Яд и кровь. Книга первая. Змеиный изгой

И вот Алейн Байяр стоял по той стороне двери в пыточную, не решаясь зайти в темную комнату, стены которой пропитаны кровью, страхом и болью. Здесь развязывались самые упертые языки, разговаривали слепоглухонемые, ломались самые стойкие, выдавая самые страшные секреты и тайны. Мужчина снова вздрогнул, коснувшись ручки двери, когда очередной вопль боли раздался из пыточной. По седым вискам командира стекали крупные капли пота. За этой дверью герцог-канцлер Морган Гроув уже час пытал полуиштара. Но, насколько Байяр мог слышать, убийца дочери кузнеца не признавал своей вины, твердя, что провел эту ночь и рассвет в грязном переулке. Ему, естественно, никто не верил, ведь факты говорили сами за себя: темный ритуал, подвластный только змеям, змеиные укусы на шеях жертв, змеиные следы на месте преступлений. И, главное, у этого урода был мотив – его выгнали из съемной комнаты и так он хотел отомстить этому городу. Оставалось только загадкой, что за демона вызвал полуиштар, но в железных руках герцога Гроува он быстро сознается.

Судорожно выдохнув, Алейн Байяр крепко сжал ручку двери и, надавив на нее, решительно пересек порог пыточной. Перед ним открылась жуткая картина: полуиштар прибит к стене огромными раскаленными гвоздями за руки, а в жаровне уже накалялись новая пара железных кольев, огромная лужа крови растекалась под босыми ногами змея, трехголовый кнут канцлера был пропитан этой кровью, лоскуты бледной кожи тряпкой свисали с чешуйчатого торса змея. Ровная спина герцога была напряжена, а все его тело мелко дрожало от плохо сдерживаемого гнева. Все, что он слышал от этой мерзкой твари:

– Я не виновен, – шептали его обмазанные в черной крови губы. – Я не убивал этих женщин… Я не виновен… Я ни в чем не виновен… Я не убивал… Убийца не я… У меня отобрали все оружие… Я не знаю этот ритуал… Я не убийца… Я просто хотел уйти из города…

Железный канцлер зло отбросил свой кнут и схватил кружку ледяной воды, осушив ее. Он заметил появление командира стражи и кивком головы поприветствовал его. Слуга подал герцогу его рубашку, наскоро запахнув которую, Гроув подошел к Байяру и тихо произнес дрожащим от гнева голосом:

– Архиепископ Нефельгор вдруг захотел увидеться со мной. Командир Байяр, я доверяю вам закончить допрос этой ублюдочной твари. Но если у вас не получится вытянуть из него правду – мы заберем его с собой в Цитадель Шторма.

– Слушаюсь, мой лорд, – Алейн Байяр не смел поднять на герцога взгляд. – Также спешу сообщить, что отряд в Цитадель готов и ждет вашего приказа.

– Приступайте, – мужчина кивком головы указал на подвешенного иштарийца и удалился.

Как только тяжелые шаги герцога стихли, Алейн Байяр облегченно выдохнул, словно с уходом этого жестокого человека исчезли напряжение и давящая аура.

Иштар приоткрыл уцелевший змеиный глаз и сквозь пелену крови следил за человеческим командиром. Стражники переместили для него круглый деревянный стол и стул поближе к убийце. Человек стянул со своих усталых плеч красный плащ и сел за стол. Командир растер гладкое, без единого изъяна лицо.

– На свой страх и риск, – тихо начал Байяр, – я отпустил тебя, дав возможность покинуть этот город. Я ОБЯЗАН был убить тебя прямо на том чердаке, но дал возможность покинуть Гримехельм. Но вместо того, чтобы воспользоваться моей тупостью, ты, выебанный старыми шлюхами ублюдок, убил ни в чем неповинных девушек. Не просто убил, а изуродовал их тела так, что от последних двух ложить в гроб нечего.

– Я ни в чем не виноват, – как заведенный повторял полуиштар. – Не я их убил…

– Не ТЫ?! – взревел Байяр, вскакивая со стула и опрокидывая его. – На всех трех местах преступлений обнаружены характерные для вашей гнилой расы следы! А ты единственный иштариец на всю округу.

– Это не я… – произнес слабым голосом полуиштар. – Всю ночь я провел в той подворотне…

С каждым новым словом его голос стихал, словно они тянули из полуживого парня последние силы. Он уже не смотрел на своих мучителей, у него не было сил на то чтобы поднять голову, даже отвести взгляд от лужи собственной крови под ногами.

Это тупик… Байяр разочарованно покачал головой. В этом состоянии полузмей ничего нового им не скажет.

Краем глаза полуиштар следил за командиром стражи. Человек в который раз растирал уставшее бледное лицо, что-то записывал на испачканных его кровью листах, нервно ходил по углам пыточной камеры. Периодически сюда заглядывали его подчиненные и докладывали о чем-то. В ушах звенело от боли и нанесенных ударов, поэтому полузмей не смог услышать о чем говорили люди.

***

Где-то в доме наместника.

– Что же ты там сидишь весь вечер? – архиепископ вытер жирные руки салфеткой и обратился к фигуре. – Нам предстоит долгая дорога и поэтому тебе нужно поесть, чтобы набраться сил на этот путь.

Он похлопал на соседний стул.

– Присядь рядом со стариком. Скрась мой ужин.

Но фигура в темном непроницаемом плаще продолжала безучастно сидеть в темном углу у окна и украдкой поглядывать на улицу. Возмущенный народ обступил дом наместника с требованием выдать змея и пусть убийца предстанет перед справедливым судом.

За все проведенное в этом доме время фигура впервые подала звуки, судорожно вздохнув. Ее пугали агрессивно настроенные люди. Они хоть и были охвачены яростью и гневом, но это все была лишь вершина айсберга. Жителей Гримехельма охватил настоящий ужас – представитель самой жестокой расы в их мирном городе и всего за одну ночь смог убить трех невинных женщин и навести такой ужас, что мужики не пускают своих жен на улицы, хотя те и сами отказываются выходить из домов, дети плачут под кроватями или в шкафах, а стража ходит как на иголках.

Архиепископ с наслаждением отправлял нарезанные кусочки сочного фрукта в свой маленький рот. Вязкий сок стекал по складкам его толстого подбородка и капал на золотом вышитую рясу. Сейчас герцог отгонял от стен дома наместника разбушевавшихся людей, так что принимать пищу очередной раз за день Нефельгору никто не мешал.

Наколов на трезубец очередную дольку заморского фрукта, старый архиепископ поднес его к губам.

– Не он убийца, – от звука этого хриплого замогильного голоса архиепископ вздрогнул. Зубья трезубца, насквозь пройдя мягкий фрукт, воткнулись в небо мужчины.

Пока неприятный старик откашливался, бросив трезубец на пол, фигура плавно поднялась со своего кресла и направилась к двери, за которой уже были слышны уверенные шаги герцога.

– Он не убивал этих женщин, – как только Морган Гроув отворил дверь фигура тут же накинулась на него.

Канцлер схватил фигуру за плечи и легко, словно перышко переместил ее обратно в комнату и плотно закрыл за собой дверь. Фигура так же близко продолжала стоять возле него, запрокинув голову. Хоть сейчас он и не видел ее глаз, но железный канцлер чувствовал кожей направленный в его глаза требовательный взгляд. Решительный, указывающий на то, что фигура не отступит. Под широкими рукавами плаща герцог Гроув нащупал руку фигуры и повел ее к окну и, указав на стоящую за высоким забором дома толпу, жестко произнес:

– Ты сам видишь, что творится в сердцах этих людей. Им плевать виновен полуиштар или нет. Ты не жил в настолько большом городе, поэтому я тебе скажу, что сейчас этой своре проще кинуть кость, чтобы хоть как то ее угомонить.

– Я могу выйти и все им рассказать…

– НЕ СМЕЙ! – от крика герцога вздрогнула даже хладнокровная фигура. – На тебя и твое благосостояние поставлено слишком много. Король, да и мы все, надеемся, что ты поможешь миру покончить с этой войной, с Империей Иштара. И ради одного незнакомого тебе ублюдка ты готов рискнуть собой, чужими головами, нашей тайной, нашей миссией?! Тебе напомнить, что на тебя объявлена охота.

– Ходят слухи, – подал голос архиепископ, – что Хакар отправил за тобой одного из своих сыновей.

Слова старого священник подлили масло в огонь.

– И ты молчал об этом?! – от этого крика Нефельгор чуть не упал с кресла.

Герцог Гроув рванул в его сторону и схватился за рукоять меча, но его путь тут же преградила фигура. В серых глазах железного герцога пылал огонь ярости, а рука дрожала от гнева. Немигающим взглядом он смотрел на фигуру, но та даже не думала отходить, наоборот, развела руки в стороны.

– Это же всего лишь слухи, – проблеял архиепископ, прячась за массивный стол.

Герцог сквозь зубы произнес нечленораздельное ругательство, но все же убрал руку от меча.

– Я надеюсь, что ты помнишь о нашей миссии и не станешь больше подставлять ни себя, ни охраняющих твою жизнь простых солдат. Этим людям, – он указал на толпу, – нужны гарантии, что этот полуиштар преступник и что мы, представители власти и закона, защитим их от этого чудовища. Что заберем его с собой в Цитадель и что там его казнят.

– Вы, человек чести, собираетесь убить ни в чем неповинное существо? Думаете, что с его смертью эти убийства закончатся?!

Хоть голос фигуры и оставался хриплым, но герцог слышал нотки надвигающейся истерики.

– Моя первоочередная задача – доставить тебя, идиота, в Цитадель Шторма, где ты будешь в безопасности. Где ты выполнишь свою миссию. Где до тебя не доберутся иштарийские шпионы. Где тебя не достанет даже сам Хакар Таг`Тангор!

Последнюю фразу герцог выплюнул с презрением. Имя этого иштара словно проклятие, при упоминании которого все люди желали змею сгореть в Преисподней вместе с его черной ордой.

– Мы выступаем сегодня вечером, – бросил герцог Гроув из-за плеча. – Не совершай до этого момента ошибок и сиди тихо, а то смотрю, что ты больно разговорчивый стал.

Глава 4.1

Уже третьи сутки конвой мерно двигался по выжженым полям Лимарской равнины. Полуденное солнце нещадно пекло, обжигая своими лучами открытые участки кожи людей. Да при такой жаре облаченным в доспехам страдникам поскорее хотелось стянуть с себя тяжелые латы, снять раскаленные шлемы, в которых уже дышать было невозможно.

Взмыленные лошади вяло передвигали ногами. С понуро опущенных голов водопадом стекал пот. Животные давно не получали воды, длинный засохший тяж слюны, спускающийся с пересохших губ, доставал до трясущихся колен.

Никто не ожидал, что именно такая погода настигнет процессию. Но сейчас в мире творится полный хаос и только одним богам известно, что будет дальше.

Командир Байяр грустно ухмыльнулся. Всем уже давно известно, что боги покинули этот умирающий мир. Никто больше не отзывался на молитвы, не одаривал новорожденных своим благословением, не ласкал теплыми лучами весеннего солнца первые посевы, зимы стали не такими желанными, а еще более суровыми и холодными, реки и озера на большей части континента высохли, ветер больше не приносил желанной прохлады – в его вихрях теперь парил пепел и зола.

Жители Альбиса задавались вопросом – может, девять богов не покинули этот мир, может, они сами умерли и с их смертью Альбис умирает вслед за создателями?

Ответ на этот вопрос не знал даже самые старые жрецы. Эту тайну могли разгадать лишь те, кого иштарийцы стерли с лица земли с самых первых дней войны – безобидный народ, который в своей истории ни ножа не держал. Их всех уничтожили в одну ночь, в живых не оказался ни ребенок, ни старик. Истребив целую расу, темные хотели скрыть какую-то тайну?

Алейн бросил тоскливый взгляд на голубой небесный свод, где не было ни намека на облачко, а бескрайняя степь не обещала прохладного тенечка. Даже ночной воздух дрожал от жары.

Хоть они и запаслись достаточным количеством еды и воды на весь путь, но эта жара застала их врасплох. Вода кончилась еще вчера, а часть еды сгнила. Некоторые солдаты уже теряли сознание и их приходилось либо привязывать к седлам, либо ложить в полупустую телегу с едой.

Ехавший рядом с командиром солдат все-таки стянул с головы шлем и, закрепив его на седле, активно махал ладонью себе на покрасневшее веснушчатое лицо. Командир неодобрительно посмотрел на молодого солдата – в нынешней обстановке, когда враг мог поджидать за каждым камушком, можно ожидать стрелу промеж глаз. Кто-то из сослуживцев подъехал к новобранцу и толкнул его локтем в бок. Войс (Алейн вспомнил его имя) зло посмотрел на него, потирая ушибленные ребра. Второй солдат проигнорировал его взгляд, но кивнул головой в сторону комнадира и генерал-канцлера, которые давали четкие руководства перед отбытием и какие наказания ждут тех, кто ими пренебрег. Новобранец страдальчески закатил глаза, что-то прохныкал, но все же надел шлем. Криво, конечно, но надел.

Второй солдат пришпорил коня и подъехал к своему командиру. Байяр тут же узнал в нем своего подчиненного – Якоба Фиста, старый опытный вояка , который ни раз прикрывал спину товарищей в битвах.

Первые минуты они молча ехали рядом, лишь господин Фист сухо кашял, очищая легкие от пыли и песка.

– Не припомню, чтобы такая погода царила в этих краях, – старый солдат первый нарушил тишину.

– Ты, кажется, говорил, что родился в Гримехельме? – спросил Байяр.

– В деревеньке неподалеку, – махнул рукой Фист в направлении западных гор. – В паре часов езды отсюда. Правда, сейчас от моего родного края остались только заброшенные полуразвалившиеся дома да мертвая земля.

Фист был старше Алейна лет на тридцать. Они уважали друг друга как подчиненный командира и молодой – старика. Алейн Байяр был сам выходцем из простой семьи, поэтому свое звание, титул и статус в армии заслужил сам. Но он остался таким же простым парнем, каким пришел в армию двадцать с лишним лет назад, и за это подчиненные уважали его. От него не слышали хвастливых речей, приписанных заслуг, даже в казарме он питался той же разваренной кашей, спал на сырых кроватях, патрулировал город. Когда он только вступил на пост командира городской стражи, многие солдаты приняли в штыки молодого начальника, который прошел всего несколько битв. Но эта его простота, равное отношение к простым солдатам, подкупили всех, даже такого недоверчивого как Якоб Фист.

– И прохлады, видимо, нам не стоит ждать ближайшие два дня, – неутешительно произнес Фист, вглядываясь в даль. – Раньше здесь были огромные поля, где мы, зеленые юнцы, пасли лошадей, сеяли пшено и овес, бегали за розовощекими девками, дергая их за юбки, прятались среди высоких колосьев от их разъяренных отцов…

– И ни разу не попадались? – прыснул от смеха Байяр.

Ухмыляясь от уха до уха, Фист чуть отогнул ворот подлатника и продемонстрировал глубокий шрам, который не затянулся за эти годы.

– Один, все-таки, достал серпом – у самой вены полосонул. Только чудом жив остался.

Всю оставшуюся дорогу до темна отряд слушал истории молодости старого солдата. Это немного отвлекло конвой от нестерпимой жары. Даже железный канцлер не сдерживал улыбок.

Глава 4.2

К концу следующего дня они, наконец, пересекли равнину. Перед глазами стоял массивный горный хребет, который необходимо было обогнуть, чтобы попасть в соседний от Гримехельма город. Там они сменят лошадей и часть охраны, пополнят запасы питьевой воды и свежей еды, а также передадут местным властям преступников, которых везли с собой в глухой железной повозке.

Им определенно было тяжелее, чем стражникам – за время похода толстые стенки повозки накалились под солнцем так, что у сидевших в нем заключенных образовались огромные волдыри от ожогов. Из одежды на них были только старые рваные штаны, снятые с умерших заключенных, и массивные кандалы на руках и ногах. Ожесточало преступникам перевозку то, что у их транспортного средства было всего одно окошко и то под потолком, из которого в железный ящик поступал раскаленный воздух.

Один из заключенных, которого поймали за конокрадство, пытался усесться так, чтобы не соприкасаться кожей задницы с раскаленным железом. Но из-за дырок в штанах это было сделать невозможно. От его непрекращающихся дерганий цепи кандалов звенели и у "друзей"по несчастью уже болела голова.

– Ты можешь прекратить, Лобо?! – взвился на подельника другой заключенный. – От этого лязга уже в башке колокола бьют!

– Не кричи ты так, дубина безмозглая! – тихо зашипел на него третий и кивком головы указал на противоположный край повозки.

Смешно говорить, но пятнадцать мужчин, среди которых восемь рослых головорезов из самой опасной банды Эшгвара и их седовласый предводитель, конокрад Лобо с двумя его дружками, убийца и дезертиры. И все они сбились кучкой в углу, косо поглядывая дальнюю стенку с приколоченными к ней массивными цепями, сломать которые не смог бы и каменный тролль. Три цепи свисали с потолка, две – с пола, еще по две по бокам и со спины. А нужно это было все, чтобы зафиксировать иштара-убийцу в железной смирительной рубашке. Цепи были натянуты так, что бессознательное тело не шевелилось даже при покачивании повозки на ухабах.

Железный канцлер решил хорошенько подстраховаться – за короткое время отец первой погибшей уже с трезвой головой выковал эту железную рубашку. Конструкция была придумана таким образом, чтобы не дать заключенному шевелиться: перекрещенные руки убийцы плотно прилегали к телу и заведены за спину, мешая нормально дышать, воротник-ошейник с внутренними шипами плотно прилегал к шее, штыри на спине устроены так, что при любой попытке оказать сопротивление они пронзят заключенного насквозь, но не со смертельным исходом. Герцог Гроув не постеснялся приплести к работе и архиепископа, заставив того исписать железяку рунами, которые имели разное значение – от помутнения сознания до смерти в случае, если иштару удастся каким-то немыслимым образом вырваться.

Когда шайку заключенных только загоняли в повозку, первого пустили дружка конокрада – Трейси, над которым издевались все не только за его женское имя, но и за соответствующий истеричный и трусливый характер. Зная это, два стражника решили закинуть его первым внутрь, где уже подвесили спящего полуиштра. В тот момент солнце освещало повозку и воришка смог хорошенько разглядеть убийцу. Он с диким визгом попытался сбежать с повозки и готов был семенить босыми ногами не только по острым камням, но и по головам ржущих стражников. А учитывая какие были приняты меры и задействованы средства, чтобы перевезти данного заключенного, был ясно – это не просто полузмей, а самый настоящий монстр. Только от осознания того, что вместе с простыми преступниками поедет самый жестокий убийца Гримехельма, да к тому же иштариец, мужчины готовы были сами броситься под топор палача или виселицу. Посрамив своим смехом лошадей, солдаты запихали заключенных в повозку, соединив их наручники с прикованными к полу цепями. Продолжая широко улыбаться, они закрыли двери, отрезая их от солнечного света, свободы, оставляя их наедине с чудовищем.

***

Первый за все это время привал герцог позволил устроить у подножия небольшой скалы. Идти вглубь он категорически отказывался, опасаясь что враги могут поджидать их на вершине и при первом удачном случае кинуть им на головы камни. Проконтролировав обустройство лагеря, канцлер приблизился к карете, в которой сидели архиепископ и фигура. Отвратительный запах пота ударил герцогу в нос, от чего тот не удержался и прикрыл нос рукой. Архиепископ Нефельгор, обмахивая себя веером, стрелой выскочил из кареты, едва не сбив герцога своей тушей. Зло стрельнув в его сторону взглядом и мысленно махнув рукой, герцог Гроув перевел взгляд на скрытую плащом фигуру. Она продолжала безучастно сидеть на соседнем диванчике у закрытого шторами окошка.

– Я отправлю архиепископа ставить охранные заклинания по периметру лагеря и ты сможешь выйти и прогуляться на свежем воздухе.

Герцог был не уверен, слышала ли его фигура или нет. Она продолжала сидеть, повернувшись лицом к окошку.

– Прекрати вести себя как маленький ребенок! – зло зашипел мужчина. – Он – иштариец, они поголовно виноваты в том, что происходит в Альбисе: эта война со своими бессмысленными убийствами, разрушения, исчезновение магии и…

Голос Моргана Гроува был тверд, как у человека верного своим убеждениям. Он хотел сказать еще что-то, но пронзительный визг, незаглушенный даже толстыми стенками тюремной повозки, пронесся по лагерю. Замершие солдаты медленно повернули головы к направлению источника звука. Раздался еще один визг и повозка закачалась из стороны в сторону. Не растерявшись, Алейн Байяр подскочил с места и рывком приблизился к ней и отворил дверь. Открывшаяся перед ним картина шокировала – бандиты, которые грудью вставали за жизнь своего предводителя теперь выставили его вперед, прячась за его щуплым телом; другие бледными приведениями вжались в стенку повозки. Они испуганной стайкой жались друг к дружкеи молча умирали со страху. И только трусливый Трейси продолжал верещать в стороне. Его даже не заткнули ни открывший двери командир Байяр, ни выглянувший из-за его плеча герцог-канцлер, ни обступившие повозку солдаты. Забравшись внутрь повозки Алейн смог заткнуть этого непроходимого тупицу, ударив эфесом меча по голове. Худощавое тело обмякло и упало на пол.

– Что здесь стряслось? – командир пнул подельника конокрада носком сапога и уставился на перепуганных преступников.

Несколько дрожащих рук указали в сторону прикованного полуиштара. Командир прищурил глаза, рассматривая избитого полузмея, но понять ничего не смог. Он вновь повернулся к преступникам, недоуменно вздернув тонкую бровь и скрестив руки на груди. Несмотря на недвусмысленную позу командира, преступники продолжали молча дрожать.

Но стоило Байяру топнуть кованым сапогом как из их ртов полилась информация как из ведра:

– Мы сидели себе здесь и никого не трогали…

– Мы даже не шевелились и не разговаривали друг с другом…

– Даже по этой духоте не жаловались вам, великодушный господин…

– Воды и еды не просили…

– Даже держали все в себе…

– Правда сейчас очень хочется…

– Но вдруг он, – дезертир сглотнул, – зашевелился…

– И стал что-то бормотать…

– Ну, Трейси и закричал…

– А вы сами знаете, благородный господин, что нервы у него слабые…

– Вот он и не выдержал…

– Мы бы тоже закричали, но от страха горло сдавило…

– А я чуть не обосрался…

– А кто уже? – елейным голосом перебил их Байяр, чувствуя в воздухе характерный запах.

Естественно никто признаваться не собирался, но это конфузное происшествие никак не касалось Байяра, только им придется добираться до конца пути в этой закрытой повозке, – ему нужен был предлог, чтобы заткнуть рты и в тишине подойти к закованному полуиштару. Но парень не подавал признаков жизни – все также в бессознании он сидел на ногах и склонил голову. Если бы он дернулся – руны бы засветились голубоватым светом.

Из-за сковывающей рубашки и сломанных ребер дышит он тяжело и хрипло. Змеиные чешуйки потускнели и словно съежились, как засохшие лепестки цветов, по бледному с кровоподтеками лицу бегали бисеринки пота, засохшие губы дрожали лишь при вдохе. Ничто не выдавало в нем пробуждение.

Все произошедшее командир доложил герцогу, который пинками погнал архиепископа расставлять магический охранный контур, руны от незваных гостей и прочее. Железный канцлер едва ли не смеялся, слушая отчет. Он был уверен что полуиштар не проснется до конца похода, а если верить словами тех заключенных – это были всего лишь вялые потуги избитого змеиного мозга.

Глава 5.1

День назад

Многие светлые бились над одним странным вопросом:

Как темные, особенно толпой или вооруженным отрядом, проходят через границы незамеченными? Буквально, они собирались у себя в Империи Иштара и через час они спокойно шпионят на другом краю континента.

Ответ был только один, но никто, даже самые блистательные умы не догадывались о существовании Паучьих тоннелей. Даже темные не смогут сказать точно, где они находятся. Но точно не в осязаемой части Альбиса. Проникнуть в темные, мрачные коридоры, наполненные бегающими повсюду паучками. И чем глубже входишь в эти тоннели, тем громаднее и опаснее становятся пауки. Даже знающий каждый здешний закуток, каждую пещерку или ход все равно наткнется на новую ловушку-паутину и не дай Тьма ты потеряешь паучью печать. В противном случае этот поход закончится в коконе паука, либо сразу  брюшке голодной матки.

Высокий иштар уверенно пробирался по тоннелю, держа на вытянутой руке горящий факел. Все пауки, от маленьких до гигантских, способных съесть даже летающих ящеров, убегали от опасности. Их инстинкт просто вопил о том, что огонь не столько опасен для них, сколько идущий по их тоннелям иштар. Под его сапогами хрустели не успевшие убежать паучки, а могучие арахниды даже боялись зашипеть, прячась в своих норах. От этого полузмея исходил очень сильный, словно он был весь пропитан им, запах человеческой крови. Женской. А еще темной магией…

Иштар шел по паучьим ходам словно по коридорам собственного дома. Миллиарды глаз только и успевали смотреть ему в спину. Наконец, свет от факела коснулся расширения прохода – места, где такие, как он служили чем-то типа пунктом сбора. Это были широкие пустые зоны, куда редко ступали паучьи лапки. А разумные арахниды устраивали что-то похожее на таверны.   Алкоголь и закуски они закупали у темных, взамен жители Паучьих тоннелей не трогали тех, кто имел при себе особую печать.