Цветок Амелии: первый опыт

– Тише ты, разбудишь! – Успокоил подругу мальчик. – Что там было?

– Возле стола стоит шар, который он запретил мне трогать.

– Так, может, и не надо его трогать?

– Надо! Мы уже пол дела сделали!

– Но я не хочу…

Амелия открыла дверь. Распахнула её. Лео – невольно, как и Амелия впервые – открыл рот. Ни каждый день видишь подобные вещи.

– Ну и что? Где этот твой шар? Глобус что ли?

– Дубина, в глобусе нет ничего необычного. Вон там, смотри, – она указала пальцем в сторону стола, – нам туда. Кто последний – тот козявка Курта.

Она толкнула Лео и пустилась вперёд. Мальчишка не отставал, но всё же прибежал вторым. И явно расстроился. Не столько тому, что проиграл девчонке, сколько, что стал козявкой Курта.

– Так, ну, я снимаю?

– А чего ты меня-то спрашиваешь? Сама затеяла – сама и думай.

Мгновение Амелия замялась, но, собравшись с мыслями, сняла ширму и потеряла дар речи. В колбе кружились мириады белых точек. Казалось, что пространство внутри стекла искажается. Она не понимала, что это, но это что-то манило девочку.

– Вот же ж жёваный глаз! Это что вообще?

– Похоже на то, что не стоит трогать… Теперь я понимаю, почему тебя не хотели пускать. Ты ж её разобьёшь!

– Нужна лестница… – Сказала Амелия, будто и не слышала его.

– Зачем тебе лестница? – Напрягся Лео.

– Как зачем? Я хочу набрать немного себе этой… штуки.

– Не-е-ет, – сказал Леонард. Слёзы на глазах так и наворачивались.

Девочка побежала по комнате. Обнаружив небольшие ступеньки возле полок, она перенесла их в колбе. Вроде достану. Забралась на самую последнюю ступеньку, свесила рюкзак на одно плечо и достала крохотную колбу и пипетку. Она поставила их на ту же ступеньку, на которой стояла.

– Может не надо, а?

– Не ной, сообщник. Я почти всё!

Амелия принялась вытаскивать пробку из колбы. Она была большой и туго сидела внутри шара. Сумка свалилась с плеча на предплечье. Девочка приложила все усилия и – вуаля! – пробка вылетела. Она бросила её на пол, поправила сумку и полезла внутрь с пипеткой наготове. Как только она наклонилась, руку тут же начало затягивать внутрь. За ней с плеча сорвалась и сумка. Амелия повисла на горлышке шара, крепко вцепившись в сумку.

– Что за хрень?! Лео, оно затягивает!

– Нам конец! Нам конец! Нам конец! – Кричал Лео и хватался за голову. Он подбежал к Амелии, начал тянуть её за ногу. Бесполезно.

– Я не понимаю! Я не могу её вытащить! Ещё и руки скользят! Лео!

– Отпусти её!

– Я не могу!

– Если ты её не отпустишь – тебя засосёт!

Вдруг хлопнула дверь. Амелия и Лео обернулись, там стоял дедушка. Увидев детей, он бегом побежал к ним.

– Дедушка! Только не злись, я просто…

– Молчать! – Кричал он на бегу, – сначала закроем колбу! Лео, отпускай и прыгай!

Лео повиновался и Амелию вдруг начало затягивать с большей силой. Ещё бы секунда и конец! Лютер схватил её обеими руками, вытащил вместе с сумкой и быстро закупорил колбу.

– Что я тебе говорил?! Ты понимаешь, что могла погибнуть! А ты, – он посмотрел на Леонарда, – мог бы и отказать ей, в конце концов! Хоть это и невозможно…

– Но ведь обошлось же…

– Молчать! Да, всё обошлось! Не успей я вовремя, уже плавали бы в чёрной дыре!

– Чёрная дыра? – Сказали они хором.

– Да! В банке… Наше с твоей матерью наказание. Оно слишком опасное…

– Крутяк, деда! А что это?…

– Уж точно не игрушка. Пойдёмте. Лео, я отведу тебя домой. А ты – живо спать! Утро вечера мудренее.

Друзья попрощались и Лео с дедушкой покинули дом. Лютер пообещал ничего не говорить Питеру, но при одном условии: тот больше не будет вестись на провокации Амелии. Хотя бы постарается. Лютер был слишком добрым дедушкой.

Амелия поднялась в комнату, кинула сумку на стул, переоделась в пижаму и улеглась. Её любопытство удовлетворилось, но появилось новое. Как же им удалось сделать такое зелье? О таком даже в учебниках не пишут – оно и понятно почему – да и сама она ни разу не слышала о чёрных дырах. А они взяли и сделали! С этой мыслью она заснула и спала крепко-крепко до самого утра. Скоро вернулся и дедушка. Он проверил, спит ли внучка, перепрятал ключ – от греха подальше – и тоже заснул.

После такой сумасшедшей ночи все трое спали как убитые. Всем им снились странные сны: Лео снилось, как кошмары из книг вытаскивали Амелию из колбы с чёрной дырой; Лютеру, будто дети всё-таки свалились и он не успел; Амелии снилось, что это она придумала зелье и стала богатой и знаменитой. А потом колба всё-таки разбилась…

На утро ей было немного стыдно за прошлую ночь и она пока не хотела показываться на глаза дедушке. Она вышла из комнаты, собиралась свернуть за дверь, к умывальне, но дедушка заметил её с кухни.

– А-а, проснулась! Умывайся и завтракать. Стол почти накрыт, – Сказал Лютер.

Ей не нашлось, что ответить, поэтому она пошла дальше, сделала все свои дела и спустилась вниз. Дедушка приготовил овощной салат, разогрел остатки вчерашнего кролика и приготовил чудесный горячий напиток из молока, джема и чая. То, что нужно в холодную зиму. На кухне ярким пламенем сверкала печь.

– Ты сердишься на меня, дедушка? – Спросила Амелия. Вид у неё был виноватый.

– Сержусь? Если только немного! Я ведь знал, что ты всё равно меня ослушаешься. Что любопытство возьмёт верх. Это не плохо. Без любопытства не бывает открытий. Понимаешь? – Он сделал большой глоток молока. Протёр рукавом молочные усы, – Но ты могла пострадать. Когда любопытство работает вместе с рациональностью и здравым смыслом – это правильно. Помни об этом.

Она обрадовалась, что дедушка не обижается.

– А мама… Расскажешь ей?

– О, что ты, пусть это останется нашим… Приключением, – он улыбнулся. – Но при одном условии: ты больше не будешь вытаскивать Леонарда из дома ради сомнительных авантюр. Только если он сам не согласится.

– Договорились!

– О! Время уже одиннадцатый час, скоро родители придут.

Тут же дверь отворилась. Вошли Мари и Джером.

– Легки на помине, – произнёс со смехом Лютер. – Здравствуйте, дети мои. Не уж то за внучкой?

– Привет, пап, за ней самой.

– Пахнет едой. Здорова, бать! – Джером снял пальто и проследовал к столу.

– Ну что, как ночь? – Спросила Мари.

– Всё хорошо, волноваться не о чем! Посидели вчера, поговорили про зелья. Ты молодец, дочь, уже так многому научила Амелию.

– Да брось ты, это она как губка! Впитывает и впитывает!

Амелия и Джером, тем временем, дрались за последний кусок крольчатины. Амелия схватила отца за ухо одной рукой и вывернула его так, что тот взвыл, а второй уцепилась в кролика и целиком пустила в рот. Только тогда и выпустила отца из своей мёртвой хватки.

– За столом не драться! – Прикрикнула Мари. – О, зелье, как дети… Амелия, солнышко, домой пойдём?

– Да, мам, только сумку надо забрать! Я сейчас схожу…

– Доешь сначала, – перебила мать, – я сама схожу. Где она?

– В комнате, – она взяла кружку с дедушкиным фирменным чаем и залпом её осушила.

Наверху Мари предалась воспоминаниям. Она ходила мимо полок, трогала старые книги и игрушки, которые отец привозил ей из странствий. Вдруг её взгляд упал на старого-доброго плюшевого медведя. Это была её любимая игрушка. Мари постоянно с ним спала. Она привезла его со своей родины. Вдруг она решила, что заберёт его с собой. Открыла сумку Амелии, чтобы положить мишку внутрь. Щёки её побагровели. Брови нахмурились.

– Я убью вас обоих! – Кричала Мари. – Какого, чёрт побери, сумка Амелии внутри размером с дом?!

Лютер и Амелия переглянулись. Им явно было, что сказать, но как – они не имели понятия. Мари спустилась вниз.

– Мам, не ругайся… – Начала Амелия. – В общем, я уронила свою сумку в чёрную дыру…

4 Глава. Время больших изменений.

В тот день стояло знойное, летнее утро. На улице светило солнце, на огромных, покрытых зеленью, деревьях сидели и перекликались пташки, а меж веток прыгали белки, выискивая запасы на зиму. Мари давно проснулась и готовила обед. Джером час назад вернулся с ночной смены и спал. А Амелия:

– Маму-у… ик!… сик! Йа дома! – Она появилась на пороге пьяная вдрызг. Разулась, раскидав обувку по прихожей, и проследовала на второй этаж.

– И тебе привет, блудная дочь! – Ответила Мари. – Где тебя носило? Ты что – пила?

Ответа не последовало. А что говорить? Ребёнок отбился от рук? Или она забросила свой талант и стала очередной деревенской пьянчугой? От части да, от части – нет. Дела обстояли так…

В подростковые годы Амелия совсем не хотела учить науки, которые учат в школе, она хотела учиться только зельеварению. Мари такой расклад не устраивал, из-за чего у них случались ссоры. Амелия мирилась с тем, что нужно учить математику, язык и биологию, но не могла мириться с изучением, к примеру, истории. Иногда мама шла на уступки и они переставали изучать предмет, освободив больше времени для того, к чему стремилась девочка.

В тринадцать она во всю начала придумывать собственные зелья. Девочка перестала копить, а все деньги, что давали родители, уходили на ингредиенты, котелки да палки-мешалки. Изобретать получалось скверно, из-за чего она постоянно злилась и хотела всё бросить. Год Амелия в пустую переводила ингредиенты, в надежде, что получится хоть что-то интересное и новое. Она тщательно записывала все свои выкладки, что с чем смешивает, каким образом и сколько времени варит то или иное зелье. Правда, избегать ошибок не выходило. Выходило только создавать новые.

В тот же период она много читала. Читала везде: у озера, когда отец брал её на рыбалку; по пути в магазин, когда Мари отправляла её за продуктами; иной раз даже во время тусовок с Лео. Конечно, когда они что-то затевали, ей было не до чтения. Их проделки, для неё – святая отдушина, когда она могла просто забыть обо всём и веселиться. Хотя бывали и моменты, когда их идеи не заканчивались так, как они того запланировали.

В школе с Леонардом – на два года младше – училась девочка, которая однажды решила играть с ними и вписалась в компанию как влитая. Её звали Джия.

Она нравилась ребятам. Её мама – местный парикмахер – всегда одевала её в красивые платья с бантиками и цветочками. Девочка равнялась на Амелию, хотела стать зельеваром, как она.

Однажды летом, когда Мари не заставляла Амелию учиться и та могла спокойно заниматься своими делами, много гулять с ребятами и практиковаться в зельях, они с Лео встретились в тайне от Джии, чтобы обсудить подарок на её день рождения. Ей исполнилось одиннадцать лет. Амелия потратила все карманные деньги на новый котелок, у старого отвалилось дно. У Лео были кое-какие деньги и они решили, что купят ей целый букет цветов. Конечно, они могли и нарвать по клумбам у соседей, но Леонард забраковал эту идею Амелии и они потратили почти все деньги на букет.

Подарить его день в день не вышло: дома никого не оказалось. Друзья решили: раз дома никого, то, стало быть, мама Джии на работе, а сама девочка пошла к кому-то из них. Проверили у Лео. Ни Питер, ни кто-либо из посетителей не видел девочку. Оставался только один вариант: у Амелии.

– Мама! – Горланила Амелия. – Джия! Ты тут?

– Что? – Кричала из спальни Мари. – Подойди ближе, я не слышу.

Амелия и Лео поднялись на второй этаж.

– Мам, Джия приходила?

– Да, она заглядывала, солнышко – ответила Мари. Женщина что-то вышивала. Выходит так себе, заметил Леонард. – Сказала, что хотела позвать вас с собой в Галамут. Они с мамой поехали за подарком. Я передала ей, что вы с Лео заняты и придёте к ней по приезде.

– Вот оно что. Ну ладно, спасибо, ма! Пойдём, сообщник, поставим цветы в вазу.

Пока ждали Джию, ребята успели полазить по деревьям – Амелии даже удалось залезть на самую верхушку, правда, спускаться оказалось сложнее, – побегать наперегонки по Зелёной и, в итоге, друзья засели у Лео. Он читал Амелии свою любимую историю из кошмаров Лазаруса Меланхолли. Она его почти не слушала, думала о Джие.

Время близилось к ночи, но девочку так и не дождались. Амелия ушла домой.

– Не переживай, малышка, – Сказал ей Джером и громко зевнул. – Уверен, они просто поздно вернутся. Уставшие с дороги, сразу спать улягутся. Утром придёте да обрадуете, делов-то.

– Наверное, па… Спасибо, – Ответила Амелия. – Ладненько, пойду и я спать.

Но на утро они снова не обнаружили ни девочку, ни маму. Они как будто испарились. Шли дни, недели, но те так и не вернулись. Цветы завяли, не дождавшись хозяйку.

После исчезновения подруги, Амелия надолго погрузилась в учебники. Всё вернулось на круги своя в пятнадцать лет. Она наконец одержала первую победу.

– Да! Мать твою… да! Это просто… просто!… ВЗРЫВЛИПУЧНО! О! Как сказанула! – В тот день она сварила первое своё зелье. Так его и назвала: взрывлипучное зелье. Оно взрывалось и обволакивало всё в округе липкой жижей зеленовато-красного цвета. Походило это на огромную кучу соплей, вперемешку с красным перцем. Тогда же её казна опустела. Карманных денег категорически не хватало, а средства для исследований брать где-то нужно. Тем более, что через год учёба пройдёт. Пора выстраивать мосты.

– А почему бы тебе не продавать это сопливое зелье? – Спросил Лео. Они сидели у него, она как раз хвасталась первым изобретением.

– Оно не сопливое, чудила, – Ответила Амелия. – Взрывлипучное!

– Уй, да пофиг. Продай его.

– Кому я его продам? Такую хрень никто брать не будет, оно же идиотское. Хотя и эффектное!

Леонард пораскинул мозгами.

– Слушай, я тут у отца в лавке разговор один подслушал. Хотя нет… Это ещё больший идиотизм.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее.

– Да не, не надо. Точно говорю.

– Не скажешь – налью взрывлипучного зелья в трусы. Ты знаешь, я налью.

– Ладно-ладно, – занервничал Лео. – Психованная. Я тогда помогал отцу в лавке. К нему зашли какие-то странные парни. Двое. В плащах. Пока они ждали очереди и рассматривали новую коллекцию, один упомянул про чёрный рынок. Ещё что-то про зелье невидимости было…

– Стоп, оно же запрещено, да? – Перебила Амелия.

– Да, в этом и соль. Короче, не знаю, что они задумали, но, может, тебе попробовать выйти на них? Если не станешь сильно лезть в их дела и будешь просто продавать свои эти сопли в склянке, то заработаешь себе деньжат.

– Слушай, иногда твой мозг умеет работать.

– Я бы не назвал эту идею хорошей. Главное – не суйся туда, куда тебя не зовут.

– Да-да, конечно.

Неделю, после разговора, Амелия проверяла почву под ногами. Поспрашивала там, подслушала тут, последила за третьими. Она узнала, что в старом, заброшенном жилище – за Зелёной – обосновалась парочка парней, которые занимаются некими поставками. Им можно сбагрить всё, что угодно, лишь бы был спрос. Деньги они платили сразу. Не задавали лишних вопросов, хотя большого доверия не вызывали. Тем не менее, Амелия с ними сработалась. На встречи с ними она надевала тёмный плащ, скрывала волосы под капюшон и даже придумала себе кодовое имя. Всё ради того, чтобы родители не узнали.

Зелье взрывлипучки возымело небывалый спрос. Хоть горы золота Амелия и не загребала, но деньги на то, чтобы покупать себе необходимое для новых зелий, у неё имелись.

Время шло. Подошёл к концу последний год учёбы. Она радовалась как никогда, что треклятая школа заканчивается и она сможет просто творить. А как радовалась Мари… Для неё эти десять лет были не менее тяжёлыми, но она знала, что передала дочери все знания, что когда-то получила сама.

Наступило лето. Первое лето, когда она и Лео могли отрываться по полной. Амелия продала последнюю партию взрывлипучки и на время распрощалась со своими любимыми барыгами. Дела в Зелёной шли настолько хорошо, что на них вышел главный сыщик Галамута. Пришлось залечь на дно.

На деньги с последней продажи они с Лео впервые пошли в Гнилое корыто! Под предлогом, будто пойдёт гулять с Лео и другими ребятами, Амелия ушла из дому, побродила какое-то время на заднем дворике трактира, чтобы убедиться, что никто её не видит и не расскажет маме, и прошмыгнула в заднюю дверь. Леонарду, в этом плане, было проще. Отец разрешил ему пойти и отметить выпускной, но Амелия заставила его шифроваться и хотя бы не палить контору перед домом.

– Сообщник! – Сказала Амелия и так приложилась по плечу Лео, что у того аж рука отсохла. – Ты посмотри! Внутри всё такое… Другое!

Над главной дверью висела башка кабана с огромными бивнями. Одна она стоила кучи внимания. Всего в таверне было два этаж. С чердаком так вообще – все три, там проживали приезжие. В центре зала, над столами, весела бочка, а из бочки свисали бутылки источающие свет. Непонятно, почему они так ярко светили, но смотреть на люстру было невыносимо. К тому же, от них исходил странный писк, который спустя пару минут слился со звуками таверны. Этой бочки хватало, чтобы осветить оба этажа.

Отдельное слово стоит сказать и о баре. Барную стойку собрали из прочнейшего ясеня, тщательно отполировали и покрыли смолой. Слева от бара пролегала лестница на второй этаж и задняя дверь, через которую и вошли ребята, а по правую сторону – дверь в подсобку. Над баром, у стены, торчали бочонки с выпивкой от эля до медовухи. Трактирщик стоял за баром, натирал стаканы, время от времени дыша на них, чтобы лучше тёрлось. Амелия знала его, Мари рассказывала, как его отец когда-то пустил пожить их с дедом.

Время близилось к ночи, народ размеренно подтягивался. Когда она увидела всех людей за столами, она поняла: её конспирация – преглупейшая затея из всех её затей. За одним столом сидели старые друзья отца – Рикки, Тикки, Старина Мартин и Тави; за другим расположилась продавщица из хлебной лавки. Она кого-то дожидалась; а за третьим – друзья-козявкоеды: Габби, Крок и Курт. Они шумели и – как и Амелия – были рады покончить с уроками. Правда, это не относилось к бедолаге Курту. Он сидел поникший и, как обычно, слушал Габби и Крока, время от времени повторяя за Габби. Курт – самый глупый из троицы. В этом году он не закончил школу, его оставили на второй год. Непонятно, как он вообще дотянул до последнего класса. Слишком безнадёжный случай.

Ну, раз здесь сегодня отдыхает половина Зелёной – ничего не попишешь, решила Амелия и просто расслабилась: будь что будет. Если родители узнают, значит так суждено.

Ребята прошли в зал, до сих пор взирали по сторонам. Габби – эта троица сидела за столом напротив заднего входа – чуть отойдя от безудержного смеха, посмотрел перед собой.

– Смарите-ка, парни, это ж нюнька Лео и его тёлка, – Сказал он.

– Ха-ха, да-а! Нюнька! И… и тёлка! – повторил Курт.

– О, Лео, погляди, Отсосыч тоже здесь, – Сказала Амелия. – Кажись, драки не избежать!

– Как ты меня назва…

– У нас новые посетители! Добрейший вечерок! – Сказал трактирщик. – Что налить?

– А что вкуснее? – Спросил Лео.

– Соседний Эль – безоговорочный чемпион.

– Тогда нам его. Две пинты.

– Сделаем. Выбирайте, где упасть!

– Слышь ты, я тебя спросил! – Сказал Габби.

– Драки в таверне не затевать! – Повысил голос трактирщик и кинул взгляд на Габби.

Это трио, мягко говоря, казалось странным и несуразным. И, хотя они все различались внешне, объединяло их одно – беспросветная тупость. Габби – предводитель, вожак стаи, как он себя называл. Спортивное телосложение, крючковатый, сломанный нос и волнистые русые волосы, которые он постоянно приглаживал раскладной расчёской. Из всей компании он – само нахальство. Сама наглость. Крок – правая рука Габби. Он делает всю грязную работу. Даже по дому. Тучный, круглолицый, постоянно с красными щёчками. Стригся коротко, он считал, что так выглядит кручее. Но так он выглядел только круглее. Напоследок – Курт. Говорят, в семье не без урода, так вот: Курт – тот самый урод. Худощавый, вечно с сальными, грязными волосами до плеч и текущими, в разинутый рот, соплями. Выражение его лица всегда такое, будто в голове крутится всего один-единственный вопрос: Что я?

Амелия и Лео заняли столик рядом с друзьями Джерома.

– Ни хрена себе, да это ж Амелия! Мужики, гляньте, – Сказал Рикки. – Каким ветром вас, ребята, сюда занесло? Батёк небось не знает, а?

– Привет, Рикки, – Ответила Амелия. – Само собой. И, надеюсь, не узнает!

– Да о чём разговор, мы с мужиками – молчок! Щ-щ-щ!… – Ответил за него Тикки. – Э, Тревор! Ещё по пинте! И пенки побольше!

Эти ребята отдыхали здесь каждые выходные. Иногда даже по будням. Все в Зелёной знали, что столик, за которым они сидят – их негласная собственность. Они отдыхают только за ним, а когда их нет – он пустует. Тревор накрывает его стульями, чтоб за него кто ненароком не сел. Никто не знал почему так, просто так было принято. Как традиция, которую нужно соблюдать. Даже, если ты от этого теряешь деньги.

– Пять минут, Тикки! – Он подозвал официантку, указал ей на столик, где расположились новоприбывшие. Женщина взяла две пинты эля, отнесла к их столику и с грохотом поставила.

– Пжалста, ребятки, наяривайте! – Сказала она и улыбнулась.

Амелия и Леонард посмотрели на эль, потом друг на друга. Снова на эль и опять друг на друга.

– Ну что, врываемся во взрослую жизнь? – Спросила Амелия.

– Да, только ты первая.

Она кивнула и взяла кружку. Поднесла ко рту, сделала глоток. И… поначалу непонятные, горькие и, в то же время, сладкие ноты заполонили рот Амелии. Она никогда прежде не пробовала алкоголь. Хотелось сплюнуть. Распробовала. Этот терпкий вкус хмеля она запомнила на всю жизнь. Она залпом осушила всю пинту.

– О-о-ох… – Она выдохнула и протёрла рукавом блузы рот. – Пей быстрее! Это нечто! Тревор, ещё эля!

– Уже? Понравилось?

– Да!

Лео последовал примеру и тоже осушил целую кружку за раз. Поставил на стол и сморщил лицо.

– Уй, как горько! Кхе-кхе, – Морщился он. – Но, походу, надо распробовать! Тревор, ещё, пожалуйста!

– Молодняк разошёлся, ха-ха, смари-ка, – Сказал Рикки.

– Та ладно тебье, Рыкки, вспомни себья в их возрастье, – Ответил Тави.

– А ты то по чём знаешь, каким я был в их возрасте, дурья башка? – Рассмеялся тот.

– Я увьерен! Ик!…

Тави был самым молодым в компании. Он приехал из далёкой страны, с Земель Древних, чтобы раздобыть трав, которых не найти в его стране. Но обратно не доехал. Решил заночевать в Гнилом корыте. В тот день Рикки, Тикки и старина Мартин как раз выпивали. Каким образом Тави оказался в их компании помнит, пожалуй, только Тревор. Их троица напилась в тот день до беспамятства, а на утро, Мартин проснулся и чуть не наступил на спящего Тави, который, с тех самых пор, и остался жить в Зелёной. Старина Мартин разрешил ему жить у себя: семьи он не имел, детей тоже, а так хотя бы появился Тави, который стал ему словно младший брат.

Что же до молодых, после пары пинт, Амелия и Лео разошлись по полной. Мало того, что они всё-таки чуть не подрались с Габби – его и двух шестёрок чуть позже выгнал взашей Тревор, – так они ещё и пытались снять голову кабана, чтобы по очереди её носить. Тревор и их грозился выгнать, тогда они и передумали.

В полночь началось всё веселье. Ребята во всё горло пели песни, Старина Мартин откуда-то достал лютню, кто-то из толпы подхватил мелодию и вытащил скрипку, а Тревор уселся за пианино, которое стояло где-то в углу накрытое скатертью от пыли. Народ веселился, горланил песни и, казалось, это всё так обычно для этого места. Всё шло так, как и должно. Из хаоса рождался свой, особенный порядок. По крайней мере, так казалось пьяным головам друзей. Песнопения утихли только под утро. Половина гостей уснула, где пришлось, а единицы выживших сидели попивая пиво, заедая мясом, рыбой да козьим сыром с чесноком.

Амелия и Лео в это время находились недалеко от нужника. Лео решил по-настоящему распробовать эль, перебрал и последние полчаса не расставался с дыркой в полу. Когда же ему полегчало, Амелия проводила его до дома и отправилась спать сама.

Этот день стал отправной точкой в мир веселья. Концерты, вечеринки в Соседней, гулянки в Гнилом корыте… Короче, жизнь била ключом! А сколько случаев произошло в ту пору и сосчитать сложно. Однажды, к примеру, после концерта любимых бардов, Амелия решила постирать свои ботинки. Толпа оттоптала ей все ноги так, что пальцы болели потом ещё неделю, а состояние обуви оставляло желать лучшего. К подошве налипла куча грязи, камней, а её кумир ошибочно принял левый сапог за место для росписи, когда она, стоя в очереди, причитала Леонарду на их состояние. Она стояла с поднятой ногой, что-то бормотала, а тут как тут наступил её черёд получать автограф. Музыкант быстро расписался на поднятом ботинке, а Амелия на радостях, с ошеломлённым видом, вышла из толпы, крича от счастья.