, глаза сейчас закроются, и уже не по моей воле.
– У нас свободен почти целый ряд, – отозвался я вставая. – Хитер, мне правда нехорошо.
Она шумно выдохнула и поджала губы, но спорить не стала.
На улице пахло озоном и чем-то сладковатым. Приятный запах. Не то, что в зале. Я глубоко вдохнул. Хотел бы я, чтобы было темно, но в Уэйстбридже это так же реально, как снег в тропиках. Кругом реклама, подсветка практически на каждом здании и вывески, вывески, вывески… Что ж, в кои-то веки человечество могло себе позволить транжирить электроэнергию, сколько ему вздумается. Но главное световое шоу было над головой. Я машинально посмотрел наверх, когда по Куполу пронеслась очередная фиолетово-алая вспышка. Погода чудила с каждым днём всё сильнее.
– Красиво, да?
Может, при других обстоятельствах я бы подпрыгнул от неожиданности, но сейчас у меня в голове продолжал играть оркестр, причём, громко и фальшиво, поэтому я просто обернулся. Девушка стояла в стороне, небрежно прислонившись спиной к колонне. Короткие сапожки, гетры, джинсы в обтяжку, а худенькое, судя по ножкам, тело пряталось в безразмерной толстовке.
– Что?
Обычно, встречая красивых девушек, я не теряюсь – этот порог я перешагнул давным-давно. Но сейчас меня озадачило, что здесь делает эта куколка и почему вообще решила заговорить со мной.
– Я говорю, красиво? – всё тем же спокойным голосом произнесла девочка (или девушка? Кто их разберёт!).
– Скорее, странно, – ответил я наконец. – Не помню, чтобы Купол себя когда-то так вёл.
По небу опять прокатился разряд – будто ветвистая трещина металась из одного конца города в другой, ища подходящее место.
– Вам не нравится постановка?
Я немного растерялся от такого скачка темы, но на этот раз мысль оформилась быстрее, чем я успел выдать очередной нечленораздельный звук. Наверное, потому, что ответ был готов заранее.
– Не то, чтобы не нравится… – обидеть художника может каждый, к тому же, натуре более утончённой, нежели Ник Мерри, придутся по душе голоса, без пяти минут перешедшие в ультразвук. – Хотя, да, вы правы, не нравится.
Ничего не могу с собой поделать – ненавижу враньё. Тем более, в мелочах – они не стоят этих пятен на чистой совести. Вроде бы глянешь – ерунда, капли, но душа не рубашка, отбеливатель не спасёт. Нам и так приходится слишком часто лгать, поэтому я предпочитал делать это как можно реже. Получалось не всегда. Далеко не всегда, но тут как с благотворительностью – попытка тоже засчитана.
– Почему?
Казалось, ответ её расстроил. Я улыбнулся.
– Ну, я не совсем понимаю смысл… Смысл…
– Смысл произведения, – подсказала она, когда я снова забыл, как произносить слова.
– Смысл театра в целом. Люди ходят по сцене туда-сюда, притворяются кем-то, врут зрителю. Будто в жизни этого не хватает.
Девушка хмыкнула.
– Даже сюжет не впечатлил?
Я пожал плечами.
– Девчонка связалась с одержимым бесом фанатиком, который обрёк её на смерть. Что тут может впечатлить?
– Она любила его. А он…
– А он её хотел. Типичная женская проблема – влюбиться в дурака, а потом страдать, называя это жертвой во имя великой цели.
– Вы не романтик, – усмехнулась она, опершись ногой о колонну.
– Напротив, – вздохнул я. – Я слишком романтичен. Настолько, что подобные истории уже не кажутся чем-то впечатляющим.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.