Цветок Амелии: первый опыт

Kallian Ferris

Цветок Амелии: первый опыт

Это лишь финальный черновик, но скоро его отредактируют и сделают ещё более прекрасной историей.

1 Глава. Рождение. Детство. Дружба

Она влетела в свой дом из дерева и булыжника, покрытый мхом и вьюном, хлопнув дверью с такой силой, что, казалось, она тут же слетит с петель. Девушка прижалась спиной к ближайшей стене и… Расхохоталась во всё горло! Она полыхала багряным румянцем, не в силах удерживать свои эмоции в узде. Радость, добрая грусть и печаль расставания. Влюблённость, искренность! Этот вечер и алый закат над громадными вековыми дубами, запомнится ей на всю жизнь. Он определит её дальнейшую жизнь.

Прежде чем начать, вернёмся на несколько лет назад, когда до этого заката ещё далеко. Где-то на краю мира находится небольшая деревушка – Зелёная. Это прекрасное, цветущее гигантскими, зелёными дубами место. Деревья там и правда так огромны, что даже пятеро ребятишек, вставших в круг и взявшихся за руки, не смогли бы полностью обхватить хотя бы одно дерево. Этот лес дал молодому поселению пищу, воду, кров и защиту для будущего потомства. Люди воздвигли в центре леса каменную стену, а из деревьев построили дома.

В этом прекрасном месте – только по разным полюсам – жили пара ребят: Джером Мэггот и Мари Дженкинс. Столько лет они прожили в такой небольшой деревушке вместе и ни разу до юности даже взглядами не пересеклись. Хотя, может, и пересекались, но – боже правый! – вот же глупые, не так ли?! Только к семнадцати годам друг друга заметить! А ведь могли всё детство вместе играть в лесу, ловить лягушек и измерять ширину деревьев руками. Может, шестого в компании и хватило бы.

В самом деле, понятно и без всяких, почему Мари и Джером никогда не пересекались. Они жили в разных мирах. Джером был сыном кузнеца. Детство он провёл с такими же ребятами Рикки, Мартином и Тикки. Они любили играть у озера: то рыбачили, то резвились в воде и мешали рыбачить большим дядькам. Зимой катались на льду, а единожды старина Мартин даже чуть не провалился. Тогда зима выдалась тёплая.

В юношестве, невысокий, но крепкий Джером, стал думать над своим призванием и надумал пойти по стопам отца. Спустя неделю обучения, отец с горяча обварил себе руку раскалённым металлом. Парнишка получил обморок и передумал. У Джерома были догадки, что он специально это сделал, потому что знал: руку легко восстановит местный зельевар. Зато сын не станет заниматься – как он думал – не своим делом. А возможно и правда – случайно вышло. Стало быть, к кузнице Джером с того дня не подходил ни на метр, хоть они там и жили.

Он занялся рыбалкой. Научил его Старина Мартин. В молодости Мартин был смазливым малым. Лицом он вышел, душа у него ко всем всегда открыта, а улыбка… Эта кошачья улыбка добродушного ангела свела с ума ни один десяток деревенских красавиц. Но любил он одну. Рыбалку! Старина Мартин и Джером учились в одном классе, а с ними Рикки и Тикки. Рикки и Тикки к рыбалке относились не очень, но Мартин! Ох! Бывало, его и за уши не могли вытащить с озера, если попадалось исключительно рыбное местечко. Старина Мартин – добрейшей души человек – дал Джерому и удочку, и знания, как этой удочкой управлять. Всего за пару-тройку дней Джером самостоятельно насаживал живца на крючок, а дальше дело за малым: рыба, как говорится, сама прыгала к нему на крючок! Вместе с Мартином они выудили ни одну сотню щук, карасей, карпов и других местных рыбёшек. Страсть Мартина передалась и Джерому. А отец радовался, ведь, что может быть лучше для родителя, чем счастье ребёнка?

Время шло. Джером возмужал и в один момент он с Рикки пошёл работать в шахту. Трое прошлых шахтёров ушли по-пьяни в лес испытаний, а как вернулись – их будто подменили: В шахту, говорят, больше ни ногой. Темноты боятся. Стали шарахаться от каждого шороха. В общем, жуть. Джером и Рикки, не долго думая, направились к тогдашнему начальнику шахты:

– Возьмите нас работать! – Выпалили они как на духу.

А что? Парни крепкие, занятий, кроме как пропустить пинту в Гнилом корыте да девкам под юбки заглядывать, у них нет (не считая, конечно, страсти Джерома к рыбалке) – работай не хочу! Почесав затылок, главный взял ребят под своё крыло. Он хорошо знал отца Джерома. Знал и то, что он отличный мужик и искусный кузнец. Не брать его сына – грешно. Да и рук им правда не хватало.

Работать в шахте было тяжело, особенно, когда работаешь со взрослыми мужиками, которые так и норовят тебя где-то подтрунить или уму разуму поучить. Рикки-то ещё ничего, он парень весёлый, старожилы его любили. Он постоянно травил смешные истории, да такие смешные, что все эти бородачи со стульев падали. А вот Джером старался больше делать, чем болтать, за что старшие и относились к нему по-другому. Без зла, без издёвок… По-другому. Как к равному.

Бывало, он мог и дурака повалять вместе с Рикки, но это случалось редко, ведь на работе надо работать. Зато после работы Джером был душой компании. Шутил, смеялся. Стоял на голове, короче говоря. Чего только стоили его выходки во время пьянок в Гнилом корыте!

Так шли дни. Джером работал, рыбачил да галдел в выходные с дружками. Не жизнь, а сказка! А в это время, на другой стороне их маленькой деревушки, росла рыжевласая девочка Мари. Когда и как она появилась в Зелёной дословно неизвестно. Известно, что она пришла издалека. Холодной зимой малышка Мари и её отец Лютер явились на порог Гнилого корыта. Там они нашли пищу и временно поселились. Места у них практически всегда были свободны, а уж зимой и подавно.

Лютер не имел тогда ни червонца за душой. Что делать – пришлось отрабатывать. Пока Лютер помогал трактирщику, Мари заняться было нечем. Отец купил ей одну единственную книгу – Справочник базовых зелий. Девчушка так увлеклась зельеварением, что ушла с головой и только и делала, что изучала эту затейливую книжонку. В некоторых моментах ей помогал отец: искать многие ингредиенты девятилетней девочке довольно тяжело.

В первые месяцы жизни в Зелёной, семья Дженкинс заимела хорошую репутацию. Лютер оказался доктором и время от времени помогал жителям с их болячками. Слух о том, что в деревне появился лекарь разлетелся быстро. Новость дошла и до Бориса. Это был высокий, широкоплечий мужчина с бородой и настолько густыми бровями, что, если он не раскрывал глаза очень широко, то ничего из-за них и не видел. Над широкими бурыми усами располагался огромный нос картошкой, весь усеянный ямками, и широко раскрытые – по понятной причине – глаза. Борис – мэр Зелёной. Как только он узнал про Лютера, тут же решил наведаться.

Проверка много времени не заняла: у Бориса в те дни закладывало и свербило в носу так, что хотелось его – к чёртовой матери – оторвать. Оказалось, это герпес. Лютер неделю искал средство, что избавит мэра от напасти. В поисках помогала малышка Мари. Они вместе штудировали справочник зелий и наткнулись на то, что могло бы помочь Борису. Работа закипела. Зелье готовилось пять часов, три из которых приходилось непрерывно мешать варево. Пару часов мешал Лютер, позже его сменила Мари.

Как только оно сготовилось, семья поспешила в дом Бориса. Он располагался в центре деревни, неподалёку от Гнилого корыта. На следующий же день мэр забыл о болячке. Не надолго, конечно, – герпес такое дело, – но повторное лечение ещё никто не отменял. На радостях Борис подарил новоиспечённому доктору практически новый дом. До них – около года назад – жила семья прошлого доктора, но, захотев жизни получше, они переехали в Галамут.

Дом – шикарный, хотя и почти на окраине деревни, в северной её части. Весь покрытый мхом и таким необычно нежным, розовым вьюном. Дом не был ветхим, о нет! Каждое здание в Зелёной тщательно обрабатывают зельем каменной крепости. Раз в год. Потому дома могли стоять веками, главное вовремя их поливать. Дом был большим: гостиная, спальня Лютера, комната для малышки Мари, ну, и напоследок – палата для больных, за которыми нужен надзор. Там Лютер оборудовал три койки. Обычно, дольше недели там не задерживались, так что этого хватало. Мари такое соседство было только на руку. Она общалась с милыми бабушками и дедушками, которые рассказывали много интересных историй о своих прошедших деньках. А некоторые дедушки так смешно ругались, что отец только и успевал закрывать Мари уши.

Спустя полгода Мари отдали в школу. Она была на год младше Джерома и ходила в школу в утренние часы. После уроков Мари училась зельеварению. Справочник базовых зелий она осилила вместе с отцом, аккурат к началу учебного года, и перешла к книжкам посложнее. Она была необычайно умным и любознательным ребёнком. В школе учительница её всегда хвалила и многим детям ставила в пример, из-за чего с Мари мало кто общался. Её это, правда, не заботило. Главной её страстью, с самого детства, были знания. А Лютер этому всячески способствовал. К её одиннадцатилетию он и сам изучил множество сложных зелий, побывал во многих местах, где находил невиданные доселе минералы и травы, которые, в теории, могли послужить в приготовлении зелий. Во время странствий Лютера, Мари оставалась под опекой Бориса. Сам он не имел детей и был только рад позаботиться о таком милом ребёнке. Тем паче, что девочка не доставляла проблем. Конечно, когда зелья не получались, случались большие взрывы, но это были исключения из правил.

Когда же отец возвращался из странствий, он рассказывал ей о приключениях, показывал новые находки и они вместе пытались что-то из них изготовить. Так они, к примеру, выдумали поистине зловещее зелье, которое – к счастью – никак не навредило ни семье, ни окружающим. Зелье Чёрной дыры. Отец, увидев, что зелье постепенно притягивает к себе вещи из кабинета – да и его самого – вовремя заметил и накрыл котёл крышкой. Удивительно, но это помогло! Правда, крышка с такой силой вдавилась в котёл, что её вывернуло наизнанку! Через дренажное отверстие под котелком, Лютер слил всю жидкость в огромную тару из закалённого стекла, запечатал её всеми возможными способами, облил сосуд – для верности – зельем каменной крепости и с тех самых пор у семьи Дженкинс была чёрная дыра в банке.

Всё детство девочка так и провела за учебниками, зельями и в кругу старичков, которые сменяли друг друга один за другим. Девочка медленно, но верно, превращалась в прекрасную девушку, которая уже во всю помогала своему отцу в его делах. В основном, конечно, она ухаживала за больными: готовила для них еду, приносила лекарства, которые отец оставлял ей каждое утро, пока сам он принимал больных у себя в кабинете. Если пациенты отказывались от еды – даже когда просто были не голодны, – Мари расценивала это как оскорбление и могла в ярости забрать эту тарелку и выкинуть прямиком в окно. После нескольких таких случаев многие из тех, кто возвращался к ним на повторное лечение, уже через силу, но съедали всё до последней крошки.

В пятнадцать лет, когда школа завершилась, отец и дочка отправились в путешествие. Оно продлилось не так долго, ведь лечить больных кому-то нужно. Пары месяцев им хватило, чтобы повидать мир и набраться опыта в своих изысканиях. Вернувшись, Мари продолжила учиться зельям и помогать отцу, но приключение навсегда осталось в её памяти.

Мари исполнилось восемнадцать. На день рождения отец уехал в Галамут. К тому времени во всём королевстве знали про умелого врача из покрытой лесом деревушки. В тот день стояла жара: на небе ни облачка, а солнце пекло так, что из тени лучше не выходить без шляпки или панамы. Мари было не до веселья. Девушка ходила вдоль озера, бросала камешки в воду, смотрела на рыбаков и детей, которые прыгали с мостика в холодную воду. Тогда она подумала, что не вынесла бы такой холодной воды и точно бы околела до смерти в ту же секунду. Вдруг из-за деревьев, по знакомой тропинке, выбежала кучка парней. Бежали они по направлению к озеру. Вдруг они всей гурьбой сиганули в воду и начали брызгать в друг друга водой. Их было четверо. Рыбаки, которые сидели неподалёку, стали их бранить, мол, всю рыбу распугивают. А парни не слушали, смеялись в ответ.

Мари стояла на берегу и смотрела на них как заворожённая.

– Эй, чего смотришь? – Раздался голос из толпы. Мари опешила, но спросила:

– К-кто? Я?

– Не, там сзади тебя красотка стоит, я это ей! – Голосящий вышел чуть вперёд и показал пальцем вдаль.

Мари обернулась, а парни загоготали. Сзади стояли только дубы. Услышав их смех, Мари налилась румянцем и скрестила руки.

– Да я пошутил! Дуй к нам, искупайся! А то стоишь там… Как бедная родственница!

– Ещё чего? Не хватало мне с какими-то… Придурками в воде плескаться!

Пока остальные парни топили друг друга, разговорчивый выскочил из воды и схватил Мари на руки.

– Поставь меня, идиот! – Она била его по спине, но эффекта это не возымело.

– Договорились! Тогда отпускаю! – С этими словами он вместе с Мари сиганул под воду.

– Ты! Идиот! Засранец! Придурок! – С каждым новым словом она шлёпала по воде. Другие ребята гоготали во весь голос, а рыбаки лишь неодобрительно качали головами в разные стороны. Мари брызгала в него водой, показывая недовольство. Хотя в душе ликовала. И вода была не такой ледяной, как она представляла. Её жёлтое платье насквозь промокло, выразив аккуратные черты юного тела.

Парень брызгал в ответ, толкал её под воду и смеялся. Позже они вышли из озера и уселись на землю. Мари не стала задерживаться и прямиком пошла домой. Но далеко уйти не удалось.

– Стой! Оставайся, мы как обсохнем в корыто собираемся, пойдёшь с нами!

– Смеёшься? Я на эту-то авантюру не подписывалась, а уж по тавернам ходить…

– А я не спрашивал! Ты, вроде, толковая! Как звать тебя?

– Мари…

– Дочка доктора, что ли? Во дела! Помню, как он батьку моему руку лечил, крутой он мужик!

– А ты?…

– Джером, сын кузнеца! Вот и познакомились.

Мари улыбнулась.

– Я приду. Только обсохну.

– Мы с мужиками будем там минут через двадцать. Приходи!

В тот день Мари отпраздновала день рождения в весёлой компании и впервые, кажется, со времён путешествия с отцом, почувствовала себя настолько счастливой. Она вернулась домой поздно вечером. Вошла в свою комнату, долго лежала и думала об этом дне. Мысли крутились ворохом. Чуть успокоившись, девушка наконец уснула и проспала до обеда.

Проснулась она от стука в окно. Джером. Открыла ставни.

– Ты чего тут забыл?

– Пойдём на озеро!

– Папа скоро вернётся, я не могу.

– Да пошли! – С этими словами он схватил её за руку, потянул на себя и силком вытащил прямо из окна.

– Отец меня убьёт… – Сказала она, но всё же пошла.

Малышка Мари обрела первого и единственного друга. Он приходил к ней после работы, чтобы просто поболтать, а она приносила ему обеды, на которые он ни разу не жаловался и сразу съедал. Парни часто подтрунивали над Джеромом, что он стал меньше времени проводить с ними, но его это не волновало. Его волновала только она.

Через год умер отец. Джером долго переживал, но виду старался не подавать. Всё чаще он пропадал с друзьями за выпивкой, стал больше работать, пока в конец не заработался. Мари поддерживала его как могла и, со временем, он смирился с тем, что остался один. Временами Мари ночевала вместе с ним. Они много разговаривали, пели песни и, в конце концов, Джером сделал ей предложение.

– НЕТ! – Тут же ответила Мари с серьёзным видом. А после, увидев лицо Джерома, его глаза выпадающие из орбит, рассмеялась и бросилась ему на плечи. И это лишь начало истории. Истории не о Мари и Джероме, хотя они и важны. Эта история о девочке, которая решила бросить вызов миру. О девочке, в чьих жилах течёт кровь замечательных людей, имена которых вам уже известны.

2 Глава. Что будет, если смешать глаз вечно смотрящей птицы и цветок гладиатуриса?

Прошло четыре года. В тот день шла сильная пурга. Ветер пронзительно завывал в щели окон и дверей. Мари и Джером сидели у огня и глядели на Гнилое корыто. Там, даже в такую ужасную погоду, горели свечи. Кто-то веселился.

После смерти отца, они с Мари поселились в доме Джерома. Места было более чем достаточно. Комнату отца они переоборудовали, сделали там спальню для себя. Старая комната Джерома пустовала. На первом этаже была гостиная. С каменным камином и обитыми кожей креслами и диванчиком, которые ещё при жизни соорудил отец Джерома.

В дверь постучали. Мари сидела в кресле, сложив руки на животе, протянув укутанные пледом ноги к камину. Джером поднялся с дивана, чуть кряхтя, как старик. В последнюю смену его спину продуло, потому каждый шаг отдавался болью.

– Кто пришёл? – Спросил он у гостя за дверью.

– Открывай, зять!

– А-а, батя, проходи!

Он открыл дверь и вместе с пургой вошёл высокий мужчина, укутанный одеждами. Он постоял у порога, обстучал ноги и отряхнул пальто, шарф и шапку.

– Пап, дверь, холод-то идёт! – Сказала Мари.

– Да-да, конечно, милая. – Он повернулся и закрыл за собой дверь на защёлку.

Джером стоял рядом скрестив руки на груди:

– Какими судьбами, бать?

– Мари вот-вот рожать, дурень. Моё место здесь, рядом. Я ж доктор, в конце концов, – Рассмеялся Лютер.

– Точно же. Чай будешь? Или чего покрепче?

– От чайку не откажусь. С мёдом, чтоб слиплось!

– Сделаем!

Джером отлучился на кухню, поставить чайник, а Лютер сел поближе к Мари.

– Ну как ты, доченька?

– Всё хорошо, пап. Спасибо, что пришёл.

С кухни донёсся грохот вперемешку с бранью, Мари с отцом обернулись.

– Всё нормуль! Треклятая дверца, сука… Палец отшиб!

– Осторожней… – Вздохнула Мари.

Через несколько минут Джером вернулся с чаем.

– Ну что, когда рожать? – Спросил он.

– Завтра подходит срок. Пока ждём. Готовимся. Морально и физически.

– Командуй. Чем помогать?

Лютер дал Джерому кучу инструкций. От подготовки постели до раскладки нужных зелий и инструментов.

Ночь прошла спокойно. Мари, хоть и волновалась, но спала хорошо. Джером всегда спал мёртвым сном и что-то бубнил. Лютер уснул в детской Джерома. Там всё ещё стояла его старая кровать, на которой будущий дедушка отлично выспался. Первым проснулся Джером. Приготовил завтрак, натопил камин и пошёл в старую кузню. Там всё осталось на своих местах, в память об отце: в центре стояла огромная кузнечная печь, рядом – наковальня и огромная бочка с заледеневшей водой. Джером пришёл туда наколоть дров. Погода наладилась. На улицу повалили люди, все по своим делам. Ребятня играла в снежки, женщины шли за продуктами, а мужики по работам.

Из старой кузницы доносились цикличные звуки падающих брёвнышек. Одно, два, три, четыре… Джером наколол достаточно дров на весь день и вернулся внутрь. Положил их рядом с камином на стойку. Глянул на часы. Восемь утра. На завтрак он приготовил яичницу с помидорами, поставил на стол огромную сковороду и кувшин с молоком, нарезал хлеб, разложил посуду и пошёл наверх. Мари проснулась, лежала в постели и что-то читала. Лютера в постели не оказалось.

– Золотце, куда папаня ушёл? – Спросил Джером.

– Не знаю. Он только проснулся, рванул вниз.

– Понял. Я там завтрак накрыл.

– Ох, спасибо, милый.

Но позавтракать не удалось. Джером спустился вниз сразу после разговора. Мари дошла до ступеней, взялась за перилу. Послышался звук, будто кто-то разлил ведро воды.

– В рот мне зелье… Джером! Твою мать, твою мать, твою мать!

Джером соскочил из-за стола, стул, на котором он сидел, влетел в стену, а сковородка подлетела в воздух и приземлилась обратно на стол, разбросав яичницу по кухне. Он подбежал к ней, увидел лужу.

– Ох ты ж сука! Ты главное не… не волнуйся…

В глазах потемнело, он пошатнулся и… Упал. Прямо на ковёр, который смягчил падение. Последнее, что слышал Джером будучи в сознании – крик Мари и открывшуюся дверь.

– Джером? Джеро-о-ом??? Очнись, зятёк! – Над ним стоял Лютер и лупил его по щекам.

– А? Чего я? Я… где? – Еле-еле сказал Джером. – А Мари?

– Ты отрубился. Мари наверху, – Он взял его за руку и приподнял туловище, чтобы тот сел. – Ну что, папаня. Дочка! Совсем крохотная! Во-о-от такая… Джером?

Джером снова упал. Плашмя. На этот раз его не трогали. Накрыли пледом и оставили лежать. И пока непутёвый отец был в отключке, наверху спало крохотное – похожее в основном на мать, но носом точно в отца – создание.

Годы шли, девочка – Амелия – росла. Она действительно походила на мать: рыжие волосы, карие глазки бусинки и веснушки на пухлых щеках. Но неугомонным характером и большим, курносым носом – повторюсь – вышла всё-таки в отца. Этот ребёнок был гремучей смесью незаурядного ума, хитрости и непоседливости.

– Доченька, топай сюда! Давай-давай, козочка-мимозочка моя, батяня ту-у-ут… А-ай, вот же-ж жоп… э-э… жомпельштинц! Опять упала. – Первые шаги Амелии. Только шагала она по столу. Джером сидел напротив, а она возьми и пойди задом наперёд. Упала на тот самый ковёр, который привык принимать всех не справившихся с гравитацией. Крик стоял… Жуть! А чего они ожидали? Вряд ли она в год смогла бы спрыгнуть со стола скрутив сальто и встать при этом на ноги. Мари, конечно, не узнала. А обошлось всё только ором.

•

– Папа, а сто это за мальцик? – Амелии было четыре года. Они с Джеромом пришли в лавку единственного в деревне портного и сапожника – Питера Веббера. Этот мужчина с достаточно крупным, прямоугольным лицом и чёрными волнистыми волосами – локоны которых он всегда собирал в тугой пучок – выглядел в глазах Амелии добродушным. Одевался он с иголочки, лицо идеально выбрито. Он был высок, особенно в сравнении с семейством Мэггот. Когда Амелия спросила про мальчика, Питер как раз стоял, склонившись и положив руку – всю в ссадинах и порезах – на плечо парнишки. Тот, в свою очередь, сидел за столом и пытался вдеть нитку в швейную машинку.

– Сынок, смотри как надо, – Сказал басистым, но приятным голосом Питер и помог сыну вправить нить в игольное ушко.

– Это сын дяди Питера, малышка. Иди, поздоровайся с ним, спроси, как его зовут, – Сказал Джером.

– Да сяс! Он зе мальцик, пускай сам и подходит!

Питер – невольно – услышал их разговор, улыбнулся и лёгким движением руки толкнул сына в плечо:

– Позже закончишь, сынок. Иди, поздоровайся с гостями, – Он обернулся и посмотрел с улыбкой на Джерома.

– Джером! Здравствуй-здравствуй, костюм для Амелии как раз готов. Как сам поживаешь? Как Мари?

– Здорова, кожевенный пройдоха! У нас всё хорошо, Мари сейчас…

И пока взрослые болтали, мальчишка подошёл к Амелии. Он был очень похож на отца: крючковатый нос, худощавый, такие же тёмные и волнистые волосы, только стрижка чуть короче.

– Пр-р-ривет! Меня зовут Леонар-р-рд! Пр-р-риятно познакомиться!

– А зацем ты так много лаз сказал Л-л-л-л?

– Пр-р-росто я только недавно начал выговар-р-ривать Р-р-р, учусь!

– Понятно. Ты стл-л-ланный, – Передразнивала его Амелия. – А меня зовут Амелия. Будем длузыть!

Она протянула ему руку, а он протянул ей руку в ответ. С той секунды они стали лучшими друзьями. Лео научил Амелию выговаривать Р, а она научила его быстро вдевать нитку в иголку, хоть ничего в этом и не смыслила. Вместе ребята играли и росли. Бывало, Леонарда задирали трое местных мальчишек, но ему на выручку приходила Амелия и закидывала тех камнями.

Когда Амелии было шесть они с отцом и стариной Мартином отправились в Галамут. Рано утром они запрягли лошадь, телегу почти доверху набили рыбой и отправились торговать. Дорога заняла порядка пяти часов. Они ехали не спеша, особо не подгоняя кобылу, а по пути любовались бескрайней степью, чистым небом и приятным летним ветерком. В пути они ели бутерброды и свежие овощи, запивая прохладным чаем.

– Папуль, а почему мы не смогли взять с собой Лео? – Спросила Амелия.

– Малышка, во-первых… кхе-кхе… в повозке только три места, ему было бы тесно. Ну, а во-вторых, при таком раскладе, у тебя будет целое приключение, о котором ты сможешь ему рассказать.

– Да, смочь то смогу, но… Я же могла это приключение и с ним пережить. Тогда рассказывать бы не пришлось.

– И то верно…

– Ну и ладно! Нам бутеров больше достанется и деньгами за рыбу делиться не будем! – От этих слов у Джерома вылезли глаза, а Амелия, потирая маленькие ладони, расплылась в улыбке.

– Какая у тебя дочурка, Джером, ха-ха-ха, – Рассмеялся старина Мартин.

– Да-а, это она в меня! Ну, и в Мари чуток…

Они прибыли в королевство ближе к обеду. Солнце стояло высоко, на улицах Галамута как всегда толпились люди. Кругом стоял шум и гам, а в центре, где располагалась площадь и королевский дворец, было так громко, что Амелии на секунду стало страшно.