Ключ: Козырь Бейкера

– Ещё какие-то указания будут?

– Нет.

Я кивнул. Мысли витали вокруг спрятанного листа, который Бейкер благополучно убрал с моих глаз. Что он прятал? Это лишь разожгло ненасытный интерес. Как стая оголодавших псов, он желал разгрызть кости всех неизвестных ему строк. Информация, скрытая на бумаге, была необходима мне как чёртов воздух. Порой начинало казаться, что только ею и только ради неё я и дышал.

– Лиам, – строгость в голосе Бейкера одёрнула меня, – не вздумай.

– Не вздумай, что?

– Не лезь, куда не просят.

Я промолчал. Кончики пальцев покалывало от желания, но пришлось стоять и изображать скучающий вид.

– Да я и не думал, – я пожал плечом и убрал руки в карманы.

– Знаю я, как ты не думаешь. Иди, – Бейкер вздохнул и махнул в сторону двери.

Коридор до сих пор пустовал. Тусклый свет от фонарей просачивался через окна холла, создавая слабые очертания интерьера. Зрение медленно привыкало к темноте. Свернув к комнатам, начал подниматься по лестнице на третий этаж, прошёл мимо комнаты Сэма, остановился напротив двери Алекс. Задержался, видя полоску света и скользящую изредка тень. Она там. Я нервно закусил губу и вздохнул, замявшись посреди коридора. Приблизился, занося руку, чтобы постучать, но дверь резко распахнулась, и оттуда вылетела девушка. Охнув от удивления и испуга, она врезалась в меня, и мы вместе повалились на пол. В коридоре раздался грохот.

– Чёрт, – Алекс ещё немного выругалась, прежде чем посмотреть на меня и покраснеть.

– Ауч, это больно.

– Прости, – она спешно поднялась и подала руку.

Я встал с пола и ненадолго застыл, не отпуская её, смотрел в искрящиеся энергией глаза. Её ладонь слегка обжигала мне пальцы.

– Льдышка, – смущённо улыбнулась она и отвела взгляд, прижимая к себе кисть.

– Я не льдышка, – возмутился я, хотя знал, что девушка права.

По сравнению с ней, я и правда казался мертвецом из-за ледяных конечностей. Пришлось немного растереть руки, чтобы согреть их. Мы ещё пару минут неловко стояли и смотрели друг на друга, пока шаги на лестнице не донеслись до нас приближающимися постукиваниями. Тогда мы тут же отпрянули, словно ударились или обожглись. В темноте показался высокий силуэт. Будучи выше меня где-то на полголовы, Сэмюэл в этом объятом мраком коридоре выглядел весьма устрашающе. Алекс тихо выдохнула.

– Громадина.

– Мелочь, – усмехнулся он, наклоняя голову, – Лиам, ты мне нужен завтра.

Теперь моё внимание было полностью обращено на широкие плечи парня, которые разглядеть было куда проще, чем лицо.

– Что-то случилось?

– Нет, мне нужно к Лестеру.

В голове всплыл образ пожилого мужчины в очках с тонкой бежевой оправой. Он всегда носил пуловеры с V-образным вырезом и брюки. А ещё у него был небольшой магазинчик в паре кварталов отсюда. А ещё он незаконно продавал людям всё, чего нельзя было найти в других магазинах юным химикам, как мы называли Сэма. А ещё он создавал на заказ яды и просто продавал их под видом лекарственных средств. Другу не требовалось ждать, чтобы кто-то сделал его работу за него и намешивал компоненты для яда, поэтому Лестера мы навещали так же, как девушки бегали в магазины за косметикой. У Сэма была лаборатория, и она находилась в соседнем здании на территории Бейкера. Всё своё свободное время обычно он проводил именно там. Его глаза всегда приобретали какой-то иной цвет, серый вдруг становился другим, это было уже не пасмурное небо, скрывающее яркое солнце под слоистыми облаками. Было в них что-то ясное и будоражащее. Возможно, восторг от проделанной работы просто передавался всем, кто смотрел на него. Если отнять у Сэма колбы, пробирки, какие-то чашки петри и прочую химическую лабуду – скорее всего он либо впадёт в апатию и умрёт, либо убьёт за то, что между ним и опытами поставили преграду.

Ещё в школе интерес к опытам с опасными веществами начали напрягать не только родителей, но и преподавателей, в частности по химии. Это почему-то вызывало тревогу у всех. Каждый раз маленького гения мягко уводили от бутылочек с содержимым, которое при смешивании могло вызвать отравление от ядовитых паров или сильный ожог от жидкости. Не знаю, что Сэмюэл мог создать на практических занятиях со скудным набором кислот и щелочей, но его идей явно побаивались. Пока другие решали простые задачки из учебника и изучали неорганическую химию, он ходил со стопкой научных статей, уже вызубрив органическую химию и читая остальные неизвестные мне разделы о квантовой, коллоидной и ещё чёрт знает какой. Я не был в этом знатоком, в отличие от своего друга. При упоминании простой серной кислоты у него тут же вспыхивали глаза, и мне было незнакомо такое чувство. Возможно, для него это было чем-то вроде того, что я ощущал, когда мне удавалось узнать что-то интересное, что-то, что всеми силами старались скрыть от посторонних ушей.

– Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? – я скрестил руки, позволяя губам расплыться в довольной улыбке.

– Да, – произнёс Сэм, неожиданно придавая голосу серьёзность.

На этот раз внимательный взгляд был не только у меня. Стало ясно, что он что-то недоговаривает, и походка к Лестеру становилась поводом для разговора без ушей. Неужели, это нельзя слышать Алекс? В троице появились секреты от одного?

– Сэм, говори сейчас.

Он пытался сделать самый непонимающий вид, однако Алекс не терпела ложь. Она всегда была честна со всеми и требовала от других того же. Это в ней одновременно восхищало и раздражало. Врал я большую часть своей жизни и приходилось немало себя переступать в этом ради неё. Начинать разборки посреди ночи никому не хотелось. Сэмюэл сдался.

– Давайте не здесь, – он покрутил головой, – только не здесь.

Солнце согревало жителей, радовало их скользящими по городу лучами, которые отскакивали от сверкающих автомобилей и стёкол. Чикаго пробуждался снующими по улицам офисными рабочими со стаканчиками кофе и мужчинами в ярких жилетах. Классическая картина любого городского пейзажа. Как-то раз Айзек, гуляя со мной по Мичиган-авеню, завёл разговор о Калифорнии. Блондин возмущался разницей Лос-Анджелеса и Чикаго. Говорил, как там светло, какой запах доносился с пляжа, как хотел бы просыпаться по утрам и видеть океан. Уже тогда ко мне пришла уверенная мысль – если у него будет любая возможность отправиться в город Ангелов, он её не упустит.

Мы шли по тротуару с горячими напитками и болтали о всякой чепухе, которая собралась у нас за последние пару дней. Уже приближались к Гарленд Корт, где Сэм повёл нас между высоких зданий по неопрятному переулку, где пара бродяг, сидячая у холодной стены, потянула грязные руки в нашу сторону, ближе всего к ним оказалась Алекс. Что-то бормоча (речь их была совершенно невнятна и бессмысленна), они хотели ухватиться за девушку. Пьяный язык не давал им связать и две буквы в одно слово. Я наступил одному на пальцы, не позволяя обхватить ими лодыжку, и услышал болезненный вскрик. Бездомный отдёрнул руку, шипя словно загнанная в угол кошка. Он смерил меня взглядом, на что я нарочно поправил ворот толстовки, чтобы оголить шею и обратить на неё их внимание. Под тёмной тканью скрывались чёрные линии. Линии татуировки анкха – коптского креста, корнями выходящего из Древнего Египта.

Меня всегда интересовал вопрос, почему символом группировки являлся именно анкх. Тогда, услышав это, Сэмюэл усмехнулся, а Томас не сдержался от улыбки, продолжая вести автомобиль. Я же сидел в одиночестве на заднем сидении и ждал, пока они закончат довольствоваться этой интригующей, как им казалось, тишиной. И мне ответили: однажды за их ведение дел и неожиданно появившийся разлад внутри банды, их прозвали шакалами. Это прицепилось к людям Бейкера, как клеймо, и он нагло перевернул это оскорбление в свою пользу, связывая свою команду с богом смерти, Анубисом. Ещё давно голова и тело его принадлежали именно шакалу. Вскоре каждый в верхушке группировки решил набить себе коптский крест, а принадлежность к организации стала не простыми словами.

Их узнавали повсюду. И даже такие мелкие сошки, как эти, не могли не сложить маленький пазл, состоящий из двух и двух. Испуганные лица, резкие движения. Да, они всё поняли. Смерив их взглядом, я притянул Алекс ближе к себе и повел её вслед за Сэмом. Подальше от бездомных.

Магазинчик находился на углу, вход в него был максимально неприметливым и больше походил на дверь заброшенной аптеки, которая сливалась с самим зданием. Сэм дёрнул за ручку, и сбоку посыпалась штукатурка. Алекс с недоверием посмотрела на асфальт под ногами парня.

– И сюда вы ходите?

Мы с другом переглянулись и с недоумением пожали плечами. Были виды и похуже простой развалины. Особенно у меня, мотающегося из одного конца города в другой. Какие только виды не запечатляла моя память во время погонь.

– Жуть.

Помещение было маленьким, стены занимали полки с разными баночками, в них были лекарственные мази, травы, возможно, таблетки. Я всегда называл это место лавкой лекаря и вспоминал ассасинов, которые приходили за ядом для своих клинков. Может быть, они тоже приходили к Лестеру, только слово использовалось теперь не такое пафосное, как в компьютерных играх, и они носили скромное имя – киллер, наёмник. Пока Сэм ворковал насчёт новых поставок мышьяка, я обратил внимание на девушку, с интересом рассматривающую каждый уголок.

Я подумал о том, что мы привели сюда Алекс в первый раз. Раньше она никогда не видела это место, которое скрывалось от лишних глаз и, возможно, ей хотелось запечатлеть это всё в памяти, добавить в свою неосязаемую карту. А, возможно, так делал только я, и она просто разглядывала пошарпанный интерьер, который ранее могла видеть только в кино.

Дорога обратно была такой же лёгкой, и мы бы забыли о вчерашнем разговоре, если бы Сэмюэл не остановился, поправляя тёмные, переливающиеся медью волосы, упавшие ему на лицо от резкого порыва ветра. Мы обернулись, я придержал чёлку, убирая её со лба, и прищурился. Солнце било прямо в глаза.

– Я подслушал разговор Бейкера с Филом. В доме появилась крыса.

Ни я, ни Ал не произнесли ни слова. Было бы тихо, если бы не автомобили, заглушающие голоса своими рычаниями и воплями. Взгляды устремились на озадаченное лицо друга. Мысли начали путаться: завертелись перед глазами, словно карусель. Загрузка происходила очень медленно. Я в тот же миг пробежался глазами в поисках камер видеонаблюдения рядом с нами, но не нашёл их и вернул обеспокоенное внимание на своего друга.

– И, возможно, он готовит нападение на нашу базу, – закончил он, понимая, что ответов не дождётся.

Признаться, ожидать такого среди Шакалов было вполне нормальным, удивлять такое не должно, но что-то всё равно ударило под дых и подло подставило нож к горлу.

– Ты уверен, что на нас хотят напасть? – говоря вслух, я не узнал собственного голоса.

В ответ было твёрдое «да», и это уже не казалось шуткой. Все стояли в молчании, сказать что-либо было сложно. Под подозрения падали тут же все. Это огромная миска риса, из которой было невозможно найти одно прогнившее зёрнышко, пришлось бы разом вываливать всё содержимое, но собрать обратно было бы в разы сложнее, чем в первый, когда её только наполнили. Я ограничился одним кивком. Алекс молчала, но после минутной паузы всё же проговорила, с жестокой чёткостью проговаривая каждое слово:

– Значит, нужно её найти, пока она не привела к нам друзей.

Жить среди криминалов – значит, постоянно оглядываться и ожидать подвоха даже от самого близкого друга. Скрываться и скрывать. Нападать и защищаться. Однажды тот, кто прикрывал тебе тыл, мог переметнуться на сторону врага и направить на тебя оружие. И радуйся, если это произойдет открыто. Удары в спину бьют хлеще, чем плевок в лицо.

Узнавал историю Шакалов я через Сэма. Он с радостью посвятил меня в небольшой промежуток времени, который сам успел изучить. Разлады внутри организации происходили, нечасто, однако сильно. И держал эту свору лающих псов лишь Томас и Фил, первый – на коротком поводке, второй – на мушке. И выстрелить для него было, как Бейкеру дёрнуть за кожаный шнурок. Правая рука никогда не сомневался в решениях своего босса, как тому и полагалось: никогда не мялся, выполнял все указания без лишних вопросов и достаточно быстро. Но здесь было не только отношение «коллег», чувствовалось долгое общение и проведённые вместе плохие дни. Порой их взгляды говорили куда больше, чем произнесённые ими вслух слова. Это было что-то невероятное, они действовали так слаженно, что каждое действие приводило в восторг. Один организм на двоих. С Сэмом я ощущал нечто схожее: не нужно было что-то говорить, чтобы понять, о чём тот думает. Я знал его, а он – меня. Поэтому я понимал их куда лучше, чем остальные подчинённые, – не сомневаться в ком-то было для них чуждо.

Бейкер был на посту главы группировки с юных лет. Уважение к нему имели все. Никто не стал возражать, когда управлять бандой начал двадцатишестилетний Томас Бейкер. Парень с жестоким взглядом, непреклонным характером и жутким нравом. Он подмял под себя пару маленьких банд, которые признали своё поражение или же силу и ум самого Тома. Это мне, увы, неизвестно точно. А вот кто-то подчиняться не стал, но, когда несколько связанных человек было скинуто в воду на глазах у бунтующих, крики заметно поутихли.

– Мне не нужны одиночки, отбивающиеся от стада при любом удобном случае, – наигранно прогремел голос Сэма во время рассказа, и в тот же миг он выпрямил спину, размахивая рукой.

Кажется, пародия на Бейкера в тот раз была не особо удачной. Но суть – ясна.

Я лежал на кровати в комнате, обклеенной разными постерами, которые на самом деле мне не нравились, просто любил наблюдать за старшими, которые не оценивали эту подростковую чушь. Особенно интересно было наблюдать за Айзеком: каждый раз тот заметно менялся в лице, замечая на стене плакаты с эмо и панком. Раскрашенных «под девчонок» парней он крайне не любил, а сам предпочитал слушать что-то более походящее на «классику рока». Его советы по обновлению плейлиста я пропускал мимо ушей, продолжая слушать свои любимые группы, но это не меняло ситуацию. Он считал себя моим старшим братом, который обязан воспитать своего мелкого идиота и сделать из него нормального достойного мужика. Его рвение я не особо одобрял, да и Бейкера в роли воспитателя, тренера, преподавателя и профессора в одном флаконе мне хватало с головой.

Солнце просачивалось сквозь полуоткрытые шторы, оставляло полосы света на стенах. Рыжие линии двигались от лёгкого ветра, дёргающего шторки. Через приоткрытое окно отдалённо доносились голоса мужчин. Среди них слышалась Алекс – кажется, она попросила кого-то оповестить меня о том, что «Кава» теперь как новенькая, пока один из наших механиков возился с починкой автомобиля, постоянно гремя инструментами и кидая их в ящик. Сегодня я был свободен. Никаких писем, никаких запечатанных конвертов. Однако…

Я перевернулся набок и опёрся на локоть. В мыслях всплыл тот самый лист с загадочной информацией. Сэм подслушал разговор о предателе в нашем доме. Томас просил не лезть не в своё дело. Всё имело какую-то странность совпадений. Поднялся с кровати, бросил мимолетный взгляд на зеркало. Одёрнул чёрную помятую футболку и направился к двери. Томас не особо понимал моего пристрастия к «похоронному» стилю, я же игнорировал это, продолжая таскать мрачные вещи. Мышцы находились в напряжении от предвкушения новых интересных и вкусных строк со скрытой информацией. Я вышел из комнаты, поправляя яркие пряди.

Решение казалось глупым: слишком заметный пункт во внешности, тем более с такой работой. Опасно. Я старался прятать их под любым головным убором, который хорошо с этой задачей справлялся. До этого момента всё ещё спасало, а Бейкер не отдавал мне приказа по смене имиджа, так что я считал это хорошим знаком. По лестнице поднимались несколько парней. Кивая им в знак приветствия, направился на этаж ниже. Томас покидал кабинет к двенадцати и возвращался лишь к четырём. Иногда оставлял кабинет по вечерам примерно на час-два. Взгляд метнулся на умные часы. Полчаса. Ещё успею. Свернул в коридор, проходя мимо нужной мне двери, прислушался. Было тихо. Я опустился в кресло в излюбленном холле, обращая всё внимание на окно и напрягая слух. Ногти нетерпеливо тарабанили по подлокотнику. Когда коридор опустел, поднялся с мягкой обивки и направился к кабинету.

Внутри было светло, в помещение просачивались лучи уходящего дня. На столе стоял пустой стакан из-под виски, оставшийся со вчерашнего вечера. И… да! Тёмно-синяя папка накрывала лист, который он вчера скрыл с моих глаз. Сгорая от нетерпения, я подлетел к нему, аккуратно, но быстро достал бумагу и принялся жадно читать.

– Ага, – воодушевлённо прошептал я, – список покупок! Список… покупок?

Позади послышался щелчок. Кто-то зашёл внутрь, совершенно незаметно. Я застыл, услышав тихий баритон.

– И вновь не послушал.

Обернулся. Бейкер стоял у закрытой двери из тёмного дерева, пряча руки в карманах брюк. Верхние пуговицы белой рубашки были расстёгнуты. Рукава закатаны до локтей. Он не был меня выше, но простого укоризненного взгляда было достаточно, чтобы я почувствовал себя куда меньше. Чёртовым ребёнком, пойманным за неудачной кражей конфеты из переполненной вазы на кухне. Ноты в его голосе мне были уже знакомы: разочарован, но ни капли не удивлён.

– Лиам.

Оправдываться бессмысленно.

Так просто попался. Даже не подумал, что проникнуть в кабинет оказалось слишком просто. Ошибка. Было бы это задание – уже был бы мёртв. И поминай, как звали.

– Чёрт, – прошептал я, опуская голову.

Приманка вернулась на стол, опустилась на синюю папку. Мужчина продолжал стоять на месте, словно статуя божества. От окна на него падали несколько линий, под углом задевая лицо и плечи.

– Лиам.

Ненавидел этот тон. Это значило одно: сейчас меня начнут отчитывать. Не в первый раз, конечно же, и не в последний, но всё равно в душе отзывалось это довольно неприятными ощущениями. Почувствовал слабый аромат полыни, который смешивался с кожей и мускусом. Бейкер подошёл ближе, и я поднял голову.

– Я же сказал, не лезть.

– Я не лез, я лишь хотел… – начал я, но замолчал, не имея никаких аргументов, кроме любопытства.

Мужчина покачал головой и сложил фальшивый лист пополам, отпуская его над мусорным ведром.

– Ты должен слушаться, когда я что-то прошу. Мы говорили об этом много раз.

– Я знаю, – стыд начинал сжирать меня изнутри, кончики ушей мгновенно вспыхнули, – прости.

Правда, извинения не всегда означали то, что ошибки будут исправляться. Типичная вежливость, которую люди использовали в своей жизни, даже не обращая внимания на искренность сказанных ими слов. Бейкер положил руку мне на голову и по-отцовски потрепал по волосам. Усмехнулся, наблюдая за тем, как я небрежно поправляю чёлку, возвращая локоны на свои места. Опустился в кресло передо мной. Я бросил на него слегка недовольный взгляд, однако это раздражение быстро ушло.

Внимание приковалось к ещё незапечатанному конверту в его руке.

– Тебе нужно отправиться на Куинси-Стрит. В переулке найдёшь человека. Он будет с голубой банданой на шее.

– Голубой? – я уставился в карие глаза мужчины.

Этот цвет принадлежал не самой лучшей банде, несмотря на то что голова находилась в Калифорнии, корнями она распространилась даже до Чикаго. Отморозки с подростковых лет. В шестнадцать каждый числился в розыске, большинство – за убийство. Забавы ради некоторые из них могли поймать кого-нибудь поздно вечером и измываться над жертвой в своём гараже, чувствуя превосходство. Нередко между членами банды возникали конфликты. Лишь из-за них они не посягали на чужие территории и не нападали на членов других организаций. Недавно от очередных разборок с собственными хвостами их численность резко снизилась. От ста мужчин осталась лишь половина, если слухи не наврали.

– Зачем нам связываться с этими безумцами?

Томас продолжал смотреть мне в глаза.

– В данном случае ты гонец, а не информатор, – только и ответил он, раздражая меня открытым молчанием.

Чтобы не высказаться, пришлось сжать губы и хорошенько прикусить язык. Хотелось выплеснуть пару раздражений в его сторону. Носить конверты и толком не знать содержимое. Разве это безопаснее того, чтобы знать настоящую ценность информации внутри? Что ж, от любопытства кошка сдохла?

Когда я только начинал работать, Томас всё равно пытался защитить меня, поэтому запрещал лезть внутрь конвертов и даже пытаться узнать, что лежит внутри. Меня раздражала эта скрытность, поэтому первый свой конверт я вскрыл через пару поездок, полностью игнорируя его приказы, правила, все требования, которые давались. Почему знать нельзя, он не говорил, зато, когда я это правило нарушил, он откуда-то это узнал (я даже предполагаю от кого узнал), знатно дал мне по шее и отчитал так, что больше полугода я на конверты даже смотреть не мог. Однако сейчас интерес, досада и любопытство вновь заиграли яркими красками, а неудовлетворительный ответ вызвал только негативные эмоции.

Босс протянул мне конверт. Я выхватил его из руки, чувствуя разжигающееся внутри раздражение. Приходилось сдерживаться. Задание не критиковалось. Приказы не обсуждались. Нет значило «нет и ничего более». Чёртовы приказы – это чёртовы приказы. Так и повторял в голове, подобно мантре, пока не покинул кабинет и не захлопнул дверь. А бумага желанно покалывала пальцы.

Что такого в том, чтобы посмотреть внутрь конверта? Гонец? Как будто меня убьют за то, что я буду знать информацию с этого задания. И так много всего знаю, что изменится от одного конверта?

В коридоре я всё же не стал сдерживаться от бранных слов и выпустил изо рта пару неприятных фразочек в сторону своей работы и постоянно умалчивающего обо всём босса.

Ну, ничего. Я узнаю всё сам. Просто об этом не узнает никто. Даже ты, Бейкер. В этот раз я буду осторожнее и не попадусь на своём любопытстве.

Гараж пустовал, поэтому я быстро сел на любимый «Кавасаки» ярко-синего цвета и выехал с территории нашей базы. Остановился на безопасном расстоянии, где не было ни камер, ни патрулирующих территорию парней. Дерево шелестело золотистой листвой. Откинув визор шлема, задрал голову, чтобы посмотреть на пробивающееся сквозь ветви уходящее солнце, оно игралось с ними лучиками перед сном. «Кава» отбросила пару зайчиков на асфальт рядом. Я прищурился от слишком яркого света. Неделя была неожиданно очень тёплой, и в душе горела надежда на то, что такая погода продлится до начала зимы. Из аккуратно вскрытого конверта выглянул свернутый лист. Я чуть не уронил на асфальт высунувшиеся вслед за ним купюры и застыл. Да здесь почти пятьсот долларов! Прилагалась записка с простой, достаточно короткой надписью. Она гласила: «Пятьдесят процентов». Я нахмурился. Какая-то сделка? Развернул лист и посмотрел на представившийся список. Имена. И имена наших людей. Это был список членов нашей организации. Я пробежался глазами по знакомым мне фамилиям, а затем аккуратно убрал всё обратно и понадёжней засунул вглубь внутреннего кармана куртки. Больше сорока человек в одном письме. Чем они его так заинтересовали?

Разгоняясь на дороге, я постоянно прокручивал в голове прочитанное. Ветер приятно запускал свои пальцы под одежду, скользил под курткой и просачивался под футболку, прикасаясь к голой коже. Рычание мотора слилось с биением сердца. От скорости всегда перехватывало дыхание. Это была моя любимая часть в работе. До места назначения приходилось проезжать не меньше десятка миль, в это время приходила лёгкость и полная свобода. Только тогда я мог оправдать своё бешеное желание проигнорировать мигающий зелёный и промчаться прямо перед набирающим обороты водителем. Слышал хамские сигналы, неприличные слова, обращённые в мою сторону, но игнорировал их. Было плевать. Улыбка не покидала мои губы, расползаясь лишь шире. В такие моменты снова находилась причина жить.

Когда я свернул в переулок и поправил маску, натягивая чуть ли не на переносицу. В нос успел броситься неприятный запах отходов, а, может, не только он, однако думать о других вариантах даже не хотелось. Такие места крайне ненавидел, но встречи постоянно назначались в них. Словно полиция не могла сообразить, где преступники совершали все свои гадкие делишки. Довольно глупо. Мужчина средних лет выглядел так, как было сказано, я заметил кожаную куртку и голубую бандану – главный отличительный пункт. Посмотрел на его ладонь с обилием татуировок (по ним я смог определить, что он точно сидел), щетину, затем на взгляд, дикий и страшный. В горле чуть ли не пересохло. Приближаться к нему не хотелось. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, достал конверт. Незнакомец не сказал ни слова, лишь грубо выхватил его и тут же принялся считать купюры. Я молчал, сделав небольшой шаг назад. Ждал одобрительного кивка, но его не последовало.